Пропуск

               

    Цех, где Васильев стружку с болванки гонит, закрытый со всех сторон. Тайна. Не то коммерческая, не то государственная. Вход строго по пропускам. А пропуск всегда с тобой. Набираешь на пультике номер, подставляешь глаз к окуляру и, если все совпадет, дверь сама распахивается.
   «Опознание по радужной оболочке глаза» - вот что это такое по научному. У японцев закупили. Японцы специально на экспорт гонят, то есть под широкий российский глаз.
   А Васильеву что? По оболочке, так по оболочке. Васильеву даже удобно – попробуй пропуск у него изъять в случае чего.
   Но тут как-то выходные случились, а перед ними впритык праздники. Приходит Васильев, как на Руси повелось, в понедельник трудиться, а глаза у него лиловые.
   Точнее глаза у него как были от рождения бессмысленномутнозеленые, так таковыми и остались. Но глаз-то как раз самих и не видно. Только два лиловых пятна, а по ним щелочки прорезаны узкие-узкие.
  Фамилию Васильев набрал, глаз к окуляру подставил, а дверь фигачить и не думает.
    Нет, если б этот автомат японский в Японии стоял, он бы, конечно, отреагировал. А тут не может Васильева опознать по радужной оболочке   через щелочку. Не хочет и все.
   Мужики, что сзади, напирают. «Отойди в сторонку!»
  У Васильева аж слезы из щелей.
  Два доброхота стали веки Васильеву раздвигать. Сперва пальцами, потом руками, потом за инструментом побежали.
  Звонок уже вот-вот, а там все – «Сезам закройся».
  Тут Леха Семипуд протиснулся.
  «Мужики» - говорит,- «подвиньтесь, дайте место».
  Дали место ему.
  Семипуд размахнулся кувалдой своей да по уху Васильеву шасть.
  Ухо у Васильева сразу, конечно, красным пошло, до плеча обвисло, зато глаза прямо на лоб выкатило: сличай – не хочу.
  Сличил Васильев, дверь открылась, и пошел он прямо к своему стружкодеру радужный весь, как оболочка глаза.