- Куда снова собрались? Рюкзаки,лопаты... – спросила Витькина мать застав нас врасплох. – Завтра в школу, каникулы кончились, товарищи-шестиклассники.
По интонации тут же смекаем, что врать нет резона, что вопрос без ответа разрешили оставить, что отпускают на все четыре без заморочек.
Бодро шагаем по лесу, путь длинный - пятнадцать километров конечная цель. Там, за десятками умчавшихся лет, проходила линия фронта. Тысячи наших солдат полегло на этом участке. Местные пацаны часто приходили сюда, раскапывали обвалившиеся, поросшие травою окопы и блиндажи. Искали реликвии военного прошлого: амуницию, изъеденное ржавчиной оружие. У меня и у Витьки, в тайне от родителей, собралась завидная коллекция. Раскопками увлекались и старшеклассники, от встреч с которыми часто страдали наши находки. Не редко на пути малолетних мародеров попадались человеческие скелеты... Наши? Немецкие? Своих различали, в первую очередь, по боеприпасам. Немцев, по их узким латунным гильзам к пулеметам и карабинам, по толстеньким автоматным и пистолетным патронам. Для спецов - плевое дело.
Что-то загадочно скрипнуло под лопатой заставив насторжиться, присесть
на корточки, и осторожно, ножиком,расчищать от земли не совсем понятный предмет. Обнажилась пистолетная рукоятка с черными пластмассовыми щечками... Смотрим друг на друга с радостным изумлением,тут же оглядываемся с опаской по сторонам. Причин для беспокойства на горизонте не обнаруживаем, и делаем попытку освободить зажатую плотной почвой находку. Безуспешно. Туго соображаем ,а затем, в один голос возбужденно орем: «Пулемет МГ- 42!»
Под ржавым немецким пулеметом оказались человеческие кости ... Никаких следов от одежды и обуви, лишь марлиевая повязка, идеально чистая, видимо пропитанная медикаментами.
- Форму снимали с убитых жители окрестных деревень. – высказал я свою версию. – Старики говорили. Похороним скелет? Человек как - никак. Дома ждали и недождались... Если подумать, становиться грустно.
- Сдурел? Возиться еще. Это же фриц! Накой он приперся в нашу страну с пулеметом?!
Витька был прав. Я ткнул в землю лопату – резкий металлический звук. Осторожно подкапывю, нажимаю, и к моим ногам выкатывается минометная мина ... Смотрю на своего лучшего, верного друга и пугаюсь переменой на побледневшем лице. Стало жалко его. Улыбаюсь, подбадриваю:
- Смотри-ка, ругается немец,пугает. Забросаем кости землей ,он не тянет на большую почесть. Хоронить, конечно, не станем. Я много мин находил, гранат и снарядов, еще до того,как с тобой стал дружить. А эта,она не взорвется,не бойся. Мы такие клали в костер, сами прятались, а потом слушали эхо войны. Впечатляет.
- Но я читал о не разорвавшихся минах, к ним прикасаться нельзя. Выразительно вращаю пальцем возле виска и с интонацией знатока поясняю:
- Мина немецкая и окоп,стало быть, ихний. Они что, пуляли сами в себя?
Убедил. Успокоил. Пулемет тщательно прячем, планируя притащить домой когда-нибудь ночью. Разжигаем костер, печем картошку и жарим на прутиках ломтики сала, оно подгорает слегка, жир с него капает и шипит на раскаленных углях вызывая легкие вспышки пламени.
У Витьки лоснится подбородок от сала и губы перемазаны сажей. Не думаю, что я выглядел симпатичней. Обсуждаем находку, рассуждаем про «эхо войны»... Вскоре - пузатая мина оказалась в костре, оба, сломя голову, мчимся к окопу...
Тягостный отсчет секунд и минут. Сильно волнуемся, взрыв прогремит почти рядом – тут не до шуток. У Витьки по- прежнему вымазаны сажей губы и щеки. Говорю ему и он утирается рукавом, пряча испуганные глаза.
- Где ж твое эхо? – спрашивает, и я улавливаю в голосе плохо маскируемое желание его вовсе не слышать. Я сам пожалел о затее. Эта идея – подростковая придурь. Чувствуем себя не уютно .
- Боишся? – слышу снова вопрос.
Киваю. Вранье – неуместно. Он единственный друг, самый лучший и близкий. Мы все должны делить вместе, радость и страх.
- Чертова мина! – ругаюсь. Это я надоумил. Только кажется, время ее истекло. Взрыватель испорчен,а тол,он просто раплавился и сгорел.
Меня вдруг стало бесить; сидим, как два идиота в бывшем фашистском окопе в мирное время и трясемся от страха. Пинаю найденный череп ногой и снова ругаюсь. Встаю во весь рост со словами:
- Домой пошли, поздно уже, топать еще часа три. Подожди, посиди, я костер затушу, лес совсем рядом, пожар может быть.
Он испуганно хватает меня за рукав. Вырываюсь, выскакиваю из укрытия. Друг мой тоже упрямый, уже рядом, из-за его плеча дымит затухающий костер. Короткая схватка у края окопа. Хохочем. Вспышка. Вижу небо, землю, она приближается и входит в меня, вкус ее, писк в ушах, темнота...
Кто-то разжимает мне рот, пальцем выковыривает землю, опять ее отвратительный вкус. Плююсь. Кашель. Лежу на спине и ровно дышу. Писк в ушах. Возвращается память. Я в машине, она качается на ухабах. Мужчина в белом халате. Ищу Витьку глазами. Рядом носилки и кто-то под простынью с закрытым лицом... Кричу во все горло и плачу, только не слышу себя и отчаянно вырываюсь. Левая рука онемела, жгучая боль в левом боку, слабею и снова ухожу в темноту...