(Продолжение. Начало на http://www.proza.ru/avtor/rozashornikova)
- 1 -
Дверь в спальню тихонько приоткрылась и в освещенный проем протиснулась
няня Ариша.
Она была маленького роста и очень полной, как квадратик. И прическа
у нее была квадратиком. Сзади коротко, «под мальчика», подстриженные во-
лосы на затылке словно вставали дыбом, придавая всей голове прямоугольную
форму, завершала которую сильно накрахмаленная белая медицинская шапочка,
надвинутая почти на самые глаза.
Она осторожно, чтобы не разбудить детей, прикрыла за собой дверь и стала
обходить кроватки, подсвечивая себе маленьким фонариком.
Няня Ариша любила вот так ночью заходить в спальню к ребятам. Про
каждого из них она знала практически все. Она словно проживала вместе с
ними каждый день их непростой жизни, которая делилась на «до» и «сейчас».
И никто на свете не знал, что с ними «будет». Как повернется их судьба, какие
еще сюрпризы преподнесет?
От этой неопределенности, которую малыши сами еще не осознавали, няне
Арише порой становилось не по себе. И она, как могла, старалась обогреть их,
чтобы в их маленьких сердечках не затаилась злоба на весь белый свет, чтобы в
их израненных душах появились, пока еще совсем маленькие, росточки любви
и уверенности в себе.
Своих детей у няни Ариши не было. Всю жизнь она растила чужих детей.
И в семьях работала, и в больницах санитаркой, и в детских садиках нянечкой.
Так получилось, что лет десять назад привезла сюда из роддома грудного еще
отказничка, да так и осталась. Не смогла уйти от этих детишек, обездоленных
брошенных. Жалко их стало очень.
Жила няня Ариша здесь же в маленькой комнатке, рядом со спальней ма-
лышей. Тоже удобно хорошо, заведующая Зинаида Петровна, навстречу по-
шла. А чего не пойти? И ей спокойнее. Дети всегда под присмотром.
Так, рассуждая сама с собой, няня Ариша переходила от одной кроватки
к другой, поправляя подушечки, убирая под одеялки, ракинутые во сне, ручки
малышей.
– Ой, куда же ты опять подевалась? – вдруг растерянно прошептала няня
Ариша.
Она пошарила рукой по пустой кровати, подняла подушку, словно ребенок
мог спрятаться под ней. Даже заглянула вниз под кровать. Никого!
– Господи! – засуетилась няня Ариша. – Куда подевалась? Таня! Танечка! –
шепотом позвала она.
Эту девочку привезли к ним месяц назад. Сколько перевидала няня Ариша
ребятишек на своем веку, а такого еще не видела.
Бывали дети недоразвитые, слабые, физически истощенные. Бывали ум-
ственно отсталые. Всякого навидались в этих стенах.
Но никогда еще няня Ариша не видела, чтобы у семилетнего ребенка были
глаза глубокой старушки.
Невозможно было передать словами, что выражали эти глаза? Самое
страшное было то, что они ничего не выражали. В них не было никаких чувств,
не было жизни. Девочка никогда не плакала и не смеялась. За весь месяц никто
ни разу не видел, чтобы она хотя бы улыбнулась или каким-то другим образом
выразила хоть какую-то эмоцию.
Няня Ариша хотела было уже выйти и продолжить поиски в соседней ком-
нате, как ее внимание привлекла чуть колыхнувшаяся занавеска на окне.
Она тихонько подошла и осторожно приоткрыла ее.
Девочка сидела на широком подоконнике, обняв тонкими ручками согну-
тые колени, и прислонившись лбом к оконному стеклу. Она никак не прореа-
гировала на приход няни Ариши и продолжала, почти не моргая, смотреть в
темноту.
Няня Ариша присела на другой конец подоконника и тоже стала смотреть в
окно. Так в полном молчании прошло несколько минут.
Потом няня Ариша подошла к ее кровати, взяла одеяло и вернулась
к окну.
Она накрыла девочку одеялом, подоткнув его со всех сторон, чтобы
не упало.
Та даже не шелохнулась.
Няня Ариша постояла еще несколько минут и вышла из комнаты, тихонько
притворив за собой дверь.
- 2 -
Веселая компания с шумом ввалилась в незапертую дверь.
– Ох, Юлька! И хорошая же ты девка! – с довольным видом выкрикнул
здоровый парень с взлохмаченной черной шевелюрой в видавшей виды тель-
няшке. – Ничего для друзей не жалеешь! А то бы и сидели на лавочке, как
бездомные какие. А ты – человек! В дом пригласила, обогрела…
– Давай, давай, поменьше разговаривай! – обрубила его изливания
Юлька. – Ставь уже!
– Нет, так я про то и говорю, хорошая ты! Добрая! – как ни в чем ни бы-
вало, продолжал Вовка, доставая из пакета спиртное.
На столе появились две бутылки дешевой водки, одна из которых была уже
начата, бутылка пива и нехитрая закуска.
– Разливай, разливай! Вовка, давай быстрей! – торопила парня хозяйка
дома, доставая из ящика вилки. – Скоро Николашенька придет!
– Вот нравится мне, как вы живете! – откупоривая бутылку, довольно
произнес Вовка. – «Николашенька»! Это как же любить надо мужика, чтобы
так его называть!
– Не твоего ума дело, как мы с моим мужиком живем! – снова прервала
его Юлька, нарезая толстыми кусками буханку черного хлеба.
– Грубая ты! Но все равно я тебя люблю! – ничуть не смутившись, про-
должал Вовка.
– Люби, люби, только поменьше рассуждай! Ну, давайте! – обратилась
она к наконец усевшимся за стол, приятелям. – За любовь и дружбу!
Юлька подняла стакан, на треть наполненный водкой, и залпом осушила его.
– Ну, ты, Юлька, не по-людски как-то! Даже не чокнулась с друзь-
ями-то, – недовольно-игривым тоном произнес Вовка. – Давайте, за друж-
бу и любовь! Витек! Женек!
Глухой звон граненых стаканов возвестил о начале праздника.
Через полчаса компания чувствовала себя вполне хорошо.
– По последненькой, родные! – произнес Вовка, разливая по стаканам
прозрачную жидкость и ставя вторую пустую бутылку из-под водки на пол
под стол.
Все дружно чокнулись и выпили.
– Закусывайте, закусывайте! – нетвердым голосом предложила
Юля. – Вот!
Она пошире раскрыла целлофановый пакет, в котором еще лежали несколь-
ко соленых килек.
– Огурчики берите. Вкусные! Мать со своего огорода прислала. Экологи-
чески чистые! – она для убедительности подняла вверх указательный палец.
– Ох, ты моя хозяюшка дорогая! – Потянулся к ней Вовка, пытаясь
ее обнять.
– А ну, кобель! – Юля схватила лежащий на столе нож. – Только тронь!
– Ты чего? – остановился он, словно наткнулся на лезвие. – Я же любя!
– Криску свою люби! – зло огрызнулась Юля, не выпуская нож из рук.
– Криска… – жалобно промычал Вовка. – Где она, Криска-то?
– Разбирайтесь сами – как-то враз сникнув, проговорила Юля, кладя нож
на стол. – А выпить больше нету, что ли?
Выпитое спиртное вероятно было именно той дозой, которая давала воз-
можность улучшить настроение. Но, в то же время, это количество не позволяло
совсем забыть о проблемах, которые постоянно наваливались невесть откуда.
– Так, я мигом! – сразу оживился Вовка. – Давай, слетаю!
Юля полезла в свою сумочку и достала кошелек.
– Не хватает! – грустно произнесла она, протягивая Вовке несколько по-
мятых бумажек.
– А может, еще где поискать? – Вовка многозначительно показал глазами
на комод, стоящий у противоположной стены.
На какое-то мгновение ее затуманенное сознание прояснилось.
– Нет! – вдруг решительно сказала Юля. – Ты, что, забыл, у меня
ребенок! Таньку на что кормить буду?
– Так он в садике, ребенок твой! – почему-то сказал Вовка.
– Ох, и дурак же ты, Вовка! – укоризненно произнесла Юля. – Так что?
Когда Танька придет, и есть не захочет? Не умеешь ты логически мыслить!
Совсем мозги пропил.
– Нет, ты подумай сама! Я тебе сейчас сам все логически объясню, –
с серьезным видом начал Вовка. – Танька ходит в детский сад?
– Ходит, – ответила Юля, кладя в рот корку черного хлеба.
– Государство должно заботиться о детях? Значит, и кормить должно
хорошо, чтобы дети были сыты! Так?
– Так! – подтвердила Юля, вяло перемалывая зубами подгоревшую корку.
– Вот и я говорю, зачем Таньке дома есть, если ты ее в сад водишь, да еще
за него и платишь?
– Ну? – пока еще не совсем понимая, согласилась с его доводами Юля.
– Теперь, второй вопрос. Николай!
– Николашеньку не тронь! – угрожающе подняла на него глаза Юля.
– Да, нужен мне твой Колька! Как мертвому припарки! Мы рассуждаем,
не сбивай!
Юля согласно кивнула головой.
– Ну, вот! Колька деньги зарабатывает? Зарабатывает! Он – мужик!
Обязан в дом деньги приносить! Так? А для чего деньги нужны? Чтобы их
тратить! А кто должен тратить?
– Кто? – непонимающим взглядом посмотрела на него Юля.
– Ты – жена? Ты и должна! Вот, стих получился, – довольно произнес
Вовка и откусил половину огурца.
– А и правда, – согласилась Юля. – Чего это я? Что я и праздник себе
устроить не могу? Дочку ему родила, вырастила! Сама работаю. Между про-
чим, не намного меньше его зарабатываю.
– Вот, вот! – поддакнул Вовка.
– И друзей по-человечески встретить не могу? – переходя на крик, вос-
кликнула Юля.
– Молодец, Юлька! Дай поцелую! – Он снова потянулся к ней.
– Вовка, отстань, говорю! – Юля резко поднялась и решительным шагом
направилась к комоду.
– Вот, Женек, учись у Юльки-то! – обратился Вовка к парочке молодых
людей, устроившихся в обнимку на диване. – Как с мужика-то требовать!
– Да ладно тебе, – Женек, ярко накрашенная блондинка, тряхнула
кудряшками и провела ладонью по давно небритой щеке сидящего рядом с
ней щуплого паренька. – Не требовать надо, а лаской… Правда, Витенька?
Витек довольно расплылся в пьяной улыбке.
Юля достала из ящика деньги и протянула их сидящему за столом Вовке.
В этот самый момент в комнату вошел коренастый, невысокого роста муж-
чина. Он нерешительно остановился в дверном проеме, растерянно смотря на
собравшуюся в комнате компанию. Из-за его ноги, крепко ухватившись за шта-
нину застиранных джинсов, испуганно выглядывала девочка лет пяти.
– Николашенька пришел! Танечка, доченька моя! – Юля нетвердой по-
ходкой направилась к мужу и дочери.
Она хотела наклониться к девочке, но не удержалась и плюхнулась прямо
на пол перед ними.
– Ну что ты, Юленька? – бросился к ней Николай. – Ты ж обещала!
Витек и Женек вжались в угол дивана, не смея лишний раз вдохнуть. Они-
то знали, какие разборки происходят в таких случаях. И лучше бы всего в такие
моменты не попадаться под руку взбешенному мужу. Но этот Николай не вну-
шал особых опасений, да и любопытно было, чем дело кончится.
Николай подвел Юлю к дивану и посадил на свободное место.
– Юленька, может быть, пойдешь ляжешь? – тихим голосом продол-
жал уговаривать ее Николай. – Скажи своим друзьям, чтобы уходили. Тебе
отдохнуть надо!
– Вот – молодца, мужик! – вступил в разговор Вовка. – Одобряю!
И нас, друзей Юлькиных, уважил! Ну, молодежь, – обратился он к сидящим
на диване. – Пойдем! Не будем мешать семейному счастью!
Он встал из-за стола.
– Эй! Вовка! – окликнула его Юля. – Деньги-то верни!
– Какие деньги? – Непонимающим взглядом посмотрел на нее Вовка.
Юля с трудом поднялась с дивана.
– Вовка, не шути со мной! – она угрожающе помахала ему кулаком. –
Деньги, что я тебе дала на бут… – она перевела взгляд на мужа и осеклась.
Николай кинулся к комоду.
– Юленька? – Он пошарил рукой внутри ящика. – Там нет ничего.
Нам же завтра за садик платить надо. И до получки еще неделя целая. Жить
на что будем?
– Вовка! – Юля перешла на визгливый крик. – Урод эдакий, отдай деньги!
– Витек! – Вовка обратился в сторону паренька. – Ты видел, чтобы Юль-
ка мне деньги давала? – Он слегка качнул головой.
– Да, – неуверенно промямлил тот, яростно соображая, как ему лучше по-
ступить в данной ситуации. Вроде бы и девчонку жалко. Вон как глазенки вылу-
пила и стоит, боится пошевелиться. А с другой стороны, если эти деньги Юлька
отберет, завтра опохмелиться не на что будет. – Вроде, нет. Не видел…
– Так что, мы пошли, Юленька, – ухмыльнулся Вовка. – А ты тут со
своими сама разбирайся. Были деньги, или не были? Кто знает-то? Может ты
их сама уже сто раз в автомате проиграла?
– Какой автомат? – заорала Юля. – Я тебе сейчас, черт ушастый!
Она схватила со стола нож и кинулась к Вовке.
Все произошло очень быстро. Слишком быстро, чтобы кто-то из находивших-
ся в комнате мог не только понять, но и хотя бы о чем-то подумать в эту секунду.
Юля замахнулась ножом на Вовку. Тот выкинул вперед свою руку, инстин-
ктивно пытаясь защититься. Николай, решив, что Вовка своим огромным ку-
лачищем одним ударом может размозжить Юле голову, кинулся вперед и ока-
зался между ними.
Резкий жесткий удар отбросил его тело прямо на острое лезвие ножа.
- 3 -
Таня сидела на подоконнике и, казалось ни о чем не думала. Просто была в
каком-то забытьи.
Она села сюда, как только в спальне погасили свет и ребята уснули. Снача-
ла ей было очень холодно, и по всему тельцу побежала неприятная дрожь.
Девочка только сильнее сжала согнутые в коленях ножки и сильно-сильно
уткнулась в них головой.
Перед зажмуренными глазами начали появляться разноцветные огоньки.
Как салют!
Танечка помнила, как они с мамой и папой ездили смотреть салют. Была
весна, тепло и весело!
В руке она держала переливающийся разными цветами шарик на тонкой па-
лочке, а на ее макушке красовался огромный бант. Когда дул ветерок, ей казалось,
что это крылышки, и она сейчас взлетит высоко-высоко, прямо к солнышку.
И все прохожие смотрели на нее и улыбались.
И папа с мамой постоянно смеялись и дурачились, подшучивая друг
над другом.
А потом они катались на разных каруселях. И на машинках, хотя Таня и
девочка, но машинкой управляла не хуже любого мальчишки.
Вернее, на машинках она каталась с папой, а мама стояла за железной пере-
городкой с ее шариком в руке и кричала, чтобы она крепче держала руль.
А она, вцепившись в руль обеими ручками, всем тельцем прижималась к папе.
И зачем мама беспокоится? Ведь, если папа рядом, ничего с ней не случится!
И Танечка, одной рукой держась за руль, другой махала маме.
А та начинала отчаянно жестикулировать, показывая ей, как надо держать
руль. И от этого шарик в ее руке постоянно подпрыгивал. Весело было!
Танечка подняла голову и попыталась расправить ноги. Резкая боль прон-
зила все тельце.
Девочка, сдерживая стон, попыталась растереть худенькие икры ног.
В этот момент в комнату зашла няня Ариша. Танечка замерла.
Она слышала, как няня Ариша вошла в комнату, как обнаружила ее про-
пажу, как искала ее, но не откликнулась.
Потом няня Ариша принесла ей одеяло. Стало намного теплее.
Наверное, надо было поблагодарить ее. Папа всегда учил Танечку, что надо
благодарить, если тебе делают приятное.
Папа… она все больше и больше проводила времени с ним.
У мамы появились новые друзья, с которыми она гуляла и смеялась. Так,
как раньше смеялась с ней.
Потом мама стала какой-то странной. Танечка даже не всегда понимала,
что она говорит. А ведь сама ее учила, что все буковки надо произносить четко
и правильно.
И, самое обидное, мама стала часто ругать папу. А папа такой ласковый.
Все время хотел ее спать уложить, и, может быть, даже песенку спеть…
И Танечке мама всегда раньше песенку пела перед сном. Ничего не понят-
но, что эти взрослые себе думают?
Танечка смотрела в окно. Яркие звезды рассыпались по всему небу. На ка-
кой из них сейчас папа и мама?
Ноги опять начали затекать. Танечка вытянула их вдоль подоконника и по-
правила под ними одеяло, чтобы было помягче.
«Интересно», – вдруг ни с того ни с сего подумала девочка.– «Как так по-
лучается, что такая маленькая лампочка на фонаре, а освещает почти весь двор?»
Она смотрела на светящийся во тьме фонарь. Видимо, подсознательно, она
пыталась вывести себя из глубин воспоминаний. Но память все с новой и новой
силой возвращала ее туда, в тот страшный вечер.
Танечка прижалась к прохладному стеклу и снова посмотрела на небо.
Ее взгляд отыскал две маленькие мерцающие звездочки, которые были чуть
поменьше других, и находились немного в стороне от основной массы звезд.
– Я знаю, что никогда вас больше не увижу, – тихо проговорила Танечка,
глядя на них. – Я очень вас люблю.
Она поцеловала оконное стекло и слезла с подоконника.
Танечка, осторожно ступая, зашла в комнату няни Ариши.
Маленькая детская головка с коротко подстриженными волосами еле вы-
глядывала из, собранного в несколько слоев у шеи, одеяла, другой конец кото-
рого длинным шлейфом стелился по полу.
– Иди ко мне, – няня Ариша приподнялась на локте, уступая ей место на
своей кровати.
Танечка молча подошла, легла рядом и прижалась к теплому телу. Крепко-
крепко. Как тогда к папе.
Няня Ариша гладила ее худенькие плечики большой пухлой ладонью и
приговаривала:
– Поплачь, поплачь, девонька. Ничего! Выдюжим! Все перемелется, мука
будет! Поплачь, милая. Поплачь.
(Продолжение следует)