Знакомство с целью своего путешествия произошла у Истота буднично, без особой радости. Шёл он по довольно оживлённому тракту и уже успел выспросить у попутчиков про этот город. Лакских баронов здесь давно не было, и это был обычный торговый город, располагаемый на берегу Куарентийского моря. Город не вызвал у него совершенно никаких эмоций. О славном прошлом намекала только крепость на холме, сложенная из огромных многогранных гранитных блоков, у подножья которой раскинулись россыпь одинаковых каменных домов в выделяющимися рынком и портом, на причалах которого подрагивали несколько вёсельных лодок.
Немного полюбовавшись гладью спокойного бескрайнего моря, Истот, обогнав загруженную бочками повозку с что-то весело напевающим возницей, зашагал к городу, и скоро достиг первых домов, взошел на каменный разбитый тротуар. Полдень был жаркий. Поэтому, наверное, улицы были полупусты.
Дома здесь все были почти одинаковые: жмущиеся друг к другу четырёхугольные двухэтажные каменные коробки с крытой черепицей крышей, небольшими окнами и квадратными трубами. Между дорогой и тротуаром располагался неглубокий желоб, по которому бежала вонючая вода. Несмотря на стойкую вонь, город выглядел довольно ухоженным и чистым. Сразу бросалось в глаза множество гостиниц и кабаков, около которых сидели угрюмые беспристрастно взирающие на окружающий мир старики.
Он направился к одному из зданий с кованной вывеской в виде подушки и пивной кружки. Зайдя в открытую дверь, он попал в душное тесное помещение с несколькими столами, огромной картиной от пола до потолка, изображающей какое-то сражение, толстым человеком за барной стойкой и роями ленивых мух на стенах.
Истот направился к человеку, который молча вынул из-под барной стойки кувшин, налил в стеклянный стакан белой жидкости и придвинул его к вошедшему.
Истот так же молча взял стакан и выпил. Выпитое оказалось на удивление вкусным и холодным кисломолочным напитком.
- Здравствуйте, - сказал Истот утирая губы.
- Здравствуйте, - сказал человек. – Что будет угодно господину?
- Господину будет угодно комнату, - сказал Истот.
- Надолго?
- Точно не знаю, но пока на три дня!
Человек назвал сумму и оборотень честно, без всякого обмана отсчитал ему требуемое количество серебряных монеток.
Неразговорчивый мужчина спрятал деньги в карман фартука, стукнул ладонью по барной стойке, после чего из двери за его спиной вышел сонный мальчик и занял покинутый пост, и повёл гостя на второй этаж, где устроил в полутёмной комнате с кроватью и одной табуреткой.
Истот повесил рюкзак на крючок, и не снимая сапоги устроился на кровати. Теперь, когда цель его путешествия была достигнута, надо было подумать, что же делать дальше. Никаких мыслей в голову не приходило. Братьев-оборотней он не нашёл, что ещё здесь делать - не знал. Оставалось только отдохнуть здесь немного и отправляться в обратный путь.
Но это в будущем, а сейчас надо было пообедать и помыться. Переодевшись, он спустился вниз, заказал всё у того же молчаливого хозяина, жареной свинины с вином и заодно узнал, где здесь можно помыться.
На это хозяин ему ответил, что помыться можно в городской бани, но сейчас ничего не работает, потому что сегодня праздник.
- И чему же посвящён сей праздник? – спросил Истот.
- Знамо чему, - ответил хозяин. – Свержению трижды проклятого барона Халиха Оборотня Арканакского. Весь город сейчас в башне – празднует.
Истот понимающе кивнул головой, вышел под жаркое солнце и направился к крепости по ведущей вверх мощеной камнем дороге.
Постепенно народу на пути стало попадаться всё больше и больше, в основном пьяного и даже побитого.
Крепость занимала весь холм, как будто вырастала из него, и была восьмиугольным зданием с плоской крышей, узкими окнами и широкими воротами, без каких-либо излишеств, и по способу кладки, по какой-то нездешней, даже излишней монументальности неуловимо напоминала яйцеобразную башню, в которой жила община оборотня.
Изнутри крепость оказалась закруглённым зданием, окружающим просторный внутренний двор. Из здания во двор вели огромные пустые арочные окна.
Войдя в ворота, Истот попал в беспрестанно галдящую весёлую толпу людей, в основном мужчин, праздно бродящую между множеством торговых палаток. Посреди двора стоял высокий помост, на котором разыгрывалось какое-то никому не интересное действо.
Путешественник немного побродил здесь, посмотрел на незнакомый люд, а потом решил осмотреть саму крепость, которая судя по всему, была необитаемой.
Подойдя к одному из окон, он взобрался на высоту примерно пяти метров и взобрался внутрь. Из жаркого тесного дворика он попал в холодный коридор с высокими потолками и гулким эхом.
Он не ошибся: здание было давно покинуто и ограблено. Кругом на стенах были видны следы давнишнего пожара и многочисленные надписи на неизвестном языке. В комнатах, кроме немногочисленных обломков в черных кострищах ничего не было.
Но несмотря на это запустение, крепость всё равно выглядело намного величественнее раскинувшегося у её ног города. Когда-то, подумал Истот, здесь жили его соплеменники - лакские бароны. Но сейчас здесь царили запустение и тлен. Прав был брюзга Урхур: время оборотней давно и безвозвратно ушло.
Захваченный такими мыслями, он, проходя мимо одной из комнат, увидел внутри одиноко стоящий остов кровати без одной ножки.
Он вошёл внутрь, осмотрелся, лёг на полуразвалившуюся кровать, закрыл глаза и неожиданно для себя заснул.
* * *
Когда он проснулся, вокруг уже была ночь. Он лежал на широкой накрытой шёлковым балдахином пастели, в освещённой свечами комнате.
Он встал, набросил на себя халат и не спеша прошелся по комнате. В последнее время он просыпался так каждую ночь, брал какой-нибудь старый фолиант, просил слугу принести бутылку вина и сидел так часов до пяти. Потом шёл в другую часть замка, проверить жену, недавно разродившуюся младенцем, заодно проверяя и нерадивую стражу, состоящую из рекрутов-офсов.
Он вышел на балкон и с высоты нескольких десятков метров осмотрел окрестности. Балкон находился под самой крышей его замка, а внизу лежал город, его город, в котором жил его народ. Народ, который он вправе был карать и миловать. Он вспомнил, что он – Халих Оборотень Арканакский, может быть, последний лакский барон, который всё ещё правил офсами. Впрочем, им не стоило жаловаться. Под его руководством город стал одним из самых богатых и влиятельных городов в этой части света.
Подойдя к кровати, он дёрнул за шнурок. Почти сразу, может быть даже слишком быстро, дверь открылась и в комнату вошёл слуга. Был это высокий светловолосый детина, бесхитростный и немногословный, верой и правдой служивший ему уже более десяти лет. В руках он держал поднос с бутылкой вина и бокалом.
Наугад Халих выбрал одну из книг и прочёл название: Славные походы Истота Губителя, том первый.
- Рох, - сказал он, - поставь поднос на стол и садись.
Рох налил в бокал вина и сел на одно из кресел.
Барон взял бокал и сделал несколько глотков.
- Дружище, - сказал он, - совсем я закис в этом замке без дела. А помнишь, десять лет назад, набег в гардское княжество?
- Как не помнить, ваша светлость, - сказал слуга. - Если бы не вы, моя голова сейчас служила чашей гардскому князю.
- И ты отплатил мне верной службой, дружище, - ответил барон.
Халих снова взяв бокал и допил его до дна. Рох проворно встал и наполнил бокал.
- Что-то мне не спиться в последнее время, - сказал барон, - и не могу понять почему. Не могу надышаться и насмотреться. Если бы ты знал, как красива эта лунная ночь! Ты никогда этого не поймёшь, дружище! Ты же знаешь, я никогда не был сентиментальным. Я, как и ты – воин! Но сейчас, когда Оли родила мне сына, я по-настоящему счастлив!
Барон сделал ещё несколько глотков и посмотрел на висящую в балконном проёме луну.
- Ну, я пойду, - сказал слуга. – Посты надо проведать.
Барон одобрительно махнул рукой и слуга поспешно вышел.
Барона сейчас вдруг захватила волна спокойствия и унесла его куда-то вбок от реальности, - туда, где можно было в полной мере насладиться красотой ночи.
Автоматически он потянулся за бокалом, но рука беспомощно продолжала лежать на спинки кресла. Он сделал ещё одну попытку, потом ещё. Всё бесполезно. Зловещая мысль раскалённой иглой вошла в его мозг! Вот оно, единственная слабость лаков, делающая их беспомощнее любого офса! Сок плодов офсового дерева! Его отравили!
Входная дверь резко раскрылась и в комнату ворвалась разъярённая толпа. Одетые в чёрное люди, с масками на лицах и факелами в руках, в мгновения ока она заполнили всю спальню. Краем глаза в дверном проёме он увидел знакомую белокурую голову.
Первая мысль его была о жене и ребёнке. Их покои располагались на другой части замка, и что с сейчас происходит с ними - было непонятно!
Пьяная толпа набросилась на обездвиженного ненавистного лака и, мешая друг друга, стала тыкать его факелами и короткими клинками.
Не прошло и минуты, как от лака остался кровавый кусок мяса, лишь отдалённо напоминавший человека.
Подчиняясь чьей-то непреклонной воли, толпа остановилась, осматривая дело рук своих и ужасаясь полученному результату.
- Барон сдох, - заорал кто-то.
Толпа подхватила его крик и кинулась вон из спальни. Двое солдат выволокли обезображенное тело барона из спальни и потащили его по длинному коридору. Толпа постепенно редела, разбегаясь по многочисленным покоям замка. Двое тащивших его солдат бросили тело под лестницу и тоже куда-то скрылись. Замок постепенно наполнялся победными криками грабителей и шумом немногочисленных стычек с оставшейся верной барону охраной.
Толпа бросилась грабить замок, совсем забыв о истерзанном теле барона. И никто даже не заметил, как через час оно вдруг пошевелилось, зловеще поднялось на ноги и преобразилось в человека. Пошатываясь из стороны в сторону, барон пошёл по коридору.
Нанесенные ему раны не были такими страшными, как показалось нападающим. Силы покинули его, но он всё же остался оборотнем и ему не составило труда притвориться истерзанным трупом.
Сейчас его волновала только одна мысль: как там жена и сын. Если нападение не было таким же неожиданным, молодая ведьма вполне могла за себя постоять, но страх всё же грыз его сердце.
Ночные грабители попадались на его пути, что-то таща перед собой, не замечая его, спотыкаясь о него, и снова бежали дальше. Кое-где вспыхивали уже драки и попадались заколотые трупы. Древний замок в мгновения ока погружался в анархию.
В спальне жены не оказалось, мебель была перевёрнута, но к своему счастью он почувствовал знакомый запах. Пройдя в угол, он увидел сына, который молча сидел в углу и смотрел на отца затравленными и умными глазами. Кроме нескольких ушибов с ним всё было в порядке.
Взяв сына на руки и завернув его в первую попавшуюся тряпку, барон пошёл к выходу. Боль в спине стала невыносимой, голова болела и в глазах мутило. Он еле стоял на ногах и в любое время мог упасть в обморок.
Куда пропала жена - он не знал. Оставалось только надеяться, что с ней всё будет в порядке.
Барон поплёлся в соседнюю комнату. Здесь располагался единственный доступный ему выход из замка и из этого мира – древний портал, ведущий неведомо куда.
Содрав старый ковёр, он увидел мерцающий кусок темноты. Сзади уже раздавались крики толпы, когда он сделал уверенный шаг в темноту.
* * *
Истот проснулся усталым и разбитым. Он лежал на той же кровати, на которой и заснул. Странный сон, удивительно живой и реальный, так и стоял у него перед глазами. За окном уже наступал вечер и бурное веселье за окном стало постепенно стихать. Выглянув в окно, он увидел во дворе замка только горы мусора да десятка два пристроившихся у стен мертвецки пьяных мужиков.
Через минуту Истот тоже был во дворе, раздумывая о своём странном сне и о том, что же ему делать дальше.
Наконец, решив не заморачивать голову дальними планами, для начала он решил перекусить.
Выйдя из замка и спустившись в город, он зашёл в первый попавшийся кабак. Кабак был полон народу, но клиенты, сидевшие за длинными обшарпанными столами, несмотря на изрядное подпитие, вели себя вполне смирно.
Истот сел за одно из свободных мест между не по лицу хорошо одетым стариком и крепким абсолютно трезвым моряком, и заказал себе жареной свинины и вина.
Если моряк ел молча, сгорбившись над тарелкой с бобами, то старик, перед которым стояла наполовину выпитая кружка с вонючим пивом, сразу обратил на Истота внимание.
- Вы благородный господин, явно приезжий, - обратился старик к нему. – Честно говоря, я не люблю приезжих, но вы сразу видно, благородный господин. А благородные господа всегда поймут друг друга, где бы они ни жили. Да, я - благородный господин, но сегодня я пью как последний бродяга и буду пить, пока не упаду.
- Почему же? – спросил Истот.
- Потому что сегодня великий день. Сегодня ровно, двадцать восемь лет, как мы изничтожили этого проклятого оборотня!
Истот сразу вспомнил свой сон и всё то, что слышал о свержении барона. Старик сразу стал ему интересен.
- Да, - спросил он. - Вы тоже принимали участие в штурме замка?
- Конечно, - сказал он. – В то время я был десятником в охране барона и был одним из тех счастливцев, кто лично воткнул свою шпагу в этого нелюдя.
Поймав в свои руки благодарного слушателя, старик долго и самоотверженно рассказывал оборотню, как он предал старого барона, как впустил в ворота заговорщиков и как потом вместе со всеми грабил замок. Истот слушал его внешне спокойно, восхищаясь смелостью старика и возмущаясь молодому поколению, ни в грош не ставившему заслуги отцов и дедов. И с каждым словом он проникался всё большей ненавистью к старику и ко всем его соплеменникам, не имеющим ни чести, ни достоинства, и возводящих их отсутствие в ранг добродетели. Он уже знал, что убьёт этого старика, но убийство это не принесёт ему никакого удовлетворения. Просто он раздавит случайно попавшуюся у него на пути тварь и спокойно пойдёт дальше.
На город уже опустился вечер, когда он помог старику подняться, и уважительно взяв его под ручку, повёл домой. Как и следовало ожидать, старик жил недалеко от трактира, на этой же улице через несколько домов.
В доме их встретили две женщины: одной было около сорока, второй же едва исполнилось шестнадцать. Обе женщины были гостеприимны, вежливы и милы с нежданным гостем. Интересно, подумал Истот, были ли они так благосклонны к нему настроены, если бы знали, кто сейчас стоит перед ними? Ведь какими бы они ни были хорошими и милыми, они всё равно оставались их врагами. И проявлять к ним жалость, было всё равно что жалеть вцепившегося тебе в глотку волка.
Дородная молодая служанка увела старика, и две хозяйки стояли напросив нежданного визитёра и рассыпаясь в благодарностях, стараясь побыстрее спровадить его из дома.
Истот быстро переродился в зверя и одним ударом убил молодую девушку. Её тело с разорванным горлом отлетело в угол коридора и замерло там в неестественной позе. Её мать, от неожиданности и шока не понимающая ещё, что же случилось, посмотрела на дочь, потом на оборотня, снова вернувшегося в человеческий облик.
- Запомни мои слова и постарайся в точности передать их своему мужу, женщина, - сказал он ледяным голосом. – Ровно двадцать восемь лет назад он был одним из тех, кто предал барона-оборотня и его семью. И вот сейчас он привёл в свой дом оборотня, который вернул ему старый долг. Ты запомнила мои слова, женщина?
Перепуганная женщина утвердительно кивнула головой.
Посчитав свой долг выполненным, Истот быстро вышел наружу и исчез в только что опустившейся на город ночи.
* * *
Следующую за праздником ночь Истот спокойно проспал в своём номере, а на утро, помывшись наконец в открывшейся наконец-то общественной бане и заодно выслушав кучу слухов о ночном убийстве, покинул город.
Как он ни старался отвлечься, чувство обречённости, тоски от того, во что превратился этот мир, их мир, подхваченное им вчера в баронском замке, не покидало его. Он прекрасно понимал, что чувство это не его, что это настроение замка, которое отчасти перешло в него после сна в одной из заброшенных комнат. Он вспомнил, что Руда как-то говорила, что лакам нельзя ночевать в местах, как-то связанных с несчастьем или смертью, но так как не было случая проверить это утверждение на практике, он благополучно забыл о нём.
Теперь же эта чужая боль всё разрасталась и разрасталась в нём, прижимая к земле и не давая ни единого шанса подняться.
Сейчас ему могла помочь только ведьма, но обратный путь казался теперь невероятно длинным и изматывающим, а навалившаяся скука и апатия делали дорогу непреодолимо скучной.
Он знал, что это не опасно, что надо всего лишь перетерпеть несколько дней, и нить, связывающая его с замком, разорвётся. И увидев вблизи дороги небольшую рощу, он повернул к ней.
Зайдя поглубже, он устроился около нескольких выросших почти правильным кругом молодых деревьев. Наконец стало полегче, тоска отступила, только очень хотелось спать.
- Ужо, сукин сын, ужо, - услышал он чей-то голос и обернулся. Рядом с ним стояла сгорбленная одетая в рубище древняя старуха и тыкала в его сторону корявым посохом.
- Не добры к тебе здесь, странник, - снова заговорила она. – Иди своей дорогой.
Истот был не в том состоянии, чтобы припираться с сумасшедшей старухой, но вдруг что-то в ней показалось удивительно знакомым. Прислушавшись к своим ощущениям, он быстро обнаружил причину своей настороженности. Старуха была лачкой. И не удивительно, что он не узнал соплеменницу с первого взгляда. За почти полтора года жизни в Окаянном садуон ещё ни разу не видел старой ведьмы. Лакские женщины не старели совсем и даже в сто лет выгладили молодыми и свежими. Но в какой-то момент они перерождались в странных непостижимых существ - перешедших, которые навсегда уходили из мира людей. Но эта женщина не была перешедшей, она была обыкновенной древней старухой.
Старуха тоже поумерила свой пыл и смотрела на него более благосклонно.
- Ведьма, - сказал Истот, обращаясь к ней.
- Лак, - ошеломлённо сказала старуха, опуская свой оружие.
Подойдя к нему поближе, она села рядом с ним на толстую корягу, потянула к нему костлявые пальцы и осторожно потрогала его лицо.
- Дай поесть, - сказала она.
Истот открыл рюкзак, вытащил кусок вяленого мяса и протянул его старухе. Та взяла протянутую еду и аккуратно, но быстро съела его. Насытившись, она стала спокойной и тихой, будто чего-то стеснялась перед незнакомым ей оборотнем.
- Сколько же лет я не видела живого оборотня, - тусклым уставшим голосом сказала она. – Я уже и забыла, что мы когда-то жили на этой земле. Забыла, что когда-то я тоже жила, а не доживала, радуясь каждому куску хлеба, брошенному мне офсами, готовая пойти на любое унижение ради сохранения свое никчёмной жизни. И вот О-Кар милостью своей позволил мне увидеть перед смертью лака!. Я умираю, и жить мне осталось несколько часов. Скажи мне только одно, остались ли ещё в этом мире лакиарии, такие как ты и я?
Истот был совсем не рад, что встретил соплеменницу. Ему хотелось просто лежать и ничего не делать, даже не думать.
- Да что же это я, - заволновалась старуха. – На тебе же печать. Постой, я сейчас всё исправлю.
Она провела над его головой открытыми ладонями, и Истот словно проснулся, вернулся к жизни после вязкого полусна и наконец увидел, кто сидит перед ним. От старухи исходила аура не покорившейся сломленности. Аура настоящей благородной лачки, не прогнувшуюся под новую жизнь, в которой она теперь – изгой. Сломанная этой новой жизнью, но не покорившейся ей.
- Да, - сказал он. – В трёх днях пути отсюда стоит стотысячное войско лакиариев, вернувшееся чтобы возвратить то, что принадлежит им.
Он не знал, верит ли ему старуха или нет. Если в ней ещё сохранилась хоть сотая часть от силы прежней ведьмы, она легко могла распознать его обман. Но старуха лишь улыбнулась и закрыла глаза, а по морщинистой щеке её побежала одинокая слеза.
- Больше не говори ничего, оборотень, - сказала она. – Больше порадовать старую дуру ты не мог. А теперь пожалуйста, иди куда шёл. Мне и так стыдно, что ты видишь меня такой. Смерть уже близко, так что не беспокойся за меня. И постарайся побыстрее забыть меня сразу же, как скроешься за поворотом. А теперь иди!
Старуха закрыла глаза и замерла, положив голову на свой посох.
Истот молча встал и не оглядываясь пошёл прочь.
- Лак, - услышал он звонкий оклик за спиной.
Оборотень быстро обернулся. На покинутой полянке он увидел женщину с красивым смуглым лицом, ниспадающими до земли чёрными прямыми волосами и затянутое в блестящее облегающее изумрудное платье. Истот сразу понял, что это всего лишь фантом, призрак потерянного ведьмой прошлого, воспоминание о том, какой она была много лет назад.
- Лак, бойся седовласого, - сказала она, звонко рассмеялась и исчезла.
* * *
Эта летняя ночь выдалась светлой и звёздной. Громадная чистая серебристая луна, чувствуя близкий расцвет и появление своей венценосной соперницы – солнца, светила как никогда, стремясь своим загадочным мрачным светом поразить не спящего одинокого путника. Истот, который как и все лакиарии испытывал перед ночным светилом почтительное благоговение, оторвал от неё взгляд и посмотрел на утопающий в её лучах горный склон с простым и монументальным отпечатком древних лакиариев - плоской стеной, за которой находился расположившийся в горе город. Настроение его было непривычно приподнятое. Встреча со старой ведьмой на удивление положительно сказалась на его самочувствии. Депрессия ушла, уступив место душевному подъёму.
Да, совершив этот дальний поход, он наконец убедился, что численность офсов в тысячи раз превышают численность оборотней в Окаянном саду и рано или поздно они выгонят их с насиженного места и что оборотни никогда в это не поверят и ничего не сделают чтобы это предотвратить. Но убеждать постоянно брюзжащих стариков он не собирался. Им завладела другая идей. Если уж убедить оборотней в близкой опасности но не мог, то подстраховать их был обязан.
А лучше места, чтобы принять беженцев в случае нападения на Окаянный чад, чем город в горах придумать было трудно. Для этого надо было всего лишь подобрать из переросшей молодёжи, прожигающей свою жизнь в пьянстве и вечных междоусобных драках полсотни оборотней посмышлённее, и вычистить город от его прежних хозяев не составит большого труда.
Но прежде чем приступить у делу, он решил навестить свою новую знакомую, которую так опрометчиво покинул из-за минутной малодушности, и заодно проведать, открыт ли ещё чёрный ход, по которому он покинул город.
Без труда и не без удовольствия преодолев пологий горный склон, он оказался на плоском обширном горном уступе с едва видимой вдалеке вершиной с одной стороны и бездонной пропастью с другой, и не долго думая отправился к полуразвалившемуся колодцу с ведущей вниз ржавой лестницей.
Осторожно, прислушиваясь к каждому шороху и запаху, он стал спускаться вниз.
Но ни засады, ни каких либо следов людей внизу он не обнаружил. За последние несколько месяцев он и Улла были последними людьми, кто подходил к этому входу. Стараясь не шуметь, он открыл тугую скрипучую дверь и снова попал в тёмный затхлый коридор, который привёл его к неприметной двери, за которой мирно спали две женщины.
Улла, - девушка, с которой он познакомился, лежала в своей постели в ночной рубашке, откинув в сторону одеяло забавно подогнув ноги под себя. Истот подошёл поближе внимательно к ней присмотрелся. Была она неестественно бледна и красива той свежей чистой не испорченной жизнью юной красотой, которая рано или поздно уходит, уступая место ещё более прекрасной женственности. Не было в ней ничего особенного, но что-то в ней его привлекало, вызывало непреодолимое желание поразить, удивить, как тот раз, с цветами.
Подчиняясь не свойственному ему порыву, Истот осторожно взял её на руки, взвалил на плечо, и потащил к выходу.
Чертыхаясь, он преодолел узкую лестницу, и несколько раз чуть не уронив предмет своих воздыханий, вылез на раскинувшийся на высоте птичьего полёта плоский склон, и найдя место поживописнее, положил её на покрытый мхом камень. Девушка, усыпленная чарами оборотня, спала глубоким безмятежным сном.
Подойдя поближе, он осторожно потрогал её за плечо.
Девушка несколько раз дёрнулась, плечиком отталкивая его прикосновение, но наконец сладко потянулась всем телом, раскрыла глаза и увидела перед собой с интересом наблюдающее за ним улыбающееся незнакомое лицо. Улла удивлённо и опасливо дёрнулась, встрепенулась, кутаясь в ночную рубашку, стала затравленно осматриваться.
Истот протянул ей предусмотрительно захваченный балахон. Девушка молча взяла его и стала поспешно в неё облачаться.
- Ты! - наконец заговорила она. – Что тебе от меня надо? Где я?
Он смотрел на неё насмешливо и спокойно.
- Что ты молчишь? Почему ты молчишь, демон? Ты же обещал, что никогда больше не вернёшься! - распыляясь, переходя на сдержанный крик и готовая уже разрыдаться, продолжала она.
- Успокойся, - сказал он. – Я всего лишь хотел увидеть тебя.
- Ты врешь. Что тебе от меня надо?
Он рассмеялся.
- Что ты можешь дать мне? Я просто хотел ещё раз увидеть тебя, вот и всё. Просто прогуляться с тобой. Смотри, какая прекрасная погода. Гляди, вон там, наверху, - башня, - он ткнул пальцем на почти не заметную цилиндрическую конструкцию вверх по склону. – Скоро закат, и вид оттуда должен открываться просто чудесный! Глупо было бы упускать такую возможность.
Он доверчиво протянул ей руку. Девушка, услышав спокойный уверенный тон незнакомца и подчиняясь его незаметным для неё чарам, некоторое время сомневалась, раздумывала, стоя перед ним и скрестив руки за спиной.
Истот, который прекрасно видел что происходит в её душе, наконец устал ждать, взял её за руку и повёл вверх.
Девушка сначала относилась к незнакомцу настороженно, но вскоре, совершенно забыв о том, как она сюда попала, расслабилась, разговорилась и когда цель их пути была закончена, она уже отвечала на его шутки совсем расслабленно, как будто беседовала со старым закадычным другом.
Башня оказалась всё тем же монументальным сооружением, без излишеств и украшений, построенная на тысячелетия и переживших и своих создателей, и тех, кто пришёл после их.
Вместе они вошли в узкий, практически не тронутый растительностью проход.
Что-то страшное, невидимое и непреодолимо могущественное навалилось на него, надавило и осторожно обволокло своей исполинской силой и стало внимательно рассматривать, как человек рассматривает зажатую между большим и указательным пальцем только что пойманную муху.
Истот посмотрел на Уллу, на лице которой застыл дикий ужас.
- Что это? - прошептала она.
У противоположной от входа стены появилось ослепительно белое пятно, медленно приблизилось к центру помещения и беззвучно поманила оборотня за собой.
Не в силах сопротивляться, он пошел за светящимся шаром и очутился на крыше башни. Край солнца уже появился над горизонтом, и вокруг было уже совсем светло.
Светлое пятно подплыло к краю площадки и остановилась посреди бесконечного горного простора, от которого у Истота перехватило сердце от раскрывшейся картины и ударившего в лицо чистого воздуха.
Пятно света посмотрело на него. Внешне оно оставалось неизменным, но Истот почувствовал, что оно внимательного его изучает. Он тоже уставился на него, с опаской ожидая, что будет дальше. Пятно резко бросилось на него и ударило прямо в лицо. Его ослепил яркий свет, растворив в своей ослепляющей бесконечности и память, и разум, и остатки сил.
Память возвращалась медленно, понемножку, теряясь в тысячи непонятных образов и впечатлений. Но он вспомнил, что он – Белый рыцарь королевства Лиитинион, умерший сотни лет назад и обречённый вечно охранять поставленную по чужой земле сторожевую башню, защищая её от орд полудиких варваров-оборотней, лишённый воли и свободы, мгновение за мгновением проживая день, имя которому - вечность.
Он ощутил тяжёлое и неповоротливое, но такое приятное тело, вспоминая как это - быть не сторонним бестелесным наблюдателем, но частью этого мира, глазами всматриваться в красоту этого мира, ощущая его каждой клеткой своего тела, так низко ценимого при жизни.
Он прервал свои измышления, вспомнив, что в этом теле он всего лишь гость и что не просто так вернулся в этот мир..
- Улла, - позвал он.
Заворожённая и испуганная девушка осторожно выглянула из ведущего наверх люка.
- Истот, - сказала она. – Что это было? Мне страшно. Давай уйдём отсюда. Быстрее.
- Не бойся, - безмятежно сказал он.- Поднимайся ко мне.
- Я боюсь, здесь так высоко!
- Здесь совсем не высоко, - ответил он. – Вспомни, ты же всегда любила высоту! А то, что она опасна для тебя – это ты поняла позже, когда тебе рассказали об этом другие.
Улла вылезла на ничем не огороженную площадку и осторожно подошла к оборотню.
- Да, ты прав, - восхищённо сказала она. - Как здесь прекрасно!
Оборотень подошёл к самому краю площадки и глянул вниз. Там в бездонной глубине тонкой голубой полоской текла река и лежала холмистая долина, переходящая в склон казавшейся отсюда совсем маленький горы. А чуть правее раскинулась уходящая за горизонт голая земля без растительности и без жизни – Великая пустошь.
Оборотень обернулся, посмотрел на девушка и невольно восхитился её красоте. И внешней, и ещё больше внутренней, скрытой от посторонних глаз за блеклой офсовой оболочкой. Она была лиитянкой, потомком гордого крылатого племени древности. Но выросла она среди офсов, мимикрировав под них, загнав свою свободолюбивую природу далеко внутрь.
Оборотень одним уверенным движением снял с неё балахон и стал снимать ночную рубашку. Девушка сделала попытку сопротивления, но он не обратил на это никакого внимания.
Вскоре она стояла перед ним голой, от холода и стыда обняв сама себя за плечи и ожидающе смотрела на него. Как она была прекрасна, думал оборотень. Он провёл руками по её стану, впитывая каждую секунду этой нежданно обретённой жизни.
Одним движением он развернул её лицом к пропасти. Улла, словно заворожённая, не возражала. Оборотень погладил кистью два бугорка на спине, и не удержавшись поцеловал девушку в шею.
- Никогда не бойся высоты, девочка. Лети, и пусть будет благословен твой полёт, последняя королева погибшего народа, - прошептал он ей на ухо, сделал последний вздох и что есть сил толкну её в пропасть.
Улла, заворожённая голосом мужчины, наконец почувствовав себя за столько месяцев счастливой и защищённой, вдруг выпала из этого спокойствия и полетела вниз. Не в силах пережить обрушившегося на неё ужаса, она снова ушла в себя, в полуобморочное состояние, но реальность не отпустила её. Вдруг горбы на её спине вспыхнули невыносимой, наваливающейся волнами болью. Улла, не в силах сдержать в себе нестерпимую боль, истошно закричала.
Боль росла, расползалась по всем телу и наконец, достигнув пика, взорвалась взрывом неописуемых переживаний. Боль ушла, а тело стало невероятно чувствительным, загорелось миллионом зудящих точек, которые обдувал ветер, принося невероятное облегчение, заставляя забыть обо всём на свете, даже о скорой смерти, полностью погрузив её в красоту этого последнего полёта.
Она не помнила, сколько длился этот полёт, мгновения или часы, но когда она пришла в себя, она вдруг поняла, что летит не вниз, а вперёд.
Немного подумав, она приоткрыла глаза и с удивлением обнаружила, что с невероятной скоростью летим диагонально к земле. Осмотревшись, слева и справа от себя она обнаружила что-то белое, что держало её в воздухе.
Не в силах перевести дух, она с восхищением смотрела на то, что происходит с ней, и с ужасом - на приближающуюся землю.
Земля летела уже совсем близко, на невероятной скорости мелькающим внизу каменистым склоном. Наконец она соприкоснулась с ним и кубарем покатилась по земле, разбрасывая с сторону камешки и поднимая клубы едкой пыли, пока наконец не замерла испуганным и искарябанным комочком.
* * *
Истот, очнувшийся только тогда, когда толкал девушку вниз, беспомощно смотрел на её падение. Призрак, сделав своё дело, исчез, позволив пришельцу до поры до времени хозяйничать в своём убежище. Но вдруг тело девушки загорелось ярким белым светом, а когда свет угас, он увидел, что девушка летит на сверкающих на солнце белых крыльях, и как поднимая клубы пыли упала на землю. Запомнив место падения и внимательно осмотре дорогу к нему, он преобразился в зверя и что есть силы побежал вниз. Но несмотря на свою сверхъестественную скорость, девушку он нашёл только через насколько часов.
Девушка, полностью спрятавшись под широкими белоснежными крыльями, лежала и горько плакала.
Истот облегчённо сел перед ней, погладил по голове, и не удержавшись, прошёлся пальцами по поверхности крыла. Состояло оно из множества плотно прижатых друг к другу белоснежных перьев, были гладкими и тёплыми на ощупь. Росли они из-под лопаток, где у неё раньше располагались два маленьких аккуратных горба.
- Что со мной? – заплаканным голосом сказала Улла из-под своего убежища.
- Ничего, - ответил Истот, присаживаясь на землю рядом с ней. - У тебя теперь есть крылья. По-моему, это не очень удобно, но безумно красиво.
- Но эти крылья, - заговорила она. - Как же мне жить дальше. Они не поймут…
- Не бойся, - ответил он. – Сначала удивятся, а потом привыкнут. А хочешь, пойдём со мной, в Окаянный сад. Там, конечно, жизнь тоже не сахар, но там я смогу тебя защитить.
Она наконец выглянула из-под своих крыльев и села на землю рядом с ней, прижав колени к груди. На удивление, на теле её не было ни одной царапины. Истот протянул ей оставленную на башне одежду. Она попыталась одеть их, но так как у неё из-за крыльев ничего не вышла, Истот снова взял платье, и стал усовершенствовать его с помощью ножа.
- Ты не понимаешь, - сказала она, облачившись в ночную рубашку. – Ты не знаешь этих людей. Если они увидят эти крылья, они меня убьют и меня, и мою мать!
Истот тем временем приспособил её балахон и помог ей облачиться в него.
- Ладно, не переживай, - сказал он. – Ты пойдёшь со мной, и клянусь, никто тебя не обидит. А теперь пошли. Мне уже надоело это затянувшееся путешествие.
Улла, одетая в нелепо висящий на ей костюм с нелепо торчащими из него крыльями, вскоре забыла вчерашнее переживания и восхищённо осматривала своё приобретение, без устали рассказывая, что она почувствовала при полёте, расспрашивая, о том, куда они идут, о нём, обо всём на свете! Истот шёл молча, отвечал коротко, думаю то о своей спутнице, то о предстоящим штурме города в горах.
* * *
Вскоре они преодолели перевал и вышли на ведущую в Окаянный сад дорогу. Истот уже успел соскучиться по своему маленькому уютному саду, и только расставшись с ним, понял, почему оборотни любили эту тихую спокойную жизнь, и погрузился в беззаботно-радостное состояние, свойственное всем путешественникам, возвращающимся домой после долгого отсутствия.
Поэтому он нисколько не удивился, когда на холме слева от дороги увидел знакомое двухэтажное здание с высокой кирпичной трубой.
- Тебе нравиться этот дом? - спросил он, ткнув в него пальцем.
Улла посмотрела вверх, закрывшись ладошкой от слепящего глаза солнца.
- Очень уютный домик, - сказала она. - У нас в таких жили только очень важные господа…
- Возможно, скоро я подарю тебе такой же, - сказал он. – Пойдём! Здесь живёт мой знакомый. Он учёный. Ты знаешь, что значит учёный?
- Конечно.
- Он чудак, но очень хороший человек и гостеприимный хозяин. Зайдём.
Улла смущённо опустила глаза. Всё-таки, несмотря на почти год заключения, она всё же оставалась столичной девушкой из обеспеченной семьи и не привыкла ходить в гости в старом рубище. Истот сразу понял причину её смущения..
- Не бойся, сказал он. - Хозяин дома очень невзыскательный человек, не обращающий внимание на такие условности, как одежда.
Они поднялись на холм и подошли к крыльцу, при чём Истот чуть ли не силой тащил Уллу за руку.
Дверь, как и в первый раз, не дождавшись стука открыл старик-дворецкий, и с важным видом отвесил чуть заметный поклон.
- Здравствуйте, господин Истот, - сказал он. – Хозяева давно вас ждут.
- Здравствуй Дик, - сказал Истот.
Дик было потянулся чтобы принять у девушки плащ, но Истот удержал его.
Дворецкий понимающе кивнул, и жестом приглашая гостей следовать за ним. Привёл он их в уютную гостиную, посреди которой стоял стол, за которым сидели Мигель и красивая элегантно одетая женщина.
Увидев гостей, Мигель радостно рассмеялся.
- Вот, дорогая, - сказал он, обращаясь к женщине, - а ты говорила, что он не вернётся!
- Ты в очередной раз оказался прав, дорогой, - шутливым разочарованным тоном ответила женщина.
- Само собой…- как бы не замечая насмешки, ответил Мигель.
- Позвольте представить, - сказал он, - это моя благоверная – Марго! Прекрасная как лебедь но опасная как пантера. Признаться, я сам её побаиваюсь.
Мигель встал со своего места, вдруг выбежал в другую комнату, вернулся с табуреткой, поставил её у стола, и усадил в неё Уллу, при этом галантно поцеловав ей руку.
- А кто ваша прелестная спутница? – обратился он к Истоту.
Оборотень представил девушка.
При этом она, смущаясь и не отрывая взгляд от пола, сделала неуклюжий поклон.
- Лиитянка! – восхитился Мигель. – Настоящая лиитянка! О великий Кар, никогда бы не подумал, что когда-нибудь увижу их во плоти! Если ваш спутник позволит, позвольте мне задать несколько вопросов…
- Ох уж мне эта мужская простота, - вдруг возмутилась Марго. – Неужели вы не видите, что девушка стесняется своего рубища? Пойдёмте, дорогая, я помогу вам одеться так, как вы этого заслуживаете!
Хозяйка дома взяла девушку за руку и решительно увела за собой, на второй этаж.
Двое мужчины остались за столом одни. Откуда-то возник Дик с наполненным коньяком графином, и разлил живительную жидкость по бокалам.
Гость и хозяин чокнувшись и осушили свои бокалы, отчего повисшая было натянутая атмосфера испарилась без следа.
- А признайтесь, - заговорщицки заговорил Мигель, - вы же, господин Истот, оборотень?
- Да, оборотень, - просто ответил Истот, сочтя, что врать в данном случае не имеет смысла.
- Лак и лиит в моём доме! - восхитился Мигель. – Поразительно!
Истот от домашней обстановки совсем раздобрел и вдруг как-то само собой рассказал Мигелю всю свою короткую жизнь.
Мигель слышал восхищенно, только иногда что-то уточняя.
- А мать? – вдруг спросил он.
- Что? – не понял Истот.
- Вы же рассказали про вашего отца-лака но у вас должна была быть и мать-лачка, - сказал Мигель..
Истот вдруг поймал себя на мысли, что действительно никогда не задумывался об этом. Естественно, он знал, что возможно у него где-то есть мать. Но так как возможность найти кого-либо из родных казалась ему эфемерной, он не слишком-то и задумывался по этому поводу.
- Не знаю, - нехотя сказал он. – Столько лет прошло с тех пор, так что я давно потерял надежду найти кого-либо из родственников….
- А вы хотели бы её увидеть? – не унимался Мигель.
Истот внимательно посмотрел на Мигеля. Несмотря на мутный взгляд и развязный тон, он был абсолютно серьёзен.
- Конечно хотел, - сказал оборотень.
- Ну, тогда вперёд! - сказал Мигель. – Я сейчас покажу вам один фокус, поэтому не удивляйтесь. Вы готовы?
- Я готов.
Мигель громко щёлкнул пальцами и комната погрузилась в непроглядную тьму.
Когда темнота растворилась, Истот увидел, что стоит в небольшой плохо освещённой комнатке, в которой из мебели были только кровать и невысокая тумбочка. В одном из углов висела освещённая свечёй икона, перед которой на коленях молилась женщина. При его появлении она встала и обернулась. Была это укутанная в платок пожилая уже женщина со строгим аристократическим лицом. Как видно, появление незнакомого человека её никак не встревожило. Изящным движением она сняла платок, из-под которого вылетела густая копна ниспадающих почти до земли фосфорицирующих в темноте белых волос.
- Ну здравствуй, сынок, - сказала женщина.
- Здравствуй, - ответил оборотень. - Где это мы?
- Это монастырь. Женский монастырь. Под Нижним Новгородом.
- А, - сказал он. – Понятно. Значит, я снова дома. А что ты здесь делаешь? Ты же лачка?
- Живу, – ответила она. – Теперь дом для нас – это наше прошлое и ничего теперь с этим не поделаешь.
- Может быть, - сказал он. – Но у меня и прошлого нет.
- У каждого человека есть прошлое, - сказала она. – И не такое оно плохое, как ты думаешь.
- Ладно, - сказал он. – Никогда не интересовался философией, и сейчас не стоит начинать. Скажи лучше, зачем я здесь?
- Тебе решать, сын, - ответила она. – Спрашивай, и я отвечу тебе на все твои вопросы.
- Кто я? Как я попал в этот мир? Почему меня бросили?
- Тебя никто никогда не бросал, сынок. За тобой всегда следили и оберегали. Тебя хотели уберечь, но каждый хотел сделать это по-своему. Твой отец, которого ты убил, барон Арканакский…
- Барон? Так это его я видел во сне?
- Это был он. Всю свою жизнь он потратил на то, чтобы вернуть утраченную власть и чтобы ты пошёл по его пути. Но в итоге с ним случилось то, что случилось..
- Это благодаря тебе процветала наша деревня?
- Да, иначе они его бы убили.
- Вот и мои названные родители хотели убить то, что им казалось ненормальным. А чего тогда хотела ты?
- Я лишь наблюдала. Выбор всегда был за тобой.
Действительность вдруг на миг поплыла и снова вернулась на круги своя. Но этого короткого напоминания было достаточно, чтобы понять, что он здесь не в своём теле и что надо торопиться.
- Расскажи мне, кто я, - сказал он.
Женщина беспрекословно начала свой рассказ.
- Я родилась в страшное время, после войны, когда лаки перестали быть цивилизованными и стали тем, кем и были – охотниками. Мы жили в одном из разрушенных городов, в маленькой общине из несколькими семей. Отец охотился и грабил офсов, а мать воспитывала нас с сестрой. Жизнь была трудной, но это было самое счастливое время в моей жизни. Мы изучали науку быть ведьмами, хорошие манеры, которые никогда нам не пригодились, наслаждались свободой и волей. Для нас мир был замкнут в нашей маленькой общине и другого мира мы не представляли.
А потом пришёл твой отец и предложил мне уйти с ним. И я бросила свою жизнь и ушла. Тогда он был всего лишь предводителем небольшой банды офсов, которые грабили торговые караваны. И эта была уже другая жизнь. Я стала такой же бандиткой, как и они. Наравне со всеми грабила и убивала. Пока твой отец не сверг старого глупого барона Арканака и сам не стал бароном. За несколько лет он завоевал большинство территорий, пока его не предали. Подло ночью на нас напали наши же солдаты, с которыми мы делили последний кусок хлеба. Барону удалось уйти по старому порталу в иной мир, мне же уйти не удалось. Меня пленили и несколько лет жестоко мучили, вымещая на мне весь свой страх перед бароном. И всё это время я ждала, что он вернётся за мной. Но шли годы, а его всё не было и не было. И вот один раз, проснувшись поздно ночью, я наконец поняла, что не могу больше терпеть. Минута слабости, и я стала перешедшей. Что означало, что я не имею права общаться с мирскими людьми и одновременно приобрела силы, позволившие мне избавиться от уз пленивших меня людей и уз моего мира.
И я успела как раз вовремя. Твоему отцу удалось попасть в твой мир, но так как он был при смерти, отдал тебя на воспитание чужих людей. Он хотел вернуться назад, но ему это не удалось. Он затерялся между мирами и когда нашёл дорогу обратно, прошло уже много лет. Он хотел забрать тебя, но так как он всё ещё оставался слишком слаб, ему это не удалось. Его чуть не убили, но я откупила его у людей. А потом ты вернулся и освободил его. Но он всегда торопился и что-то пошло не так. Ты убил его. После этого ты шёл своей дорогой сам.
Женщина замолчала и отвернулась.
- Тебе пора, - сказала она. – Тебе нельзя здесь долго находиться.
Действительность вокруг Истота задрожала и потемнела.
- Подожди, - позвал он её. – Я понимаю, что для тебя теперь это не имеет значение, но можно, я приду сюда ещё раз?
- Ты можешь вернуться сюда в любое время, сынок.
Он снова очутился за столом в полутёмной уютной гостиной. Мигель сидел рядом и всё с тем же искреннем интересом смотрел на него.
Истот почувствовал, как по спине пробежала быстрая дрожь, предупреждающая его о приближении неконтролируемого бешенства. Ему захотелось схватить Мигеля и вытрясти из него, кто он такой и что ему от него нужно. Единственное, что его сдерживало, так это то, что он находился в чужом убежище и был абсолютно беззащитен перед хозяином. Поэтому Истот быстро взял себя в руки и заговорил со спокойствием, на которое только был способен.
- Кто вы, Мигель? - спросил он. – Что вам от меня надо?
- Я же вам говорил, что я ваш друг, господин Истот, - сказал он. – И встречу с вашей матерью я устроил не потому, что мне это было выгодно, а лишь из желания помочь вам. Но в том, что наша встреча не случайна, вы тоже правы. Видите ли, я являюсь другом одного влиятельного господина, которому очень бы хотелось с вами поговорить. Если позволите, он сидит в соседней комнате, и поговорив с ним, вы сможете в полной мере удовлетворить своё любопытство.
Не дожидаясь ответа, Мигель встал, открыл незаметную дверцу позади стола и жестом пригласил Истота войти.
Оборотень утёр губы салфеткой, не торопясь встал и спокойно вошёл в полутёмную комнату, в которой у в кресле с высокой спинкой спиной к нему сидел и читал увесистую книгу седовласый человек
* * *
Улла восхищёнными глазами смотрела на комнату хозяйки дома, вдыхая забытый уже запах дорогих духов и рассматривала открытый шкаф с целым рядом разнообразных платьев.
- Великий О-Кар, - сказала Марго. – Ваши крылья – они же сияют в темноте! К такой красоте нужно подобрать что-то особенное.
Она выхватила из шкафа лёгкое белое платье с фиолетовым отливов, взяла ножницы и за несколько минут приспособила её на новую хозяйку.
Вскоре Улла рассматривала в зеркале своё преобразившееся изображение. Больших зеркал в городе не было, а за проведённый в заключении год она довольно сильно изменилась и теперь на неё смотрела полностью сформировавшаяся прекрасная молодая женщина.
Слева от себя она увидела грустное отчего-то лицо хозяйки дома, и ей вдруг показалась, что у неё на щеке блеснула слеза. Она быстро обернулась, но ничего такого не заметила.
Марго поправила на ней платье, немного отошла и придирчиво рассмотрела девушку.
- Вот теперь ты настоящая королева, - грустно сказала она. – А теперь пойдём вниз. Нас уже давно ждут.
Вместе они спустились вниз. Мигель сидел за столом скрестив руки на груди и пристально смотрел на огонь.
- А где Истот? – обеспокоенно спросила Улла.
Мигель не торопясь обернулся и подошёл к ним.
- Он ушёл, - сказал он, - и передал тебе, чтобы ты возвращалась назад, в город!