Щуриться на солнце, было приятно. Я чувствовал себя большим, ленивым котом, вальяжно разлегшимся на старом, бабкином кресле... Ленивой, рыже-полосатой скотиной, с утробным рыком греющейся на солнце...
Утробным рыком?!! Резкий подъем, подхватить автомат, и мчаться на базу, пригибаясь почти к самой земле. Как только меня заметили наши посты, лагерь зашевелился, как встревоженный муравейник. А я, идиот... разлегся, расслабился!..
- Капитан Ковалев, с донесением! Рявкнул я на лейтенантика, что попытался встать на моем пути к кабинету старшего по званию. – Приказываю пропустить...
- А доложить...
- Слушай сюда, сопля! – у меня еще было время на разнос малолетки. – Когда Я! Лично Я врываюсь в кабинет так... Следующий раз не становись на моем пути, иначе, клянусь, полковник будет искать себе нового жополиза! Мигом пропустил!
Не на того напал... салажонок вытянулся во фрунт, лицо его окаменело, и, на миг мне показалось, что ворваться в кабинет к Санычу я смогу только через его труп... Ну, или через бессознательное тело.
- Какого дьявола, Стас?!! – Саныч резко обернулся, увидев такую картину: слабо трепыхающееся тело адъютанта, прижатого мною к стене за горло, на высоте нескольких сантиметров от пола, мою разъяренную физию, и автомат, дуло которого смотрело прямо в кадык пацану, что встал на моем пути. – Отставить! Какого хера тебя черти принесли?!!
Слабый шорох мальчишки, что съехал на пол, был фоном к моему молчанию.
- НУ?!!
- Саныч, будем считать, что я еще за дверью, или как?..
- Говори уже...
- Степные Волки. Численность где-то с роту. Пять наземных машин. Возможно прикрытие с воздуха.
Саныч побагровел. Кулаки его уперлись в стол, плечи напряглись...
- Ход до нашего логова от получаса, до сорока минут, - спокойно продолжил я, заметив, как плечи полковника опали. – Слух хороший, сам же знаешь...
- Объявить готовность по базе, - уже, почти мирно, рыкнул Саныч в коммуникатор, хмуро кивнув мне на стул. – Как ты их засек?..
- В степи лежал, расслаблялся, - я кисло улыбнулся, зная, какой выгон мне устроят. – Сам же знаешь, степняк я, коваля сын...
- Сколько раз я тебе...
- Давай нотации – после?
- Да ну тебя!.. В первый взвод шуруй, поднимая своих ребят на копыта и, чтобы духу этих степняков не было! Понял? Бегом!!!
Повезло мне с отцом-командиром. Знал, когда стоит заняться нравоучением, а когда – спустить с рук. Кивнув, я, уже спокойным шагом пошел к своему подразделению. Двадцать отчаянных голов, и, беспощадных чистильщиков... вот что мне досталось от Витьки. Когда-то я работал с малолетками, теперь же строил их... Когда-то... всего полгода назад...
- Стройсь! – гаркнул я, войдя в казарму. – Марш на «копыта»! И, уже более спокойным голосом добавил: - Это наше дело, ребята... Разойтись! Бегом!!!
«Копытами» мы называли специальные установки, вроде тех, что использовали во всей армии южного полушария. Только усовершенствованные Астиком (Астином, если правильно), до нужного уровня. Три ярда сплошного металла и оргстекла, соединенные неплавкими пластинами на самых уязвимых сочленениях. Почти что роботы, только лишенные собственной воли, и права к действию, но с отточенными инстинктами убийц. Я всегда нещадно гонял свой отряд, требуя от ребят трепетного ухода за своими машинами. И, это того стоило.
Увидев, что все готовы, я махнул рукой... «приказа ждать» и, подхватив рацию, тенью скользнул прочь с базы, в степь.
Вот они... Сотня, если не больше, направленно движутся к нам. Массивные махины, образца прошлого века. Неуклюжие, и уязвимые и, пять «танков». Почему этим сооружениям дали такое название?.. Скорее – носороги. Неповоротливые, на колесном ходу, закрытые броней, и, совершенно беззащитные, против новейшего оружия.
Обычно, Степные Волки (одна из армий повстанцев), шли гораздо большим числом. Сейчас же...
- Ожидаются сюрпризы... – пробормотал я в рацию. – Смотрите, не облажайтесь, ребята...
* * *
- Ненавижу войну! – это были первые слова пятилетнего мальчишки, которого Алекс нашел в погребе одной из сожженных деревень. Пацан сидел в обнимку, с прокопченным, покрытым гарью, медвежонком. Цвет материи этой игрушки невозможно было восстановить, но Алексу почему-то показалось, что он был розовым, до того, как его покрыла копоть, как и лицо этого чумазого ребенка, что смотрел на них с ненавистью взаправдашнего воина. – Ненавижу войну...
Пацан прижился в отряде, но, еще долгое время из всех слов произносил только эти два «ненавижу войну». Угрюмый, нелюдимый, отчаянный, он, почти сразу покорил душу Алекса, или, как его называли в батальоне – Саныча. И, хмурый, тогда еще, майор, взял над мальчишкой шефство.
На все вопросы о себе, мальчик, уже позже, отвечал: «коваля я сын, дюжий моя батько був, коня с маху, ложил...» Вот так и прижилось к нему «ковалев сын», а потом, Алекс, сам не зная почему, дал ему имя, своего так и не родившегося сына – Стас.
На первом же выгоне, случившемся через пару-тройку лет, Саныч, сам отправил Стаса, «поиграть», как выразился он. Семилетний мальчонка, как нечто чуждое, держал в руках пистолет-автомат, так и не выпустив из рук своего медведя, который к тому времени походил на дохлого, давно лежалого кота. Саныч, уже не чаял увидеть своего приемыша, после проходки по полигону, когда «игра» закончилась. Вернулись немногие... И, тогда, по полной, началась зачистка. Как и всегда, после игры, чтобы вытащить раненых и потерявшихся...
Связь была прервана сначала с одним солдатом, потом с другим, с третьим... И, все происходило в одном районе – у входа в катакомбы. Спустя сутки, он услышал, что «этот чертеныш» невероятно «верткая и своеобразная скотина», которой, «когда жрать нечего станет, сама выползет»... Они, лагерем, перекрыв периметр, стояли вокруг поселения больше недели (что было непозволительно), но, Стас, так и не вышел. И, Саныч, сам пошел на поиски ребенка, время от времени, зовя его по имени... Увидев перемазанного чертенка, что выглянул из подвала.
Стас тогда бросился к нему, впился ручонками в форму, молча прижавшись к плечу... Это и стало последней каплей на душу воина, что привязался к мальчонке, как к своему сыну.
Мальчишка тогда в первый и последний раз ревел, от облегчения, увидев тех, кого он «убивал» - живыми. И, в боли, пополам с ненавистью орал Санычу, что ненавидит войну...
И, Алекс взялся за его обучение. Да, это было жестким, если не сказать, что жестоким. Саныч, сам вбивал в парня науку боя. И, делал это так, что бывалые солдаты просили его умерить пыл. Сам же он, ожидал хоть единой слезинки, просьбы прекратить мучение, дать отдохнуть... Но, видел только упрямый взгляд, и искусанные в кровь губы.
Стас взрослел, рос, постепенно переходя из возраста малолеток, в крепкого, но удивительно тонкого, жилистого юношу.
Все, что не касалось учебы и занятий – везде были поблажки. Ребята, наперебой, таскали ему найденные и отвоеванные сладости, девчонки, что в бою, не моргнув глазом, ложили по десятку солдат – гурьбой собирались в его палатке, или в казарме, у койки парнишки... у которого оказался недюжинный дар в игре на гитаре и... флейте. Его любили... Он стал талисманом.
Тем страшнее для Саныча был приговор об уничтожении, когда Стас, уже, будучи взрослым, пройдя не один бой – в «игре» положил весь отряд... И, долго еще потом он пил за упокой Виктора, ставленника Стаса, за то, что тот принял смерть за него, взяв вину за себя.
Они оба знали, что нет вины ни одного, ни другого. Но, закон...
- Этот чертов закон!!! – Саныч рыкнул так, что в кабинет вбежал адъютант. – Свободен!!! Придешь с известием о том, что все целы!!!
* * *
Стас потянул воздух носом. Пахло травами, перегретым металлом, и копотью от неочищенного топлива.
Но, что-то настораживало, что-то убивало в зачатке желание рвануть напрямик, наперерез, увести за собой, куда спокойно подойдет его отряд.
«Интуиция» - называли это его ребята.
«Ощущение мира» - так называл это он.
Эти «скафандры», что гремели сочленениями, и несли в себе живых людей, могли сдержать разряд небольшой атомной бомбы. И, если так...
Он вернулся хмурый.
- Дай мне плазменник, два антиграва, и несколько тектонных... – мрачно закончил он, по возвращении.
- Стас, а выходить...
- Да... Первая тройка – за мной, на запад. Вторая тройка – у ворот. Третья... Курт, Берт, Кэлиган! В обход, на север, по холмам, за ними! Ясно?
«Так точно»! – донеслось до него.
- Остальные – за мной!!!
* * *
База... что она значила для меня теперь?.. Оплот ублюдков, которых я подозревал, да Саныч... Да, мои ребята. Они не просто поверили, доверились. После смерти Виктора... Ненавижу этого самовлюбленного придурка, что отдал жизнь за пафос!!!
- Стас?..
- Отвали... – я уже справился с собой. – Делаем вид, что мы единственные, в этом месте.
Сколько прошло времени, с тех пор, когда я услышал рокот?.. Минут десять?.. Меньше?..
Да, я – псионик, и, мой дар – рвать пространство на куски. Этим и пользуюсь. Но, сейчас...
- Выходим!
Отряд степных волков замедлился, остановил движение, замер... Начал перестраиваться... И, я послал своих ребят в атаку. Переместившись, буквально под ногами этих выродков, подложил тектоновые заряды, и, включив антиграв, ударил сверху...
Мои ребята не подкачали. Три стороны из четырех были закрыты, под ногами всколыхнулась земля, и...
Удар, что сбил меня, был силен. Звуковая пушка?.. Или...
Аннигилятор... Черти бы вас побрали, сволочи... Вы же...
Сознание, как-то слишком резко покинуло меня. Кашица на холме, вот что ждет... Я...
* * *
- Стас?.. Стас?!! Эй, ты жив?..
Тело – ватное... Желейное, как у медузы... Видел я их... в море...
- Да мать твою!.. – хлесткая пощечина выводит из самосозерцания.
Фокусирую взгляд. Кэл, еще в «доспехе», дергает меня своими культяпками. Больно чувствовать металл на своей коже. Больно даже говорить...
- Да пошел ты... – бормочу сквозь полуявь, и, с трудом повернувшись на бок, засыпаю...
* * *
- ...думал, что это тектонка, но, всполох, над ними, был серьезен... Казалось, смерч всосал всех в единое марево, окутав клубком огня. Что это за оружие?..
- Ты, Занэб?..
- Холм огнем укутало. Я не видел ничего.
- Хэм?..
- Я... то есть я видел, но...
Удар кулака по столу.
- Шаманы говорили, что в мире может появиться демон огня...
- Идиот! Есть еще какие предположения?!!
- Есть, - деловито ответил Астин. – Стас, каким-то образом, стащил из хранилища тетронную бомбу. Размер поражения схож, ощущения...
- Ладно, выяснили!..
* * *
Саныч?..
Стас... Бледный, измученный... Прав ли был я, не сказав тебе, что это ты сжег деревню?..
Полковник... мой названный отец... Прав ли был я, скрывая то, что со мной сделали?..
* * *
Они были рядом. Рука Стаса лежала в крепкой ладони Саныча, что сидел у койки со своим названным сыном.
- Са...
- Заткнись… - Саныч поправил одеяло. - Потом расскажешь. Отдыхай.
- Но я...
- Потом...