2
- Тут недалеко озерцо одно есть, - сказал Пантелей, когда уже отъехали на приличное расстояние. - Туда антилопы на водопой ходят. Сейчас их время как раз. Вот их и постреляем.
«Недалеко» по-африкански – это часа три на джипе по саванне. Так и коньяк может кончиться раньше, чем охота. Эти двое всю дорогу клялись пристрелить один другого. Араб сокрушался, что не захватил с собой динамит. Американец с новым окурком. Где он их берет только? Целой сигары я у него что-то и не видел. И снова улыбается.
Когда приехали, Пантелей заменил им патроны на те, что помягче, чтобы антилопу в клочья не разнесло, и указал каждому место в тростниковых зарослях. Этих подальше друг от друга. Мне менять не стал, мол, все равно промахнусь. У араба время коврик стелить.
- Сидеть тихо. Не шевелиться, - сказал Пантелей, и тоже скрылся в тростнике.
Сидим, ждем. В тишине слышно только напевную молитву.
«Ну охотник! Как же, сейчас антилопы, паства твоя, на молитву придут. Хорошо еще, тот мужик и флягу вместе с бутылкой не отобрал. Но, хитрец! Разбирается. Небось, в Москве, в Лумумбе учился. На бутылке-то этикетка, а во фляге, поди знай, чего там...».
Мысли прервались внезапным, не очень громким шелестом зарослей слева от меня.
«Какой идиот!..».
И тут я весь похолодел. Взмок сразу так, что даже пробковый шлем на мне вспотел. Я даже от неожиданности коньяком прыснул. Метрах в пяти от меня сидел настоящий здоровенный леопард и, повернув ко мне голову, смотрел мне в глаза немигающим взглядом. Но не двигался. Правильно, куда ему торопиться? Закуска рядом. Армянским коньяком замаринованная. Уже никто никуда не уйдет. Для него это только один маленький ленивый прыжок. Ждет, наверное, когда коньяк равномерно во мне уляжется. Про ружье я и не вспомнил. Начал тризну по себе справлять:
«Прощай, дорогой товарищ. Ты... Я всегда был мне... себе верным другом. Добрым был. Не обижал никого. Особенно стариков, женщин и детей. Сирот... Память о тебе... обо мне...».
И так мне себя жалко стало! Всплакнул я. Глотнул напоследок. Остатком пусть он запьет свою трапезу. Живой же, хоть и зверь. Рукавом вытерся, приготовился к беседе с апостолом Петром. И вдруг смотрю, этот конопатый гад морду от меня воротит. Тут уже меня разобрало: я что, зря речи произносил по безвременно?.. Зря слезы свои драгоценные лил?
- Ты, - говорю, - кошка драная! Ты давай, или дело свое зверское делай, или пошла на фиг отсюда! Кочевряжешься еще! Кыш на фиг! На нервы только действуешь! - и плеснул чуток из фляги в его сторону.
Эта тварь усатая принюхалась, фыркнула слегка и... метра на два еще от меня отодвинулась. Кажется, я спасен! Спасибо, братья армяне. От сердца отлегло. Я уже стал подумывать, может пальнуть в него сейчас? Но двигаться, все же, побоялся. Передумает еще. И вдруг вижу, как он весь напрягся, замер, как сфинкс египетский, и на озеро уставился, не моргая. Глянул, а там стадо антилоп к воде идет. И сколько их! Тут мне тоже не до леопарда стало, охотничий инстинкт проснулся. Проснуться-то проснулся, но зевает еще, и из-под одеяла вылезать не хочет. А этот вдруг как сорвался!
«Куда, скотина! Ты же их распугаешь сейчас»!
Какое там!.. Хватаю ружье. Тут такое началось! Антилопы врассыпную по пляжу, носятся как угорелые. Этот рыжий мухомор с когтями из стороны в сторону прыгает, рычит. Из зарослей канонада пошла. Сумасшедший дом. Я тоже пальнул раз – другой, где погуще.
Минут через пять все успокоилось. Антилоп как ветром сдуло. Две только валяются. И этот, в горошек, тоже здесь разлегся, так и оставшись голодным. Только лишняя дырка между ушей. Из зарослей все потянулись на пляж. Радостные, чуть ли не вприпрыжку идут, руками размахивают. Этот очкарик засушенный вообще в экстазе. Улыбка шире, чем сама голова.
- Гуд! - говорит. - Вери гуд! - и по плечу меня похлопывает.
Пантелей подошел, по второму плечу бьет:
- Отлично! Здорово! Так классно ты ему леопарда подогнал. Он в восторге! Тебе от него приз полагается. И нам большое очко: он нам теперь такую рекламу сделает!
- Да не гнал я никого, - говорю. - Он коньяка нанюхался. Великий подвиг – обкуренную кошку завалить.
Тут они начали фотографироваться. Группой, по одному. Меня под объектив обнимают. Слава Богу, эти два идиота все свои патроны расстреляли. Всем хорошо. А у меня настроение испоганилось вконец. Антилоп эти двое уже каждый себе по штуке растащили. Очкарик с наглой рожей от радости вокруг леопарда лезгинку исполняет. Пантелей себе какие-то очки заработал. Один я в дураках. Без добычи. С набитой мордой. Полбутылки коньяка за просмотр танца отобрали. Да и штаны после леопарда не так уж, чтоб совсем сухие.
«Ну, - думаю, - гад, сморчок поганый! Мало того, что миллионер, так еще и шкуру леопардовую с моей подачи получил. Шкур у тебя в виллах твоих не хватает. Приз мне от него! Знаем мы эти призы. Авторучку какую-нибудь, или зажигалку с голой бабой. Плевать я хотел на подарки твои, вместе с миллионами. Я вот тебе сейчас колокольчики твои отшибу к едрене фене, чтоб такие, как ты, не плодились. Пантелей меня как-нибудь прикроет, прорвемся».
Взял ружье. Только он ногу свою тощую на леопарда поставил, попозировать чтоб, я и долбанул...
На секунду все замерли. Тишина – мертвее не бывает. Потом оглядываться стали. Эта очкастая мумия живая головой покрутила, на меня уставилась. Затем кидается ко мне, обнимает, говорит что-то, много, быстро. Сам бледный такой. Даже нос заострился. Пантелей подскакивает, глаза круглые:
- Ну теперь ты у нас самый почетный гость! А мы-то в горячке внимания не обратили. Ну даешь! Ну молодчага! От верной гибели ты нас сейчас спас, - руку мне трясет. - Не дай Бог, сожрал бы он его!
- Кто? Кого?
- Да вот этот! - Пантелей рукой показывает.
И только тут я понял, что произошло. Я и в этот раз промахнулся. Но в трех шагах позади того места, где стоял этот заморыш с поднятой ногой, прямо за ним, лежал с раздробленной головой огромный крокодил, которого в хлопотах никто не заметил. Он подползал, сглатывая голодную слюну, и если бы я не истратил на него свой последний патрон, миллионера уже не было бы без всякого моего участия.
«Восторгу не было предела, печали не было границ», - промелькнул в моей голове поэтический экспромт.
Этим выстрелом завершилось наше сафари.
Вечером на базе был банкет. Я оказался героем дня. Много пили за меня, за мой меткий глаз и умение оставаться хладнокровным в любой опасной ситуации. Потом долго пили за интернационализм и дружбу народов. Американец горячо убеждал всех, что его народ – самая миролюбивая нация на планете и, в конечном счете, добьется, чтобы все остальные народы жили в мире и дружбе по законам демократии, даже если для этого придется растратить весь ядерный арсенал Соединенных Штатов. Араб говорил, что когда он станет президентом своей страны, он объединит все арабские народы и лично возглавит широкомасштабную борьбу с международным терроризмом неверных. Они звонко чокались друг с другом, фотографировались на брудершафт, а потом пошли во двор немножко подраться.
От клуба я получил в подарок великолепный чемодан из крокодиловой кожи, абонемент на три бесплатных сафари и приглашение на работу в должности помощника егеря лично от Пантелея.
Миллионер подарил мне леопардовую шкуру, визитную карточку с приглашением провести следующий отпуск у него на вилле в Швейцарских Альпах и... мою фотографию.
Я не видел, как он меня фотографировал. Но на снимке – я на фоне дохлого слона, в шортах, пробковом шлеме, и с ружьем за спиной. В одной руке у меня фирменная фляга, в другой – бутылка армянского коньяка. Я держу их, как скипетр и державу, поставив ногу на здоровенного негра и, глядя на него, как мать на новорожденного сына, блаженно улыбаюсь.
25.07.05 г. Лусака (Замбия)
Mail: vlad_45_45@mail.ru
doctorvas2009@yandex.ru