Фандом: Tokio Hotel
Бета: Schrei-ka & lebenslustig
Категория: Slash
Жанр: Romance, angst, AU
Рейтинг: NC-17
Статус: закончен
Герои: Билл, Том, Симона, Вивиен, Андреа (Энди), Амели, второстепенные
Пейринг: Билл/Том, Том/Билл, Билл/Вивиен, Вивиен/Андреа
Размер: Мини.
Дата создания: 13/07/10-24/07/10
Предупреждения:
- гомосексуализм
- немного фема
- AU (Том и Билл не братья)
- обратите ещё раз внимание на рейтинг
Размещение: только с моего разрешения, увижу где-либо без разрешения - уши надеру.
Саундтреки: На ваше усмотрение. Я очень полюбила, за время печатки текста, Питера Гэбриела, советую в качестве саунда.
Дисклеймер: прав на Tokio Hotel и их окружение не имею, извиняюсь перед ними за использование имен и образов. Отдельно извиняюсь перед Андреасом за превращение его в женщину. Второстепенные герои, а так же Амели и Вивиен придуманы мной.
От автора: я буду очень благодарна любым отзывам и комментариям, прошу лишь об одном, если все настолько ужасно, - скажите честно, не обижусь.
Писала во время отдыха, поэтому получилось, на мой взгляд, слишком банально. Но здесь разбросаны кусочки меня. Они лишь в нескольких предложениях, но они есть. Найдете?)
Приятного прочтения)
Глава I
Маленький мальчик качался на качели. Рядом стоявший старик курил. Он же - просто завидовал.
Мальчик раскачивался туда-сюда, влетая то вверх, то вниз. Ему было плевать на дождь и слякоть, и доброе ворчание деда из-под зонта. В этот момент его не тревожило ничто, он просто качался и шлепал подошвами резиновых сапог по луже, под качелью.
Дождь прекратился, и Билл отошел от окна, в которое до этого, не отрываясь, смотрел.
Странно, но на лице брюнета играла улыбка. Радостная, с ноткой душевной грусти и капелькой теплого спокойствия.
Почувствовав, что он замерз, юноша поставил чайник на плиту и кинул в небольшую чайную чашку пакетик ромашкового чая.
- Доброе утро, малыш, - крепкие руки обняли Каулитца за плечи, а мягкие губы легко прикоснулись к виску.
- Доброе, - улыбнулся черноволосый, нежась в объятиях любимого.
А любимого ли?
Чайник засвистел, оповещая о том, что вода вскипела.
По небольшой, но уютной кухоньке поплыл аромат кофе, который пил Том, и приглушенный запах ромашки от чая Билла.
Так они и сидели, молча попивая каждый свой напиток.
Один фотограф, один студент, одна чашка чая, одна чашка кофе и два любящих сердца.
А любящих ли?
Дождик за окном снова начал капать.
Глава II
Окна на кухне запотели, и увидеть сквозь них что-либо казалось невозможным.
Из колонок доносился хрипловатый голос Питера Гэбриела, в квартире витал запах ромашки и надежды. Надежды на возможное лучшее, или...
Мужчина двадцати восьми лет с длинными черными волосами полулежал на диване и читал "Тайны Парижа". Том сидел в кресле и, тайком поглядывая на Билла, без его ведома рисовал его. Каждая черточка, каждая прядка волос, каждая улыбка - ничто не ускользало от пока ещё неопытного взгляда художника.
Собственно рисованием Том увлекся лишь недавно. Он рисовал погоду, природу, Билла... В общем, все, что видел.
Он мечтал, что однажды сможет показать эти работы более широкой публике.
Что остается странным, так это специальность, выбранная молодым человеком в университете. Он учится на юридическом факультете Сорбонны.
Билл, очевидно, нашел что-то забавное в тексте, потому что его тонкие губы тронула легкая улыбка, которую Том тут же не преминул запечатлеть на своем рисунке.
Об увлечении Тома Билл знал, даже поддерживал и уважал как профессионал.
Сам он был профессиональным фотографом.
До встречи с Трюмпером герр Каулитц-младший жил в Нью-Йорке, даже был женат, что, впрочем, для его двадцати восьми было вполне нормально.
Томас Трюмпер же был примерным сыном, хорошим учеником и студентом пятого курса известного университета.
Познакомились они, как это ни банально, в фото-галерее, где Билл выставлял свои работы, а Том с друзьями пришел посмотреть на работы известного Нью-Йоркского фотографа.
Вполне обычное, легкое знакомство привело к тому, что Билл бросил Нью-Йорк, открыл фотоателье и галерею в Париже, купил квартиру недалеко от центра и помог Тому переехать в неё.
Даже учитывая, что квартира принадлежала Каулитцу, Том не был гостем в ней или постояльцем, он был равноправным хозяином, и это доказывало то, что иногда он мог спокойно положить ноги на стол или курить на кухне.
В их отношениях все было абсолютно так же.
Из раздумий Каулитца вырвал голос Тома.
- Ты где летаешь?
Трюмпер сидел возле дивана и, видимо, уже несколько минут пытался что-то узнать у Билла.
- Прости, задумался, - он улыбнулся и, взяв лицо Тома в руки, аккуратно коснулся губ.
- Что ты хотел? - Билл посмотрел ему в глаза.
- Тебе ещё чаю сделать? - Теперь уже с улыбкой повторил Том.
- У меня есть предложение получше, - ехидная ухмылочка. - Иди сюда…
Каулитц притянул любимого за шею к себе и хищно поцеловал в губы.
- Еще хочешь чаю? - усмехнулся он.
- Не-а, - однако, улыбнулся Том так, что сразу становилось понятно: про чай он забыл напрочь.
Глава III
Flashback
- Здравствуй, Том.
Парень зашел в комнату и, обняв, поцеловал студента.
- Привет, - Том слегка обмяк в руках брюнета и сладко улыбнулся.
- Мы переезжаем, - одной рукой Билл гладил волосы Тома, то есть его французские косички, другую положил ему на поясницу.
Трюмпер замер.
- Куда? - испуганный голос.
- Ко мне, конечно, - словно говоря о погоде, ответил фотограф.
End of Flashback
Хлопнула входная дверь.
- Билл, ты где? - раздеваясь, прямо с порога выкрикнул Том.
Брюнет, запустив руки в волосы, уткнулся носом в экран ноутбука.
- Здесь я, - тихо, но Трюмпер услышал.
Руки студента обвили шею черноволосого фотографа, а губы коснулись макушки.
- Чем занимаешься?
- Редактирую фотографии к новому выпуску журнала, - как-то безжизненно и устало.
- Ну, ты чего? - Том посмотрел в грустные глаза Билла.
- Устал, - натянутая, но все же улыбка.
Глаза красные, под ними синие мешки, волосы висят сосульками, обрамляя лицо, кожа которого пожелтела от нехватки воздуха.
- Билл, почему ты мне ничего не сказал?
Трюмпер обеспокоено заглянул любимому в глаза.
- Все в порядке, Том, - однако жалкое подобие улыбки говорило об обратном.
- Иди сюда.
Том с легкостью подхватил того на руки и отнес в спальню.
Уложив в кровать и принеся чаю, укутал брюнета в одеяло и лег рядом, согревая и гладя по спутанным волосам.
- Почему, Билл? - поцеловав в лоб, спросил он.
- Не знаю.
Через несколько минут Каулитц спокойно посапывал, а у Тома созрел, как ему казалось, гениальный план.
Глава IV
- Доброе утро!
Том поцеловал Каулитца в лоб.
Что-то мягкое и теплое коснулось щеки брюнета и назойливо терлось о нежную шею, щекоча кожу.
- Что это? - так как глаза Биллу было просто-напросто лень открывать, он решил спросить.
- Это Вик. Виктор.
Каулитц вмиг распахнул глаза, впрочем, зря так резко, потому что котенок, испугавшись, вцепился ему в плечо коготками.
Том аккуратно его отцепил и, чмокнув Билла в нос, произнес:
- Теперь он будет жить с нами.
- Том, - Билл потихоньку поднялся на руках и сел, - у меня аллергия на кошек.
Однако Трюмпера это ни капли не смутило. Он преспокойно достал из большого, до этого лежащего на полу пакета антиаллергенные таблетки.
- Теперь не будет, - он так счастливо улыбался, что оспаривать что-либо было глупой тратой времени.
- Вик значит? - Билл улыбнулся котенку и почесал ему за маленьким серым ушком.
- Выпей...
Но договорить Том не успел из-за лихорадочного чихания Билла, смешанного со смехом.
- Я... же... говорил... - каждая пауза сопровождалась чихом.
Выпив, наконец, таблетки, Каулитц перестал чихать и принялся приводить себя в порядок. Том в это время расставил все кошачьи принадлежности и приготовил завтрак.
- Замечательно утро, - улыбался Билл, кормя Тома из своей тарелки.
Тот в ответ лишь пережевал кусочек бекона и поцеловал черноволосого в губы, переплетаясь с его языком своим.
Замечательное утро!
Глава V
- Билл, - сонно простонал Том, - ну куда тебя несет с утра пораньше в воскресенье?
Трюмпер, потирая глаза, лежал на кровати и смотрел, как Каулитц шумно собирается.
- Пэм вызвала, а ты же знаешь, она просто так не вызывает. Не забывай, где я работаю.
- Но...
- Все, мне пора. Приду ближе к вечеру. И не забудь покормить котенка.
Фотограф на бегу чмокнул Тома в щеку, погладил рядом лежащего, котенка и, хлопнув дверью, вышел из квартиры.
Глава VI
- Привет, - поцелуй в щеку, и он снова утыкается в учебник по Гражданскому праву, поправляя очки, - у нас отопление, кстати, выключили.
Билл садится рядом с любимым и притягивает к себе озябшего паренька, прижимающего котенка к груди.
- Ты замерз?
Трюмпер улыбается и снимает очки.
- Немного, а ты?
Каулитц прижался носом к шее Тома.
-Теперь даже жарко, - шепотом, смеясь.
Flashback
Маленький мальчик сидит на скамейке, на заснеженной детской площадке. Его руки озябли и посинели, а нос покраснел от холода. Легкое пальтишко в конце декабря не спасает от ледяного ветра, а на улице становится все темнее и темнее.
- Мама, - тоненьким, слегка плаксивым и дрожащим от холода голоском произносит маленькое создание.
На улице пусто. Фонари включают, и на снег падают кружки погано-желтого фонарного света.
Зубы отбивают ритм, а по щекам малютки стекают соленые слезинки.
Мама уже не вернется.
End of flashback
- Билл, Билл! - Трюмпер всячески пытался привлечь внимание брюнета, но тот не отзывался, витая в воспоминаниях.
Он резко вздрогнул и почувствовал холод, сковавший руки.
- Я просто забыл заплатить за отопление, - осипшим голосом, - завтра все улажу.
В глазах пустота, отчаяние и... боль?
Глава VII
- Билл.
- М?
Парни лежали на кровати после очередного феерического секса. Том гладил волосы Билла, что последнего всегда умиротворяло.
- Расскажи про своих родителей.
Все спокойствие мгновенно исчезло, и Каулитц напрягся.
- Прости, я не хотел...
- Мои родители умерли, когда мне было два года, с тех пор я жил в приюте. Не хочу об этом вспоминать.
Трюмпер сто раз успел пожалеть, что спросил. Он обнял брюнета, уткнувшись носом между лопаток, взял за руку и гладил большим пальцем его ладонь.
Билл снова успокоился, поцеловал руку Тома.
- Все хорошо, Том, - он улыбнулся.
Студент прекрасно понимал, что Билл ему соврал. Не зря же фрау Каулитц написала сыну. А может, Билл и сам ничего не знает?
Возможно. Но об этом они поговорят завтра, а сейчас они уже оба забылись спокойным сном, обнимая друг друга.
Глава VIII
"Билл, здравствуй.
Это я, мама.
Я не знаю, получишь ты это письмо или нет, просто мне было необходимо тебе написать.
Все это время я так и жила в Германии, в нашем старом Магдебурге. Я слышала о твоей карьере и, хоть я и не в праве, но горжусь тобой.
Я рада, что ты нашел свое призвание и любимого человека. Не спрашивай, как я об этом узнала. Я просто горжусь тобой.
Я, может, и не написала бы, потому что понимаю, что ты хочешь все это забыть, как страшный сон, но я же не могу не сообщить тебе о своей приближающейся смерти.
В связи со всеми происшествиями в нашей семье у меня сильно расстроилась нервная система, а с ней начало барахлить и сердце. Врачи сказали, что протяну от силы год, но после второго приступа срок сократился до месяца. Это было три недели назад.
Билл, перед смертью прошу тебя лишь об одном: прости меня. Я знаю, что очень виновата перед тобой, но я люблю тебя. Дороже человека у меня сейчас нет.
Я пойму, если ты не захочешь приезжать на похороны, если не простишь... Просто я люблю тебя. Я была плохой матерью, ужасной, но, сынок, Билли, прости меня за это.
С любовью, мама".
По щекам текли слезы. Обиды, горечи, любви...
Письма обычно приходили с недельным опозданием, значит... Он должен поехать. Он обязан простить.
Глава IX
Он лежал на кровати, уткнувшись пустым взглядом в потолок. Рядом лежал листок бумаги, на щеках блестели слезы, руки были ледяными. Не холодными, как обычно, а ледяными.
Он не заметил, как подошел Том. Не заметил, что тот прочитал письмо от матери. Вытер с его лица слезы бумажной салфеткой и укрыл одеялом. Он просто уткнулся в теплое плечо и, слегка подрагивая, заплакал.
Том гладил его волосы, пытаясь успокоить своим теплом.
Для Трюмпера сейчас не имело значение, что его любимый человек ему наврал. Он не знал, что именно случилось в этой семье, но однозначно решил, что и сам бы не стал говорить правду.
Билл постепенно затих и, как показалось Тому, заснул.
- Ты поедешь со мной? – Неожиданно спросил он.
- Обязательно. Завтра отпрошусь у ректората и куплю билеты.
- Спасибо.
- Спи.
- Я не могу рассказать тебе, что тогда случилось. По крайней мере, сейчас.
- Я не прошу, Билл.
- Прости, что соврал.
- Я бы поступил так же. Спи.
Молчание. Минута. Две. Три.
- Я люблю тебя, Том.
- И я тебя, а теперь спи.
Оба заснули. Том, так и не раздевшись, а Билл у него под боком.
Глава X
Германия встретила их проливным дождем.
Во время всего пятичасового перелета Билл никак не мог успокоиться, его даже пару раз стошнило, хотя он совершенно ничего не ел. Так что по прибытии в аэропорт молодые люди хотели лишь спать и ничего более не желали.
К сожалению Тома, Билл, как только почувствовал запах родного города, напрочь забыл о сне.
Он взял Тома за руку и пошел в сторону дома.
Семья Каулитц жила неподалеку от аэропорта, всего в паре кварталов, в небольшом тихом райончике.
Когда Каулитц-младший ушел из дома, ключи он взял, как напоминание о прошлом, с собой.
Дойти до дома не составило труда, и уже через двадцать минут они стояли возле двери небольшого, но достаточно аккуратного домика.
В окне второго этажа горел свет.
Последний раз выдохнув и покрепче сжав руку Тома в своей, Билл нажал на звонок. Звонкая трель оповестила о приходе гостей, и послышались шаги.
На пороге появилась женщина лет пятидесяти. Лицо было сильно испещрено морщинками, а кожа была бледней, чем у Каулитца под слоем пудры.
При виде сына глаза Симоны наполнились слезами, а руки задрожали.
Лицо самого сына побелело, по щекам покатились слезы.
Он обнял мать и прижался к ней.
Он тосковал, а остальное было не важно
Глава XI
В последующие несколько дней Билл все время проводил с матерью, лишь вечером возвращаясь в их с Томом спальню и, заливаясь слезами, засыпал на его плече.
Тома же фрау Каулитц приняла как родного, но чаще Трюмпер предпочитал сидеть и смотреть на них со стороны, нежели мешать, находясь рядом.
Они часто сидели во внутреннем дворике, на качели. Том сидел в доме возле окна. Пил кофе.
Билла Том даже не пытался успокаивать, когда тот ревел, понимал - бесполезно, и просто поддерживал любимого, теплом, да чашкой горячего шоколада перед сном.
С Симоной Каулитц Том поладил сразу.
После развода сына с его женой Вивиен, Симона поняла, что "не сошлись характерами" - не первостепенная причина распада столь красивой пары, поэтому она, будучи весьма не глупой женщиной, вполне спокойно отнеслась к известию о гомосексуальности сына. А то, что она знала про Тома, её вполне удовлетворяло.
Из некоторых вырезок она знала, что Трюмпер - интеллигентный и образованный мальчик.
К величайшему сожалению и Тома, и Билла, несмотря на то, что Симона выглядела счастливой, показатели говорили обратное о её состоянии. Оставались считанные дни.
Глава XII
"Двадцать первого ноября две тысячи девятого года, Симона Астрид Каулитц была обнаружена собственным сыном, Вильгельмом Йоргом Каулитцем, мертвой в собственном доме, в Магдебурге. Врачи вынесли заключение: остановка сердца во время сна".
Том взял на себя все организационные моменты похорон. Билл же часами сидел на кровати, обняв подушку, слегка покачиваясь, глядя в одну точку на стене и изредка моргая, когда глаза уже начинали слезиться. Он перестал разговаривать и отказывался есть. Том все терпел, понимая боль потери, лишь иногда ненавязчиво его собственный организм напоминал, что и сам Том должен есть и нормально спать, а не пить кофе литрами, чтобы не уснуть.
В университете срок данных ему каникул заканчивался, и с работы Каулитца тоже звонили. Том не знал, что и делать.
***
Двадцать третьего ноября состоялись похороны.
Неожиданным гостем на церемонии стала Вивиен Суорбен, которая каким-то образом узнала о смерти бывшей свекрови.
Приехала она одна (по крайней мере, Том её ни с кем не видел), держа в руках шестерку белоснежных роз.
После похорон она, молча, подошла к Биллу и обняла. Тот, в свою очередь, уткнулся в некогда родное плечо и тихонечко поблагодарил, что она не забыла и смогла приехать.
Тому, наблюдавшему эту картину со стороны, девушка внушила лишь недоверие. Почему же тогда ЕГО Билли так спокойно обнимает бывшую жену и плачет на её плече, - жест, говорящий о глубоком доверии. Тома, уставшего от всей сложившейся ситуации, это заставило лишь ревновать.
Он понимал, что права на ревность у него сейчас не было, но и не реагировать не мог, хотя держался.
К вечеру, выпроводив, наконец, всех гостей, Билл с Томом устало завалились на кровать.
- Почему вы с Вивиен развелись? - первым начал Трюмпер.
- Не сошлись характерами, - устало выдохнул Билл в ответ.
- А ещё?
- Что ещё?
- Билл, просто так не разводятся! Мне-то ты можешь честно сказать? Я понимаю, что тебе сейчас больно и тяжело, но и мне не легче! Я целый день не мог спокойно смотреть на вас с ней, а ещё нас с тобой торопят вернуться в Париж. Ты понимаешь, что мне приходится выдерживать? Прости, Билл, я знаю и понимаю, насколько тебе сейчас плохо, но я сомневаюсь, что твоя мама одобрила бы, что ты раскис и не можешь найти в себе силы жить дальше! - закончил свою гневную тираду Том.
Билл, молча, сидел, не шевелясь, после чего кивнул и произнес:
- Ты прав, Том. Прости, что все эти заботы я свалил на тебя. И спасибо, что понял и помог. Без тебя я бы не справился.
Ожидавший чего угодно, но не такой реакции, Трюмпер смог лишь обнять Каулитца да поцеловать в висок, шепнув, что любит.
Они пережили это. Кошмар закончился.
Скоро наступит утро, а они ещё не спят. Дети, ей-богу!
Глава XIII
Проснувшись на следующее утро и не обнаружив рядом с собой Тома, Билл пошел искать его на кухне.
- Месье Арно! Я все понимаю, я нагоню упущенный материал, обещаю, мне нужно всего пару дней.
- ...
- Я понимаю, месье Арно, но похороны только вчера состоялись.
- ...
- Хорошо, двадцать шестого буду на первой паре. Оревуар, месье Арно.
Том устало потер лицо. Только сейчас Билл заметил, насколько студент замотался.
- Двадцать шестого к десяти? - спросил он, облокотившись на дверной косяк.
- Привет, Билл. Да. Я пытался ещё пару дней выбить, но...
- Мне ведь тоже звонили? - перебил Каулитц.
- Да. Я объяснил Пэм ситуацию, но скоро выход нового номера, а без тебя они ничего не сделают. Ты им нужен двадцать седьмого к восьми. Я...
- Том. Пойми, мне тяжело, но, ты был прав, не отсиживаться же тут без дела! - он подошел к любимому и обнял. - Так что давай лучше вернемся быстрее.
- Ты, правда, не обижается? - Том положил ему руки на талию и щенячьим взглядом посмотрел в глаза, извиняясь.
- Нет, Том, конечно, нет, – Билл поцеловал его в нос.
Трюмпер улыбнулся.
- Так что? Собирать чемоданы?
- Да. Ты пока собирай, а я займусь билетами. Нам ведь опять придется просить у Пэм личный самолет.
- Знаю. Я собираю.
Собрав вещи, забронировав билеты, в шесть часов вечера они уже были в аэропорту.
- Ваши паспорта и билеты? - попросила миловидная девушка.
Пройдя посадку и усевшись на свои места, Том спокойно выдохнул. Биллу до его спокойствия было как до Марса пешком туда и обратно.
- Эй, - Трюмпер сжал руку Каулитца в своей и ободряюще улыбнулся, - всего пять часов и все. Успокойся, малыш.
Билл крепче сжал руку любимого, когда самолет начал подниматься в воздух, зажмурившись и глубоко вдыхая-выдыхая.
Том повернулся к своему мальчику, прикоснулся губами к его губам, аккуратно поцеловал и снова сел на свое место, блаженно улыбаясь и поглаживая пальцем ладонь Билла.
Всего пять часов, семь тысяч километров над землей, уровень сиротонина зашкаливает, и зеленоглазая надежда* витает в облаках.
___________
* Зеленый цвет (по мнению некоторых) - цвет надежды, поэтому выбрана такая метафора.
Глава XIV
По прилету в Париж дел у ребят было немеренно. Том должен был нагнать упущенный материал, Билл - помочь закончить номер журнала в самые короткие сроки.
Они настолько были заняты и выжаты к вечеру, что о сексе никто уже не вспоминал, сил хватало лишь на то, чтобы упасть на кровать и, обнявшись, уснуть. Разобравшись со всем этим в течение трех недель, восстановив все темпы, у них, наконец, появилось свободное время.
В один из таких вечеров они сидели дома и смотрели какое-то кино. Вроде, называлось оно "По ту сторону кровати" - незамысловатая комедия о жизни семейной пары из Франции веселила ребят. Тому же это кое о чем напомнило.
- Билл?
- А?
- Почему вы развелись?
- У нас был фиктивный брак.
Бровь Трюмпера вопросительно изогнулась.
- Мой отец, от которого я много чего натерпелся в детстве, - начал объяснять Каулитц, - в какой-то момент начал говорить моей маме гадости про меня.
Говорил, что я гей и вообще педофил-извращенец, поэтому назло ему я и женился. С Ви мы были близкими и очень хорошими друзьями, какими и остаемся сейчас, просто спустя год нашей с ней совместной жизни отец умер, и необходимость в браке отпала. Мы развелись, но остались друзьями.
- Ты хотел доказать, что ты не гей? - с улыбкой спросил Том.
- Том, - Каулитц усмехнулся, - это было почти десять лет назад! На самом деле, могу тебе честно признаться, что ты был и остаешься для меня первым и единственным парнем.
Он улыбнулся и приобнял любимого.
- Но, Билл, зачем весь этот маскарад? Только для отца?
- Иначе было никак от него не отвязаться, да и у Вивиен были проблемы с родителями. Они хотели поскорее женить дочь, а она... ну, как бы тебе сказать... Она больше по женской части, родители об этом, естественно не знали, а нам обоим было необходимо как-то с этим разделаться. Глупо, конечно, но на тот момент это казалось гениальным. Примерно через шесть месяцев нашего брака она нашла любимого человека, с которым они живут и сейчас.
- А почему на похоронах она была одна?
- Помнишь девушку, которая стояла возле могилы, постоянно?
- Да.
- Это была Андреа. Они приехали вместе.
- Девушка?
- А то, что мы с тобой оба парни, ты знаешь? - подколол он.
- Просто, это было весьма неожиданно и... - начал он свои лекции-рассуждения, но был нагло заткнут губами Каулитца.
Когда каждое прикосновение и секс - как впервые, счастье долго остается даже в самом странном союзе.
Глава XV
- Том, - держа котенка на руках, Билл зашел в спальню, где на диване разлегся Трюмпер с какой-то книгой в руках. Ричард Бах, как он успел заметить.
- Да? – отложил книгу в сторону, любуясь видом Билла, стоящего в дверном проеме и поглаживающего котенка.
- Нам надо поговорить.
Он подошел и сел на край кровати, положив котенка на колени.
- О чем?
- Том, ты как к детям относишься?
- Я не понимаю, к чему ты это спрашиваешь, ты ведь не...? - он взглядом указал на живот Каулитца.
Тот в ответ лишь изогнул бровь и с укором посмотрел на Тома, как будто тот сейчас сморозил самую тупую вещь, которую он когда-либо слышал.
- Нет, Том. Если ты не в курсе - это не возможно.
- Просто мне нужно знать, как ты относишься к детям.
- Нормально, если они не вопят по ночам и дают высыпаться. Ты к чему это все?
- В общем... Я даже не знаю, как тебе это сказать...
- Просто скажи, - улыбнулся Том, готовясь услышать самое неожиданное.
- Понимаешь... Когда мы с Вивиен поженились… В общем, сначала это был чисто фиктивный брак, мы даже не целовались, ну только иногда, для виду, а потом... Она захотела ребенка, но так как сама родить была не способна... В общем, у меня есть дочь. - Тирада, смешанная с широким выбором телодвижений закончилась.
Сказать, что Том был удивлен - не сказать ничего, он был шокирован.
- И... Как её зовут?
- Её зовут Амели, ей пятнадцать.
- Пятнадцать?!
- Мы её удочерили, - пояснил Каулитц.
- А, ну, да. А это единственный твой ребенок? Или мне ещё сюрпризов ждать? - Трюмпер начал кипеть.
- Том, Том, Том, успокойся! Да, она - моя единственная дочь. Она хочет поступить в колледж в Париже, а живет с Вивиен в Мюнхене, бумаги на квартиру будут оформлены только через месяц, но учебный год уже начинается. Ты не против, если она с нами поживет некоторое время?
- А она знает, что ты живешь с парнем?
- Нет, она знает, что я живу с тобой.
- Я не против, но... она же подросток!
- Она очень дисциплинированная девочка, а готовить ей могу и я. Ты не против?
- Только на месяц?
- Приблизительно. Может и меньше.
- Хорошо. Все, - он улыбнулся и спихнул Билла с кровати, оставив котенка рядом с собой, - иди и не мешай мне читать!
Каулитц чмокнул Тома в нос, погладил Вика и, пообещав принести горячего шоколада, ушел.
В голове обоих вертелось назойливое: "Это будет трудно".
Глава XVI
Приезд Амели сильно обеспокоил ребят.
Но если Билл лишь с нетерпением ожидал приезда дочери, то Тома это сильно напрягало.
Пары в университете закончились на несколько часов раньше, поэтому, когда Трюмпер пришел домой, Каулитца в квартире не оказалось.
Вспомнив, что девочка приезжает сегодня, Том окончательно убедился в отсутствии аппетита.
Телевизор и Интернет не отвлекали, даже любимая компьютерная игра не помогала! В итоге, когда Билл пришел, он застал Тома, лежащего на кровати с котенком на животе и уставившегося в потолок.
Каулитц, сняв пальто, подошел к кровати и, сев на колени возле неё, взял руку Тома в свои, поцеловал и прижал к правой щеке.
Теоретически Амели была спокойной и послушной девочкой, когда он видел ее пять лет назад. Учитывая особенности переходного возраста ни он, ни тем более Том даже представить себе её не могли.
Она уже однажды была в Париже, город немного знает, поэтому ходить с ней везде не придется.
- Я встречу её в аэропорту, поедешь со мной или тут нас подождешь?
- Не знаю, Билл, мне страшно, - он вдруг посмотрел прямо в глаза Каулитцу.
- Чего ты боишься?
- Билл, я тебя люблю, это я точно знаю, но вдруг она... Точнее я... Она - твоя дочь, но... Билл, мне страшно.
Билл на эти слова ответил лишь улыбкой.
Он лег на грудь Тома и хищно впился в слегка пухловатые губы студента.
Поняв, что останавливаться на достигнутом ни один из них не хочет, Билл, не разрывая поцелуя, начал развязывать свой галстук. Стянул с Тома рубашку и добрался до ремня, потеребив соски… как вдруг услышал мелодию телефона.
- Прости, - шепотом проговорил он, и, поцеловав, побежал к пальто, в кармане которого был телефон.
- Да.
- ...
- Здравствуй, милая.
- ...
- Конечно. Через полчаса буду ждать там. Ты не против, если я приеду с Томом?
- ...
- Нет? Хорошо. Давай, до встречи.
- ...
- Целую, пока.
Он повернулся к студенту.
- Прости, Том, надо собираться.
- Вечером? - спросил Том, завязывая Каулитцу галстук с лукавой улыбкой.
- Вечером, - Билли поцеловал любимого в щеку и, нацепив пальто, оба вышли из дома.
Глава XVII
Они подъезжали к аэропорту Шарля де Голя. Всю дорогу Том сильно сжимал руку фотографа.
Рейс, на котором прилетала Амели, уже совершил посадку, и они ждали её у табло, как и договорились.
- Пап? - неуверенный звонкий голосок.
Билл резко развернулся и увидел рядом невысокую брюнетку с вьющимися волосами.
Том тоже повернулся и, только увидев девушку, облегченно выдохнул.
Каулитц обнял дочь и повел её к Тому.
- Эм, знакомься. Это Том. Том, это моя дочь Амели.
Они пожали друг другу руки.
- Приятно познакомиться, Том.
- И мне, Амели.
- Можно просто Эм.
- Хорошо. Эм.
- Пойдемте!
Билл взял вещи девочки и, обняв двух своих самых любимых людей, пошел вместе с ними к такси.
***
- Вот и дома!
Каулитц, повернувшись, запустил Эм и Тома и закрыл дверь.
- Проведешь экскурсию? - поинтересовалась девочка, оглядывая просторный коридор.
К ней медленным шагом приближался котенок.
Билл взял его на руки и представил:
- Это Вик, Виктор. Вик, а это - Амели.
- Какое чудо! - восхитилась девочка. - И давно он у вас?
Парни переглянулись, вспоминая.
- Примерно месяц, может меньше, - ответил Том.
- Ясно, - девочка прижала котенка к себе и вновь напомнила о желании посмотреть квартиру.
- Конечно! Вот вешалка, на неё можно повесить пальто, - шутливо начал Билл, - идем сюда.
Они прошли по коридору и вышли в небольшую, круглую и достаточно уютную гостиную, с лестницей слева и ещё тремя дверьми.
- Тут кухня, - он указал на первую справа дверь, - тут ванная и гардеробная, - он указал на дверь посередине, - а тут наша с Томом спальня, - указал на дверь справа от лестницы.
- А мне вещи в гардеробной оставлять?
- Нет, Эм. Я сам эту квартиру декорировал и не хотел перегружать спальни, так что шкафов в нашей комнате нету. Комод, но не больше. А твоя комната - наверху, там все есть. Идем.
Они поднялись по лестнице. Там было окно и две двери друг напротив друга. Возле окна стояла ваза с цветами.
- Тут, - Билл указал на дверь слева, - ванная, а тут, - на противоположную, - твоя комната. Вот и весь наш дом!
Он занес вещи дочери в её комнату и, пригласив к ужину, вышел.
На кухне его ждал Том.
- Ну, что Том? - Билл резко прижал Трюмпера спиной к столу и впился губами в артерию на шеё.
- Никаких сомнений, - горя от напора Каулитца отозвался Том и ответил ему жарким поцелуем в губы.
Почувствовав стояк Тома бедром, Билл как будто очнулся.
- Том! Стой! Надо ужин готовить, да и Амели может зайти...
В этот момент Том продолжал спускаться по его плечу поцелуями.
Остановился.
Закрыл дверь на замок.
Повалил Каулитца на стол, прошептав:
- Успеем... А Амели... пока... вещи... разберет... - Через каждое слово он рывками снимал вещи с себя и Билла, и, целуя его шею, спустился вниз.
Обхватив губами головку, он закрыл рот готовому застонать в голос Каулитцу рукой и начал медленно и ритмично двигать губами, помогая второй рукой. Вверх-вниз, вверх-вниз, как мальчик на качели тогда, так и Билл сейчас летал, стараюсь присмирить кружащуюся голову.
Том, прервавшись перед самым концом, поднял Билла, и тот сам уронил обоих на пол.
Ничего, кроме растительного масла, на кухне в качестве смазки больше не подходило, идти за любрикантом было слишком долго, а без него слишком больно, поэтому Каулитц смазал вход Тома и свой пульсирующий желанием член, приставил к узенькой дырочке головку и медленно начал входить.
- Давай, - только и смог просипеть Том перед тем, как Билл окончательно потерял остатки разума и начал набирать темп.
Трюмпер взял свой член и уже привычными с детства движениями, вверх-вниз, начал предаваться любовным утехам.
Билл обхватил член Тома поверх его руки собственной и начал быстрее двигаться внутри Трюмпера.
Пять. Четыре. Три. Два. Один. Пуск...
Эйфория на две сущности, жидкость по столешнице и два заткнутых рта, чтобы не услышал ребенок.
Кажется, так даже лучше...
Глава XVIII
Рождество Билл, Том, Амели и, естественно, Вик, встретили вместе. Амели сначала помогала отцу готовить праздничный стол, а потом Том позвал её наряжать елку. Вик все это время носился по квартире в нацепленном на него Томом колпаке Санты.
Потом они пошли бродить по предрождественскому Парижу и играли в снежки. Мокрыми, но довольными они вернулись к семи вечера и, переодевшись, сели ужинать. Билл с Томом много целовались, а Эм смотрела на них, поглаживая котенка.
Звонили Вивиен и Энди, поздравили.
Для Билла это было первое Рождество, которое он отмечал с подарками, вкусностями и любимыми.
Ребята настолько привыкли к Амели, что переезжать ей не имело никакого смысла, однако иногда она все же ездила в ту квартиру, когда уставала от парней или готовилась к экзаменам, которые они с Томом сдали очень хорошо.
Том начал искать себе работу юриста, а Эм предстояли ещё три года колледжа.
За все полгода, что они жили вместе с Амели и год вдвоем, случилась лишь одна неприятная ситуация.
Билл тогда пришел домой пораньше, а Амели задерживалась у друзей после занятий, к Тому приехали родители. "Проведать сына", а вернее узнать, не ждать ли им внуков.
Когда Амели пришла, и Каулитц её представил, родители Тома отреагировали ещё хуже, чем, если бы просто наорали. Они принялись обнимать и целовать "их бедненькую внучку".
В целом все решилось достаточно хорошо, вот только Амели потом очень долго держалась за живот и умирала со смеху.
На лето Эм уезжала к маме, а в остальное время была с "папой и Томом", как она их называла.
***
Билл сидел возле окна и смотрел на падающие листья за окном.
Он очень долго думал, правильно ли поступил, когда уехал, сказав матери: "Я уезжаю навсегда". Теперь, имея престижную должность в известном издании, занимаясь любимым делом, имея любимого человека и дочку, которая хочет стать моделью и миллиарды секунд воспоминаний... да. Он был счастлив.
Эпилог
Каждый человек сам строит свою жизнь, сам может в один момент сломать или построить, но в любом случае, это будет его жизнь.
В жизни Билла Каулитца, который сейчас является фото-редактором журнала Вог, было слишком много всего.
Он был плохим учеником, бросил университет, уехал от родителей, но ведь есть и другая сторона медали.
В детстве его подвергал насилию отец, мать эти методы лишь поддерживала и просто проходила мимо скорчившегося на полу от боли сына, скривив губы, а отец в этот момент продолжал драть ребенка ремнем так, что оставались кровавые порезы и синяки, обрабатывать которые ему приходилось самому.
Он прожил долгую жизнь, и упрекать его в чем-либо никто не имеет права.
Он не сломался, каждый раз после избиения отцом, он, вытирая слезы, смывал кровь и снова бежал запоминать небо...
Однажды он растворился... как и все мы.
Но это уже другая история.
В погоне за счастьем он обрел себя, потеряв слишком много, он понял жизнь, приобретя любовь, он плюнул на все и начал, наконец, радоваться жизни.
Конец