Тщедушные юноши с воспаленными глазами пытаются поразить публику Манежа очередными натужными инсталляциями. Томные барышни с дипломом искусствоведа неторопливо рассуждают о постмодернизме и конце истории. Жадные газетчики наперебой повторяют одни и те же слова, не вдаваясь в их смысл. А пресыщенная публика лениво проходит мимо. Ей скучно. Её - дуру - ничем не прошибёшь.
И лишь изредка вздрагивает толпа, погруженная в оцепенение летаргического сна. Когда неизвестно кем ведомый реактивный самолёт с пассажирами на борту врезается в небоскрёб. Когда начиненные обедненным ураном боеголовки крылатых ракет вонзаются в мечети и школы, разнося в клочья человеческую плоть. Когда обкурившиеся боевики, прикрываясь живым щитом из детей и женщин, отстреливают лучших бойцов легендарной "Альфы" в день начала учебного года... Краткий миг - и снова в летаргический сон. Так спокойней.
И уже кажется привычным, что на фоне этой всеобщей спячки не родится новых Бетховенов или Чайковских, не созидается новых Медных Всадников или Храмов Василия Блаженного, не пишется калёных огнём строк типа пушкинского:
...Пока свободою горим,
пока сердца для чести живы,
мой друг Отчизне посвятим
души прекрасные порывы...
Всё спит. Всё мертво. Русские вымирают. Остаются неведомые россияне, родства не помнящие. Президент в очередной раз взывает к глухому народу, не видя нагловатых ухмылочек своего ближайшего чиновничьего окружения. И уж совсем безумным кажется прожект переименования милиции в полицию, которым в очередной раз он попытался поразить воображение спящих. Ничего, даже улыбки не вызывают бесконечные слова о необходимости борьбы с коррупцией. Зазеркалье. Постмодернизм в политике. Конец истории...
На этом фоне одно событие выламывается за рамки. Память о нём вопиет, требуя осмысления, многократного переживания. 8 августа 2008 года задурманенный спячкой мир в очередной раз был пробуждён. И тот же Президент нашёл в себе силы и мужество принять на себя ответственность сделать единственно возможный выбор. Вопреки интересам полчищ крыс, сбежавшихся на пир "конца истории" с целью урвать напоследок кусок пожирней. Вопреки стереотипам пиар-технологов. Трёхдневная война, начавшаяся в день открытия Олимпийскиx игр, словно в насмешку над провозглашаемыми всем миром идеалами гуманизма, стала точкой отсчёта иной истории, иного пути.
Но что за диво! Ни один именитый деятель культуры, не считая В.Гергиева, кровно повязанного с трагедией 8 августа, не откликнулся на эту войну. Ничего значимого ни в литературе, ни в кинематографе, ни в театре, ни в музыке...
Впрочем, стоп! Может, здесь и не вина деятелей искусств, спящих совместно со всем остальным летаргическим обществом. А вовсе иные причины. Не так давно Интернет подарил возможность познакомиться с произведением, которое должно было по-настоящему прорвать завесу умолчания вокруг исторической трагедии. Уже и не знаю, отчего не нашлось заинтересованных деятелей, заметивших бы в этом труде настоящую бомбу, способную разбудить многих. Приходится довольствоваться Интернет-версией этой музыки, впрочем, даже и такое знакомство с ней оставляет в душе глубочайший след.
Речь идет о 10 симфонии петербургского композитора Михаила Журавлёва, посвященной памяти русских и осетинских жертв грузинской агрессии. Симфония окончена ровно через год после трагических событий, 8 августа 2009 года. Вне связи с посвящением, эту симфонию следует отнести к разряду величайших художественных событий современности. Только вот, так же, как и в случае с творчеством великого венского романтика Ф.Шуберта, современники не знают о том, что великое создано и живёт рядом с ними.
Начну с того, что в общем и целом эта симфония, от первой до последней ноты выстраданная автором и насыщенная ярчайшими мелодиями, острейшими гармониями и изобилующая рельефно выписанными зримыми образами, оставляет сильнейшее эмоциональное впечатление. К середине 3 части, то есть как раз в точке "золотого сечения" уровень эмоционального воздействия достигает такой высоты, что комок подкатывает к горлу, на глаза наворачивается слеза, и кажется, что немного еще, и сердце выпрыгнет из груди. А особенно дорого и ценно то, что автор, низринув слушателя на самое дно настоящего ада, не оставляет его там, но бережно шаг за шагом выводит оттуда, позволив к концу монументального полотна подняться на вершину апофеоза. Финал симфонии - это настоящая Ода к радости, апогей торжества сил света, победивших тьму. И дослушивая последние аккорды, насыщенные Православным колокольным перезвоном, ощущаешь особую радость, потому что в памяти живы только что отзвучавшие полные трагизма предшествовавшие страницы музыки.
Композитор ведет слушателя за собой, не отпуская. У М.Журавлёва мощное чутьё драматурга. Эпически неторопливая 1 часть заставляет погрузиться в суровый мир возвышенной трагедии. Особого внимания заслуживает середина этой части, разработка, состоящая из трех величаво наплывающих волн. Каждая последующая превосходит предыдущую. В медлительно накатывающих валах растёт внутреннее напряжение. Композитору удалось превосходно отразить состояние внутренней тревоги, когда внешне вроде ничего не происходит. И вот третья волна, наконец, достигает пика, разбиваясь о неприступную скалу второй темы (побочной). И если при первом своём появлении она была просто сосредоточенным скорбным шествием, здесь, в кульминации 1 части она превратилась в Траурный марш всеобщей скорби. Весь оркестр, и особенно его медная группа объединены общим рыданием. Так не прощаются с единственным близким. Так хоронят тысячи.
Вторая часть, которую автор выложил отдельно на YouTube под названием "Осетинское скерцо", резко контрастирует с первой. Она активна и динамична. Она изобилует танцевальными ритмами, в которых тонко и ненавязчиво схвачены характерные интонации Кавказа. В ней много ярких колористических эпизодов, передающих пение птиц, шум горных ручьёв, движение ветра. Но сквозь всё проглядывает еле скрываемая оборотная сторона. Это неистовствующий "танец войны", своего рода пляска на костях, чей стремительный полет неизбежно приводит к роковой развязке.
Она наступает в 3 части. Огромная по масштабам, она разворачивается с одиночного плача, напеваемого английским рожком. В интонациях этого плача угадываются элементы Востока. Но они так же собирательны, как Восток у Бородина или Римского-Корсакова. Мало-помалу этот плач захватывает в свою орбиту весь оркестр и превращается в стенания, напоминающие самые драматические страницы музыки П.И.Чайковского. И как преграда охватывающему все более чувству отчаяния возникает гимническая тема, призванная противостоять всему негативному, что есть в этом мире. Она негромкая, нежная, осторожная. И при первом своём появлении затихает в отзвуках сладкой колыбельной. Однако этой колыбельной не суждено стать успокоительным окончанием. Ночную музыку прерывает колокол-набат, следом за которым вся оркестровая мощь обрушивает на слушателя батальную картину нашествия. Безусловно в последующем эпизоде очень многое унаследовано автором от Ленинградской симфонии Д.Шостаковича. Но этот бой жёстче, силы задействованы более сокрушительные. Поэтому и картина разрушений, рисуемая композиторам далее, более масштабная. Слушатель угадывает искорёженные обрывки знакомых тем плача, "Осетинского скерцо", первой части. Они беспорядочно нагромождены друг на друга, как осколки некогда прекрасных зданий, развороченные взрывами. Чувство протеста нарастает. Возмущение крепнет, охватывая инструмент за инструментом, когда оркестр пытается отчаянно собрать из разрозненных осколков хотя бы одну из тем. И когда, наконец, это удаётся, оказывается, что это тема гимна (вторая). Но как она изменилась! Теперь это скорбный протест, реакция на поразившую катастрофу. Кажется, нет силы, способной вывести смятенную душу из пучины отчаяния.
Именно здесь, без перерыва, начинается заключительная 4 часть. Её задача крупица за крупицей воссоздать разрушенное целое. Начавшись с долгих томительных звуков, рисующих полное внутренне опустошение, она медленно, но верно собирает растерявшиеся инструменты оркестра для объединения в грядущем апофеозе. И он настаёт. Жизнь побеждает смерть. Свет торжествует над тьмою. Правда одолевает неправду.
Хочу отметить, помимо общих этических аспектов этой симфонии, которые представляются мне крайне актуальными сегодня, чисто профессиональные. Автор не стремится к новациям ради новаций. Порой даже подчёркнуто академичен, решительно противостоя всем декадентам и авангардистам от искусства. Но ему удалось, на мой взгляд, сказать подлинно новое, своё слово в симфоническом жанре. Удивительно мастерски использует композитор М.Журавлёв принципы сонатной формы, всякий раз демонстрируя её бесконечные возможности. Объединённые 3 и 4 части, по сути, представляют собой некую "сверх-сонату", в которой всю 4 часть можно рассматривать как разросшуюся до отдельной части коду. Думаю, исследователям в будущем еще предстоит разбираться с этим неординарным композиторским решением. Но уже сейчас ясно одно: своим музыкальным, равно и политическим манифестом композитор смело шагнул в один ряд с такими фигурами музыкальной истории, как Л.Бетховен, П.Чайковский и Д.Шостакович. И 10-ю Симфонию М.Журавлева уже сегодня можно смело назвать "Героической симфонией XXI века".