5
Как я и ожидал, здесь все было гигантским. Земляника величиной с яблоко. Яблоки, похожие на небольших размеров тыкву. Тыквы размером с карету для Золушки. Груши вроде боксерских. Сливы, как крупный персик. Единственное, что было неожиданностью – это какой-то пряно-гнилостный запах во всем помещении, усиливавшийся по мере нашего продвижения вглубь оранжереи. Фруктовые сады обычно пахнут более ароматно.
Не проявляя особого интереса к окружающему, я плелся за Матвеем Севостьяновичем, изредка делая вид, что все здесь меня удивляет и восхищает. Мы подошли к участку, где росли совершенно незнакомые мне деревья.
- Это папайя, - стукнул Матвей Севостьянович по серому шершавому стволу. - Ты пробовал когда-нибудь папайю?
- Даже видеть не доводилось.
- Отвратительный вкус. Вернее, почти полное его отсутствие. Нечто среднее между тыквой и недозрелой дыней. А мне удалось скрестить его с персиком. В обед я угощу тебя, сам оценишь. А вот это - авокадо. Тоже почти полная преснота, да еще и маслянистая. Самостоятельно в пищу не употребляется, только в составе салатов. Но я, скрестив его с чесноком, придал ему этакую, очень своеобразную пикантность. Сейчас это можно есть даже без различных добавок. Ты когда-нибудь видел такую дыню? - подбежал он к плоду, приходя в восторженное возбуждение. - Это же целая йоркширская свинья! А вкус какой! Аромат! Единственный дефект – портится быстро. А вот здесь кабачки и баклажаны. Можешь сказать – где что?
- Ну это проще, - ответил я. - Кабачки вон те, светло-зеленые, а баклажаны темно-фиолетовые.
- Я так и знал! А вот и нет! - обрадовано воскликнул он, как школьник. - Наоборот! Я забрал пигментный ген у баклажана и пересадил его в кабачок.
- А зачем? - искренне недоумевал я.
- Чтобы доказать, что это возможно! - продолжал он, все еще пребывая в восторженном состоянии. - Я просто поменял их местами!
Неожиданно мы вышли к небольшому загону, огороженному невысокой дощатой изгородью. Внутри стоял пони и грустно смотрел на все, что его окружает. Сам он, впрочем, тоже выглядел как-то необычно. Его рост был еще меньше, чем у нормального пони, но зато живот был огромным. По окрасу он слегка напоминал зебру, потому что имел какие-то темные полосы по бокам. Его грива выглядела редкой и короткой, а вместо густого хвоста у него грустно болтались какие-то шнуры, которые сидящий на подставной скамеечке Вадим, заплетал в обыкновенную косичку.
- Пони у вас для работы по оранжерее? - спросил я, опять отметив про себя, насколько Вадим вездесущ и скор.
- Это не совсем пони, - ответил Матвей Севостьянович. - Ты обратил внимание на его живот?
- Она беременна?.. – спросил я и осекся, увидев отчетливые признаки существа мужского пола. - Он что, болен?
- Нет, он здоров. Но в ДНК этого пони гены арбуза. Я назвал его «понуз». И сейчас его почти не надо кормить, но необходимо обильно поить и часто выводить на солнце. Вот почему он здесь, а не в вольере с другими животными.
- А для чего это?
- Если этот эксперимент будет удачным, следующим этапом я займусь лошадьми. Ты когда-нибудь пил кумыс? Нет? Если бы пробовал, ты бы меня понял. Жуткая кислятина, челюсти сводит. А с примесью глюкозы, которой в арбузах очень много, кумыс приобретет кисло-сладкий вкус и будет похож на чай с сахаром и лимоном. М! Обожаю! Но это пока только в проекте, хотя жеребца кобылы я уже приобрел.
У меня слегка кружилась голова из-за того отвратительного запаха, который здесь уже был почти нестерпимым.
- Это от него так пахнет? - не удержался я спросить.
- Нет. Это результат растительного гниения, - ответил он, чуть погрустнев. - Из заднего помещения, где оно утилизируется. Но все здесь растет очень быстро, и его столько, что Вадим просто не успевает.
- А почему вы не скармливаете это вашим травоядным животным? У вас же, наверное, их очень много.
- Не жрут-с, - задумчиво произнес Матвей Севостьянович, и слегка насупился.
Проведя около трех часов среди деревьев, кустов и грядок, мы вышли из оранжереи и неторопливо пошли ко входу в то строение, которое мне представлялось конюшней. Я с упоением вдыхал чистый воздух, и никуда идти мне уже категорически не хотелось. Но догадываясь, что хозяин, сидя на своем «любимом коньке», все равно не прервет эту экскурсию, я обреченно спросил:
- Куда сейчас?
- А! Заинтересовался? - улыбнулся он, превратно истолковав мой вопрос.
- Это все забавно, - сказал я, чтобы его не обидеть, хотя все виденное вызывало у меня уже легкое раздражение, да еще и с поташниванием от той жуткой вони. - Мне, с моим менталитетом строителя мостов и небогатым опытом бизнесмена, до тонкостей понять все это затруднительно. Меня, откровенно говоря, озадачивает сам смысл этой экскурсии. Зачем это вам? Логичней было бы, если вы, выручив меня в моей вчерашней беде столь неожиданным и благородным образом, просто выпроводили бы меня сегодня утром за ворота. Вместо этого вы тратите свое драгоценное время, энергию и знания, да еще и раскрываете практически случайному человеку очевидные секреты, известные только горстке людей на Земле.
- С твоей точки зрения все, возможно, выглядит так, как ты рассуждаешь. С моей же во всем этом есть свой резон. Я тебе все скажу, но позже. Сегодняшний день мы посвятим экскурсии, и ее обсуждению. У меня есть предложение: останься здесь еще на денек. Послезавтра с утра ты беспрепятственно продолжишь свое путешествие. Если ты согласен, вечером за ужином ты получишь исчерпывающее объяснение всему, что сейчас для тебя загадка. А завтра у тебя будет полная свобода, делай, что хочешь.
Я задумался. С одной стороны, для меня, далекого от генетики и смежных с ней наук, все это выглядело чем-то, вроде развлечения, как зоопарк для ребенка. С другой стороны, просто развернуться и покинуть хозяина, мне было неловко. Я оставался в долгу, поскольку испытывал к этому человеку глубокую благодарность и за хлебосольное гостеприимство, и за бескорыстно обновленную машину и даже за эту экскурсию. Ко мне здесь отнеслись как к почетному гостю, и доверили тайны, закрытые от всех простых смертных. Но это просто не могло быть подарком с барского плеча. За этим что-то крылось и, честно говоря, настораживало. Но и интриговало тоже.
Мой отпуск только начался, недели еще не прошло. И хоть я проехал уже больше пятисот верст, возвращаться меня пока не тянуло. В моем доме сейчас было пусто. После недавнего мирного развода с женой, с которой мы прожили почти десять лет, но так и остались бездетными, дом вызывал во мне скорей тоску и даже некоторую унылость, чем ностальгическую притягательность.
- Что ж, Матвей Севостьянович, если для вас не очень обременительно мое присутствие, и я не утомил вас своей любознательностью, я, пожалуй, готов принять ваше предложение. Но я не устаю задаваться вопросом, чем я буду обязан вам за оказанную мне честь, - сказал я в результате своих раздумий.
- Потом, потом. Вечером. Обещаю, - сказал он, еще больше оживляясь. - Сейчас у нас обед.
Выражение лица у него при этом было таким, какое бывает, когда человек довольно потирает руки. По всем признакам, мое присутствие скорее радовало его, чем обременяло.
Мы зашли в торцевую дверь «конюшни». Но внутри на конюшню это было совсем не похоже. Коридор здесь был широким и коротким. Впереди была перегородка, отделявшая этот отсек. В центре перегородки виднелась широкая дверь, чему я очень удивился. Мало того, по бокам тоже были двери. Честно говоря, я уже соскучился по нормальным, человеческим дверям.
- Это старая постройка, - словно угадав мои мысли, сказал Матвей Севостьянович. - Пожалуй, самая старая из всех. Заходи. - Он открыл правую дверь.
Мы вошли в комнату, которую я назвал бы огромной. Она чем-то напоминала средних размеров кафе, но только с двумя столами. Вдоль окон стоял длинный стол с дюжиной стульев вокруг. Видимо, для коллективных собраний и банкетов. На нем сейчас стояли лишь две красивые хрустальные вазы со свежими цветами. В центре комнаты был второй стол. Обычный, на четыре персоны, как в обыкновенном кафе, только полированный и вытертый до блеска. Мы сели за него. Помещение было отгорожено деревянной решеткой от кухни. Сквозь решетку нечетко вырисовывалась фигура повара, который суетился со своей стряпней. Завидев нас, он оставил свои хлопоты и покатил столик на колесах в нашем направлении. Когда он приблизился, я с удивлением узнал в нем Вадима. Тот быстро, красиво и как всегда молча сервировал стол и удалился. Я тоже не стал докучать ему расспросами.
- Ну он у вас какой-то вездесущий. Как он все успевает?
- Кто?
- Вадим ваш.
- Да, - сказал Матвей Севостьянович. - Он может. Он все может.
- Извините, Матвей Севостьянович, а как ваша фамилия?
- Моя фамилия тебе ничего не скажет. Она была широко известна в научных кругах лет шестьдесят назад. Сейчас я уже не в первых списках. Забыт. Но я не ропщу.
Мы приступили к обеду. Я ожидал чего-то супер-пуперного, но на первое были обыкновенные щи с кислой капустой. Правда, мясо мне показалось слегка сладковатым. Наверное, в погоне за своим любимым кисло-сладким вкусом намешал в свинью гены свеклы или сахарного тростника. На второе Вадим прикатил отбивные с картофельным пюре и острым гарниром. Все было приготовлено очень качественно. На десерт, как и было обещано, Вадим принес полную вазу нарезанных ломтиками экзотических плодов. Вкус действительно оказался приятным. От папайи исходил отчетливый запах персика, а авокадо отдавало чесноком, который я не очень люблю. Особенно, когда им дышат тебе в лицо, да еще после портвейна. Но попробовать пришлось, чтобы не обидеть хозяина.
- Ну как впечатление? - спросил хозяин.
- Вкусно. Но мне, к сожалению, не с чем сравнить. Истинного их вкуса я не знаю. Слышал только, что они очень полезны.
- Чрезвычайно. Но к сожалению, не эти. Закавыка в том, что все мои гибриды в процессе работы теряют свои полезные свойства. В них ничего нет. Черт их знает, почему. Даже в той гигантской дыне, которую ты видел. Здесь еще предстоит много поработать.
- Как? - изумился я. - Совсем ничего?
- Пусто, - обреченно ответил он. - Одна клетчатка с водой и вкусом. Приходится дополнительно питаться витаминами. Но самое загадочное в том, что они и не плодятся. Их семена не прорастают. Каждый раз опыт приходится повторять сначала.
Внезапно откуда-то из глубины здания послышался душераздирающий рев. И тут же повторился.
- Что это? - спросил я настороженно. Насколько я знал, ни одно из наших животных таких звуков не издает. - Над кем-то проводят опыты?
- Здесь не проводятся опыты. Здесь питомник, в котором содержатся готовые особи. Все опыты проводятся под микроскопом в моей лаборатории. Сейчас мы выпьем по чашечке кофе и двинемся дальше. Только напрягись: здесь у меня зверье посерьезней, и среди них хищники. Тут сюрпризов тоже хватает.