«Рапунцель, Рапунцель, проснись. Спусти свои косоньки вниз!» – меня так мама будит. Теперь уже редко: на работу по будильнику встаю, да и раздражает, когда в комнату без стука входят. А Рапунцелью я так и осталась. Сижу на верхушке башни и жду старую ведьму. Она приедет и поставит мне капельницу. Поднимается правда на лифте, а не по моим косам. Никто не верит, а волосы у меня свои – не крашенные, не нарощенные (ресницы, кстати тоже). Я – натуральная блондинка и в салон хожу, раз в две недели, только чтобы причёске форму придать. В детстве мечтала вырастить косы длинными-предлинными и из окна поднять на них принца. Мы тогда на первом этаже жили, и папа в дни рождения на двери не только мой рост отмечал, но и косы. А потом мы с косой выросли, и многое изменилось, к примеру: родители купили новую квартиру. Как в сказке – двадцать первый этаж: над птицами, вровень с облаками. Люблю смотреть на небо, забравшись с ногами на подоконник. Мир внизу кажется таким маленьким и далёким, что им можно пренебречь. Реальны только я – Рапунцель,в ожидании своего принца; облака, небесные светила и другие замки уходящие вершинами в небо.
А сейчас мой замок превратился в темницу. В дверь стучит ведьма в белом халате. На самом деле она не старая, да и не такая уж ведьма, обычная медсестра. Она ходит ко мне неделю и будет ходить ещё две. У меня сотрясение мозга. Трясти там особенно нечего и уже дня три как я отлично себя чувствую. Но родители мне не верят и я под домашним арестом. Папа (он же босс) даже кредитку отобрал и пригрозил оставить без денег и работы если я снова нарушу постельный режим. А мне нужно его нарушить. Очень. Времена изменились, и принцы под окнами не толпятся. За ними, а точнее за ним – единственным и неповторимым нужно ехать и завоевывать. А вместо этого я спрыгиваю с подоконника в комнату и говорю:
– Войдите.
Её не нужно уговаривать. У этой женщины время – деньги. Она собирает капельницу точными, быстрыми движениями, как снайпер винтовку и параллельно заговаривает зубы своей жертве.
– Привет, Верунчик! Как самочувствие?
– Спасибо. Хорошо. Может, окончим курс пораньше?
– Это уж не мне решать.
– А вы у папы спросите.
– При чём тут папа, какой курс доктор назначил, такой и будет.
Я покорно ложусь на кровать и протягиваю ей руку. Она легко нащупывает и протыкает вену. Пока она рядом я уговариваю:
– Но если вы скажете, что мне хорошо, они вам поверят.
Отличная попытка! Только совершенно напрасная. Она отвечает без паузы:
– Вот сама и скажи. А моё дело маленькое.
Неправда. Просто она не хочет отказываться от подработки. Если бы я могла предложить ей денег. Но, увы. Она подкручивает колёсико, регулируя интенсивность поступления в меня чего-то бесполезного. У неё страшные руки: маленькие, сильные, с коротко подстриженными ногтями, бледно-шероховатые от частых стериализаций. Такими стерильными руками можно убивать, даже отпечатков пальцев не останется. Я знаю, что у меня нет шансов, но всё же пытаюсь склонить ведьму на свою сторону:
– Понимаете, мне обязательно нужно вечером уйти.
– На пьянку-гулянку?
Издевается. Сама-то наверное лет двадцать никуда не ходила. Обручальное кольцо (широченное, простое – как голубю на лапку) кажется, вросло в палец.
– Нет, вы же знаете, я не пью.
– Знаю, колешься!
На капельницу кивает и смеётся. Юмористка. Как же к ней подобраться?
– А что мне остаётся? Укололась и забылась. Раз уж личная жизнь пропадает…
– Ничего, за три недели много не пропадёт.
– Вы не понимаете…
Пока моё тело впитывает химию, я рассказываю ведьме о нём. Красивом, высоком, с фантастически голубыми печальными глазами. А ещё (Светка рассказывала) у него свой дико романтичный бизнес: интернет-магазин цветов и машина Nissan patrol. Он воспитанный, успешный, спортивный – идеальный. Но. Есть у него один недостаток – он Дима.
– Ну и что? Имя как имя, не Акакий же.
Ведьма озадачена. Похоже, о нумерологии либо не слышала никогда, либо не верит. Я бы тоже хотела не верить. Но когда к моим чарам равнодушны парни с одинаковым именем, притом, что все остальные разве что не в очередь стоят, хочешь-нехочешь – задумаешься. А нравятся мне больше всего как раз они – Димы. После четвёртой неудачной попытки это имя заменило традиционные ругательства и стало темой для шуток с двумя лучшими подружками. А после пятой я села изучать противника.
Имя Дмитрий происходит от древнегреческого слова "деметрисс'' – принадлежащий Деметре. (В античной мифологии Деметра – богиня земли и плодородия). Крепкие, гибкие, быстрые на решения люди. Талантливы. Дельны. Обстоятельны, уважают слово "надо". В любви – всегда настоящие мужчины.
И ещё десяток вариаций того что я о них и так знаю. Читая описания, я приходила к выводу: «да! мне нужен именно такой мужчина!» Оставалось неясным, чем их не устраиваю я: красивая, заводная, при этом не дура и не стерва. Вот тогда то и подсказала ответ нумерология. Меня зовут Вера (по паспорту Вероника, но об этом помнят только родители – не практично, слишком долго выговаривать). Согласно нумерологии, я – единица: прирождённый лидер, полный амбиций и гениальных идей. Кстати, имя «Рапунцель» – тоже единица, может, поэтому из детского прозвища оно у меня превратилось в ник на интернет форумах, а не исчезло бесследно с другими домашними ласковыми словечками. Дмитрий же, если верить нумерологии – семёрка: отшельник, занятый постижением смысла жизни. И партнёров семёрки выбирают себе только среди двоек, ничем не примечательных коллективистов-миротворцев.
– Ерунда всё это, тем более что ты Вероника.
– Нет, очень даже серьёзно. Я всех друзей проверяла и родителей – если у кого имена совпадают, те и живут дружно. А Вероника – это восьмёрка: талантливый финансист и организатор. Тоже Димам не подходит. Совершенно.
– Клёво. Проверь и меня.
Процедура закончена и я, добравшись до ноута, считаю имена ведьмы и её мужа. Заурядные, отлично подходящие друг другу тройки. Она довольна результатом и поучает: «Не бывает принцев. Мужика самой нужно воспитать. Вот я…» – И пошли истины одна другой очевидней, а заодно поучительная история её семьи. Слава богу, мы у меня дома, иначе пришлось бы знакомиться с её сыном отличником или его награды за спортивные достижения смотреть. Я долго сдерживаюсь, и наконец, сознаюсь в равнодушии к футболу, да и вообще к спорту. И слышу не самый логичный вопрос:
– А где же ты тогда головой так приложилась?
Как будто получить травму можно только кидаясь мячиком. Нет, всё дело снова в Диме и в моей глупости конечно. А ведь новый год как встретишь, так его и проведёшь, даже если на самом деле он старый.
***
Мы поехали на смотровую запускать китайский фонарик. За рулем, разумеется, я – кто ж ещё согласится не пить в праздник. Девчонки тоже особо не нажирались, разве что Таша... а Светик ничего, даже процессом запуска руководила, пока мы с Катюхой держали, а Боб поджигал свечку. Наша компания похожа на бесхозный гарем с евнухом. Хотя на самом деле у Светика с Бобом всё серьёзно, они два года встречаются. Что Света в нём нашла выше моего понимания. Нет, Боб хороший (все мои друзья замечательные!), но он типичный мальчик-подружка, все решения у них Светик принимает. Участвовать во флешмобе – тоже её идея, хотя фонарик Боб покупал. А тут и кроме нас девчонок раза в три больше чем парней: визжащая, хохочущая толпа. Похоже, романтика – женское развлечение. И пофиг, когда в небе такая красота, о мальчиках не думаешь. Всё внимание фонарикам: белым, синим, красным, с надписями, картинками и снежинками. Мне особенно один красно-оранжевый понравился – настоящий костёр, взмывающий к звёздам. Он шёл строго вверх, уверенно и так быстро, что не прошло и минуты, как скрылся из виду. Вот бы проследить его полёт! Но это глупость, он скоро остынет и плюхнется безвольной тряпкой на какую-нибудь ветку или провод – уж лучше запомнить его таким. По идее десятки огней должны были взлететь разом, но москвичи не китайцы и синхронности не вышло. Зато все наперебой друг другу советы давали, каждому запуску радовались: кричали, свистели. Так здорово! Когда наш фонарик нагрелся и расправил бока, я увидела Диму. Ещё не успела желание загадать – а оно уже сбылось. Я мигом поверила в деда мороза и все его китайские аналоги. Правда, оказалось, что шёл он не ко мне, а к Светику. Но это мелочи. Она уже свой выбор сделала – так что остальные мужчины – мои.
– О, Светлана. Не ожидал, – он улыбнулся Светке, его невероятные голубые глаза пробежали по нашим лицам, ни на ком не задерживаясь, и спрятались за объективом фотоаппарата, – я зафиксирую этот исторический момент.
– Да ладна! – Светик засияла от удовольствия, – лучше выпей штрафную! Люди, знакомьтесь – мой друг Дима. Цветочный магнат и очень хороший человек.
Она полезла в рюкзак Боба за мартини и стаканчиками, а Дима начал съёмку. Я быстро приняла любимую позу: пол-оборота, одна нога перед другой, манящий «кошачий» взгляд, «коготки» нежно царапают фонарик – чуть не навернулась, а он даже не восхитился. Присел, сменил ракурс и наконец-то соизволил ко мне обратиться:
– Девушка, вас как зовут?
– Вера.
– Очень приятно. Вера, пожалуйста, встаньте немного правее.
И заметив мой удивлённый взгляд, уточнил:
– Вы пламя свечи внутри фонарика перекрываете.
Так меня ещё никто не унижал. Я – фон для китайской поделки! От возмущения все слова из головы вылетели. А тут ещё Боб:
– Готово, Ника, отпускай.
Я замешкалась и отпустила позже Кати, фонарик неуклюже полетел боком, но выпрямился и уже через пару секунд набирал высоту. Я его ненавидела. Их обоих. Фонарик и Диму. А ещё новый год. И себя до кучи. Дима убрал фотик и под мартини затеял со Светкой приватный разговор. До меня долетал только её смех – так зазывно смеются шлюхи. Влезать к ним не хотелось, но ведь нужно что-то делать! Вместе с Димой к нам пришёл невзрачный субъект, по виду гопник в дублёнке и спортивных штанах. Как ни странно, он нашёл общий язык с Бобом, и теперь что-то рассказывал ему, пристально глядя в сторону ледяной горки. Меня осенило:
– Пошли кататься!
Наконец-то Дима обернулся! Он скептически осмотрел склон и поинтересовался:
– А что, гламурные девочки катаются на попах?
– Умные девочки всегда запасаются пакетами, – я залезла в рюкзак Боба и действительно нашла пакет с каким-то барахлом, которое тут же высыпала обратно в рюкзак.
Света жеманно протянула:
– Да нууу.
Я поняла, что еще секунда, и она снова завладеет вниманием Димы, и подбежала к раскатанной части склона:
– Кто со мной?
Откликнулись Таша, Боб и… этот уродец! А Дима продолжил увлечённо болтать со Светкой. Ну, ничего, я села на пакет, ухватилась за Боба и приготовилась издать залихватский клич, но тут почувствовала возню за спиной. Димин приятель уселся сзади и чуть ли не обхватил меня ногами в грязных дешёвых ботинках.
– Едем паровозиком?
– Нет!
Но Боб уже качнулся вперёд и потянул меня за собой, одновременно я изо всех сил оттолкнулась от сидящего сзади, и… не знаю, куда и как меня занесло. Помню удар. Боль. Ноги рядом с моим лицом. Знакомые и незнакомые. Они переминались, решая, кто повезёт меня домой. Все пили, и никто не хотел связываться с гаишниками. Повёз Боб. Как всегда.
***
Ведьма ушла. А я осталась коротать день на подоконнике в ожидании чуда. Позвонила Таша:
– Представляешь, моё желание сбылось!
– Не представляю.
И не хочу представлять, могла бы хоть для приличия спросить: «как ты себя чувствуешь?» или «как голова?»
– Я выиграла поездку в Турцию!
– Поздравляю.
– Спасибо! Верочка, а можно у тебя сарафанчик одолжить. Ты ведь всё равно сейчас дома сидишь?
Отлично, значит, о моей голове она помнит, но звонит не мне, а моему гардеробу.
– Какой?
– Такой лёгонький шифоновый… ммм… можно?
– Кензо?
– Не помню, он розовато-сиреневенький, нежный, воздушный, с цветочками, листиками…
– Этро. Ты в него не влезешь.
Обычно я не злорадствую. Хотя имею право: моя безупречная фигура требует пять часов фитнесса в неделю и ограничения по тортикам, пироженкам, конфеткам, шоколадкам и т п… И сочувствовать обжорам-распустёхам – увольте.
– Влезу, вот увидишь! Я сейчас на диете сижу, очень жёсткой.
– Ну, если влезешь – забирай.
– Спасибо, Верочка! Через пятнадцать минут приеду!
Отрубилась. Даже не спросила: удобно мне, не занята ли я, не надо ли мне чего… Приехала Таша действительно минут через пятнадцать. Такое ощущение, что уже выехала, а потом так, для приличия, позвонила.
В сарафан она, как ни странно, впихнулась, и закружилась перед зеркалом, радостно треща себе под нос:
– Круто! Круто! Круто! Ещё линзы куплю цветные как у Вадима, он мне дисконт оставил – будут со скидкой! Круто – да?
– Цветные линзы – это всегда заметно и вульгарно.
– На Вадиме ни разу не вульгарно было!
– Не знаю, не видела.
– Видела! Светкин друг… и уже не просто друг. Он нас с фонариком еще снимал.
– Что?!
Столько новостей сразу многовато и на здоровую голову. Ва-дим. Голубые линзы. Не просто друг.
– Так, а я о чём! У Светика тоже желание сбылось! Она в Димку уже год влюблена, а свидание назначить не решалась. А тут так удачно: случайная встреча и Боб устранился тебя отвозить. Они и замутили с той ночи.
– Извини, у меня голова разболелась.
– Ой. Да конечно, я же не спросила, ты как вообще?
– Получше, но сейчас хочу прилечь.
– А ну, конечно, конечно, пойду, не буду тебя беспокоить.
Таша, похоже, и рада уйти: платье уже у неё, зачем тратить время на больную подругу… На подругу, которая готова биться этой самой больной головой о стены. Надо же так лохануться! Влюбилась в голубые линзы! В клуб с ними сегодня идти хотела, а что, они ещё могут меня поблагодарить: сама убралась и Боба прихватила – создала им все условия. Противно. Несправедливо! А если желания и, правда, сбываются?
Я снова уселась на подоконник, лбом в холодное стекло – так легче. По крайней мере, от неба ждать неожиданностей не приходится. Белые облака, из них валит снег – что может быть проще? Летит красный фонарик. Ко мне. Надо будет у доктора спросить, наверное, это тоже самая заурядная галлюцинация.
Тем временем галлюцинация подлетела вплотную к окну. Красно-оранжевые бока фонарика тяжело вздымались, казалось, он запыхался и с трудом держит высоту. Слабо отдавая себе отчёт в происходящем, я распахнула окно и крикнула фонарику:
– Лети сюда!
Он тяжело опустился на подоконник. «Отдышался», и теперь его поверхность только слегка колебалась. В моей памяти всплыло – «краснокожий». Да-да! Фонарик покрывала тонкая кожица с густой сетью капилляров, изнутри её просвечивал огонёк.
Я осторожно положила на оранжевый бок ладонь: тёплый, влажный, дышит.
– Кто ты такой?
– Твоё желание.
Возможность телепатического общения меня почему-то уже не удивила. Вот только тихий мужской голос «внутри моей головы» показался странно знакомым.
– Я не успела загадать желание.
– Пожелала, а осознать не успела. С тобой такое часто случается.
– Я знаю, чего хочу. А зачем ты мне нужен?
– Понятия не имею. Хочешь пирожное?
Рядом с ним, прямо на подоконнике, действительно лежало пирожное – с белым воздушным кремом и вишенкой сверху.
– Не хочу. Я не знаю, откуда оно, да и с подоконника есть...
Дверь комнаты открылась (как всегда без стука!) и вошла мама.
– Как себя чувствует мой больной ребёнок? – она поставила на подоконник то же самое пирожное на блюдце с ложечкой (фонарик, как и полагается галлюцинации исчез).
– Нормально.
– У тебя на всё один ответ, – мама потрепала мои волосы и ушла. Я закрыла за ней дверь, и тут же боковым зрением, увидела красный отсвет на подоконнике. Фонарик материализовался на прежнем месте и повторил вопрос:
– Хочешь пирожное?
– Сейчас часов девять, не стоит – отложится на заднице, а на фитнесс мне еще две недели ходить нельзя.
Облака за окном поплыли в обратную сторону, всё быстрей и быстрей, из-за горизонта вылезло давно закатившееся солнце. Вернулся день.
– Хочешь пирожное?
– Хочу!
– А если я попрошу в обмен кое-что сделать для меня… А если это очень дорогое пирожное…
– Тогда сам его ешь.
Фонарик определённо начал меня раздражать. И судя по положению солнца, скоро (опять!) придёт медсестра ставить мне капельницу.
– Шутка. Оно твоё. В любое время. Совершенно бесплатно. Ты хочешь пирожное?
Я ещё раз взглянула на злополучное пирожное и обнаружила на его поверхности коричневый порошок.
– Не хочу. Я не люблю с корицей.
Солнце одним махом вернулось за горизонт, ко мне заскочила мама и, пробормотав что-то вроде: «ох, тебе же нельзя» унесла блюдце с угощением. Фонарик беззвучно сотрясался от хохота:
– Я ещё не говорил, что оно очень полезно по свидетельству британских учёных и входит в состав ограниченной партии, а тебе досталось по блату…
– Прекрати! Не такая уж я дура.
– А я и не говорю что ты дура, но ты слишком много думаешь о том, что нельзя-можно, дорого–дешево, вредно-полезно – так много, что не успеваешь желать.
– А ты можешь вернуть меня обратно? Я успею пожелать!
– Неужели ты так и не поняла – это твои желания. В любое время. Совершенно бесплатно. Хочешь?
– Но Дима уже со Светкой…
– Хочешь?
– Мало ли чего я хочу, отбивать у подруг не хорошо. Да и он не Дмитрий, так что по нумерологии мне не подходит, и глаза у него не настоящие…
– Хочешь?
– Допустим, хочу.
– Посмотри на полу у зеркала.
Я увидела пластиковую карту с голубым глазом-логотипом. Странно, у меня такой не было, откуда? Но галлюцинация исчезла, стоило отвернуться – объяснений спрашивать не у кого. Зазвонил телефон. Снова Таша. Интересно, что ей ещё нужно: мои туфли, шляпку, духи, трусы?!
– Привет, ещё раз, Верунь! Я не у тебя карточку Димину выронила?
– Такую с глазом?
– Да! С глазиком! Офтальмологического центра. Она Диме срочно нужна, а я еле вещи собрать успеваю… Он к тебе заедет завтра, хорошо?
– Ладно.
Как просто. Он придёт завтра. Я распущу волосы и надену лёгкий шёлковый халатик – его вечно развязывающийся пояс столько меня доставал, должен же он хоть раз принести пользу. Лифчик белый кружевной… нет, лучше без него. Вино… нет, пожалуй кофе с коньяком. Типа, я как раз сама собиралась выпить, не откажется ли он составить компанию… больных положено развлекать! Карточку засуну подальше, и повыше – полезу за ней и… – а он заценит вид снизу. Музыку или эротику по телевизору? Лучше мелодраму с эротикой и сцену подгадать…
Я выгрузила на пол стопку дисков. Мои любимые мелодрамы. Сказки для взрослых девочек. Как же я люблю ваши хэпиэнды, Люблю красивых, мужественных, порядочных, романтичных идеальных героев, и героинь, так похожих на меня. Посмотришь, и сразу надежда зашкаливает – у них получилось, и у меня получится! Я найду и завоюю своего героя, сколько бы трудностей мне ни пришлось преодолеть. Только…а собственно перед кем я сейчас нацелилась бисер метать?
***
Он вошел, сияя приветливой улыбкой, а его фальшивые голубые глаза скачками обшаривали прихожую, казалось ещё немного и они вылезут из орбит на стебельках, чтобы заглянуть в комнаты.
– Хорошая квартира.
Он собирался сказать что-то ещё, но я его опередила.
– Вот твоя карточка. Ты, наверное, торопишься, не буду задерживать.
– Спасибо, – он обиженно попятился.
– Не за что, – я открыла дверь.
– Я как-нибудь тебя навещу, а то в праздники болеть грустно.
– Не стоит, у меня голова побаливает. Свете привет передавай.
Он потянулся губами к моей щеке, я отстранилась и шире распахнула дверь. Наконец-то он убрался! Теперь можно вернуться к телевизору и какао. Я врубила «Реальную любовь» и устроилась на кровати с чашкой. Но в голове продолжало звучать: «в праздники болеть грустно». Да. Грустно. Особенно когда о тебе забыли друзья, даже моя краснокожая галлюцинация больше не появляется. Я влезла на подоконник. Может, увидит – прилетит. Мои желания всегда со мной? А вот хочу фонарик в небе! Хочу принца под окном! Хочу любви, заботы! И хочу сладенького! Сколько можно себя ограничивать? Тот, кто меня полюбит на пару лишних килограмм внимания не обратит.
Я прижалась лбом к стеклу: обычное небо, облака, снег. Чудес не происходит. А я поверила, чуть у подруги парня не увела. Из-за ерундового желания отказалась от принципов. Совесть грызла меня, не переставая, и я направилась к холодильнику отыграться. Нагрузив тарелку шоколадным мороженым, я вернулась к телевизору – когда и сама грызёшь, её укусы не так болезненны. Не тут-то было! Противно задребезжал телефон, и я схватила трубку, надеясь побыстрей отделаться от кого угодно.
– Веруня?
– Да, я.
Светка! Как она узнала? Но я ничего не сделала, неужели она подозревает?!
– Вер, прости меня, пожалуйста.
– За что?!
– Дима сказал, ты всё еще плохо себя чувствуешь. А я вот такая сука не зашла, не проведала. Понимаешь, я с Вадимкой совсем голову потеряла. Такая любовь! У меня раньше близко ничего подобного не было!
– А с Бобом?
– С Бобом скорее дружба с налётом романтики. А сейчас – без налёта. Он предложил остаться друзьями.
– Молодец он, другой бы скандал устроил. Как думаешь, он очень переживает?
– Ему вообще пофигу! Знаешь, у меня такое чувство, будто не я его бросила, а он дождался повода свалить.
– Нашла отмазку!
Я рассмеялась. Гора с плеч – с Вадимом у неё хорошо всё и с Бобом обошлось. И она никогда не узнает о моей подлости. Нет парня, зато совесть наконец-то закончила трапезу. Пора и мне закруглять разговор и доедать мороженое. Я попрощалась со Светой и вернулась на кровать. Но до сладкого добраться так и не удалось – телефон заверещал снова. Чертыхаясь, я дотянулась до трубки:
– Да.
– Посмотри в окно.
На долю секунды мне показалось, что я разговариваю с вчерашней галлюцинацией, но телефон высветил номер: «Боб». А за окном видения продолжались, только в этот раз вместо красного фонарика ко мне поднимался голубой. Ударил мороз, и я готова была пожалеть и этого бедолагу, но присмотревшись, обнаружила его искусственное, и даже какое-то кустарное происхождение. Я крикнула в трубку:
– Боб, из чего фонарик?!
– Из мусорного мешка! В магазине они закончились, вот криво-косо сделал.
– Для меня?
Сердце заколотилось так сильно, будто хотело выскочить за фонариком. Внизу я увидела Боба – он смотрел на меня, задрав голову. Разглядеть с такой высоты в темноте кого-то нереально. Но я так отчётливо представила его дурацкую полосатую шапочку, русые кучеряшки собранные в хвост… кажется даже увидела лукавые искорки в добрых серых глазах.
– Да. А ну быстро загадывай желание выздороветь!
– Хорошо. Поднимайся ко мне, у тебя уже зуб на зуб не попадает!
– Спускай косу!
– Ещё чего, на лифте поднимайся.
Я посмотрела на голубой фонарик, собираясь с мыслями. Неожиданно вылезло воспоминание: Боб везёт меня домой, моя голова болит, сердце разбито – скорей бы лечь. А тут как назло гаишник, смотрит в права Боба: «Нарушаем, Дмитрий Викторович…» Или мне тогда показалось…
– Боб, а как тебя зовут на самом деле?
Он уже отключился, и я побежала открывать дверь. Кстати, «Ника» – двойка по нумерологическому коду. Активистка, стремящаяся во всём к совершенству, но оставшись одна, поддается сомнениям и колебаниям. Двойка нуждается в партнёре – семёрке. Я нуждаюсь. В нём.