Эрнест проснулся, почувствовав, что кто-то сидит на нём. Он осторожно поднял голову и увидел белого голубя, расположившегося у него в ногах. Голубь, очевидно, ни как не мог привыкнуть, что на его крыше живёт человек. Впрочем, квартира у Эрнеста была, и спал он как раз на крыше старого дома, на четвертом этаже которого располагалось его официальное жилье. Дом был полузаброшен, но в некоторых квартирах все еще жили. Например, Эрнест знал одного смешного старика, живущего на седьмом этаже, который каждое утро куда-то уезжал с коляской, загруженной магнитофоном и колонками.
Эрнест был цветочником. Его квартира, заставленная растениями, напоминала оранжерею. Розы, азалии, альстромерии…Сотни видов, и все созданы вручную, из тончайшей бумаги и других материалов, не уступавших по нежности живым лепесткам, и лишь на подоконнике одиноко стояла коробочка с настоящими фиалками. Цветочник взял сумку и начал подбирать цветы, которые намеревался продать. Он складывал их аккуратно, стараясь не сломать. Бутон легко откреплялся от стебля ,представлявшего из себя свёрнутый листок, на котором было написано стихотворение. Стихи писал Эрнест, и были они не только о любви, но и о прощании, и радости мести, и веселые, и саркастические, в общем, на все случаи жизни. Покупатели не догадывались о такой хитрости, но Эрнест никогда не ошибался, кому какой цветок нужно продать. Он спал на крыше в основном летом, и то лишь в хорошую погоду. Квартира была маленькой, почти всё место занимали цветы, и, чтобы ненароком не сломать их, он спал в небольшом шалаше на чердаке.
Когда он собирался выходить, в комнату через окно ворвался ветер и опрокинул коробку с фиалками. Эрнест удивлённо уставился на разбитую коробку, потом на раскрытое окно
– Фиалки-то я с собой возьму, конечно, но что ж так порывисто? – с улыбкой спросил он.
В ответ ветер, как бы извиняясь, подул снова, и смел рассыпавшуюся землю в угол, после чего осторожно закрыл окно. Эрнест собрал фиалки в букет, и положил в сумку.
Погода была на редкость хороша для Петербурга. Цветочник никогда не слушал прогнозов, и вообще никогда не включал радио и не смотрел телевизор. Ему было интереснее видеть и чувствовать свой город. Как-то раз, в детстве, он гулял по Летнему саду, и заметил мужчину лет сорока, высокого, с проседью, зачёсанными назад волосами, высоким лбом и немного горбатым носом. Он стоял в тени, будто стараясь не привлекать всеобщее внимание, и смотрел перед собой, словно чувствовал себя лишним, но впитывал всем телом окружающее пространство.
– Иосиф! – позвал его басистым бархатным голосом, другой мужчина, полный, с густыми бровями. Они поспешили навстречу друг к другу, обнялись. В тот день Эрнест подумал, что является свидетелем какого-то важного события, хотя не совсем понимал, какого именно. Была поздняя осень, и в парке были только он и те двое.
– Хочешь стать поэтом? – спросил тогда у него Петербург.
– Хочу! – живо откликнулся маленький Эрнест – Что надо будет делать?
– Делиться душой со всеми людьми, независимо от того, кем они являются, – ответил Петербург.
С тех прошло более двадцати лет, а Эрнест каждый отдавал людям часть своей души. Могло показаться, что он продаёт душу по частям, но ведь покупатель брал цветок, не подозревая, что там стихотворение. Он торговал в тени одного из переулков Набережной Адмиралтейского канала. Не самое людное место, но когда человек хочет побыть наедине с собой, он часто выбирает безлюдные места.
Кто-то просил сирень, кто-то розу, кому-то вообще было всё равно какой цветок, лишь бы быстрее избавиться от всех формальностей в виде подарков. Неожиданно на плечо к цветочнику уселся воробей и начал что-то твердить на своем языке. Не то чтобы Цветочник мог говорить с птицами, просто чириканье было столь эмоциональным, что он всё понял, улыбнулся, вытащил из сумки с цветами фиалку, и протянул её воробью.
– Так ведь это даже не роза! – воскликнул воробей
Цветочник пожал плечами.
– В одной хорошей книге сказано, что самого главного глазами не увидишь, и зорко одно лишь сердце. Так что лети к фее, обрадуй её.
Воробей схватил фиалку и улетел. Тут к Цветочнику подбежала запыхавшаяся девушка лет двадцати пяти, с волнистыми волосами, и глядя на него невинными, горящими глазами, спросила:
– Почему вы дали воробью настоящую фиалку, а продаёте искусственные цветы?
Цветочника почему-то не удивился, а лишь улыбнулся и пожал плечами. Девушка же продолжала:
– День не заканчивается, пока не закончены все его дела. Поэтому можно в один раз прожить тысячи дней. А можно, и за всю жизнь - только пару десятков… И если на вечер что-то запланировано, то значит… значит, если у меня вечером свидание, оно что, может произойти когда угодно?! Я могу встретиться с ним когда угодно, но это всё равно произойдёт сегодня?!
Цветочник не ответил. Он лишь еще раз улыбнулся, по привычке пожав плечами.