Зима – это время, когда все вокруг теряет свои цвета. Мир превращается в черно-белый фильм, застывший на одном моменте и только отблеск холодного солнца вносит оживление. Люди, подгоняемые колючей метелью в спину, бегут, стараясь спасти свои сердца от ледяных осколков прошлого. Но вот приходит ночь. Все вокруг оживает, искрится, наполняться цветом. И небо уже не серое, мутное, а высокое и бархатно синее, а снег теряет свою девственную белизну, приобретая нежный голубой оттенок.
***
Сумрак царит в комнате. Зимний морозный день подходит к концу, но зажигать свет в квартире нет никакого желания. Сейчас он только раздражает меня своей неестественной яркостью, не несущей живого тепла. На письменном столе горит одна свеча. Тонкая, желтого воска, церковная свеча. Она наполняет комнату еле уловимым запахом ладана и теплого воска. Не знаю, откуда она у меня взялась. Я сижу на подоконнике, прислонившись к ледяному стеклу. На улице жизнерадостно искрится снег в безразличном свете зажигающихся фонарей. Бокал в моей руке кажется наполненным кровью. Красное вино в подрагивающем свете свечи наполняется тысячами мистических оттенков. Горькое чувство вины… «Прости, коиши… Я не сдержал обещания…» Терпкое вино стремительным потоком несется к самому сердцу, согревая меня. Мысли кружатся, словно опадающие листья, довершая образ осени в моей душе. Я так и остался в золотом сентябре, наполненном теплом твоих рук. Я не знаю где ты, не знаю, что с тобой, не знаю когда мы снова будем вместе… боль незнания сильнее боли разлуки.
Я открываю окно и кричу. Горько, отчаянно, безысходно… с веток срывается стая птиц, уносясь в темное ночное небо черной вереницей. Меня бьет дрожь. То ли от холода, то ли от просящихся наружу слез. Сигарета в моей руке мелко подрагивает, заставляя сизый дымок причудливо извиваться, вылетая в окно. Без тебя меня больше не существует. Я знаю, что разлука временна, но каковы сроки нашего с тобой заключения в одиночных камерах наших с тобой квартир?
Помнишь, что ты сказал мне уходя? Тогда твои слова ножом вспороли мое сердце. «Изменяй, я прощу…» Как ты мог подумать, что я способен на это? Как я могу променять тебя – такого родного и любимого – на чужака? Как бы я смотрел потом в твои глаза? Как бы я потом посмел даже вскользь прикоснуться к тебе? Всю ночь эти твои последние слова пульсировали в моей голове. Руки тогда сами потянулись за ножом. Его острие вонзалось в мою плоть, вскрывая бледную холодную кожу. Оставляя глубокие раны, складывающиеся в твое имя. Кровь обжигала, заливая одежду и пол. Я не чувствовал физической боли, в ушах все еще звучал твой тихий голос: изменяй… я прощу…
Сестра тогда долго отчитывала меня за эту прихоть, перевязывая израненные руки. Смешно… Я смотрю на затягивающиеся раны и горько усмехаюсь. Я знаю, что ты не будешь рад, увидев эти шрамы, но я так хочу. Это будет напоминанием о самом темном периоде моей жизни. Жизни без тебя… ты спросишь: почему темном? Потому что, клянусь тебе, коиши, в моей квартире не зажжется свет, пока ты не переступишь её порог и не включишь его сам…
***
На улице ночь. В морозном воздухе лениво кружатся снежинки. Почти черное небо, утыканное мириадами звезд, необычайно высоко. Порывом ледяного ветра подхватывает тяжелые портьеры, вздымая их вверх, словно в замедленном кино. В моей квартире теперь все как в старое кино – черно-белое и немое. И эти сотни тысяч градаций серого… Вечная ночь… Я забыл закрыть окно. Моя свеча погасла. Сдался последний форпост света. В турке на плите остывает свежесваренный кофе, в пепельнице – недокуренная сигарета. Я сижу на полу, голый по пояс. В руке нож, передо мной бутылка абсента. Я пытаюсь представить, что было бы, если бы ты сейчас это видел, коиши… Первым делом ты бы забрал нож. Укоризненно посмотрев на алкоголь, пошел бы закрывать окно. Ты бы ничего не сказал, но твои глаза, что-то еле уловимое во взгляде, в движении рук… Эта твоя трогательная забота, почти невесомая нежность и постоянное обращение на «вы»… Я закрыл глаза, вспоминая твою улыбку и слыша твой веселый, счастливый смех. Как мне тебя не хватает, коиши….Помнишь нашу мимолетную встречу? Я сказал тебе твои же слова. «Изменяй, только потом возвращайся. Не оставляй меня одного.» Минутное соприкосновение сердец, секунда на объятия и сотни скользящих поцелуев. И кровавая нить, соединяющая наши души… Ты обещал, что я не буду одинок… Я верю тебе, коиши… Ведь ты – свет моей жизни.
***
Я, кажется, сошел с ума. Постоянное чувство тревоги за тебя, сердце кровью обливается из-за того, что я не могу быть там с тобой. Не могу обнять, утешить, защитить. Не могу помочь тебе справиться с твоими проблемами. На глаза опять наворачиваются слезы, а ты опять пишешь мне «пожалуйста, не переживай. Рубцы через месяц не будет видно.» Меня трясет. Сигарета долго не хочет прикуриваться. Губы, искусанные в кровь, оставляют нежно розовые следы на фильтре. Сижу на полу, прислонившись к стене балкона спиной. На улице буйствует метель, яростно бросая в стекло пригоршни мелкого, острого снега. В моей квартире все еще темно. Я купил в церкви несколько свечей, и теперь они по очереди несут свою вахту на письменном столе. Вдруг вспомнил, что у меня нет ни одной твоей фотографии…
Как было бы хорошо сейчас сидеть, обнимая тебя. Прижав тебя к своему сердцу. Чтобы ты знал – оно стучит только рядом с тобой. Как было бы здорово зарыться лицом в твои волосы, целуя мягкий пушок на макушке и вдыхая твой аромат… Осторожно целовать рубцы на твоей спине… Ками-сама! .. Как кто-то посмел изуродовать так твою спину? Как кто-то посмел вообще прикоснуться к тебе, причиняя боль?... Злость вскипает во мне и диким, яростным зверем рвется наружу. Хочется кричать. Но не так как раньше. Хочется разорвать тех, кто посмел прикоснуться к тебе, на мелкие куски., увидеть их кровь на своих руках, увидеть страх в их глазах… Но я боюсь потом увидеть страх в твоих…
Плохо. Горько и гадко от собственного бессилия. Отвратительно. Что-то липкое и неприятное на вкус комом стоит в горле. Я ничем не могу тебе сейчас помочь. Не могу тебя защитить. Я слишком слаб. Опять эти ненавистные слезы.
На письменном столе догорает свеча. В комнате приятный запах церковного ладана и теплого воска. Никогда не верил в Бога, а теперь все чаще ловлю себя на том, что молюсь всем известным мне святым. Молюсь за тебя. Чтобы тебе не было больно или плохо. Чтобы ты улыбался. Я так люблю твою улыбку. Твой мягкий блеск в глазах. Люблю тебя…
Пепел осыпается с сигареты, кружась и медленно оседая на пол. В голове шумит, в висках пульсирует боль, груди сдавило и нечем дышать. «Надо меньше курить» - думаю я, доставая очередную сигарету. Руки привычно вертят зажигалку, пытаясь справиться с дрожью.
Мысли предательски путаются, не позволяя сосредоточиться на чем-то одном. Я замерз. Окно на балконе открыто и сквозь него намело снега. Чувствую себя мраморным изваянием зимой на пепелище. Кажется живым, но на самом деле камень. Холодный и мертвый. Пепельница переполнена, бутылка, в которой недавно было что-то спиртное, пуста. Я даже не помню, что пил. Пытаюсь взять себя в руки и перестать жалеть себя. Сложно. Ксо, ну почему все так сложно?!
А еще я ясно осознаю, что до тебя я почти не чувствовал. Просто не видел смысла в эмоциях вообще. Анахронизм. Рудимент. Ненужный довесок к существованию человеческого тела. Для меня имел смысл лишь холодный расчет и анализ. Вся жизнь походила на игры тактиков и стратегов. А теперь… я захлебываясь, тону в эмоциях.
***
Ловлю себя на мысли, что перестал пользоваться предметами мебели. Постоянно сижу на полу то на балконе, то на кухне. Так как совсем не могу спать – забыл, когда последний раз был в спальне. Холодильник открываю только в том случае, если иду за новой бутылкой чего-нибудь алкогольного. Под глазами залегли глубокие тени. Боюсь подходить к зеркалу. Наверняка на меня будет смотреть лишь жалкое подобие человека. В душе пустота. Где-то на заднем плане все еще бурлят эмоции, а я как будто наблюдаю со стороны сквозь толстое стекло. Такое ощущение, что я нахожусь в океане, на большой глубине. Завис на обрывающемся тросе. Кругом все темно. Холодно. Со дна поднимаются толщи ледяной воды, влекомые течением. Жизни нет. Сквозь тьму вырисовываются останки давно затонувших кораблей, призраки прошлого, мирно покоящиеся на горах такого же, как они праха. Кислород на исходе и, теряя сознание, видишь странные картины, лица знакомых и незнакомых людей, пейзажи, слышишь голоса любимых и родных. А ты – мой путь к спасению. Вот только ты тоже тонешь. Тебя уносит глубже, на самое дно, а ты не сопротивляешься и, закрыв глаза, вдыхаешь, словно воздух воду. Так хочется крикнуть тебе «плыви», отдать тебе тот воздух, который еще хранят мои легкие. А ты, открывая глаза, улыбаешься и одними губами шепчешь «все хорошо, уже ничего не болит»….
***
Сегодня я впервые за это время счастлив. Наступил день, которого я так тоскливо и безнадежно ждал. Ты появился в моей темной квартире, наполненной смесью запахов свежего кофе и ладана, холода с улицы и сигарет, влажных от холодного пота ночных кошмаров простыней и теплого воска, ты появился в квартире, которая в этот предрассветный полумрак больше напоминает парижские катакомбы. Ты опередил солнце лишь на час. За окном мутная серость и тяжелое свинцовое небо. Ты открыл мою темницу своим ключом, ты вошел в неё, как ангелы входят в души людей – спокойно и тихо, немного торжественно и не опасаясь ничего. За спиной яркий свет из коридора. Это только усиливает твое сходство с небожителями. Ты – мой ангел.
***
Я сидел на балконе, жадно вдыхая свежий воздух. Сигареты уже не помогают снять дрожь с рук. Кофе остыл и покрылся тонкой корочкой льда, потому что окно все еще открыто и на улице все еще зима. Пытаюсь иронизировать сам над собой, тихо проговаривая что-то нелепое. Эта дурная привычка – разговаривать сам с собой – появилась через пару недель после твоего ухода, когда рационально мыслящая часть моего мозга была загнана в самый темный и жуткий угол. Я не замечаю звука повернувшегося в замочной скважине ключа, я не слышу твоих легких, почти невесомых шагов. И только когда ты находишь меня, на периферии воспаленного сознания проскальзывает мысль, что я сплю. Я смотрю на тебя не верящими глазами, протягивая к тебе руку и пытаясь развеять наваждение. Но пальцы ловят край вполне материальной рубашки, хватаясь за нее, как утопающий за спасательный круг. Костяшки пальцев побелели, а ты просто накрыл сверху своей теплой ладошкой мою руку, легко разжимая пальцы. Я встаю перед тобой на колени, обнимая твои ноги, и уже не могу сдержать слез. Только теперь это слезы радости. А ты стоишь, нежно улыбаясь, и гладишь меня по растрепанным, спутанным волосам, что-то тихо шепчешь, пытаясь меня успокоить. Я понимаю, что в этот самый момент – я жалок, я уродлив с этой бесстыдно обнаженной душой, вывернутой наизнанку. Я ненавижу себя за эту слабость. Я презираю себя. А ты, опустившись рядом со мной на колени, ласково стираешь слезы и шепчешь «Я так скучал по тебе, любимый…»
***
Я выхожу из ванной в одних домашних штанах, подсушивая волосы полотенцем. Ты мирно сидишь за столом на кухне. Перед тобой чашка только что сваренного кофе с корицей, напротив такая же для меня. В моей квартире теперь тысячи ярких цветов, мириады оттенков. Свет, который ты принес с собой, убивает все плохое, что было в моей жизни, оставляя место только радости и любви. Я сажусь напротив тебя и, привычно вертя зажигалку, собираюсь прикурить. Но твои ловкие пальчики перехватывают её. Тихий щелчок и маленькое пламя танцует в твоих руках, опаляя кончик сигареты и наполняя кухню еще парой тысяч оттенков алого. А еще теперь здесь пахнет совершенно иначе. И это не корица, которую я безумно люблю, и не только что сваренный тобой кофе. Это ты. Твой легкий свежий, чуть сладковатый аромат. Он наполняет квартиру, смешиваясь с остальными запахами и давая ощущение свободы и безмерного счастья. Он кружит голову, заставляя мысли путаться в томном дурмане и искать твоих прикосновений. Он манит, зовет за собой в мир грез, наполненный нежностью и лаской… Наполненных твоим теплом… Твоим телом… Тобой….
***
Я сижу за столом, глядя в твои бездонные глаза, и не могу ничего сказать. Мне кажется, слова сейчас не нужны. Ты осторожно водишь пальчиком по моим рукам, обводя по контуру шрамы, складывающиеся в твое имя. Одинокая слезинка скатывается по твоей щеке. И мне невыносимо больно. Я стираю эту соленую капельку пальцем, а ты доверчиво прижимаешься к моей ладони и, невесомо касаясь её губами, просишь тебя простить. За то, что пропал, за то, что заставил так переживать. За то, что не мог прийти раньше. За все, что составляло всю мою жизнь эти медленно тянущиеся месяцы одиночества. Сейчас я могу лишь прижать тебя к себе, поцеловать и молча слушать твоё сбивчивое дыхание, тихое биение такого родного и любимого сердца. Нежность переполняет меня, мысли становятся по своим местам, нет больше сумасшедшего блеска в диких глазах и желания резать себя, заглушая душевную боль физической. Нет больше страха тебя не увидеть. Нет больше боли и твоих слез, текущих по моим щекам. Есть только эта всепоглощающая нежность. Нежность к тебе, мой ангел….