Данное произведение содержит описание сексуальных отношений между женщинами. Прошу обратить внимание - и несогласных/негативно относящихся – гоу со странички.
У нас была замечательная группа. Разношерстные и непохожие, мы представляли собой дружный коллектив, проверенный пятью годами. Сплоченные и дерзкие, мы справляли и отмечали праздники, юбилеи, свадьбы и дни рождения. Мы на протяжении всего времени дышали одним воздухом, сидели на одних парах, списывали с одной тетради и отвечали по одному конспекту. Мы стали одним сложноорганизованным организмом, где у каждого свои функции и задачи. Но так было далеко не всегда.
Никто из нас не замечал изменения, которые происходили с Аминой, нашей неизменной старостой. Внешне она была все так же беззаботна и собрана. Но мы слишком мало ее знали, чтобы заметить странности в ее поведении. Нет. Она всегда была верным другом, надежным помощником и понимающим собеседником. Отзывчивая к чужому горю, она всегда была готова первой броситься на помощь, не заботясь о последствиях. Мина была для нас своего рода палочкой-выручалочкой. Упорная в достижении своей цели. На нее можно было положиться. А рассказав о проблеме, быть уверенным, что о ней никто не узнает.
Третий курс.
Мы вздохнули свободнее. Уже не молокососы, незнающие внутреннего уклада университетской жизни, но и не бывалые старшаки, которым все сходит с рук. Мы стали чем-то средним. Стали уже сформировавшимся коллективом.
Мина, как обыкновенная среднестатистическая староста, с головой окунулась в организационные учебно-воспитательные работы. Ее даже было немного жаль. И иногда, видя ее искренний ужас, который отражался на ее лице при виде организационных бумаг, мы спешили на помощь. И в награду получали благодарность в виде шоколадок и тортиков, съеденных нами после или во время пар.
Мина вообще отличалась от всех. Собранная, в меру дисциплинированная, она с такой яростью отстаивала свою правоту, что вскоре стала беспрекословным авторитетом, как у старост, так и у обычных студентов и преподавателей. Да, это было ее особая отличительная черта – она внушала всем уважение и заставляла прислушиваться к себе. Мнение Мины учитывалось и воспринималось, как объективное и весомое. Но этим качеством староста, как не странно, не злоупотребляла, четко его дозируя. В особенности это помогало в убеждении нерадивых студентов группы. Помню, после моего дня рождения, когда я вернулся из длительного запоя, Мина подошла ко мне и серьезно, глядя мне в глаза, заговорила:
-Миш, я все понимаю. Не изверг. Праздник есть праздник. Отметить надо. По-любому. Но не запускай. Лекции я тебе дам. Практики отработаешь - я договорюсь. И еще. Завтра будь в универе без опозданий.
Сказала и ушла, ненавязчиво отругав, и заодно предупредив о предстоящей облаве. Никто и не знал о ней. Лишь наша группа, предупрежденная Миной. Откуда она знала, никто даже не догадывался. Но факт остается фактом. Каждый раз наша группа была предупреждена и в назначенный день и час в полном составе присутствовала на парах, добросовестно записывая унылые завывания преподавателей.
Потом нам поручили курировать перваков. Зеленых, испуганных, только в этом году закончивших школу. Было просто невероятно наблюдать за ними, каждый раз задаваясь вопросом: «Неужели и мы такими были?!»
По большому счету, с ними возились наши активисты и, конечно же, старосты. Устраивали посвящения, показывали, куда можно обращаться за помощью, а куда не стоит. Следили, контролировали и помогали. Короче, были натуральными няньками. Правда, я в этом не участвовал. Уж больно я ленивый. Именно тогда Мину и начали замечать в компании одной из первокурсниц.
Да. Чуть не забыл. Мина. Она такая…
Высокая, с невероятными черными волосами, нисходящими до середины бедра, всегда заплетенными в мощную тяжелую косу. О ее глазах нужно сказать отдельно. Небольшие лисьи глаза василькового цвета. Злясь, она всегда забавно щурилась и становилась похоже на хитрющую лисицу, бросившуюся на обидчика. Занятия единоборствами способствовали формированию ее соблазнительно-пикантной фигуры. На мой вкус, более прекрасного тела на свете нет. Мина была далеко не худенькой. Ее грациозность и показная ленивость движений создавали ложное ощущение неповоротливости. Но свою лепту во внешний вид внесла и одежда. Предпочтения Мины в одежде были феноменально необычными. Она с удовольствием носила большие рубашки, скрывающие ее фигуру. Гоняла в армейских ботинках или гриндерах, снимая их лишь летом и заменяя простенькими кедами. Единственное, что могло хоть как-то показать миру ее тело, были джинсы. Как называется «в облипочку».
Первокурсницу, сопровождающую Мину всегда и везде, звали Ксения. Эдакий «божий одуванчик» откликающийся на Минино Сеня. Но Сеней ее называла только она, абсолютно игнорируя остальных. А вообще Ксю была маленькой, хрупкой, нежной комплекции, и представляла собой полную противоположность Мины. Ксюша казалась всегда растерянной и испуганной, что было очень заметно рядом со спокойной, почти флегматичной, уверенной Миной. Рыжего цвета волосы, яркие веснушки на лице, большие зеленые глаза, с наивным испугом взирающие на мир. Худенькая до невозможности. Кожа да кости. Иногда казалось, что при более сильном ветерке, ее переломило бы пополам, если не держащая ее рука нашей старосты.
Да, кстати. Ксения всегда держалась за Мину. Как-то судорожно сжимала ее локоть или ладонь, забегая вперед, и заискивающе заглядывала в глаза.
Короче, более непохожих подруг найти было просто нельзя. А они были. Бегали по универу, и не думая прекращать общения из-за каких-то предрассудков.
Забавно, но Ксюшу тут же приняли в группу, что никогда бы не сделали, не будь она новоявленной подругой Мины. А еще забавнее было за Миной и Ксюшей наблюдать, когда они были в компании.
Мина, как будто защищала, всегда слегка заслоняла Ксению, оттаскивала ее за спину. А Ксюша в бурно развивающемся разговоре при обращении к ней вопросительно смотрела на Мину, как будто спрашивая: «Можно ответить?» или «Правильно ли я сказала?»
Со временем все чаще и чаще на переменах между парами Ксюша приходила в нашу аудиторию. Все чаще можно было застать их в обнимку. Объятия, правда, не выходили из правил приличия, оставаясь дружескими. Все чаще мы заставали Мину и Ксюшу, глубокомысленно взирающих друг на друга, как будто разговаривающих взглядом.
Никто и подумать не мог, что однажды на восьмое марта случиться катастрофа. Грандиозный скандал, виновниками которого и станет эта странная парочка.
Восьмое марта - день, когда десятки девушек нашего универа выходили с огромными и не очень букетами, когда получали большие и не очень подарки, когда выслушивали от противоположного пола любовные и дружеские признания и поздравления. Именно на кануне этого дня мы, парни нашей группы, поздравляли немногочисленных девчонок и неожиданно серьезных педагогов. Только почему-то каждый в группе и вообще знакомые студенты, и даже парочка преподавателей мужского пола решили поздравить Мину отдельно. Так что к концу пар наша староста появилась на крыльце универа в сопровождении пары поклонников, которые несли за ней десятка два-три роскошных букетов.
Каюсь. Один из этих букетов, самый маленький и скромный, принадлежал мне. Он, как и остальные, более дорогие и большие, был помещен на заднее сиденье старенькой, но ухоженной «девятки» Мины. Сама же обладательница сих букетов невозмутимо села на капот своего автомобиля и стала ждать подругу, у которой была еще одна последняя пара по физкалу. Правда иногда Мина отвлекалась от созерцания обшарпанной стены университетского корпуса, растягивала губы в благодарной улыбке и принимала очередной букет, сдобренный комплиментами и поздравлениями парней. Вновь приобретенные букеты отправлялись к остальным, а Мина вновь возвращалась к созерцанию невероятно скучной стены с разнообразными закрашенными и посыпавшимися надписями.
По окончании пары на крыльцо, радостно переглядываясь, высыпали студенты. В их числе была Ксения, сжимающая в руках одинокую розу. Увидев Мину, она засветилась от счастья и кинулась ей на встречу. Тут же накинувшись на вставшую с капота старосту, что-то защебетала, размахивая руками в воздухе.
Мина же наблюдала за своей подругой с нежной улыбкой, но, по-моему, не слушала, а примитивно любовалась. А после эмоциональной речи Мина потянула Ксюшу к машине, где посадила на сидение и сама села на водительское место. Но не прошла и минута, как Ксюша выбежала из салона автомобиля, бросившись к автобусной остановке. Добежать, конечно, она не успела. Через десяток метров первокурсница была схвачена и заключена в объятия. Ксения посопротивлялась немного, но потом перестала. Вместо этого она начала что-то говорить Мине. Яростно, почти выкрикивая слова. Наша староста же спокойно слушала гневную речь, надежно держала первокурсницу в объятиях. Но, так и не дослушав сбивчивый, эмоциональный поток слов до конца заткнула Ксюшу поцелуем.
Замерли все. А кто не успел, тем помогли. Не каждый день увидишь целующихся у университета девчонок.
Когда же поцелуй закончился, Мина взяла уже не сопротивляющуюся подругу за руку, усадила в автомобиль и, не обращая внимания на устремленные на них взгляды, уехала.
Почему подруги поссорились, я не знал, да и, честно, не старался узнать. Мысли мои и всего универа, были заняты нежным, виноватым поцелуем, подаренным Миной Ксюше.
А на следующий день наступил ад. Больше всего, конечно, досталось старосте. Хотя она и не показывала своих истинных чувств, скрываясь под маской безразличия. Каков был этот день для Ксюши, я точно не знаю. Известно лишь то, что первокурсницу сторонились и избегали все, даже друзья и преподаватели. Но, все же показавшись в нашей группе, она выгладила хоть и немного испуганной, но вполне живой, робко улыбающийся. Мина же, увидев свою подругу, тут же подлетела к ней и успокаивающе сжала в своих объятиях. На это наша группа отреагировала по-разному. Кто-то смотрел испуганно, кто-то брезгливо, ошарашено и удивленно, безразлично и одобрительно, понимающе, гневно, зло.
Это было самое настоящее испытание для нас. И мы его, скажу с гордостью, прошли на «отлично». Не взирая на внутригрупповые разногласия, бросались на помощь не раз выручающей нас старосте, оберегая и отстаивая ее личную жизнь от посягательств извне.
Но не все были так солидарны. Нет, наша группа приняла ориентацию нашей старосты, хоть и не сразу, но все-таки приняла, а вот некоторые студенты были категорически против таких отношений.
В особенности издевались над Ксюшей. Часто можно было услышать в ее адрес такие фразы как: «Иди сюда, малышка, я покажу тебе, что значит настоящий мужчина». То, что некоторые личности нашего универа не прочь на практике подтвердить свои высказывания, мы и не догадывались.
Об этом мы узнали, когда в дверь аудитории робко постучалась зареванная Ксюша, одежда на которой была грязная и в паре мест порвана.
Я очень хорошо помню, как изменилось лицо Мины. Такой ее еще никто не видел. Наша староста было в ярости. И, мне показалось, в отчаянии. Она притянула дрожащую Ксюшу к себе, успокаивающе зашептала ей на ухо, ласково гладя по непослушным, торчащим в разные стороны, прядям.
Успокаивала, а у самой лицо было, как у побитой собаки. В ее глазах отражалась такая боль, что становилось просто неудобно. Позже, мы имели честь лицезреть избиение того самого опрометчиво поступившего пятикурсника. Мина, занимающаяся дзю-до, била точно и максимально жестко. Четко контролируя своего нерадивого противника.
За дракой наблюдал весь университет, кто непосредственно рядом с дерущимися, выбежав на улицу, кто из окон, наплевав на лекции. И даже красный от гнева декан вылетел из здания, дабы прекратить это вопиющее безобразие. Правда, прекратилось оно лишь когда избиваемый парень капитулировал, попросив прощение у бледной Ксении, стоящей рядом. Срываясь на маты и всхлипывая, пятикурсник поведал всем наблюдавшим, что был не прав и теперь, лежа мордой в луже собственных соплей и крови, очень раскаивается и обещает так больше не делать. Кстати, после этого паренек еще пару месяцев ходил с синяками, разукрашенный, как новогодняя елка. Да к вот. Мина обняла испуганную Ксюшу перепачканными в крови руками и куда-то ее повела, наплевав на оставшиеся пары. Куда они пошли, я не знаю. Я, как и все, стоял в шоке на крыльце корпуса, с интересом разглядывая кричащего декана и кряхтящего избитого паренька-пятикурсника.
Зрелище, я вам скажу, было презабавное. Декан пытался поднять пострадавшего, а сам «раненый» подвывал, когда неосторожные руки хватались за ушибленные бока и сломанные ребра.
На следующий день Мина пробыла в деканате все пары. Там, вроде, хотели завести дело об избиении. Но почему-то не стали. Может из-за того, что раскопали, почему пострадавший был избит, а может из-за того, что было стыдно за избиение девчонкой. Точно никто не знал. Лишь догадки и домысли. А Мина молчала, отводила взгляд и быстро уходила.
После этого все успокоилось. Забылось. Стало обыденным. Уже не казалось странными легкие поцелуи на переменах, и не совсем дружеские объятия. Все как-то быстро привыкли.
Хотя, конечно, были инциденты. Особенно с пришедшими преподавателями. Случайно став свидетелями отношений Мины и Ксюши, они терялись, а иногда и публично негативно высказывались, реже пытались завалить на зачетах.
Но с нашей старостой такие фокусы не проходили. И она им доступно объясняла, почему препод не прав и почему не стоит продолжать глупую, ненужную войну. К концу пятого курса от Мины и Ксюши отстали совсем.
А потом была сдача диплома. И мы гуляли. Знатно так. Заливаясь спиртным и глотая слезы расставания. Было тоскливо расставаться со всеми. И мы решили отметить это дело, чтоб помнить всю жизнь.
Короче мы догулялись.
Утром в отделение милиции пришла не совсем трезвая Мина, сжимающая в объятиях поразительно трезвую Ксюшу, вызволять нас, совсем упившихся. На сколько мне известно, когда Ксюша окончила университет, они с Миной уехали в другой город, где устроились на хорошо оплачиваемую работу. Но точно никто ничего не знал. А спросить было не у кого. Родители Мины уехали в Испанию, еще во времена нашей учебы, а о предках Ксюши вообще мы вообще никогда не слышали. Вот так мы и растерялись все. Кто-то уехал, как Мина, в другой город, кто-то по контракту уехал в Чечню, кто-то, как я, остался в родном городе, работая на невероятно скучной работе.
Только иногда, сходя с ума от тоски, хочется собраться всей группой. Увидеть всех. Обнять. Чтоб во главе так же стояла серьезная Мина, рядом с которой всегда робкая Ксюша. А потом…
Потом ностальгический приступ проходит. И ты снова идешь на скучную, надоевшую работу, иногда забывая причину, почему ты на нее все еще ходишь.