Илья Владимирович болел шизофренией давно. С юности он несколько раз лежал в больницах, получил в тридцать лет инвалидность второй группы. Отца он не помнил, тот погиб во время войны. Мать похоронил лет десять назад, а до этого жил с ней вдвоём в однокомнатной квартире. Женат не был, с женщинами не встречался, хотя был спокойным, добрым человеком, не пил и не курил. Болезнь, впрочем, сделала его замкнутым, избегающим общения, хотя и раньше он был стеснительным и не очень разговорчивым.
В чём проявлялись приступы болезни, вынуждавшие класть его в больницу, для дальнейшего повествования пока не важно. Последние годы он проводил одиноко в своей квартире, выходил лишь в магазин рядом, чтобы купить простую незамысловатую пищу: хлеб, макароны, соль, маргарин, чай, сахар, рыбные консервы – что ещё можно взять на пенсию… Порой Илья Владимирович, правда, брал себе баночку какого-нибудь варенья, больше любил черничное, намазать на чёрный хлеб и съесть в конце дня. А днями он проводил в жизнь многочисленные свои задумки, в смысле разных технических приспособлений.
Когда я в первый раз приехал к нему, то, нажав кнопку звонка, услышал откуда-то (сейчас думаю, что из-под обивки двери) его голос: «Кто там?». Я назвал себя, и дверь медленно отворилась. Сам Илья Владимирович встретил меня, однако, в комнате. Заметив моё удивление, он довольно улыбнулся и показал изумительное сооружение в изголовье дивана, на котором он спал. Это был с любовью сделанный, изящный, хотя и не маленький, так - размером с книгу - «пульт управления квартирой». Илья Владимирович стал мне показывать его работу. В общем, нажимая на разные кнопки и щёлкая тумблерами, он мог, не вставая с дивана, открыть входную дверь, о чём я уже писал, зажечь свет в любом помещении (комнате, кухне, прихожей, туалете, ванной), включить радио, телевизор, отрегулировать их громкость, выставить время электрического будильника, разговаривать по телефону. Я от души изумился этой техникой и удостоился доверия съесть с хозяином бутерброд с черничным вареньем (вкусный, кстати).
Это я, как говорят, «посещал его на дому», а время от времени Илья Владимирович сам приезжал в диспансер, когда его приглашали повесткой. На приёме Илья Владимирович честно и откровенно рассказывал о том, что произошло со времени последней встречи. Впрочем, обычно ничего особого не происходило с ним, и постепенно я убрал все лекарства.
Однажды Илья Владимирович вдруг появился в среду без приглашения. Это меня несколько встревожило, и я спросил, что случилось. Рассказ был таков:
-Слушал сегодня радио, последние известия. Диктор вдруг замолчал, а потом сказал: «Внимание! Всем педерастам и дальтоникам нужно подойти в среду к 10:00 к фонтану в скверике Большого театра». Ну, я и пришёл, как говорили, к десяти часам. А там – никого, ну, то-есть, мимо кто-то проходит, а так – скопления не вижу. Прождал до часу дня – никого. Тогда я понял, что это «голоса» и вот…пришёл.
-Илья Владимирович, любезный, вы разве имеете какое-нибудь отношение к педерастам? – спросил я.
-Ну...к педерастам, конечно, нет, но я вспомнил, как мама говорила, что у меня в детстве что-то с глазами было, вроде дальтонизма. Вот я и подумал…
Лекарства пришлось снова добавить.
Хотя дальтонизм и не лечится.