Несколько лет назад произошла эта история. Однажды в полку мусульман появился один солдат, внешне отличавшийся от всех остальных. Он был светловолосым кареглазым славянином, но, все его предки в десяти поколениях верили в Аллаха, Всемогущего и Милостивого. Потому–то их потомок воевал на стороне мусульман.
Его странная и неуместная фигура среди южных личностей вначале даже раздражала последних. Но потом, узнав парня поближе, сослуживцы решили, что он храбр и тверд в своей вере, потому и оставили его в покое и даже признали одним из лучших бойцов. Так, однажды на той стороне реки, где за оврагом скрывалось укрепление христиан, показался Марек, чьи предки были из мусульман-боснийцев. По его европейской внешности, никто не подозревал о какой–либо попытке проникновения в противоборствующую часть. Марек же шел не столько по делам разведки, сколько по сугубо личным причинам. Он пересек естественную границу, которой служила река, для того, чтобы встретиться с той девушкой, что жила на другом берегу. Славный парень внушал своим товарищам уважение и дружелюбные чувства. Он не был кровожаден, но был храбр. Просто выполнял свой долг…
Он был здоров, добр и имел видную внешность.
Девушка, которая так приглянулась ему в тот вечер, когда она шла к реке, чтобы начерпать воды, жила в местном мусульманском селении со всей своей семьей. Не смотря на то, что семья ее исповедовала одну с ним религию, босниец не думал, что кто-то обрадуется его чувствам. Девушка носила темную накидку, но ее лицо было открыто, мягкая улыбка не удержалась и соскользнула с ее уст, когда она увидела молодого человека на том берегу.
Он ни чуть не испугал ее своим неожиданным появлением, но показался ей снежно-белым ангелом, который сошел на землю испить воды.
- Как тебя зовут, девушка? – тихо спросил белокурый Марек, чтобы не напугать ее.
- Мне не велено ни с кем разговаривать! А с христианами, тем более. Если отец увидит! – она испуганно надела чадру и теперь едва ли за несколькими слоями ткани он мог видеть ее лицо. Марек знал, что горские женщины здесь были в уважении и почете, более того, многие из них были равноправными членами семьи, имели право на возражение и свое мнение. Они еще сохранили те революционные устои мусульманского традиционного общества, которые поощряли деятельность женщин двести лет назад. Многое изменилось с того времени. Женщины вновь стали серыми кардиналами традиционного общества. Надо заметить, что сами женщины, особенно пожилые, настраивали мужчин на порой излишние строгости по отношению к молодым. Но это была их страна, и было их право…
- Я из боснийцев. Не бойся меня. Меня зовут Марек, мы вот здесь, на этом берегу окопались, - объяснил красивый парень со светлыми волнистыми волосами и карими лучистыми глазами.
- Мое имя Фатим. Будем знакомы, - она покраснела под своей чадрой до корней волос.
- А я за тобой уже давно наблюдаю… Завтра приду к твоим родителям. Где они живут? - решился на важный шаг парень, который уже чувствовал счастье обладания такой прекрасной девушкой. Он подошел немного ближе к ней, а она, испугавшись, скрылась за камышом и быстро засеменила к селению.
- Вот это девушка! Вот это да! – Марек был готов побежать за нею прямо сейчас. Но знал, что по всем законам должен был обратиться со сватами к ее родителям. Но, не выдержал и прокричал ей в след: - Ана ухыббак!*
Марек и Фатим стали тайком от всех встречаться у реки, разговаривать и глядеть друг на друга, что было их любимым занятием. Большие теплые карие глаза Фатим, литая улыбка на лице, как будто бы данная ей при рождении, не сходила с ее губ. Румяные щеки и волнистые нежесткие волосы, точеная фигура, которая угадывалась даже за балахоном – все это потрясло воображение Марека, который любовался неискушенной девушкой, находил у нее все больше и больше достоинств.
«Как только к ней отнесется моя мама?» - подумал Марек, который был одним мужчиной в семье и в Горе-Горье воевал совсем не за тем, чтобы брать себе жену, «лишние расходы». Скорее наоборот, он служил здесь, чтобы подзаработать денег для маминого и сестриного обеспечения… Но опять его глаза упивались Фатим, ее добротой и нежностью к нему и всему миру вокруг. Она очень любила детей и была бы замечательной матерью и женой… Он прекрасно знал об этом… Потому и решился.
В те времена стояло великое затишье, военные действия прекратились, лишь изредка случались перестрелки. Люди уже подумывали о мирном разрешении конфликта, смотрели на другую сторону без прежнего накала, даже видели красоту человеческих глаз – синие – черных, карие - синих. Что касается мирных жителей, то они не поддерживали отношений с христианами. Они пытались отстраниться от всего этого конфликта, чтобы начать мирную жизнь заново. Столько плюсов и минусов у каждой стороны, столько бед натворили и те, и другие, так велики были противоречия и различия. «Если бы вы ушли жить к себе, мы бы зауважали вас», - это казалось истиной для всех горцев. Сейчас христианские войска были в положении унизительном: кто они были здесь, на чужой земле, обманутые своим собственным государством и правительством? «Захватчики», «слабаки», «жертвы»? Они не могли воевать от сердца. От долга, от правды. Так как находились здесь в качестве ширмы, страшного прикрытия действиям своего алчного государства. Они были брошенными нелюбимыми детьми, которые только сейчас начали прозревать и видеть расплывшуюся от жира и алкоголя фигуру своей пьяной матери, продавшей их за гроши.
Воинствующие люди на другой стороне только поначалу негодовали на своих противников и выступали на них с яростью. Пришел момент, когда и от них не ускользнуло понимание и сожаление, человеческое сожаление о том, что сильный при других обстоятельствах противник был просто отдан на заклание. Мусульмане не могли понять, как эти сильные непробиваемые парни допустили, что их убивают на чужой земле из их же собственного оружия. Их, неуважаемых в своей собственной стране, которая пожертвовали ими ради денег и власти.
Мусульмане были людьми с одной стороны, более прагматичными, но и более идейными - сражались по религиозным убеждениям - а потому, жестко и страшно.
Северо-западные солдаты были в неведении об истинном положении дел. И лишь некоторые офицеры Северо-Западных войск понимали это, но ничего не могли поделать. Власть Мамона казалась повсеместной, а тайная полиция – всесильной… Противник был явной мишенью для их ярости на свое собственное безсилие. «Не смотри по сторонам», - говорили им с экранов портативных полевых Интердизайнеров - «и Бей врага».
«Бей врага» – когда твой кошелек пуст, дети голодны, а любовница мелкого чинуши разъезжает на новом «Кадилаке».
«Бей врага» - когда враг еще в пеленках, а ты правый, бравый и злой.
«Бей врага» - если ты не хочешь, чтобы завтра твою страну захватили юго-западные.
«Бей врага» - когда видишь слепую гибель своих соратников от изготовленных на северо-западе пуль.
«Бей врага» - чтобы не видеть своей нищеты.
«Бей врага» - потому что он не знает твоего языка и исповедует не твою религию.
УЖАС пробигает до костей, ненависть между людьми – сеят специально!
Одно объединяло этих людей, сталкиваемых лицом к лицу друг с другом: Они были жертвами.
Жертвами беспринципных самолюбивых игр своих правителей.
Двух глав и одного Сценариста.