Каждое утро в любую погоду на скотном дворе толпилась ребятня. Если б не осада, Васятка, к скотине близко бы не подошел. Смотреть издалека, куда приятней, чем из-под хвостов навоз грести, рассуждал он, и вдруг поймал себя на мысли, что многое не нравиться ему. Его ровесник, коснувшись лошадиной морды, от восхищения цокал языком. Утаив кусок лепешки, дети тянули руки к псу или козе. Он попытался приласкать слепую старую кобылу, та, резко головой мотнув, попятилась назад.
Коневод, наблюдавший за ним, пояснил:
-Ты редкий гость, лошадь нутром воспринимает отношение, и обмануть ее не просто. Надо заполнить белое пятно, самому с малого кого-нибудь поднять, щенка, козленка, жеребенка, на худой конец цыплят куриных. Без понимания животных, человек, словно стреноженная лошадь. Животные нас кормят, одевают, груз тащат на себе, несут охрану, служат почтой, не задумываясь, жизнь отдают, ради спасения человека. Ты чаще приходи сюда, не по принуждению, а по доброй воле.
У Васятки непроизвольно сжались кулаки, обидные слова посыпались на Коневода:
-За собой смотри, умник, все знают, как ты пил, жену и деток выгонял из дома. Отец из жалости к коням пристроил, иначе бы пропал от пьяни.
-Насчет семьи, пороков бывших, ты прав, но я нашел в себе силенки, очистить дух от всякой скверны. Я, Главный коневод, то не подачка от Владыки, доверие народа заслужил.
Васятку обступили дети. Перед ним выросла девчонка, тыча в грудь кулаком, пригрозила:
-Сейчас получишь от меня, не посмотрю, что сын Владыки, прощения проси за гадкие слова.
Они сцепились, стараясь, повалить друг друга. Ловкая девчонка, Васятку вмиг подмяла под себя. Подошел помощник Коневода и драчунов разнял. Подняв с земли Васятку, он с сожалением сказал:
-Лукавить не умею, внутри тебя поганостей полно, работать над собою надо, добрее быть и помнить, мы все грешим, но грех, искоренив, имеем право на прощение. Отцу дословно передашь, что здесь произошло.
Васятка до вечера возился с сеном. Заслышав звон вечерни, отправился на кухню и получил добавочный паёк. Придя к себе, забрался на лежанку и попросил не приставать. На следующий день, явился на скотный двор с повинной:
-Отцу не стал я говорить, меня он чванству не учил. Я был не прав, слова обидные сказал, прощения за них прошу.
Коневода, до слёз прошибли прощенные слова, он мальчика прижал к себе, и ласково сказал:
-Во мне обиды нет, сынок, за то, что разобрался сам, на Громе прокачу.
Оседлал знатного коня, посадил Васятку впереди, и с гиканьем помчался вдоль крепостной стены.
На следующий день Васятка встретился с подружкой:
-В который раз особенность заметил, стоит о тебе подумать да встречи пожелать, и ты передо мной. С чего бы это? – спросил Васятка.
- Когда между людьми духовное родство, мысли на расстоянии передаются. Слышала, ты Коневода нехотя обидел, потом прощения просил.
-Он добрый человек, простил меня, на Громе покатал, обещал после осады со мной заняться верховой ездой.
-Ты испугался пересудов или родителей своих? Слова весомые услышал Коневод, кто надоумил?
-Ночью соображал, как проще ускользнуть от наказания. Понял, когда идешь с повинной к людям, прощается любой поступок. Главное, выдумать слова такие, что бы до слез прошибли, как сегодня. Собой доволен, Коневод добряк, быстро на крючок попался, а вот на сестрину подружку, которая меня валяла, осталась злость.
-В памяти зарубку сделай, когда Владыкой станешь, обидчицу по-умному накажешь. При всех добро кажи, а час пробьет, ты насладишься наказанием.
-Отец и мать нам не велят зло в памяти держать, головушка распухнет и тело ослабеет.
-Ты, главного не понял, вознесла себя, с тобою вольность сотворила, все остальные были заодно. Повзрослев, они против тебя в любой момент подняться могут. Для ясности ума людей наказывают часто. Умный родитель, ругань, розги да кулак пускает редко в ход, старается ткнуть носом так, чтобы отбить охоту сразу.
-Откуда столько знаний в голове?
-Ты, мимо пропускаешь разговоры, а я запоминаю, стараюсь выгоду извлечь. Когда мне говорят обидные слова, позу петуха не принимаю, склоняю голову пониже, спасибо говорю и обещания даю, прислушаться к советам. Зачем же выставлять нутро, тебе за голоса держаться надо.
-За что держаться? – переспросил Васятка.
-За голоса, когда Владыкой будут выбирать, любой из голосов весомым станет. Я знаю мнение людей, тебя не очень почитают, поэтому стараться надо, к себе людей поворотить. О наших разговорах не сболтнул?
-Родным поведать не могу, с другими не привык делиться.
-Владыка в намерениях тверд, тебя готовит для замены, я тоже этого хочу. Коль цели совпадают, какая разница, каким путем, ты власть желанную получишь. Родительский совет - основа, но если трудности возникнут, воспользоваться не мешает и дружеским советом. Столетка, во мне природный дар узрела, советчик я незаменимый, признайся, тебе по нраву наши разговоры.
-По нраву, с тобой беседовать приятней, чем с милою сестрой. С ней многое нельзя. Сегодня же испробую совет, кого-то разозлю и наставления приму с поникшей головою. Странное дело, когда отец, мать и сестра мне наставления подносят, внутри рождается желание, творить напротив все дела. Из-за духовного родства с тобою разногласий нет, но мать с отцом гораздо ближе, и мыслят по-иному. Народ меня не почитает, и я бы не принял трусливого Владыку. Меняться надо самому. Можешь поучать, сам разберусь, чью сторону принять.
Мужики, если время выпадало, с охотой шли на скотный двор, трудились с радостью, скотинушку ласкали, занимали очередность проехаться верхом на лошадях. В крепости раздолья маловато, но каждодневные пробежки вдоль крепостной стены, держали в форме лошадей. Для животины еду всегда с избытком припасли. Высокие стога стояли на задворках, овса хватило бы на года три. Конюшни строили на зависть.
При возведении крепости, предки предусмотрели подземные и надземные хранилища с ходами. В открытые хранилища войти мог каждый житель. Секретными хранилищами владели доверенные лица. В особо тайных лабиринтах, господствовал род Землеведов. То был особый род, на содержание его, веками выделялась незыблемая сумма. Бывало, Соколиный люд, спасая жизни, надолго покидал родную землю. Добро народное, особые секреты, ценнейшее семя, сдавали на хранение им. Никто не знал, куда добро сносилось, потуги недругов нащупать клад, успехов не имели. Чуя опасность, род Землеведов внезапно исчезал и появлялся, когда спокойствие и мир вновь воцарялись на Соколиных землях. За Землеведами числилась земля, на ней взрастили дивную пшеницу, трехколосник. Васятка видел чудо стебель, на конце был не один колос, а три. От обыкновенного пшеничного зерна, оно отличие имело, три зернышка соединенных сердцевиной. Когда земельные участки засевали дивною пшеницей, Землеведы выставляли трехрядную охрану. К полю посторонний люд и птица, приблизиться не смели, чтобы случайно, секретное зерно в чужие руки не попало.
Служак для обслуживания хранилищ особо подбирали. Васятка многих знал в лицо.
Сенькин отец и вся его родня следила за системой вентиляционных крепостных каналов. Да и сам Сенька, завидев щель или отверстие в стене, протягивал ладонь и с видом знатока произносил, порядок! Васятка повторял его движения, не ощущая ничего. На вопрос, что в его понимании порядок, Сенька отвечал шутливо, тебе зачем, мы ж не суемся в дела Владыческого рода. Каждому свое, наше дело, урожай от сырости сберечь, проветрить комнаты и коридоры, подать в подземные ходы дыхание полей и леса.
Когда Васяткина семья перебралась в новый дом, Сенькин отец сам проверял его дыхание. На подпол указал особо, сказав, что плесень заведется, весной появится водица. Мастеровые с обидой возразили, мы не впервой дома возводим. К весне мать чаще обычного спускалась в подпол, мыла кружки от бочек и занималась переборкой овощей. Весной в подполье захлюпала вода. Мастеровые по брёвнышку разобрали дом, подняли на два колена выше. О сырости и гнили позабыли. Васятка с удивлением узнал, дома и стены тоже дышат.
Дед у Сеньки с мамкиной стороны важную должность занимал и звался Кошководом. Отвечал за сохранность зерна от мышей, крыс, всяких жуков и мошек. Должность эта передавалась по наследству. О кошках он знал всё, охотниц подбирал с умом и знанием дела. Когда мать- кошка выводила котят на первую охоту, часами просиживал в засаде, наблюдая за играми любимцев. Лучших котят оставлял для продолжения рода, вел записи по каждой кошке. Цена за взрослую обученную кошку, была схожа с собачьей. Завистники судачили, Кошковод заламывает цену, но, справедливо добавляли, ученость того стоит. Передавая кошку в руки будущему хозяину, наставления давал:
-Отдаю тебя, родимую, в хорошие руки, на радость дому и семьи, за службу верную получишь уважение и ласку, я без надзора не оставлю, наведываться буду.
Проходя мимо, всегда справлялся о здоровье охотницы. Принимали Кошковода радушно, в доме, где оставался на ночлег, вечером набивался народ, послушать байки о кошачьей жизни.
Когда зашелся разговор о Кошководе, Лада заметила:
-Ты, Кошковода провожаешь хмурым взглядом.
-Не нравятся мне кошки, ради мышей терплю, а так, мне даром не нужны. Платить за них не стал бы никогда.
Девочка хмыкнула и возразила:
-На кошек не греши, Кошковод погладил против шерсти, он слабости твои давно приметил и прямо говорит. По нраву те, которые молчком проходят. Для исполнения желаний, держаться надобно таких, как Кошковод, у них нет скрытых мыслей и корысти, до времени они полезны очень, среди народа вес имеют. Если он бросит камень за тебя, не глядя, потянутся другие. От молчуна все можно ожидать, ты опытом житейским не владеешь, не сможешь угадать, он за тебя проголосует или против. Держись от молчунов подальше. Тебе без устали трудиться надо, чтоб голоса заполучить. Присматривайся к людям, запоминай их разговоры и дела, потом мы вместе разберёмся, кто свой или чужой.
Васятка не на шутку рассердился, подружку обозвал липучкой, сказал, что не нуждается в опеке и чьих-то голосах. Предупредил, если она не перестанет напоминать ему о власти, он с ней встречаться прекратит.
Обидные слова не тронули подружку, она восторженно произнесла:
- Как на отца похож, недаром он тебя готовит к власти!
На следующий день, Лада, окликнула Васятку:
-Погреемся у Наблюдателя?
В маленькую комнату Главного Наблюдателя набилась детвора. Укрывшись овчинным полушубком, сам на лежанке кости грел. Услышав скрип дверей, он приподнялся, взглядом к Ладочке прилип и попросил:
- У печки уступите место.
-Нет, нет, тело, привыкшее к прохладе, не надо баловать теплом, - запротестовала Лада.
- Резонно, - согласился Наблюдатель.
Васятка наизусть помнил историю покупки породистых лошадок, но, всяк по-своему преподносил, старик всегда точнее излагал:
-Соколы получили от Стражников, очень важное письмо. Они просили к празднику «Распределение урожая», подготовить площадь и Лошадиное поле по своему указу, построить временные загоны для трех десятков лошадей, корм припасти, освободить крепость для проживания, и подобрать доверенных людей. Последнее, особо важно, лиц своих без надобности, Стражники не открывали люду. Просили объявить соседям, что подготовили к продаже лошадей. Желающих сравниться в ловкости и силе, одарят ценным грузом, а напоследок, диковину покажут, над ней трудились сотню лет. Плату неслыханную заломили, с зеваки по монете, а с тех, кто с ними потягаться вздумал, пять штук в копилку должен бросить. Соседи с завистью вздыхали, Соколы и без того жирны, опять им счастье привалило. Завидовали неспроста! От платы мы свободны были, лес от построек нам остался, площадь и Лошадиное поле облагородили не из казны. За службу обещали доставить глиняные трубы, воду по кварталам разносить. Совет составил перечень работ и обозначил сроки. Собрали сход и объявили, работу выполнять на совесть, работников ленивых да негожих, в дни торжества отправят под запор.
Народ после дневных забот спешил к распределителям на площадь. Молодь с земель соседних, слетелась наниматься на работу, кто приглянулся нам, на жительство остался, за честь считалось, породниться с нами. Я в списке был, кому доверили прислуживать, смотреть на Стражников без балахонов. Клятву дали, что видели и слышали в те памятные дни, останется внутри.
К Стражникам гонца послали, пора оценивать работу. Гонец привез ответное письмо и прикрепил его на щит. Три слова было в нём, делами вашими довольны. Короткое письмо, а сколько смысла! Знать среди тех, кого мы нанимали, их люди помогали нам.
Во все края отправили почтовых голубей, сигнальные костры зажгли, соседей всех предупредили, гостей мы ждем в такой-то день.
Народу понаехало! Баб с детками распределяли по домам. Зевак считать не успевали, такого сборища земля не знала. Вокруг Лошадиного поля устроили навесы и временные печи. А как нас выручили трубы! В каждом квартале стояли бочки, наполненные до краёв водой. За всем, что в городе происходило, я наблюдение лично вел.
В памяти у всех людей зарубки остаются, печальные и радостные дни. Оставшись с думами наедине, они всплывают ненароком. Скажу вам откровенно, стар я, своё почти отжил, хвороба тело болью гложет, на этот случай, как лекарство, я вспоминаю
праздник светлый, со слов моих записаны десятки книг. Владыка при честном народе, за службу верную и острый глаз, мне в ноги поклонился. Все, что вы видите на мне, тулуп, обувку, шапку и штаны, жильё, которое сейчас обогревает, я от народа получил.
День долгожданный наступил, мы облачились в светлые одежды, сигнальщики глаза таращат, а следа Стражников не видно. Они обычно с юга приходили, а в этот раз, со стороны болот, словно с небес к нам всадники слетели.
В полдень, раскрылись главные ворота, и представление началось. Праздник открыли маленькие дети, уменье их в седле держаться, всех несказанно удивило, народ затих, что бы случайным звуком, лошадок не спугнуть. Стражнята, словно родились в седле, такое диво вытворяли! И стоя ехали, и головою вниз, те, что постарше были, менялись лошадьми по ходу. Все в балахонах, из прорезей торчали носики и рты, гдазки счастливые блестели. Стражники детей своих с рождения приучают к балахонам, одежда эта, обыденное дело.
Глаза у Наблюдателя нахально закрывались, он то и дело прерывал рассказ. Служака-нянька, знаком показал, рассказчику пора на отдых. Дети запросили:
- Продолжите рассказ о лошадях.
-Я не люблю молоть одно и тоже, больше всего понравился конец. Свой труд длинною в сотню лет, Стражники казали напоследок. Лошадок привели, тела их скрыли под накидкой, из прорезей торчали ноздри, хвост. Подумалось, очередное представление, а как накидки сняли, да всадники их оседлали, все замерли от удивления. Таких породистых лошадок ещё не видел белый свет! Наш Главный коневод при виде скакунов от радости заплакал, заразная болезнь к Владыке перешла, со всех согласие выбивал, купить на племя жеребца. Уговорил, пять лет платили долг, зато каким сокровищем владеем! Не только мы с покупкою носились, из стран заморских нашлись такие богатеи, что враз всю плату выложить могли. Стражники им отказали, а нам с условием продали. За каждым жеребенком вести дотошно записи, как ел и пил, рост, вес и всякое такое. Учили, как правильно описывать скотину, а после, полное доверие Касьяну. С Коневодом очень повезло, природный дар проснулся в нём. В народе нашем умников не счесть, а как осаду храбро держим! Я тоже бы пошёл на стены, во мне силища о-го-го! Да Воинский Совет решил иначе, и поручение дал, важнее не бывает. Беречь Светило наше и пестовать, как малое дитя. Старик насквозь всех видит, события предвидит точно, ему в природе равных нет. Он добрый человек и обогреть готов любого, а комнатка мала. Когда вы набиваетесь, как грузди, дыхание его страдает. Зря не тревожьте старика, только по делу приходите. О лошадях я знаю мало, на скотный двор к Касьяну обратитесь.