О своей измене я сейчас вспоминаю с двояким чувством: и памятно, и грустно… Почему? Я думаю, вы меня поймёте. Хоть эта история произошла со мной ещё в 20-м веке, надеюсь на взаимопонимание читателя 21-го века…
С моим мужем мы были знакомы, как говорится, с пелёнок. Вместе нас водили в один детсад, потом мы сидели за одной партой в школе. Наши родители дружили, и мы, у них с детства были «женихом и невестой». Так уж случилось, что мы выбрали один институт и сходу оба поступили. В будущем нас ждала карьера инженеров-химиков, как у наших родителей.
Даже внешне мы с Павликом были как-то похожи, поэтому нас все принимали за брата с сестрой. Однако «кровное» родство не помешало нам, в конце концов, полюбить друг друга, дружно признаться в своих чувствах и быстренько сбегать в ЗАГС. Всё было замечательно. И мы, и наши родители работали на одном огромном химкомбинате в Норильске, наши квартиры были в одном 9-этажном доме, поэтому даже выхаживать новорожденную дочку не было проблем. Может быть, кто-то мне и позавидует, скажет: «Бывает же такое «гладкое» счастье!»
Но в том-то и дело, что видимое благополучие почему-то убивает чувства, и вовсе не означает успокоенности души… а дальше, больше – эта неудовлетворённость перерастает сначала в мелкие, а потом и крупные разочарования. Видимо, женщины так устроены, что не могут жить без сказки, где они хотя бы раз в жизни не побывали пушкинской Людмилой, ради которой её Руслан готов был отдать жизнь и, бросив всё, помчаться за ней на край света… Когда влюблённые (как в нашем случае) «каким-то Макаром» проскакивают этот испытательный барьер, то женщина, полученная мужем, что называется «на тарелочке с голубой каёмочкой», в его глазах очень быстро теряет свою ценность и становится чем-то обыденным и даже ненужным. И вот уже такой «успокоенный» муж, толкает женщину на поиски доказательств своей «ценности» на стороне.
Поверьте мне, изменять мужу я вовсе не собиралась. Было только страстное желание как-то самоутвердиться, как женщина, как истинно желанный объект любви, что ли. А не просто как «собрат по жизни» или там «друг по партии». Назовите это как хотите, но в таком тихом-мирном союзе любовью и не пахнет, она быстро улетучивается вместе со страстью. И тогда природный инстинкт толкает молодую душу вырваться из этого «запрограммированного счастья(!)».
Я - с головой окунулась в общественную работу, стала комсомольской активисткой: новые встречи, общение со многими молодыми людьми, решения проблем молодёжи города (и т.п.) – это было интересно и уводило меня из привычного круга к настоящей новизне ощущений в жизни, скажем так.
Летом от химкомбината я была направлена в краевой учебный Центр Молодёжи (там собирали лучших активистов - со всего Красноярского края). Он проводился на базе турлагеря, расположенного в красивейшем месте, на берегу Енисея. Да, для своей молодёжи тогда страна не жалела денег! Всё было замечательно: домики, питание, игры и развлечения после увлекательных «уроков по оргработе», вечером, конечно, танцы.
Хотя я - (и) Людмила, его звали не Русланом… а Юрой, он приехал из Саяногорска (это далеко от моего родного Норильска) и был моложе меня на 3 года. Никакого интереса он поначалу у меня не вызвал. Угловатый, рыжий паренёк – таких было много вокруг. И танцевала я с ним скорее из уважения, чем с удовольствием. Но этот, на вид простачок, как-то просчитал мою «тоску» и сразу после знакомства, заявил:
- Ты, моя принцесса, ты здесь самая красивая и я хочу, чтобы ты знала об этом!
Я снисходительно молчала, а он продолжал:
- Я вижу, ты замужем (указал на кольцо).
- Да, у меня и дочка есть…
- Это не умаляет твоих достоинств, я всё равно буду любоваться тобой и жалеть, что мы не встретились, Людмила, с тобой раньше.
Вот оно – щемящее чувство вспыхнувшей страсти, которое заставляет мужчину падать к женским ногам, а женщину – подниматься до ранга Королевы, единственной повелительницы разбитого сердца юноши… Стоп! Стоп, словам мы не верим и сейчас не поверим. Всё глупости… Я, танцуя с ним уже который танец подряд (потому что он просто не отходил от меня), сказала:
- Юра, простите меня, но мне все ваши речи не интересны. Давайте лучше помолчим.
Я так надеялась, что это наваждение растворится, как дым, и я снова буду думать только о муже и дочке.
Юра оказался послушным мальчиком, он замолчал. С того дня меня неизменно преследовала молчаливая тень моего новоиспечённого поклонника, старающегося своим присутствием облегчить мне решение любых(!) даже самых мелких, проблем: забыла ручку – на; споткнулась – удержал; холодно, пошёл дождь – накрыл своим пиджаком; нужно позвонить – помог и организовал. Девчонки из нашей комнаты наблюдали за Юрой с завистью:
- Люся, не будь такой жестокой, ведь парень совсем голову потерял. Пожалей… или «отшей» его уже наконец.
Пожалей… они что, с ума сошли? Что говорят! А отшить… казалось, проще простого… но нет! Я поняла, что в моей жизни такого никогда не было и, скорее всего, больше не будет… никогда. Раньше, ни за что бы не поверила в сказку о «дураках», которые чьи-то интересы могут поставить выше своих. Ещё вчера я была уверена: таких нет. А сегодня мне так сладко думать: они есть! Думая об этом, внешне я никак не проявляла своих чувств. Наверное, мы бы так и проходили молча вдвоём всю смену (не смотря на то, между прочим, что были в разных отрядах(!) Но Судьба-злодейка всё крутит по-своему.
Надо же было так случиться, что я попала с простудой и температурой в изолятор, а на следующий день туда слёг и «мой верный паж» Юрочка. Когда наши девочки пришли меня навестить и увидели в соседней палате Юру, общему возбуждению и «солёным» шуткам не было предела… Они предположили, что я заболела чем-то более «серьёзным», нежели обыкновенная простуда. Господи, какая уж тут любовь, когда голова раскалывается и всё тело ломит!.. Девчонки ушли, а я выпила назначенные лекарства и провалилась в глубокий сон.
Проснулась я от какого-то необъяснимого чувства тревоги. Открыла глаза. Ночь. Свет яркой луны падал на противоположную стену, где стояла ещё одна, но пустая кровать. Тихо. Но вот глаза, обшарив всю палату, впились в спинку моей кровати: опираясь руками, на ней лежала голова Юры… похоже, он задремал. Я, после нескольких секунд замешательства, робко позвала:
- Эй!
- А?
- Ты что тут делаешь?
- Тебя охраняю.
- От кого?
- От всего!
- Юра, иди, пожалуйста, в свою палату, нас увидят вдвоём и будут большие неприятности. Сколько время?
Мой добровольный охранник подсветил часы и ответил:
- Уже три часа ночи. Все спят. Я обошёл весь изолятор… спит даже медпост. Можешь не волноваться.
Наконец-то я окончательно проснулась и провокационно спросила:
- И долго ты собираешься так сидеть?
- Пока ты не прогонишь меня,- так же провокационно ответил Юра.
- И что я должна сделать?
- Поверить мне. Поверить, что я… что ты мне не безразлична до такой степени, что я готов сидеть вот так, у твоих ног столько, сколько ты пожелаешь.
Боже мой!.. Тот, кто безгрешен, растерзайте меня на мелкие кусочки, но только… пусть этот мальчик останется, пусть не уходит, рядом с ним я – Королева. Переведя дух, остудив свои эмоции, я всё же напомнила:
- Юра, ты понимаешь, что наши чувства обречены… мы никогда не будем вместе, это невозможно! Почему? Потому что я так решила. У меня замечательный муж, дочь, семья…
- Нет, - ответил он: у счастливой женщины не бывают такие «мёртвые» глаза.
- Кто тебе дал право судить мои глаза?
- Любовь, Люда, любовь! Ты же красавица, для меня ты самая красивая девушка на свете, а глаза у тебя холодные, это не правильно. Так не должно быть!
- Так ты хочешь это исправить! И как? Может ты и есть мой Руслан?
- Людмила, выслушай меня, - он присел поближе ко мне на постель,- Даже Бог помогает нам, не зря мы с тобой сегодня так близко и можем насладиться присутствием друг друга.
- Ещё чего, какое уж тут наслаждение! Ворвался в чужую палату и мешаешь спать.
- Я не мешаю… Спи,- он взял мою руку и стал целовать мои пальцы, один за другим.
Никогда ещё мне не было ТАК хорошо… от одного прикосновения горячих, страстных губ влюблённого парня, голова пошла кругом, и я отвернула лицо, чтобы Юра не увидел моих слёз.
Слишком обыденной была вся моя прошлая жизнь. Рядом всегда был Павел и никто никогда так не претендовал на моё расположение, да и сам Павел не больно-то старался… только сейчас я почувствовала, как отчаянно бьётся моё воспалённое сердце, бьётся и просит пощады, но где искать её? Здесь с Юрой или… дальше - «ровно» дышать возле мужа, как робот.
Первым нарушил гробовое молчание Юра:
- Если ты хочешь, я сейчас уйду, но только… поцелуй меня. Мне будет легче уснуть.
Я как будто очнулась от заколдованного сна. Мне показалось, что рядом очень близкий мне человек. Разве не о таком признании я мечтала?.. разве не такого обращения желала…Он и я... прочь все условности. Этот парень заслужил мой поцелуй, и он его получит. Я подняла голову с подушки и обняла своего верного пажа. Юра замер и, похоже, не сразу поверил происходящему. Я целовала его, боясь, что с окончанием поцелуя, растворится и весь этот счастливый сон. С каждой секундой инициатива уходила от меня к моему пылкому партнёру, он действовал всё решительнее, и, наконец, моя голова снова упала на подушку и утонула в ней под водопадом страстных и нежных прикосновений жарких губ Юрочки.
Он остановился, посмотрел на меня. Свет луны позволял нашим глазам вести свой необъяснимый разговор, который, в свою очередь, всегда (взгляд трудно обмануть) является последней инстанцией на пути к полному раскрепощению сознания от всех существующих условностей.
В коридоре послышались чьи-то шаги, что-то упало… Юра мигом оказался с головой у меня под одеялом, прямо в больничном трико. Мы затаили дыхание. Лежали неподвижно и настороженно. Шаги удалились. Снова воцарилась тишина. Мы отбросили одеяло и истерично расхохотались. Мне стыдно признаться, но в мои 23 года я впервые была во власти таких сильных чувств одновременно: страха и счастья. Всё это во сто крат увеличивало желание забыться в объятьях жаждущего ласки и любви партнёра. Мы понимали, что медлить уже нельзя потому, что всё в этом мире против нас. Всё, кроме нас самих!
Юра не дал мне опомниться. Он быстро стащил с себя одежду, обнажив красивое мускулистое тело. Его ноги сиганули между моими… а руки умудрились мгновенно стащить с меня трусы. Я вцепилась ему в рыжую шевелюру и застонала, потому что упругий член уже нашёл ту сокровенную щель, которая волновала его сейчас больше жизни. Моя матка «ёкнула» и сжалась от новизны ощущений и чувств. Юра уже не просил моего снисхождения, своими уверенными движениями он настойчиво требовал моего подчинения. И я полностью подчинилась… вся, кроме моей матки, которая ещё сильней сжалась и напряглась до такой степени, что превратилась в резонатор, усиливающий все движения члена… и превращала их в расходящиеся по всему телу волны сильнейшего сладострастия. Пылкость и вероломство Юры утверждали права всёпобеждающей любви и гнали прочь любые сомнения. Юрочка был великолепен в своей страсти. Его сильное молодое тело изгибалось на мне так вызывающе, что я буквально «захлёбывалась» от избытка сладострастной влаги, переполнившей мою промежность. Пальцы же мои блуждали по играющим мышцам спины парня и дрожали от неистовой страсти. Я извивалась в поисках всё большего наслаждения, потому что совсем потеряла голову, потому что было темно и пустынно, потому что моё сердце подсказывало мне об исключительности этого момента в моей жизни. Юра удивительно угадывал все мои желания. Он не частил (как мой Павлик), а ритмично и глубоко проходил по всему влагалищу, пока не перешёл в режим «глубинного бурения», раскачивая и щекоча шейку матки. Замирая на мгновение, он осторожно включался в новый «виток» чередующихся сильных и слабых ударов, от чего в моём лоно зажигался фейерверк импульсов и сокращений, разбрызгивающих жаркие искры по всему телу, ответной цепочкой они пробегали по груди и застревали в затылке… Вдруг я почувствовала быстрое, сильнейшее сокращение матки внутри себя и резкую судорогу, принёсшую с собой бессознательное облегчение и полную прострацию. Мой рот исказили немые стоны: «А-а!»… пальцы впились в спину задыхающегося от страсти парня… и я, уже ничего не понимала, замерла, и только чувствовала весёлую, затихающую пульсацию внутри себя... Через несколько секунд услышала шёпот:
- Как ты красиво кончила, моя принцесса!.. А в тебя можно...???
- Нет.
Юра с тихим рычанием выхватил из плена моей щели свой бьющийся в агонии член, и тёплая сперма залила мне лобок, живот. От чего то, мы с Юрой снова засмеялись, как в детстве: два шаловливых ребёнка, сознательно напакостивших вопреки всем запретам. В коридоре снова послышались шаги, но на этот раз они никого не испугали. Мы целовались и целовались, словно жили в последний час! Я призналась Юре, что так красиво – по его словам – кончила (как он сказал)… впервые в своей жизни. Никогда ещё мне не приходилось взлетать на такую незабываемую вершину страсти. А что муж? Всё нормально муж… с ним я радовалась общему блаженству, ни как не похожему на сегодняшнее торжество плоти и чувства. Оказывается, между простым сношением и страстным соитием бо-ольшая разница. Хотя, как ни странно, дети родятся в обоих случаях. Вот такая философия жизни. Немного позже я услышала от Юрчика столько лестного о себе и своих достоинствах, что мне просто не хотелось, чтобы эта ночь когда-нибудь закончилась. Но постепенно сознание возвращало всё «на круги своя», и я, положив руку на губы Юры, сказала:
- Уходи.
Он молча, безропотно оделся и ушёл… его шаги затихали, а моё сердце заливалось от избытка адреналина. Вот это я - попала! Сильная, сокрушительная страсть охватила всё моё тело. Я готова была прямо сейчас броситься следом за Юрой, чтобы всё, что случилось… повторить сначала. Дрожь пробивала так, что было видно, как от неё играют тени на покрывающем меня одеяле. Я постаралась отвлечься… вспомнила мужа… но от этого… меня стало трясьти ещё сильнее. Да, Павлик… через две недели я вернусь к нему, у нас всё будет хорошо, но уже в моей жизни никогда не будет Юры.
Я встала. Подошла к окну. Свежий воздух из фрамуги немного остудил и успокоил меня. Я выпила воды. Опять метнулась к окну… наконец-то почувствовала усталость (видимо, адреналин потихоньку уходил). Я накрылась с головой и «провалилась». Во сне, до утра, конечно, я продолжала заниматься любовью с Юрой. Это был волшебный сон!
Весь следующий день я Юру не видела. Не надо забывать, что это всё-таки «изолятор»: строгий больничный режим запрещал пациентам без причины разгуливать по корпусу. К тому же я понимала, что мой Юрочка, наконец-то, должен был выспаться… после стольких дней своих неуёмных ухаживаний (ха-ха), поэтому не обижалась… хотя увидеть его мне очень хотелось.
И я его увидела… В моей палате по-прежнему никого не было, кроме меня (судьба нас щадила). После отбоя Юра осторожно заглянул в мою дверь:
- Привет!
- Ага! Явились – не запылились! – нервно и радостно взвизгнула я.
- Ты как? Голова не болит? – он прикрыл за собою дверь и сел на стул.
- Да уж, всё получше. Спасибо нашим докторам!
- А - мне? А мне «спасибо»?!
- Ой, простите, Сударь! Вам персональная благодарность, и не только на словах… иди сюда.
Юрочка, как по команде, бросился к моей постели:
- Люся, я сегодня весь день бредил тобой во сне. Всё боялся, что пацаны в палате услышат, но кажется, всё обошлось.
- Я - тоже, - в свете ночника наши глаза играли замысловатыми «чёртиками»… и нам уже совсем не нужно было слов, мне только осталось кокетливо уточнить: - Ну что, мой хороший, сегодня, в знак благодарности, конечно, я буду тебя лечить.
С этими словами, мои руки начали осторожно снимать с «больного» футболку - Юра не сопротивлялся. Он, следом, снял с меня больничную рубашку и, собрав в охапку мою грудь, ласкал и ласкал языком соски. Ему можно было уже, не задумываясь, делать с моим телом, что угодно… моё «ватное», отравленное адреналином тело готово было полностью подчиниться любому желанию этого отчаянного любвеобильного юноши, но он почему-то не спешил. Никогда раньше я не «сходила с катушек», а тут словно с цепи сорвалась. Обшарив нетерпеливыми руками всего, кажется, уже родного мне Юрочку, я нащупала рвущийся наружу член и буквально стянула с него трико. Парень потянул ко мне руки, но я мастерски уложила его на своё место, сама игриво запрыгнула ему на живот, и мы слились в долгом страстном поцелуе, соперничая губами в лидерстве и страсти…
- Больной, вас пора выписывать, по-моему Вы выздоровели, очень энергичны и бодры уже.
- Нет, нет, я буду послушным и тихим, только не выписывайте меня, там за пределами изолятора мне жизни нет! Делайте со мной что хотите, только не выписывайте, прошу вас…
Мы обменивались шутливыми репликами и при этом совершенно серьёзно играли свои придуманные роли. Юрчик «в беспамятстве» закатывал глаза, а я делала на нём, что хотела. ( С мужем я себе такого не могла позволить в силу нашего с ним воспитания…)
Я «холила и лелеяла» рвущийся ко мне Юрин член. Мне хотелось ласкать, лизать и целовать настойчивый и преданный мне этот «чёртов корень». Потом, услыхав иступлённые стоны моего «больного», я поспешила накрыть член бёдрами, утопив его в пламени своих залитых сладострастием половых губ. При этом я ощутила, как там, в глубине чувствовались и слышались клокочущие от соития мощные потоки наслаждения. Несколько страстных движений, немного нежнейших покачиваний, томная пауза… и вот оно, необъяснимое торжество плоти! Юра точно угадал мою точку на пике удовольствия, он филигранно попал в начало моего оргазма. Как это происходит, необъяснимо, но это незабываемо и сладко до головокружения. Я пылала в объятьях Юры… а его член пылал, истекая горячей спермой в объятьях моей щели.
О!.. именно в такие мгновения, видимо, в природе рождаются капли золота и алмазов. О!.. именно в такие мгновения, испытав единение тел и чувств, хочется просто умереть потому, что понимаешь: ничего лучше уже не будет… потому, что ничего лучше ещё не придумала природа!.. Мы лежали в обнимку и любовались друг другом. Было уже поздно, но спать совсем не хотелось
В общем, лежать нам пришлось в изоляторе ещё две ночи. Как мы их «лежали», вам уже понятно. Через две недели мы все разъехались по домам. Больше я Юру никогда не встречала. И таких как Юра не встречала тоже.