7
Мы прошли к следующему вольеру. Там было пусто. Я тщательно оглядел все углы, заглянул за барьер у себя под ногами.
- Я никого не вижу.
- А ты не туда смотришь, - ответил он, показывая пальцем вверх.
Я взглянул по направлению его руки и невольно отшатнулся от ограды. В правом дальнем углу под потолком на толстой деревянной перекладине висело вниз головой привязанное веревкой за ноги неведомое мне существо. Его морда напоминала крысиную, но только с торчащими клыками и свинячим пятаком. Оно имело угловатые крылья, бессильно свисавшие сейчас вниз. Все покрытое черной лоснящейся шерстью, оно вцепилось когтистыми лапами в перекладину и с какой-то невыразимой злостью смотрело вокруг маленькими выпуклыми глазками. Размером оно было с крупную собаку.
- Кто это? Еще один черт? - в ужасе произнес я. - Почему вы его повесили?
- Это тоже гибрид, - спокойно ответил Матвей Севостьянович. - Даже не знаю, считать ли это удачей. Это горный кабан с генами летучей мыши. Я и названия ему придумать не могу. Ничего, кроме «летучего кабана» и «камыша», в голову не приходит. Как ты знаешь, летучие мыши ориентируются в полете с помощью ультразвука, который они издают сами, а потом улавливают эхо. Днем они практически ничего не видят. По ночам их зрение приобретает способность инфракрасного видения. И питаются они всякой ночной мошкарой. Кроме того, помет и летучих мышей, и горного кабана содержит вещества, которые с успехом используется в народной медицине. Радикулит, суставные боли, кое-какие женские проблемы. И несмотря на то, что летом летучих мышей много, мошкары меньше не становится. И лекарств тоже не хватает на всех желающих. Вот я и задумал создать летучую мышь крупного размера, которая сжирала бы много мошкары, и давала больше помета.
- Так зачем вы его привязали?
- Падает, - коротко развел руками Матвей Севостьянович. - Лапы слабые для его веса. Даже крылья не успевает раскрывать.
- Может быть, нужно поднять его повыше?
- Пробовали, разумеется. Он хорошо полетел, но оказалось, что у него ультразвук другого диапазона, и он только распугивает всю мошкару. А сам он на ультазвук совешенно глухой, он его просто не слышит. Кроме того, выяснилось, что инфракрасным видением его зрение не обладает тоже. Вот и застрял в дубовых ветвях около ворот. Видимо, на запах желудей понесло. Чуть крылья не обломал. Еле сняли живого.
- Как же тогда он питается? - не мог я взять в толк.
- Вадиму приходится самому по ночам во дворе с сачком бегать, а потом смешивать свой улов с желудями и кормить с лопаты.
- А как с пометом?
- Мало того, что весь вольер загадил, убирать не успеваем, так еще и себя самого. Он же висит вниз головой. Еще и эта работа – лазить к нему наверх и отмывать. А что касается качества помета, то по составу ничего похожего на натуральный там не оказалось.
- Что ж тогда здесь назвать удачей?
- Он есть, и он летает. Его образ жизни в принципе не отличается от жизни летучих мышей. После смешанного скрещивания этого материала с некоторыми генами летучих мышей и горных орлов все получится. И засвистит, и помет даст, и необходимость в привязывании отпадет.
Я недоверчиво посмотрел на Матвея Севостьяновича, потом еще раз на несчастного «Соловья-разбойника», мысленно прощаясь с ним, и молча двинулся дальше. В этот момент вновь раздался тот самый рев, который я слышал, сидя в столовой. Только гораздо ближе и громче. Я невольно остановился. Меня вновь охватил ужас. Матвей Севостьянович мельком глянул на часы и крикнул в коридор:
- Вадим! Покорми его, что ли!
- Кого? - спросил я.
- Скоро увидишь. Мы туда идем. А вот и Гена, - подошел он к вольеру.
Внутри я увидел крупного крокодила, который при нашем приближении настороженно поднял голову, как бы прислушиваясь и приглядываясь, а потом, как мог быстро, перебежал к дальней стене вольера.
- Ну-ну, дурашка, чего же ты все еще боишься? - ласково сказал Матвей Севостьянович. - Не может простить мне того страуса, поскольку я тогда находился рядом и «болел» именно за страуса. У них очень хорошая память.
- С виду он обычный крокодил, - сказал я, припоминая только киношных и зоопарковых рептилий.
- А он и есть обычный. Я у него беру только генетический материал для других экспериментов. Правда, его для этого каждый раз приходится усыплять, иначе к нему не подберешься.
- Агрессивный?
- Нет, трусливый. Просто убегает. Так и ждет какого-то подвоха.
Мы немного молча полюбовались этим, одним из древнейших на Земле существом.
- С крокодилами у меня связана одна неприятная, я бы сказал – трагическая, история, из-за которой, собственно, я и прекратил экспериментировать с ними несколько лет назад, - вдруг снова заговорил Матвей Севостьянович. - Однажды я поставил двойной эксперимент. Тебе, наверное, знакомы хамелеоны. Интересные существа с совершенно уникальной способностью цветомаскировки. Никто не может сравниться с ними по этому Божьему дару. Питаются они насекомыми. Но быстр у них только язык, сами они очень медлительны. Мне захотелось помочь им. Я приобрел один экземпляр и передал ему некоторые гены молодого крокодила, которого тоже приобрел через свои африканские контакты. Но не учел, что крокодил и сам сможет приобрести способность к цветомаскировке. Я получил два гибрида. Первый, с преобладанием хамелеона и названный мной «хамеледилом», по величине соответствовал небольшому ящеру типа варана. Он сохранил способность менять цвет и стал гораздо быстрее передвигаться, но приобрел хищнические повадки. Насекомые его уже не интересовали. Из-за своих размеров и веса на дерево он взобраться уже не мог. Мы кормили его крысами, кроликами и цыплятами. Но когда он подрос, мы однажды потеряли его из виду в буквальном смысле этого слова. Замаскировавшись под цвет грунта вольера, он сумел сбежать, когда Вадим открыл вход, чтобы налить ему воды. Мы нашли его мертвым, почти через полтора месяца после его бегства. Он проник в подвальное помещение, видимо из желания поохотиться на мышей и крыс, но те от него сбежали. Выбраться оттуда он не смог, и так и умер от голода.
А вот во втором варианте, с крокодилом, которого я назвал «кроколеоном», получился жуткий конфуз из-за приобретенной им той же способности цветомаскировки. Мы поставили под удар себя. Однажды он напал на Вадима, который занес ему еду. Потом, выбравшись из вольера, пытался напасть на меня. Только чудом мне удалось заметить кончик его хвоста и определить направление его движения. Мне ничего не оставалось, как отправить его на историческую родину, подарив его моим коллегам. Так он и от них сбежал. Его так и не нашли. Но в одной африканской деревне стали исчезать люди и домашние животные, из-за чего они вынуждены были покинуть свои дома. А сейчас такое происходит в соседней деревне, и теперь у меня слегка натянутые отношения с моими коллегами, несмотря на то, что я предупреждал их о способностях «кроколеона».
- Весьма удачные эксперименты, - не без сарказма прокомментировал я его рассказ.
Мы подошли к следующему вольеру, почти всю площадь которого занимал бассейн.
- А здесь у меня морской заповедник. Тут тебе и осьминоги, и кальмары, и рыбы двенадцати видов, и те самые омары. Это у меня для развлечения и для стола. С подводными обитателями я экспериментирую мало, я не ихтиолог. Отсюда их не видно. Заходи, - он открыл дверцу в решетке и пропустил меня вперед.
Я зашел и остановился у края бассейна. Под прозрачной водой на большой глубине смутно просматривались морские узники Матвея Севостьяновича. Он нажал какую-то кнопку, и по всему периметру бассейна у самого дна включилась подсветка. Теперь было видно гораздо лучше. По дну ползало большое число омаро - чесноков (или наоборот, не знаю уж). По своей традиции он мог назвать их и «омароками», и «чесномарами». В воде плавали какие-то экзотические рыбы различных расцветок. На дне виднелись водоросли и груды камней. Мы прошлись по краю бассейна, и хозяин показал мне осьминогов. Разглядеть их было нелегко. Из-за темно-серого окраса их было не отличить от камней, и только по движению можно было догадаться, что это что-то живое.
Я всегда любил подводные красоты, и мог часами наблюдать обитателей аквариумов, где бы они мне ни попадались. У себя дома держать рыбок я не мог. Моя жена ненавидела и боялась любых живых существ, но зато сходила с ума от икебаны из искусственных цветов и камней.
Мои размышления внезапно прервались каким-то холодным и скользким прикосновением к левой лодыжке. Я посмотрел вниз и невольно вскрикнул, увидев крупный щупалец осьминога, который крепко держал мою ногу и медленно тянул в воду.
- Огня! - кинулся ко мне Матвей Севостьянович. - Зажигалку!
Я вытащил зажигалку, но в спешке и от волнения зажег ее только с третьей или четвертой попытки, когда моя нога уже коснулась воды. Я поднес пламя к щупальцу, и оно с быстротой молнии исчезло в воде с громким всплеском, обдав нас фонтаном брызг. Освободившись, я отошел от края бассейна, все еще с волнением переживая этот инцидент.
- Сонька, зараза! Сиди тихо! - проорал Матвей Севостьянович, грозя в бассейн кулаком. - Хулиганка!
- Она у вас ручная? - все еще не оправившись от испуга, спросил я.
- Не совсем. Но голос мой знает. Сейчас ласкаться полезет.
И тотчас, как будто повинуясь его словам, из воды вылезли два щупальца, а потом и голова размером с большой таз для стирки белья. Голову украшали большие круглые глаза, один из которых смотрел на хозяина, второй на меня, а третий куда-то в потолк. Щупальца сплелись на один виток и потянулись к нему.
- Ладно, ладно, - ласково сказал Матвей Севостьянович, погладив щупальца. - Иди себе, отдыхай, шпана.
Щупальца расплелись, и одно из них погладило меня по лодыжке, отчего я вновь слегка отшатнулся. Оно медленно отошло, а потом с ускорением метнулось ко мне снова и больно, словно плетью, ударило меня по ноге ниже колена, и с быстротой молнии исчезло в воде.
- Я вот тебе!.. – замахнулся Матвей Севостьянович, но осьминога на поверхности уже не было. - Это она тебе отомстила за твою зажигалку. Удивительные существа – осьминоги. Мыслят, обладают гипнозом и телепатическими способностями, и даже могут читать мысли человека. Вода в бассейне по составу соответствует морской. Так вот она мне подсказывает, когда что-то с этим не в порядке.
- Давайте все же уйдем, а то покумекает немного и решит, что слабо отомстила.
Хозяин отключил подсветку бассейна. Мы вышли в коридор. Ученый закрыл дверь в решетке, и мы двинулись дальше.
- А ее вы тоже для стола выращиваете? - спросил я.
- Нет. Для души. И еще, она - мать. Она дает обильное потомство. Вот их мы и используем и для экспериментов и немного для стола. Ее супруг содержится отдельно, и мы впускаем его в этот бассейн только для спаривания.
- Но если она мыслит, она может и вам отомстить за съеденных детей.
- Не думаю. При всей своей разумности у этих существ совершенно отсутствует родительский инстинкт. Их дети наследуют все внутриутробно, и ни в каком воспитании не нуждаются. Не исключено, конечно, что они общаются телепатически уже после рождения. Но по всем признакам, родители совершенно не интересуются их дальнейшей судьбой. Есть у меня одна задумка на будущее, но я пока не могу разыскать ген, ответственный у них за способность к телепатии. Если удастся, я попробую передать его кому-то. Надо хорошенько подумать – кому, - ответил он, коротко взглянув на меня.