Изгнание

его выбросило на тот жуткий, жутко пустой и пологий берег глупо-стерильного океана с незародившейся ещё жизнью на невозможно мёртвой планете, где он вообще почти не был. Самое страшное: там не было того, ради чего он решился на богоборчество, не было не только любви, но и вообще чувств не существовало. Погасив одним усилием воли то, прежнее, усилие, он сейчас же оказался возвращён обратно. Для любимой не прошло и секунды, но испуг миновал