Разговор по поводу
"Прекрасная вещь возбуждает желание работать, но не передразнивать, если ты уже человек, а не обезьяна."
Евгений Шварц, "Из дневников"
Нас, обычных людей, если и убивают, то – один лишь раз...
Не то - гении. Уж их-то, как показало наше злополучное время, можно убить много, много раз. Так и поступают бесстрашные творцы новейшего кино. Англо-американцы кастрируют Диккенса и лепят розовенькие фильмы. Французские синеасты калечат Бальзака... А когда упал «железный занавес» (упасть-то упал, да только с одной стороны, северо-восточной – а с западной это сооружение по-прежнему стоит прочно! ) - жадные, нечистые руки потянулись – к Александру Сергеевичу...
« Не смейте! Не троньте!» - кричи, не кричи (скоро и кричать будет некому), а дело (бизнес) делается.
Замечательную фильму с завлекательным названьем «Русский бунт» выбросили на рынок (2001 г.). Не подвела деловая смётка! – фильму закупили на Запад, продублировали и показали по бельгийскому первому каналу.
Что же... от Пушкина ничего не осталось. Из пяти измерений «Капитанской дочки» (пятое – метафизическое...) сделали... ну, два. Плоскость и получилась. Вполне бездарное музыкальное оформление, убийственные по своей глупости и пошлости диалоги, бесчисленные тошнотворные сцены насилия и секса, а также: икорка, la vodka, снежком посыпали, la troika присутствует, вот только la matriochka нету, а так – всё, полный набор, «сделано на экспорт».
Впрочем, может быть, матрёшки потом и появились, не знаю. Ничего хорошего от этой фильмы, уже судя по названию, я не ожидала и до конца досмотреть не смогла. Вытерпела минут двадцать только. Это были минуты мучительного «стыда за другого» и не менее мучительного чувства вины...
К сожалению, о Пушкине здесь, в Бельгии очень мало кто знает... где там! – и своих-то поэтов не помнят. Мне кажется, что это – беда, а не вина, так уж воспитаны. ( Вот и моя дочка выучила по программе бельгийской начальной школы всего одно коротенькое стихотворение за пять лет... Ну-с, прелестно, charmant, - другое дело, что ребёнок, как и все советские дети, читает, конечно, и помимо школьной программы.) Если слово «европеец» ещё ассоциируется с понятием «человек просвещённый», то разве что по привычке. На западе Европы невежество подавляет и торжествует - это уже некий государственный институт, оплот благонадёжности, который диктует свои вкусы создателям фильмов и книг, предъявляет требования к образовательным программам, приветствует военную агрессию против третьих стран, солидно одёргивает немногих несогласных... словом, это уже Невежество, с большой буквы.
Как бы то ни было, первое появление (не по своей воле) Пушкина на здешних домашних экранах - первый визит, можно сказать, - следует признать неудачным... и совсем, совсем не по вине Поэта!
Александр Сергеевич, простите нас, неразумных...
Простит, конечно, - оттуда, из звёздной выси... на то – Гений.
А вот сами себе – простим ли? Не Пушкину, ему повредить нельзя (забудется глупая фильма, Пушкин же – пребудет), – себе вредим зачем-то.
«Не оспоривай глупца », - подсказывает Пушкин.
Не могу, Александр Сергеевич, милый, сердце не выдержит. Наши-то глупцы – широковещательные, технически оснащённые – не чета прежним.
Впрочем, они, может быть, и не совсем глупцы, а скорее – дельцы (ведают, что творят!), скорее это нас, зрителей, они за глупцов считают. Да и что тут мой голос? кто его услышит?
И всё же надеюсь, что кто-то и услышит, хотя ситуация, прямо скажем, не очень
обнадёживающая: фильму-то делали «при поддержке Государственного Комитета», – так написано в титрах. Ну, уж если Комитета, если Государственного, если при его соучастии... что только подвигло этот самый комитет?
...Может быть, Пушкин вообще не для « примитивного » – молодого, по сравнению с тысячелетним литературным - языка кинематографии? Не знаю, наверное, это всё же не так. Конечно, литература – не сырьё для кинофабрик. Но возможен ведь и другой подход – так сказать, переводческий (перевод – это тоже творчество!). Примеров удачных, блестящих даже кинематографических «переводов» произведений русской классической литературы найдётся немало в истории отечественного кино.
Но... куда-то всё ухнуло к чёрту, весь столетний опыт, словно наша кинематография только-только народилась.
«Молодая кинематография» - такое и напрашивается определение уже не для африканского, а для новорусского кино.
« Faire-то que ? » Не цензуру же вводить? – Нет, зачем же цензуру, не надо цензуры.
Впрочем, цензура уже существует - жёсткая, сурьёзная, товарно-денежная.
Тогда что же – «лечить подобное подобным »? Штрафы, что ли, денежные накладывать – «за антихудожественность», «за грамматические ошибки»? Да на одних ошибках столько денег получил бы госбюджет! И однако недостатки данного прожекта очевидны. Ведь даже эта моя непритязательная статейка не выдерживает строгой критики: «Что это вы, дамочка, так пишете - «фильма»? В современном языке такого слова нет!».
Эх, ребята... мечтали о свободе мысли... мысль куда-то подевалась, зато – широко, победно разносится утробное урчанье – с западными плуто-охло-кратиями в унисон.
А ведь, кажется, нам досталось богатое наследство: высочайший уровень всеобщего образования. Сохранить бы это наследство? не промотать бы за бесценок? а то и преумножить! Тогда кино- и прочим по(д)делкам не так-то просто будет найти себе сбыт, – не говоря уже о неисчислимых практических ( научно-технических ) преимуществах, которые получает страна с просвещённым населением.
Мне кажется, только так, только при условии сохранения высокого советского общеобразовательного уровня и можно сберечь и умножить национальное культурное достояние. Сохранить ему жизнь.
А то есть ещё и другой, торный путь: п(е)редать культурное наследие (национальное, да уж и всемирное заодно) в исключительное пользование ничтожному элитарному меньшинству, как правило - узким специалистам.
Только какая уж это жизнь...
Правда, считается, что управлять образованным народом сложнее... Оно и понятно – ведь много-то лапши, как говорится, ему на уши не навесишь. Как бы то ни было, «чтобы сделать рагу из зайца, надо зайца» (по ироническому замечанию Достоевского ) – чтобы строить демократию, демос и нужен – демос! а не охлос. Иначе результат получается... мягко говоря, не тот. Или – как раз тот, которого и добиваются продажные «элиты»? Как тут не вспомнить слова Флобера о том, что крупная буржуазия готова продать хоть Францию, хоть всё человечество скопом! ради своих частных выгод и прибылей ( « Воспитание чувств » ); или слова из выступления Диккенса: о необходимости широкого просвещения народа, без чего представительное правление (иными словами, демократия) теряет всякий смысл!
И всё же...
Вот в одной газетной статье рассказывалось о том, как г-жа Маринина, современный автор детективов, cама отбирает актёров кино на роли своих персонажей. Что ж, справедливо это.
Несправедливо другое – то, что нет, по-видимому, возможности как-то защитить
классическое литературное произведение от убийственных покушений: от примитивного коммерческого расчёта, от неутолимой жажды паразитического оригинальничанья и кривлянья, от недобросовестности всякого рода...
Писатель-классик совершенно беззащитен – он уже умер, хотя «живёт в своих произведениях ». Да, живёт... и страдает.
Вероятно, такое положение как-то унижает и нас? – а сделать ничего нельзя... Ничем мы не можем помочь нашим великим писателям и поэтам.
Ничем? Да правда ли?
Выход-то есть: читать. Читать как читали. Читать и перечитывать, на доброе здоровье, произведения русской и всемирной классической литературы.
Ну да, – простенькое решение, очевидное, зато – надёжное. Мне кажется, так.
* * *
Притягательная, жизненно значимая тема: справедливость... Чувство справедливости, как известно, коренится очень глубоко; иногда его называют даже «инстинктом». И покушения на это чувство неизбежно причиняют – страдание, очень сильное, сравнимое с голодом, страхом... Признаётся также, что чувство справедливости присуще и высшим животным (не посетуйте на «лекцию», просто хотелось напомнить). Представим себе: добродушный пёс, ни в чём не провинившийся, подбегает с лаской, а его – пинком! Конечно, пёс обидится, а то и тяпнет, пожалуй. Вот и я решила «тяпнуть» всесветных обидчиков – не слишком больно, в меру силёнок.
Мало сказать несправедливое, - подлое и бесчеловечное отношение у современных дельцов от культуры к писателям-классикам! Обида за наших блестящих Собеседников, мудрых Утешителей - любимых и дорогих, тревога за них - да и за нас! заставили взяться за перо. Хорошенькое дело: дожили до того, что классиков надо защищать – и уже не от идеологических кличей: «сапоги выше...» или там «сбросить с парохода...», нет - от примитивных убийц из-за денег! А защищать надо – во имя чести, во избавление наше от духовной смерти... ради нас, живущих, и ради тех, кто будут жить после нас.
2005 г.