Мироходы, часть 2, глава 30. Заботы Владимира

               


      Поев печеной рыбы, перевязал друга. Кашицей из корня обильно смазал места перелома и раны. Сменил повязку. Василий спал. Явно шел на поправку. Выбрался наружу. У костра сидела умытая и причесанная Алена. – Вот, это другое дело. Смотри, никогда не опускайся, ни при каких условиях. Ну, а теперь, «Маркиза», будем наводить тебе красоту. Подставляй шею.
      Алена покорно подчинилась. Раны от присосок зверя покрылись коростами. Но обильно источали сукровицу. Примочки из корня сняли боль и, умиротворенная Алена, забравшись в балаган, крепко уснула.

      Владимир приготовил впрок морс для больного. Собрал и сжег накопившийся за день мусор. Потом долго сидел у прогорающего костра. Язычки пламени, отсвечивая синими язычками, плясали на угасающих  углях и головешках. Донимали невеселые мысли: «Как добыть мясо? На рыбе и зелени долго не протянем. Ну, ладно. Бог дал день, даст и пищу»,- и, вздохнув, забрался в балаган.

      Ночью снова морозило, но в балагане было тепло. Очнулся Василий. Через щели в дверной заслонке пробивались лучики раннего рассвета. Он  широко раскрытыми глазами смотрел вверх. Тяжело вздохнул проснувшийся Владимир. Приподнялся и, опершись на локоть, взглянул на друга. Перекатился ближе к нему и обернулся к Алене:
      - Ленка! Васька ожил! Проснись, Василий ожил!
      - Чего орешь! – недовольно ворчала она. – Спать не дают.
      - Да ты, наконец, встряхнись, негодница! Радость - то у нас, какая! Он ожил! Теперь пойдет на поправку.
      Алена села. Широко зевая, протерла кулаками глаза и взглянула на Василия. Он долго и пристально смотрел на нее. Потом перевел взгляд на друга. В глазах затаилась печаль и страдание.
      - Вот теперь у нас все ладненько будет. Это замечательно, что ожил. Сейчас напою тебя холодненьким брусничным морсом. А хворать тебе больше не позволю. Некогда этим барским делом увлекаться. Так и знай!
      Василий молча закрыл глаза и тут же заснул.
      - Ну ладно, родной мой, давай поспи. Это тоже надо. Это хорошо. Аленушка, Василий-то теперь на поправку пойдет. Таки дождались!
      Но Алена, вопреки его ожиданиям, свернувшись калачиком, спала крепким сном беззаботного ребенка. – Ну, бог с ней. Тоже настрадалась.
      Днем он напоил больного Василия морсом и заставил съесть кусок печеной рыбы. Тот снова задремал. Дыхание было ровным и спокойным.
      - Ты, Алена, дежурь тут. А я пойду на реку и в лес. Буду промышлять какую-нибудь еду. Да смотри, снова в лес  не убрякайся. На этот раз, могу и не поспеть тебя спасти.
      - А чего ты хвастаешь? Ну, помог и помалкивай в тряпочку. Зачем постоянно напоминать? Хочешь, что бы тебя много раз благодарили, да унижались!?
      - Ладно. Бог тебе судья, да твоя совесть, - вздохнул и пошел в лес.

      Несмотря на ворчание девчонки, настроение было хорошим. Все радовало: и яркое солнышко, и распустившиеся красно-синие цветки медуницы. А главное - Василий поднялся на ноги. Он мог уже стоять и даже делать с остановками несколько шагов. Пока ничего съедобного по пути не попадалось. И вдруг встал, как вкопанный. Торопливо наклонился к земле и с удивлением стал рассматривать четкие следы человеческих ног. - «Кто это наследил? – встревожился он.- Смердяки или охранники? Хрен редьки не слаще. Смердяки отпадают – они босолапые. Значит, охранники. Так и не успокоились. Ищут. Как бы наш балаган не обнаружили».- Стало тревожно. Тщательно маскируясь, вглядываясь в отпечатки ног, с опаской двинулся по следам.–(Надо выяснить сколько их?  Кого  или что ищут? В крайнем случае, надо какой-нибудь хитростью заморочить и отвести  подальше от нашего балагана)- лихорадочно соображал он.