Билл Деволл - Практическая глубинная экология

(Главы из книги Bill Devall "Simple in Means, Rich in Ends - Practising Deep Ecology", Green Print, 1988) Перевод В.Постников, 2010.

***

Глава 1. ДВИЖЕНИЕ ЗА ГЛУБИННУЮ ЭКОЛОГИЮ


У каждого цветка, у каждой формы жизни,
И даже у разбросанных камней
 есть скрытая мораль. Я видел, как они
страдают, как живут, как душу
  наполняют смыслом. 
        Вильям Вордсворт, Избранное (1965)


Различие между поверхностной (реформаторской) и глубинной экологией, введенное Арне Нейссом в 1972 г., в настоящее время широко признается философами и экологами (Miller 1988).  В этой главе рассматриваются взаимоотношения между реформаторской и глубинной экологией. При проведении практических политических дебатов, аргументы, выдвигаемые обоими типами экологии, могут оказаться релевантными в соответствующих ситуациях. Однако следует отметить слабость реформаторских аргументов.  В частности, меня беспокоит позиция тех экологических активистов, которые используют реформаторские аргументы,  чтобы быть понятыми политиками, отвергающими глубинную экологию из-за ее якобы подрывного характера.  Используя реформаторские аргументы, активисты тем самым способствуют легитимации и усилению антропоцентрического мировоззрения.

Прежде чем начать дискуссию о концептуальной основе глубинной экологии, я хотел бы кратко остановиться на своих личных интеллектуальных и эмоциональных переживаниях, приведших меня от реформаторской к глубинной экологии. Эта типичная история болезненных  попыток экологической аргументации.  Поскольку моя книга посвящена практическим аспектам глубинной экологии, моя задача показать, как используемые в политических баталиях аргументы, концептуальные теории и факты тесно связаны с личностным опытом.  Некоторые философы определяют глубинную экологию как философское движение, основанное на интуиции и рефлексии.  В моем случае, действие предшествовало рефлексии. Возможно это также будет справедливым и для моих читателей.  Я хотел бы также указать на тесную связь между действием, интуицией и рефлексией.  Размышляя над собственным опытом, читатель, возможно обнаружит свои личные «поворотные пункты», расширившие его, или её, экологическое сознание.

…
Я начал читать Джона Мюира, Генри Торо и Робинсона Джефферса, и обнаружил "Альманах Песчаного графства" Алдо Леопольда.  Но точное определение своим чувствам я смог дать только после прочтения трудов Арне Нейсса. Тогда я начал лучше понимать, почему меня не устраивали реформаторские аргументы.
Хотя Нейсс ввел термин глубинная экология в начале 70-х, изучение истории экологического движения в Северной Америке показывает, что элементы глубинной  экологии были заметны уже сто лет назад.  Расхождение между глубинной и реформаторской экологией началось только в конце 1980-х  из-за консервативного давления реформаторских организаций, их стремления легитимировать институты, занятые эксплуатацией гор и лесов, и недостатка у них экологического видения.
Я не намерен давать в этой главе политическую историю экологического движения. Она была детально рассмотрена, например, в книге Стивена Фокса "Джон Мюир и его наследие: американское экологическое движение" (см. Hays 1987). Я не буду также пересматривать главные философские аргументы глубинной экологии (см. Приложение А: Дополнительная литература). Всё же я сделаю краткий экскурс в историю реформаторской и глубинной экологии, что позволит увидеть причину трений и разногласий среди приверженцев глубинной экологии.  Прояснение смысла глубинной экологии также должно помочь преодолению её ложного толкования социологами (см. напр. Milbrath 1984).


Краткая история реформаторской экологии

Реформаторское экологическое движение берет свое начало в 19-м столетии по мере того, как все больше обнаруживается болезней индустриальной цивилизации. Реформаторы пытаются обратить внимание политиков на  ее тёмную сторону – загрязнение воздуха и воды, обезлесивание, разрушение природных циклов,  отравление отходами производства. Джордж Перкинс Марш в книге "Человек и природа" (1864) указывает, что судьба цивилизации в большой степени зависит от того, как мы обращаемся с природными ресурсами. Ухудшение качества земли является прямым следствием игнорирования законов природы.

По словам Арне Нейсса, задача реформаторской экологии всегда была «обеспечить здоровье и достаток в промышленно-развитых странах». Это, конечно, достойная цель, и действительно многие достижения в области здравоохранения и благосостояния  граждан Соединенных Штатов и других стран произошли благодаря экологам, но эти достижения имеют узкий и прагматический характер (Naess 1973). Реформаторы редко поднимают фундаментальные социальные и философские проблемы урбанизации и индустриальной цивилизации.  В начале 1980-х гг. политический характер многих реформаторских групп оставался довольно либеральным, т.е. они поддерживали правительственные интервенции с целью  контролировать бизнес, и определенно не выходили за рамки философии, политики  и допустимых акций, установленных доминантной культурой развитых стран (Sale 1986).

Некоторые экологические группы привержены т.н. «зелёной политике». В начале  1980-х  в Федеративной Республике Германии была создана «партия зелёных» - первая политическая партия, включившая экологию в свою платформу и добившаяся успеха на выборах.
Многие лидеры мейнстримовских экологических групп в США преследуют политические платформы, далекие от новой философии природы и не связанные с требованием радикальных перемен в политике и культуре.

В 1984 г. исполнительные директоры десяти крупнейших реформаторских экологических групп начали дискуссию о будущем экологическом движении в Соединенных Штатах. Это объединение, которое я назвал бы «бандой десяти», включала в себя исполнительных директоров Sierra Club, Audubon, The Wilderness Society, Natural Resources Defense Council. Environmental Policy Institute, National Wilderness Federation, Environmental Defense Fund, Izaak Walton league of America, National Parks and Conservation Association и Friends of the Earth. Учитывая политический контекст 80-х в Северной Америке, эти профессиональные экологи сформулировали программу, ограниченную по своему масштабу и видению.
Хотя их "Экологическую программу на будущее"  нельзя рассматривать как руководящий документ, он объединил многие реформаторские организации США.
Программа  была опубликована в 1985 г. Во введении говорится, что реформаторы «надеются, что представленная общая картина приведен к новому мышлению и новым идеям для поднятия экологического качества». В ней выражается уверенность в «поддержке успешной стратегии на будущее широкими слоями американского народа» (Cahn 1985).
Программа  состоит из  политических рекомендаций и выводов по одиннадцати темам. Рекомендации непосредственно адресованы Конгрессу Соединенных Штатов.  Авторы заявляют, что в случае их выполнения, США войдут в 21-е столетие с растущей экономикой и более здоровой окружающей средой для населения.
Тон Программы управленческий, ее главные допущения базируются на том, что природа – это собрание природных ресурсов, а люди - главные пользователи этих ресурсов.
Программа  основывается на трех ключевых принципах: 1) необходимости устойчивого экономического роста для достижения высокого качества среды; государственного управления экономикой и окружающей средой; и 3) необходимости использования  экологическими группами успешных стратегий.
Одиннадцать рассмотренных тем включают в себя: проблемы атомной энергетики, рост населения, энергетические стратегии, водные ресурсы, контроль загрязнения, ресурс дикой природы, приватные земли и сельское хозяйство, защита почвы, общественные земли, городскую среду и международные соглашения.
Авторы избегают комментариев и вопросов по поводу культурной или личной трансформации.  Авторы не призывают к новому мировоззрению и не критикуют шовинистическое поведение человека по отношению к нечеловеческой природе.
В целом, авторы Программы полагают, что реформаторская экология – это политическое движение внутри мейнстримовских институтов США. Она продолжает столетнюю традицию прогрессивных реформаторов-экологов, стремящихся улучшить здоровье населения и согласовать экономический рост с некоторой защитой природных красот и мест рекреации.


Экософия и глубинная экология

В противовес Программе несколько провидческих авторов выдвинули другой путь сохранения Земли. Этот путь называется экософия. Экософия – термин, составленный из  "софии"  (мудрости) и приставки "эко", т.е. [экологии] земли.  Поэтому экософия – ничто иное, как мудрость земли. Когда мы следуем экософии, мы гармонизируем нашу жизнь с волей земли.
Арне Нейсс постоянно подчеркивал, что «мы пытаемся скромно утвердить мудрость, а не науку или информацию. Философия, т.е. артикулируемая мудрость, должна быть синтезом теории и практики. Она не избегает конкретных действий и рекомендаций, но основывает их на фундаментальном приоритете ценностей и взглядов на развитие общества» (Нейсс в Tobias 1985, 258).
Поскольку глубинная, многосторонняя экология берет свое начало в богатых индустриальных странах, язык ее сторонников, по выражению Нейсса, отражает «культурный провинциализм этих стран».
Хотя экософия, как перспектива или новое видение, по крайней мере частично вдохновлялась наукой экологией, она не сводится исключительно к современному экологическому движению. Экофилософская тематика обнаруживается во многих философиях и религиях прошлого, включая духовные практики северо-американских индейцев, дзэн-буддизм, даосизм, некоторых досократовских философов, культ Медведя, и ритуалы и церемонии многих аборигенных народов во все исторические времена и на всех континентах.
Тематика глубинной экологии просматривается в трудах голландского философа Бенедикта Спинозы, некоторых американских трансценденталистов, таких как Ральф Уолдо Эмерсон и Генри Торо, в трудах Джона Мюира. Среди писателей 20-го века, близких по духу глубинной экологии, Д.Г. Лоуренс, Олдос Хаксли, Робинсон Джефферс, Гари Снайдер, Марстон Бейтс, Алдо Леопольд и Рейчел Карсон.

Экософия – не абстрактная теория, не философия в обычном академическом смысле слова, но и не сводится к одному действию. Она происходит из действия и рефлексии на действие, из теории и практики.
Движение за глубинную экологию призвано развивать экософию. Авторы предлагали и другие термины для определения этого движения, такие как панэкология (в честь древнего европейского бога), фундаментальная экология, духовная экология и радикальная экология.  Духовная экология используется некоторыми авторами, но термин «духовная» может ошибочно указывать на дуализм в западной философии – сознание против тела, дух против материи.
Термин глубинная экология означает, что мы сами должны найти направление для расширения нашего контакта с землей. Нейсс говорит: «предполагается, что термин «глубинная» указывает на поиск фундаментальных оценочных суждений, а также для фактов и гипотез. Глубинная экология, поэтому, превосходит границы любой сегодняшней частной науки, включая теорию систем и науку экологию. Критическое восприятие глубины нормативных и описательных наук характеризует это движение.» (Нейсс в Tobias 1985, 256).
Глубина чувствуется в том, как мы воспринимаем жизнь. Глубина мысли заключается в формулировании главных истин,  в более или менее интуитивных прозрениях.  Глубина проявляется в анализе наших снов и признании нашего древнего союза со всей жизнью и основными символами. Некоторые считают юнгианские архетипы в особенности близкими глубинной экологии. Глубина предполагает жить здесь-и-сейчас, глубоко размышлять, освобождать ритмы, раскрывать восприятия, действовать спонтанно, исходя из бессознательного уровня, того, что Вильгельм Райх называет «эросом».
Глубинная экология это также метафора. Глубина покоится внутри вещей. Она означает движение внутрь, в более прохладные и глубинные воды. Она подразумевает  раскрытие переменам.  Трансформация  происходит либо в спокойно движущемся русле, либо стремительно, как в горной речке. Глубинная экология, другими словами, это экологический реализм.

То, что Нейсс называет «поверхностной экологией»,а я называю «реформаторской», не ярлык, повешенный на определенных лиц. Нет борьбы между «поверхностными» и «глубинными» экологами. Эти термины определяют различные способы восприятия мира и различные типы политической аргументации. Иногда я основываю свои аргументы, адресованные коллегам или политикам, на  соображениях здоровья или экономики. Это поверхностные, но важные соображения для политической среды, в которой я живу. Существуют множество великолепных аргументов за сохранение биологических видов, например, но которые связаны только с благосостоянием человека.
Движение за глубинную экологию – это не новая религия или культ, и оно не противостоит религиям. Сторонники глубинной экологии противостоят бездумному и безответственному поведению.

Различные интеллектуальные аргументы в пользу глубинной экологии можно найти у теоретиков религиозных и философских традиций. Различные религии, такие как христианство и буддизм могут исходить из различных «основных посылок» или верований. Важно, чтобы процесс шел от этих крайних норм (ultimate positions) в направлении глубинной экологии.

В таблице 1 представлена несколько измененная схема, предложенная Арне Нейссом. Она состоит из четырех уровней.  Уровень 1 включает философски-религиозные системы. Он содержит такие положения как основные религиозные или философские верования, из которых вытекают те или иные воззрения на глубинную экологию. Уровень 2 содержит выводы, следующие из Уровня 1. Не все положения Уровня 1 принадлежат глубинной экологии как таковой. То есть, мы можем расходиться по фундаментальным верованиям, например, как расходятся христиане, буддисты и мусульмане. Многие положения Уровня 1, могут не согласовываться друг с другом, но быть совместимы с философской позицией глубинной экологии на Уровне 2.  Некоторые интерпретации этих систем носят антропоцентрический характер. Другие положения согласуются с позицией глубинной экологии на интеллектуальном уровне. Например Св Франциск Ассизский был назван патроном экологии, и по предложению некоторых авторов, исходя из учений Св Франциска Ассизского, можно говорить о совместимости глубинной экологии и христианской традиции.  Проект New Road Всемирного фонда за дикую природу (WWF) иллюстрирует возможный диалог между религиозными лидерами и членами экологических движений.[1]

   Аналогично некоторые экофеминисты придерживаются идеологии, которую можно развить до второго уровня, т.е. до глубинной экологии (см. Hallen 1987).


ТАБЛИЦА 1
Связь глубинной экологии с религиозными и философскими системами и политическими кампаниями

Уровень 1  Буддизм, христианство, североамериканские индейцы, Спиноза и т.д.

Уровень 2                Глубинная экология
                в духе Нейсса, самореализация, биоцентризм

Уровень 3              Нормы, положения, частично выводимые из Уровня 2

Уровень 4              Стратегии и решения, связанные с конкретными 
                экологическими кампаниями

Положения третьего уровня формируют платформу для различных политических движений, таких как движение «зелёных», движение за «мягкую» технологию, Earth First!, и различные биорегиональные движения. Положения и аргументы глубинной экологии можно найти во всех этих движениях. В каждом движении существуют антропоцентрические и биоцентрические тенденции.
   Положения четвертого уровня относятся к решениям, связанным с конкретными стратегиями, такими как сохранение тропических лесов или медведей-гризли в Северной Америке.  Многие из них используют философию глубинной экологии, но в зависимости от ситуации, применяются и человеко-центрические  аргументы. Кампании проводятся в реальных политических  и социальных условиях, и вполне естественно, что не все активисты могут соглашаться с той или иной стратегией.

В 1984 г. Нейсс и Сешнс разработали платформу, состоящую из обобщенных, нейтральных положениях глубинной экологии (Уровень 2). Они почувствовали необходимость сформулировать данную платформу ввиду разногласий среди сторонников глубинной экологии, придерживающихся различных философий и религий. 

Часто задают вопросы: «В чем суть глубинной экологии? Что делает его одним движением?»
Нейсс подчеркивает, что его формулировка платформы глубинной экологии «без больших претензий», и в определенной степени способствует диалогу как между самими сторонниками глубинной экологии, так и между сторонниками и ее критиками.

1. Благополучие и процветание жизни на Земле -- как человеческой, так и не-человеческой,  имеют свои, присущие им ценности (синонимы: внутренние ценности, природные ценности). Эти ценности не зависят от той пользы, которую человек извлекает для себя.

2. Богатство и многообразие  форм жизни являются условием существования этих ценностей, а также сами представляют ценности.

3. Люди не имеют права уменьшать богатство и многообразие форм жизни для удовлетворения своих жизненных интересов.

4. В настоящее время вмешательство  человека в области ему не принадлежащие,  выходит за рамки допустимого и ситуация быстро ухудшается.

5. Процветание человеческой жизни  и культуры возможно лишь при существенном  уменьшении количества населения. Процветание жизни, не принадлежащей человеку, требует такого уменьшения.

6. Учитывая вышесказанное, следует изменить политику государств. Эти изменения должны повлиять на основные экономические, технологические и идеологические структуры. Положение дел, вытекающее их таких изменений, должно радикально отличаться от существующей ситуации.

7. Изменения в идеологии  главным образом заключаются в том, что качество жизни будет определяться природными (внутренними) ценностями, а не стремлением к повышению уровня жизни. Возникнет глубокое противоречие между "большим" и "великим".

8. Подписавшиеся под вышеприведенными пунктами берут на себя обязательство по прямому или непрямому участию в попытке осуществить необходимые изменения.

Каждый читатель может проанализировать эти положения и написать свою интерпретацию или модификацию. Данная платформа – не догма, а пропозиция.  Далее я предлагаю свое понимание платформы Нейсса.

1. «Внутренние ценности», или «природные ценности», используются философами как синонимы.  Смысл «внутренней ценности» состоит в том, что ценность природного объекта не зависит ни от внешнего наблюдателя, ни от монетарной стоимости природного объекта для определенных людей.
  Это положение относится также ко всей экосфере, а не только к живым биологическим объектам.  В глубинной экологии понятия "жизнь" или "живое существо" определяются весьма широко. Они означают процветание экосистем, рек, гор, и Земли в целом. Это можно  почувствовать в таких выражениях как «Пусть река живет!». Некоторые авторы, например Уорвик Фокс, предпочитают термин "экоцентрический",  или "плането-центрический",  вместо термина "биоцентрический".

2. Данное положение относится к сложности и разнообразию. В экологической теории все биологические виды играют свою роль в системе и таким образом имеют свою внутреннюю ценность. Их нельзя считать лишь вспомогательными для высших форм жизни.
Экоцентристы отрицают положение, согласно которому некоторые формы жизни (например, люди) имеют большую внутреннюю ценность по сравнению с другими формами жизни. В наш век, богатство и разнообразие форм жизни подрываются многими видами человеческой деятельности.
Сложность -  не синоним усложненности.  Современная цивилизация демонстрирует усложненность, но она не сложнее многосторонней реальности, некоторых первобытных племен.

3. Жизненно важные потребности имеют биологический, социальный и духовный характер.  Потребности удовлетворяются в экологическом, техническом и культурном смыслах.  Для удовлетворения каждой жизненно важной потребности существуют несколько путей.  Например, можно предположить, что для людей жизненно важной потребностью является отдых, но что у них нет жизненно важной потребности ездить во время отпуска  на внедорожниках по весьма чувствительной экосистеме пустыни. Жизненно важные потребности обсуждаются более подробно далее в книге, но в качестве общего принципа можно утверждать, что  образ жизни, основанный на положениях глубинной экологии  удовлетворяет жизненные потребности наиболее простым, элегантным и наименее  разрушительным способом.

      4. В 1986 г. население Земли достигло пяти миллиардов человек. Многие эксперты по проблеме перенаселения ожидают его рост до шести миллиардов к 2000 году. Основной прирост населения происходит в т.н. развивающихся странах Африки, Азии и Латинской Америки. В  Западной Европе население стабилизировалось и может даже уменьшаться, если не учитывать приток иммигрантов. По оценкам некоторых экспертов, половина ежегодного прироста населения в США происходит за счёт иммигрантов, в основном из Латинской Америки. У каждой страны есть демографические проблемы, которые связаны с культурными системами этой страны (см. Kammeyer 1986; National Reserach Council 1986; Repetto 1987; Van de Kaa 1987; Catton 1987).
Перенаселение не вызвано противостоянием богатых и бедных, или богатых стран против бедных стран.  Но факт остается фактом: 80 % населения Земли проживает в развивающихся странах и большинство женщин в этих странах способны к деторождению.
Перенаселение, конечно, не единственный фактор, усугубляющий сегодняшний экологический кризис.  Рост потребления на душу населения, порочные методы обработки земли, военные действия, разрушающие ландшафт (напр., испытание ядерного оружия) и порочная государственная политика тесно связаны между собой.
Миграцию на  территории, не занятые людьми, нельзя рассматривать как удовлетворительное решение проблемы перенаселения. В особенности неудовлетворительны спонсируемые государством программы в Бразилии и Индонезии по переселению больших групп населения в тропические леса. Крупномасштабное сельское хозяйство нецелесообразно в тропических лесах Амазонки или на восточных островах Индонезии.
Многие исследователи проблем перенаселения поддерживают программы добровольной контрацепции в этих странах. Несмотря на некоторые вопросы морального и экономического характера, связанные с деторождаемостью, например аборты, они должны решаться в рамках общей политики снижения рождаемости странами третьего мира.

В 1987 г. Нейсс выдвинул тезис о том, что «Процветание человеческой жизни  и культуры возможно лишь при существенном уменьшении количества населения».
Он поделяет «конечные цели человечества» на индивидуальные, социальные (общественные) и культурные.  Конечные цели не носят инструментального характера.  Богатство культуры – литературы, искусства, музыки, человеческой взаимопомощи – не требует большого населения.   Он говорит: «… если посмотреть на человечество тысячу лет назад  и вообразить себе его будущее, то становится очевидным: в целом, каждая культура не требует для своего развития больших количеств населения. Напротив: большое число людей скорее разрушит многообразие культуры».
Люди живут в сообществах, обеспечивающих им основу для удовольствий, счастья и совершенствования.  Достижение этих целей не требуют большого числа людей. Подтверждение этой позиции мы находим в трудах ряда антропологов (см Stanley Diamond 1974).
Нейсс делает вывод: для установления экологически устойчивых сообществ, внутри которых  люди могли бы достигать своих конечных целей, требуется население меньшее по сравнению с нынешним, и «у человечества нет целей, для достижения которых, следовало бы уменьшать богатство и разнообразие жизни» (Нейсс, «Уменьшение населения», 1987).

5. Данное положение сформулировано довольно «мягко», если учитывать серьёзность экологического кризиса.  Разрушительный характер вмешательства людей в биосферу  подтверждается многими документами.  Для получения реалистического представления о масштабах такого вмешательства  см. различные отчеты State of the World института Worldwatch, Вашингтон, ОК.  Существует большая вероятность, что  совместный эффект от кислотных осадков, разрушения озонового слоя, ускоренных темпов вымирания видов, опустынивания, обезлесивания и загрязнения токсичными отходами радикально изменит климат на Земле (Worlwatch 1984; 1985; 1986; 1987, Pawlick 1984; Holdgate 1982; London 1984).
Только массовое выделение «зон дикой природы» на Земле (включая соглашения о защите воздуха и океана) и запрет на крупномасштабные  технические проекты в этих зонах защитят то, что Дж. Лавлок называет «жизненно важными органами» Геи (т.е. живой Земли) (Lovelock 1979).
Люди, конечно, будут продолжать изменять экосистемы подобно многим другим организмам для удовлетворения своих жизненно важных потребностей.  Проблема состоит не в том, что человек вмешивается в девственную природу, а в темпах, масштабах и характере такого вмешательства.

6. Всемирная Хартия Природы (ООН, 1982) и стратегии World Conservation содержат много замечательных принципов, которые помогли бы изменить направление национальных экономик.
Показано, что современная политика экономического развития, например, строительство больших плотин,  наносит значительный ущерб окружающей среде и экономически не оправдана. Критики Мирового Банка указывают на необходимость изменить руководящие документы этой организации по финансированию проектов. Некоторые неправительственные организации оказываются более эффективную помощь  в проведения конструктивных изменений в политике развивающихся стран, чем агентства ООН.
          Движение за  «экологически-дружественную технологию» ориентировано на развитие коллективных сообществ.

7. Используемый здесь термин «качество жизни» нельзя оценить в цифрах. Он относится к социальному, психологическому и экологическому благосостоянию. Используемые экономистами традиционные определения «уровня жизни», сбивают с толку.  Глубокие отношения с  дикой природой  не входят в определение «уровня жизни».

8. В отношении последнего пункта, я полагаю, что мы обязаны изменить наш образ жизни,  просвещать общество, думать и действовать более глубоко.  Разумеется, существуют расхождения в приоритетах.  Такие расхождения свидетельствуют о здоровом движении, и их широкое обсуждение в духе взаимного уважения позволят расширить и найти творческие подходы к выходу из личного и общественного кризиса, который по своей сути, экологический.


Научная и "подрывная" экология

Существуют два типа экологии,  ведущие к позициям глубинной экологии.  Оба типа полезны для  широкого движения за глубинную экологию.  «Научная экология», как её охарактеризовал Пол Эрлих в книге "Машинерия Природы", дает нам теории, объясняющие взаимоотношения между организмами и средой обитания.  Но научная экология в такой постановке не может ответить на все вопросы относительно повадок природы.  Существуют и другие пути познания. Однако, Эрлих говорит, что  это «не должно уменьшать  абсолютно решающую роль, которую добросовестная наука играет для спасения нашей чрезмерно разросшейся цивилизации.  Ценности не должны основываться на научной глупости… С учетом современного уровня перенаселения, только совместные усилия по радикализации перемен в главных ценностях и прорывы в науке и технологии дают надежду на избежание беспрецедентных несчастий» (Ehrlich 1986, 18).

Другой тип экологии называют «подрывной наукой».  Как указывает Теодор Розак  в своей широко цитируемой книге "Там, где кончается пустырь": “У нее особая чувствительность – холистическая, рецептивная, доверительная, неразрушающая, глубоко сидящая в эстетической интуиции – она радикально отличается от традиционной науки. Экология не систематизируется с помощью математических обобщений и не  редуцируется, а воспринимает природные гармонии чувственной  интуицией.  Ее паттерны  - не числа, а единый процесс. Ее психология – гештальт-психология, а её целостность больше, чем сумма ее частей.  В отношении духа, эта дисциплина имеет медитативный и терапевтический характер, она внимательно слушает третьим ухом» (Rozsak 1972, 367).
Подрывной характер экологии заключается не только в том, что все связано со всем, но также и в буквальном смешении личного и Другого, т.е. признание существования сознания-в-природе.
Дональд Ворстер приходит к выводу, что наука-экология  не научила нас чему-то новому в организации природы, но пробудила в нас интуицию, давно подавленную эрой научного редукционизма (Ворстер 1977).
Философ Дж. Бейрд Калликот в статье о метафизических аспектах экологии раскрывает глубинный смысл экологического сознания, полагая, что между экологическим прозрением и метафизическими выводами нет прямой логической связи, но что «экология обнажает тот такт, что мы тесно вовлечены в живую, земную среду –  а она в нас» (Callicot 1985).
Философы и другие авторы, обозначившие новые направления в философии природы в 1960-х и 1970-х,  в равной степени интересовались научными и метафизическими аспектами экологии, а также более ранними философскими школами, указывающими на то, что люди встроены в «паутину жизни».
"Молчаливая весна" Рейчел Карсон, опубликованная в 1962 г, стала манифестом для Века экологии и вдохновила сторонников движения за глубинную экологию (см Lutts 1985; Marco 1987). Карсон была профессиональным ученым-исследователем. Она обосновывала фактами свои выводы в отношении вредного влияния пестицидов на урожаи. Она также глубоко воспринимала и другую, подрывную, экологию. Ее эмоциональная натура и интуиция соединились с научным анализом.
Карсон опубликовала несколько книг в 1950-х гг, включая хорошо известную книгу  "Секс вокруг нас", в которой продемонстрировала тонкое понимание положений глубинной экологии.  Но именно "Молчаливая весна" вызвала шквал протестов со стороны коллег-ученых и армии юристов и ученых, занятых в химическом производстве и академиях; и в то же время получила большую поддержку со стороны более скромных ученых, разделяющих ее позицию.
Она писала о непредвидимых последствиях использования ДДТ для «контроля» нежелательных насекомых («вредителей» у фермеров и лесоводов). Но ее выводы  имеют более широкое приложение и относятся к цивилизации в целом, их  можно рассматривать как введение в глубинную экологию. «Контроль природы»  - выражение, родившееся из человеческого самомнения, принадлежащее разве-что неандертальскому мышлению, согласно которому природа существует для нас»  (Carson 1962).
Кроме научного доказательства отрицательного влияния пестицидов на окружающую среду, в других книгах, Карсон  приглашает читателей к живому и непосредственному опыту общения с природой.  Анализ природы менее важен, чем ее восприятие в новых, необычных, потрясающих условиях (Norwood 1987).
Параллельно Карсон, Стюарт Юдолл написал  книгу "Тихий кризис", представляющую собой  неформальную историю земледелию в Америке и призыв к новой экологической этике. Юдолл цитирует Алдо Леопольда и его «этику земли» и  приходит к выводу, что  «этика земли должна быть такой же откровенной, как и "Уолден" Торо, и такой же всеобъемлющей как наука экология. Эта этика должна основываться на тесной связи природы и логики взаимопомощи, наблюдаемой в великой цепочке жизни» (Udall 1963, 202).
Через десять лет после публикации "Молчаливой весны", Арне Нейсс ввел термин "глубинная экология" в лекции под названием «Поверхностная и глубинная многосторонняя экология» на Третьей всемирной конференции по исследованию будущего  в Будапеште (Венгрия). В 1960-х Нейсс участвовал в норвежском движении «философского активизма» вместе с другими философами, написавшими  несколько важных работ по экофилософии.  Нейсс увидел два различных подхода к проблемам окружающей среды и почувствовал необходимость создания соответствующей философской базы для активистов.

Реформаторская экология, как указывалось в начале этой главы, имеет ограниченный характер и озабочена главным образом сиюминутными проблемами населения в отсталых или (чрезмерно) развитых странах. Глубинная экология направляет внимание  на необходимость фундаментальной перестройки нашей души и нашего мышления, и призывает к долгосрочным многосторонним решениям. «Поверхностная экология» не задает глубоких философских вопросов. Нейсс обратился к широкой аудитории с предложением начать думать в процессе диалога. В глубинной экологии соединяются ежедневные проблемы окружающей среды и здоровья людей с глобальными, культурными, психологическими и долгосрочными проблемами. Нейсс был уверен, что люди воспримут философские положения глубинной экологии, если будут обдумывать свой личный опыт, исследовать свои экологические «я», а свои прозрения будут реализовывать как конечную, наивысшую цель (ultimate norms).  Нейсс дал комментарии по поводу своей формулировки глубинной экологии:

1.  «Отказ от представления о «человеке-внутри-окружающей среды» в пользу представления о реляционном тотальном поле.  Организмы представляют собой узлы в биосферной паутине или поле внутренних (intrinsic) отношений». Не существует дискретных изолированных сущностей. С экологической точки зрения все индивидуумы, или единицы, составлены из отношений с другими индивидуумами или единицами экосистемы. Экологическое восприятие выражается в терминах гештальтов,  или целостностей, с различной степенью полноты.  «Тотальное поле не только устраняет понятие «человека в окружающей среде», но и понятие «вещи в среде» - кроме, конечно, поверхностных или предварительных этапов коммуникации».

2. Биосферный (или экологический) эгалитаризм в принципе.   «В принципе» - означает, что в реальной жизни мы не можем исключить определенное количество убийств, эксплуатацию и подавление. Человек, мыслящий и действующий экологически,  должен  ощущать глубокое уважение, или даже благоговение, по отношению к формам жизни. Понимание приходит изнутри… Для экологически мыслящего человека, равные права на жизнь и процветание – интуитивно понятная и очевидная аксиома. Сведение этой аксиомы только к людям называется антропоцентризмом и ведёт к ухудшению жизни самих людей.»

3. Принцип (био)разнообразия и симбиоза. «Биоразнообразие увеличивает шансы на выживание, на построение новых стилей жизни, на богатство форм. А так называемую борьбу за жизнь, выживание сильнейшего, следует понимать в более широком контексте сосуществования и сотрудничества. Сложные отношения нельзя сводить к способности убивать, эксплуатировать и подавлять…  Таким образом экологические условия существования требуют разнообразия форм человеческого существования, культур, занятий и экономик.»

4. Анти-классовая позиция. «Разнообразие форм человеческой жизни  частично является следствием (намеренной или ненамеренной) эксплуатации со стороны определенных групп. Эксплуататор живет не так, как эксплуатируемый, однако оба страдают от невозможности самореализации… Принципы экологического равноправия и симбиотической поддержки имеют ту же анти-классовую направленность».

5. Борьба против загрязнения и истощения ресурсов. В этой борьбе экологисты обрели много влиятельных сторонников, однако иногда в этой борьбе теряется из виду главная цель.  Это происходит, когда внимание целиком сосредоточено на загрязнении и ресурсах, другие же важные проблемы остаются  в тени; при этом проекты, предпринимаемые для снижения загрязнения, только усугубляют ситуацию в других областях.»

6. Сложность, а не усложнение. «В теории экосистем проводится важное различие между усложненностью, без гештальта или объединяющих принципов -  например, можно себе представить поиск дороги в незнакомом хаотическом городе – и  тем, что называется сложностью…  организмы, формы жизни, взаимодействия  в  биосфере  - в целом демонстрируют сложность невообразимо  высокого порядка.  Такую сложность можно  оценить только в терминах системного мышления.  Она также показывает степень человеческого невежества  в отношении биосферных взаимосвязей… Для нее характерны «мягкие исследовательские методы» и «мягкая техника»… Внедрение экологически ответственной политики требует быстрого роста технических приемов  и изобретений – но в другом направлении».

7. Местная автономия и децентрализация. «Уязвимость формы жизни пропорциональна силе влияний, приходящих издалека, за пределами местного региона, в котором данная форма обрела экологическое равновесие.  Это указывает на необходимость поддержания усилий по укреплению местного самоуправления, материальной и ментальной самодостаточности. Но эти усилия возможны только при условии децентрализации.

При описании движения за глубинную экологию Нейсс подчеркивает то, что это движение с широким философским и социальным базисом.

Нормы и направления глубинной экологии не вытекают логически из науки-экологии. Экологические знания и образ жизни эколога-активиста  вдохновляют последователей глубинной экологии…  Во всем мире, вдохновение, происходящее из экологии, производит замечательные результаты.
Надо сразу внести ясность в то, что принципы глубинной экологии имеют нормативный характер. Они только частично  основаны на  результатах научного исследования (или отсутствии такового)… Ясно, что во всех странах существует большое число людей, даже среди тех, кто облачен властью,  принимающих нормы и ценности движения.
Характеризуя это движение, следует отметить, что оно скорее экофилософское, чем экологическое. В то время как наука-экология использует ограниченные научные методы, философия  - наиболее общий форум для споров по фундаментальным вопросам описательного или рекомендательного характера, включая и политическую философию.  Под экософией я имею в виду философию достижения экологической гармонии или равновесия. Это философия мудрости (софия), она открыто нормативна, т.е. содержит как нормы, правила, положения, ценностные приоритеты, так и гипотезы в отношении положения дел во вселенной. Мудрость в отношении образа жизни, а не только научные оценки и прогнозы. (Naess 1973, 98-99)

Свой тип экософии Нейсс называет «экософией-Т». Его вдохновила философия Спинозы, развитая в "Этике" и экология. Нейсс начинает формулировать свою философию с «высшей нормы», которую он называет «Самореализацией». Он определяет Самореализацию в самом широком смысле и противопоставляет ей  «индивидуалистическое и утилитарное политическое мышление, превалирующее в западных индустриальных странах, в которых термины «самореализация», «самовыражение», «личный интерес» используются в смысле «эго-реализации». В этих странах делается упор на абсолютную несовместимость интересов отдельных индивидуумов.  В противовес этому существует и другое мнение, основанное на гипотезе роста совместимости по мере взросления индивидуумов.  Предполагается, что у совместимости онтологический базис – отсюда необходимость преодоления «иллюзии» отделенного эго. (Naess, «Notes”, 1977)

…

Отношения между реформаторской и глубинной экологией

В таблице 2 Арне Нейсс  приводит перечень основных положений, типичных при сравнении реформаторской и глубинной экологии (Tobias 1985, 285). Эти положения  используются в дискуссиях с политиками в университетских аудиториях, в дискуссиях с журналистами и лидерами корпораций. Они дают лишь бледное представлении о богатстве наших чувств и восприятий, о тонкости нашего «бытия-в-мире».
Один из лозунгов, используемых сторонниками радикальной экологической организации Earth First!:  «никаких компромиссов по защите Матери-Земли».  Это положение весьма полезно, но иногда неправильно понимается и критикуется теми, кто  говорит, что ответственность предполагает готовность к компромиссу. Они утверждают, что готовность идти на реалистический политический компромисс свидетельствует о рациональной личности, в то время как непримиримая позиция - свидетельство фанатизма. Для меня выражение «никаких компромиссов» означает «никаких компромиссов в отношении принципов глубинной экологии». В политическом контексте некоторые разумные соглашения часто возможны и желательны, если они касаются защиты  экологической целостности Земли.


ТАБЛИЦА  2
ПОВЕРХНОСТНАЯ (реформаторская) ЭКОЛОГИЯ:
_________________________________________________

Природное разнообразие – ценный ресурс человечества

Бессмысленно говорить о ценности отличной от ценности для человека

Различные виды растений следует сохранять, поскольку они являются ценным генетическим резервом для земледелия и медицины

Загрязнение следует уменьшать, если оно угрожает экономическому росту

Рост населения в развивающихся странах угрожает нарушить экологическое равновесие

Экологический «ресурс» существует для человечества

Люди не могут мириться с уменьшением их уровня жизни

Природа жестока и это необходимо


ГЛУБИННАЯ ЭКОЛОГИЯ

Природное разнообразие имеет свою внутреннюю ценность

Сводить ценности к человеческим ценностям значит проявлять расовый предрассудок

Виды растений следует сохранять из-за их внутренней ценности

Уменьшение загрязнения имеет приоритет перед экономическим ростом

Население мира в настоящее время достигло такого уровня, который может разрушить  экосистемы; но уровень населения и характер потребления в индустриальных странах -  наибольшая угроза.  Население Земли  в настоящее время чрезмерно велико.

Экологический «ресурс» существует для всех живых существ.

Люди не должны мириться с уменьшением качества жизни, а не уровня жизни в индустриально развитых странах

Человек жесток, но это не необходимо
_______________________________________


В своей работе по проведению политических кампаний, однако, я часто оказывался перед экологическим выбором, который напоминает выбор, предоставляемый осужденному на смерть: хотите быть повешенным или расстрелянным?
Тем не менее я продолжаю работать над нахождением наилучших решений  внутри конкретных политических систем и экологических организаций. Я знаю многих экологических активистов,  придерживающихся философии глубинной экологии, которые работают во многих организациях по реформированию конкретных государственных программ.  Сотрудничество, а не конфронтация, по-видимому, наиболее разумный и продуктивный подход в большинстве случаев.
Многие группы в Калифорнии называют себя «друзьями», как-то:«Friends of the River”, “Friends of the mountain lion”, Friends of the Earth”. Другие называют себя «сетью», например, Rainforest Action Network (Сеть акций по спасению тропического леса). Предполагается, что «друзья» должны нести ответственность за сохранение природного объекта. 
Сети означают взаимное проникновение и отсутствие бюрократической иерархии. В быстро изменяющихся социальных условиях, сети (включая компьютерные) обеспечивают различные формы общения и объединения. На протяжении всей книги я подчеркиваю тот факт, что  сети глубинной экологии способствуют обмену мнениями между  профессиональными философами, политическими активистами и теми, кто действует по защите дикой природы.


Задачи глубинной экологии

Практическое воплощение принципов глубинной экологии включает в себя развитие философских, политических и социальных аргументаций.  Трудно простым языком описать всю сложность процесса и взаимосвязь различных аспектов глубинной экологии. Также трудно описать подход к природе, поскольку в настоящее время образ природы основывается на редукционистской науке и определяется как «ресурс» или достояние человека.
Один из подходов к практическому воплощению различных форм глубинной экологии предложен австралийским философом Уорвиком Фоксом.
Фокс признает, что территория глубинной экологии по-сути безгранична, но пытается установить отношения между теоретическими аспектами глубинной экологии, её практическими аспектами и идеальным состоянием бытия-в-мире. Он делает вывод о том, что все задачи движения за глубинную экологию взаимосвязаны и взаимозависимы (Fox 1986, 88).

В теоретических аспектах глубинной экологии Фокс различает негативные и позитивные задачи  (другие авторы называют их инь- и ян-аспектами). Негативные задачи включают в себя критику доминирующих  в современном обществе дуалистических мировоззрений.  Мощную, исторически обусловленную, критику можно найти у Морриса Бермана в книге "Восстановление магии мира" (Reenchantment of the World) и Пола Шепарда в книге  "Природа и безумие".  Положительные  задачи включают развитие мировоззренческих взглядов, помогающих установить родство и различие между человеком и другими существами.  В положительные задачи входит исследование новых подходов к экономике, и ее совместимости с природоохраной, и «экотопии» -наилучшие решения экологических проблем путем построение новой культурной парадигмы (см Devall 1985, глава 9).
Практические аспекты движения включают такие негативные задачи, как экологическое сопротивление или самозащиту против угроз целостности нашего биорегиона и Земли в целом.  Эти негативные задачи часто наиболее заметная часть движения. Фотографии озабоченных граждан, марширующих перед правительственными или корпоративными офисами, требующих принятия мер по спасению окружающей среды, часто можно видеть в газетах и на телевидении. Активисты  выступают против загрязнения среды, уничтожения дикой природы и приковывают себя цепями к древним деревьям.
Позитивные практические задачи  включают в себя обучение тому, как жить без экологического стресса. Пример такой жизни приводится в Главе 6. Это занятие [экологически] устойчивым сельским хозяйством, основанным на принципах глубинной экологии. 

Фундаментальная практика глубинной экологии, однако, это исследование того, что Фокс называет «идеальным состоянием бытия». Такое состояние бытия-в-мире подробно обсуждается в следующей главе под названием "Экологическая душа". Другие довольно абстрактные термины, связанные с состоянием бытия-в-мире, это "экологическое сознание", "Самореализация"  (используемые Нейссом, когда он говорит о «высшей норме» (ultimate norm)), и "состояния бытия", которое поддерживает наиболее широкую самоидентификацию.
Гари Снайдер, комментируя понятие "реальной работы",  говорит, что мы должны, парадоксальным образом,  работать на всех уровнях одновременно. Реальная работа по воплощению глубинной экологии погружает нас в жизнь. Мы все работаем, находясь в школе, офисе, занимаясь написанием статей для журналов, участвуя в политическом движении,  работая дома или в организациях. Реальная работа, говорит Снайдер,  направлена на то, чтобы «сделать мир и себя в нем еще реальнее».  (Snyder 1980, 81).
Реальная работа означает работу над нашими жизнями для придания им большего смысла и приближения к сообществу земли (выражение Алдо Леопольда). Реальная работа требует, чтобы мы стали внимательными, чувствительными, «настроенными» на жизнь. Она требует, чтобы  мы видели в обычном необычное. Например, чтение и рецензирование актов по оценке экологического ущерба могут быть либо скучной, либо реальной работой.  Если мы работаем ради цельности и благосостояния земли, а не из-за узкого бизнес-интереса, мы занимаемся реальной работой, которая проходит сквозь набор современных идеологий – марксизм, капитализм, социализм, фашизм – и творчески воплощается в бытии.

"Работа" в американской культуре имеет некоторые нежелательные коннотации. Мы работаем, чтобы свести конце с концами.  Мы продаем часть себя за ежемесячную зарплату. Мы работаем, чтобы оплачивать счета. Мы работаем, потому что «так положено», и потому что неработающие не получают поддержки в обществе.  Быть безработным значит  быть лентяем, иждивенцем.
Напротив, реальную работу нельзя выполняеть насильно. Она может быть довольно тяжелой, но мы все равно выбираем её, потому что чувствуем в ней жизненную потребность.
Мы интуитивно понимаем, что люди по разному вовлечены в реальную работу, и мы уважаем эти различия. Например, существуют различные теоретические тенденции и культурные проблемы в Австралии, Канаде, Соединенных Штатах, Мексике и Европе. В Соединенных Штатах и Мексике положения глубинной экологии часто основываются на  религиозно-духовных традициях и практиках.  В Австралии академические философы больше ориентируются на европейскую философию.

Какие бы интеллектуальные традиции ни приводили нас к положениям глубинной экологии, мы создаем экософию исходя из личного практического опыта.  Но на уровне социума мы настроены на смену парадигмы.  Понятие "парадигма" в контексте данной книги означает  конструкт, доминирующий в нашем сознании и нашем восприятии. Доминантная парадигма в академии и большинстве других институтов сегодня такова, что люди занимают центральное место в историческом процессе и только они имеют смысл.
Уорвик Фокс, утвержая, что глубинная экология – это наиболее практическое социальное движение нашего времени, говорит: «Идея, согласно которой люди являются источником или основой  всех ценностей, отражает самомнение тех, кто по-прежнему находится в моральном птолемеевском мире. Глубинные экологи настроены на то, чтобы совершить переворот во вселенной, сравнимый по значению с коперниковским» (Fox 1984, 194).

Мы должны понимать, что в реальности сдвига парадигм нельзя добиться одними разговорами. Даже изменение слов – это чисто символический акт. Писать о необходимости изменения парадигм полезно, конечно, т.к. это повышает чувствительность людей к происходящему, но может и увеличить их тревожность и привести к отрицанию.
По этой причине я подчеркиваю практический аспект. Когда мы видим условия существования большинства в т.н. развитых странах (некоторые могут сказать недоразвитых), когда мы видим  чрезмерный консумеризм и поверхностное мышление, когда мы понимаем, что наше сознание колонизировано рекламой, телевидением и концепцией экономического роста, тогда мы начинаем понимать смысл реальной работы.  В Австралии, США, большинстве стран Западной Европы, Канаде, Японии и многих других развитых странах,  доминантная культура по-прежнему основана на эксплуатации природных ресурсов и узком понимании человеческого потенциала.

Прежде чем изменять парадигмы, или политические идеологии, или социальные институты, мне кажется, мы должны изменить наш опыт и наше восприятие жизни».


Глава 2.  ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ ДУША

Во-первых, вы должны полюбить свое тело, игры,
 природу, тело других.
Во-вторых, должны  войти в мир людей
И узнать  их повадки.  И почувствовать отвращение.
Затем возвратиться к Матери и
Узнать, как тихо в её доме;
После чего вернуться к Человеку и
  заговорить.
                - Лью Уэлш

Начну с предположения, что все мы способны исследовать нашу экологическую душу,  но в современном обществе нас к этому не призывают ни в школе, ни в государственных  учреждениях, ни в институтах, ни врачи, ни кто-либо другой.  Цель данной главы – дать некоторое теоретическое обоснование и  примеры исследования экологической души, чтобы подготовить читателя к практическим выводам в последующих главах.
Когда социологи обсуждают понятие «души», они обычно связывают её с  социальной личностью.  На вопрос «Кто вы?», большинство людей отвечают: «я- христианин», или «я-мужчина», или «я-мать» или «я-американец».  Иногда люди отвечают: «я-защитник окружающей среды».  Человек, выражающий экологическую душу, скажет: «Я – часть леса».
Мы ассоциируем наше социальное «я» с социальным статусом  -  профессией, полом,  религией. И многие люди оценивают себя, исходя из критериев, которые устанавливает для них социальная группа.
Если социологи ограничивают проблему социальными «я», многие религиозные учителя говорят об «океаническом «я»», мистическом союзе с Единым, или Целым, или с Богом.  В христианской традиции, например, существуют классические произведения, такие как "Облако незнания", сочинения  Св. Иоанна Креста, или более поздние сочинения Томаса Мертона, в которых исследуется процесс раскрытия океанической души через молитву, размышление и медитацию. Хотя многие христианские святые поддерживают у верующих чувство океанической души, в тринадцатом веке Св. Франциск Ассизский, по-видимому, развивал у христиан некоторые аспекты экологической души, согласующиеся с положениями глубинной экологии (White 1967).

По Нейссу, исследование экологической души – это один из аспектов нашего «взросления».  Концепцию Нейсса о зрелости [человечества] можно также назвать “полной зрелостью» или «многоплановой зрелостью».  Люди – многоплановые существа, поэтому человек может быть весьма искушенным и зрелым в своей профессиональной деятельности, но весьма незрелым в социальном отношении. Или же, человек может быть зрелым членом семьи, испытывать глубокме чувства к жене, детям, родственникам, но быть совершенно незрелым политически.  Человек может быть также зрелым в социальных отношениях, но с инфантильной экологической душой. Такой человек может быть нечувствителен или безучастен к лесу, реке, или в целом « к земле».
   В лекции, прочитанной в Университете Мэрдох в 1986 г., Нейсс отметил: «Можно сказать, что мы принадлежим природе с самого начала. Социальные и личные отношения важны, но наша экологическая душа богаче этих отношений. Она охватывает не только отношения с другими людьми и социумом, но и отношения с родным биорегионом, с  населяющими наше жизненное пространство растениями и животными» (Naess, “Self-relization” 1986).

Доминирующее в современном обществе мировоззрение построено на отделении  нас от  «других». Когда «другим» становится биорегион, лес или дерево, тогда это «вещь», «объект», которым можно манипулировать ради своих узких человеческих целей.  Но глубинная экология утверждает: «Я» не отделено от «других». Эколог Пол Шепард в известном  эссе, посвященном экологии и человечеству, называет экологическую душу «относительностью души».

"Экологическое мышление… требует перехода через границы. Кожный эпидермис     экологически сродни поверхности озера или почве,  это не панцирь, через него происходит  тонкое взаимопроникновение. Этот переход обогащает и расширяет душу, делая ее частью ландшафта или экосистемы, потому как красота и сложность природы продолжаются в нас самих" (Shepard 1969, 2)

     Если мы замыкаемся в нашем узком эго, или в социально востребованных телесных атрибутах,  («Я прекрасна», «У меня красивая фигура», и т.д.), мы недооцениваем потенциал нашей души, т.е. нашу способность к самомовершенствованию.

«Эго» определялось различным образом, различными психологами, кратко его можно определить, как совокупность воспоминаний, фантазий и представлений о том, кто мы такие.  В некоторых теориях психотерапии здоровое «эго» это признак здоровой психики, но эгоцентрическая  личность рассматривается как переходный этап между до-эгоцентрической (раннее детство) и экзистенциально-зрелой личностью.  Жесткая привязанность к своему «эго» может быть патологической и включать в себя отрицание, проекцию и репрессию (см. Wilbur 1980, 1981).
«Эго» можно понимать как «голос души», но когда мы используем «эго» для возведения колючей проволоки вокруг чувств, и ограждаем нашу связь с берегом реки или лесом,  наше «эго» превращается  в тюремного надзирателя, а не голос.
С точки зрения трансперсональной психологии, наша жизнь обогащается, когда  мы начинаем исследовать различные отношения и взаимодействия нашей души. Заимствуя у Кена Уилбора и других теоретиков, Франсис Вон определяет душу как «открытую живую систему в сложной паутине действующих друг на друга взаимоотношений».
        Вон  продолжает: «Такое определение вытекает из нашей биологической и психологической зависимости от окружающей среды. Хотя субъективно мы можем считать, что отделены от природы и друг от друга, на самом деле мы взаимосвязаны со всей тканью реальности.  Мы находимся под воздействием общества и окружающей среды на каждом эволюционном этапе нашей личности.  В свою очередь, мы воздействуем на окружающую среду и социальную ткань общества.  Сложнейшая паутина взаимоотношений, внутри которой мы существуем, находится в состоянии непрерывных изменений, поэтому важно, чтобы мы осознали  ответственность за свою роль в ее создании» (Vaughan 1986, 33).
Когда человек прекращает защищать свое старое эго – образ, который не соответствует более новым обстоятельствам – и сбрасывает старый социальный статус как старую кожу, его трансцендентное «я» начинает расти.  Поиск самоидентичности требует от нас определенной уязвимости - психической и физической.  Это далеко от нарцистического самопогружения в собственные проблемы.
Исследование экологической души  -  часть процесса трансформации, необходимого для нашего излечения. Трансформация означает, что мы начинаем понимать источник дыхания – ветер. Когда мы пьем воду, наше сознание устремляется к ее истокам – источнику или горной реке. Мы пьем и  чувствуем энергетический круговорот, в котором участвует наше тело.  Мы – часть эволюционного путешествия и несем в своих телах  память о наших прародителях со времен Плейстоцена.
Расширение сознания и восприятия на других животных, горы и реки способствует тому, что мы чувствуем себя частью «других». Это не значит, что невозможны конфликты между жизненно важными потребностями различных людей или между людьми и животными в отдельных ситуациях, но это также не значит, что основой «добрых поступков» или «праведной жизни» служит абстрактная мораль, самоотречение или жертвенность.
Когда  экологическая душа восприимчива и открыта  для исследования, она не осуждает и не преследует.  Душа это не сущность и не вещь, это дверь для восприятия Абсолюта, или на санкрите, атмана.
Пробуждение души и ее выход за пределы колючей проволоки, вносит нас в мир, заземляет наше бытие-в-мире.  Нейсс часто говорит  о спонтанной радости, которую мы испытываем ощущая себя частью реальности. Другие аспекты такого пробуждения – это сочувственное понимание, мудрость, восприимчивость, интуиция, творчество, открытость, готовность к неожиданностям, подсоединяемость, спокойствие. Расширенная, углубленная душа уже не обезличенная, а трансперсональная..
Процесс исцеления в трансперсональной психологии начинается с самосознания. «Мы  должны знать себя и принимать себя перед тем, как решимся манипулировать собой ради тех изменений, которые считаем желательными.  Понять все значит простить все,  и принимая себя такими, какими мы есть,  мы делаем первый шаг на пути к излечению» (Vaughan 1986, 56).
По мере обнаружения своей экологической души мы будем с радостью защищать  и уважать то, с чем мы себя ассоциируем, вместо того, чтобы абстрактно призывать людей к экологической этике.

Нам нужна экологическая этика, но когда люди  просто жертвуют собой, они жертвуют своими интересами во имя природы, что в конечном итоге может сослужить плохую службу всему природоохранному движению.  Ассоциируя себя с другими, они могут почувствовать свой собственный интерес в сохранении природы через истинную любовь к себе, любовь к расширенной и углубленной душе. (Naess, “Self-realization”, 1986).

Существует много причин, по которым необходимо защищать целостность земли от вторжения в нее промышленной цивилизации. Последователи глубинной экологии в особенности защищают целостность эндемичных растений и животных в их среде обитания. Мы также защищаем целостность конкретных мест (например, Большого Каньона), потому что они обладают потрясающей красотой, уникальны и важны для  рекреации.
Еще одной важной причиной защиты целостности является «признание того, что наше внутреннее «я» находится под угрозой.  При этом защита приобретает для нас жизненно важный характер. Мы вовлекаемся в самозащиту и защищаем фундаментально человеческие права на самозащиту». (Naess, “Self-realization”, 1986) Не нужны моральные призывы или догматические правила экологической этики для того, чтобы проявлять заботу о других существах – включая реки и горы; наша расширенная душа сама включает в себя другое существо.
Нейсс противоставляет просветленный личный интерес и альтруизм, который, по его словам,  «приносит в жертву свои интересы во имя другого (alter). Здесь мотивацией служит чувство долга: сказано, что мы должны любить других, как себя самого» (Naess, «Self-realization”, 1986) . Но люди не способны выразить любовь с достаточной полнотой, если ее причиной служить чувство долга или моральное принуждение.
Выступающие за реформаторское экологическое  движение и некоторые философы предлагают правила экологической этики и призывают к жертвам во имя будущих поколений,  во имя развивающихся стран, и т.д.  Нейсс, в свою очередь, говорит о том, что «нам необходимы бесконечные источники радости, которые открываются  через обостренную чувствительность к богатству и разнообразию жизни».
Иногда людям следует напоминать о моральном долге, но они быстрее достигают результатов, если их воодушевить. Более глубокое восприятие реальности и своей души я называю экологическим реализмом.  Если выражаться философским языком, то какой бы важной ни была экологическая этика, онтология [т.е. бытие – ВП] важнее  и всегда находится в центре экософских устремлений.
Джон Сид приводит пример чувства радости и воодушевления при исследовании своей экологической души. Сид – активист-защитник тропического леса, проживающий в Нью-Саут-Уэйлс, Австралия. Он участвовал в кампаниях по остановке лесозаготовок в древних  субтропических лесах Нью-Саут Уэйлс в конце 70-х и начале 80-х. Ощутив свое родство с тропическими лесами, он организовал Rainforest Information Centre – образовательный центр по защите тропических лесов по всей планете. В эссе, озаглавленном «Тропический лес и психика», он пишет о защите тропических лесов, как защите собственной психики и расширенной души:

"Я верю, что контакт с энергиями тропического  леса ускоряет осознание нашей истинной, биологической души.  Они пробуждают в нас память о том, что «Я» ожило в момент удара молнии в химический суп 4,5 млн лет назад; что «Я» вылезло из девонских морей и колонизировало землю; что «Я» появилось задолго до наступления четырех ледниковых периодов…. что наша психика, сама является продуктом тропического леса. Мы развивались на протяжении сотен миллионов лет в лоне влажной травы, прежде чем появиться каких-нибудь пять миллионов лет назад и выйти из нее, жмурясь от яркого света.
   Если мы зайдем в тропический лес и позволим нашим энергиям соединиться с энергиями леса, мы почувствуем, как наши корни проникают сквозь влажную почву и минуя 16 000 лет нашей прискорбной истории, достигают реальности нашего углеродного путешествия по вселенной, длиной в миллиарды лет. Различные истины, которые до настоящего момента оставались «научными», становятся нашими, личными, и – несомненно – духовными.   В этом момент мы входим в истинно глубинную экологию. (Seed, “Rainforest”, 1985).

В эссе об антропоцентризме Сид делает следующее заключение: «Когда люди способны проникнуть сквозь слои антропоцентризма, их сознание начинает испытывать глубокое преобразование.  Люди перестают ассоциировать себя исключительно со своей гуманностью и вступают в трансформационный процесс, изменяющий их отношения с другими существами. «Я защищаю тропический лес» превращается в «Я  - часть леса,  защищающая себя. Я- часть леса, которая обрела способность мыслить…».  Это просвещенный личный интерес. Сид заключает: «Все живое ассоциирует се6я друг с другом». (Seed, in Devall 1985, 245).
    У самореализации нет искусственных границ. Некоторые  ассоциируют себя с матерью-землей, другие с биосферой. Нейсс, например, предпочитает  говорить о биосфере, поскольку этот термин расширяет сферу живых существ.
    Сообщество с соответствующими ритуалами, социальными менторами, языками, художественными формами и методами обучения может помочь исследованию экологической души.  Говоря о  глубинной экологии, мы уже  расширяем наше сознание и выходим за рамки доминирующих институтов.  Несомненно будут возникать новые экологически-духовные культуры по мере того, как все больше людей  будут входить в процесс  выздоровления  и исследования своей экологической души.

Поиск личного роста  мы видим в движении Нью-Эйдж, а также в движении за глубинную экологию.  Идеология Нью-Эйдж для многих ее критиков остается человеко-центрической.  Согласно  некоторым теоретикам Нью-Эйдж, следующей его фазой  будет  развитие  планетарного сознания.  Люди станут «глазами и ушами» Геи – организма Земли.
Сознание Геи  может превосходить эго и даже  сектанскую  лояльность этнической группе или национальности. Но такое сознание также может оставаться в рамках  антропоцентризма. Окружающая среда, в работах одного из самых почитаемых мыслителей Нью-Эйдж – Тейяра де Шардена – остается средой, во главе которой стоит ее пастырь - человек. Узкие потребности человека по-прежнему выходят на первый план перед жизненно важными потребностями растений и животных.
В идеологии Нью-Эйдж используются некоторые символы природы, а  экология выступает в качестве лозунга; но данная идеология  продолжает настаивать на том, что наилучшая цивилизация - технократическая (эвфемически называемая хай-теком), а космические программы, управление эволюционным процессом с помощью генной инженерии и всеобщая компьютеризации жизни и экосистем, - обеспечат нам  радостное будущее.
Кроме  упора на технократическую манипуляцию живыми процессами,  некоторые мыслители Нью-Эйдж пытаются синтезировать  различные духовные традиции, такие как духовность американских индейцев, с терапевтическими  группами. Такое духовное  сознание Ньэ-Эйдж  можно сравнить с «фальшивым сознанием», которое, по мнению марксистов,  возникло в капиталистическом обществе из-за непрестанной пропаганды правящего класса.

Экологическая душа  - не насильственная и не статическая  идеология, но поиск открытой двери в природу (Дао).  Если в результате исследования своей души человек говорит: «эта земля – часть меня», тогда он искренне будет выступать за глобальное разоружение и сохранение атмосферы. Если человек говорит: «Разрушая это место, вы разрушаете часть меня», тогда у этого человека глубокая интимная связь с этим местом.
Иногда, будучи свидетелем разрушения девственных тропических лесов в Южной Америке или древних секвой, человек не выдерживает боли и сдается. Он говорит: «Я пытался спасти лес как часть самого себя, но ничего не могу поделать. Это «прогресс». Его начинает мучить совесть и он впадает в депрессию.
Наше радостное чувство принадлежности к земле может подрываться непомерной тяжестью самообороны, но это преходящее чувство. Гари Снайдер в статье под названием «Спасая Маленькую речку, о которой поем»  объясняет: «Мы должны понимать, что  когда на нас прыгают, мы должны драться как еноты в окружении собак, - спасать свою жизнь и других». (Snyder 1983).
Изучать экологическую душу – не значит обучаться джойстику в «космическом корабле»; это значит радостно смешивать себя с местом, где мы живем. Другими словами, это значит учиться скромности и забыть о спеси.
Нейсс однако, говорит: «Скромность не имеет большей ценности, если не вытекает из более глубоких переживаний… Чем меньше мы ощущаем себя по сравнению с горами, тем ближе подходим к их величию. Я не знаю, почему это так.» (Naess, “Modesty”, 1979)

Среди тех, кто исследовал свою экологическую душу, мы видим Джона Мюира, в горах Сьерра-Невады,  Алдо Леопольда в пустыне американского  Юго-запада, поэта Робинсона Джефферса на побережье Биг-Сур в Калифорнии и Гари Снайдера в предгорьях Сьерра-Невады. Джефферс расширяет процесс само-идентификации на океаническую душу, говоря о «влюбленности во все, что снаружи». Он ищет «башню, выше трагедии» - трагедии человеческой цивилизации, разрушающей тропические леса, евреев и гомосексуалистов, прерии и целые города двадцатого века.
Полная ассоциация с «органической полнотой» возможна только  после ассоциации с конкретным осязаемым живым существом.  Джефферс описывает этот процесс в одном из своих стихотворений, посвященных прогулке в горах Биг-Сура:


Я вошел в жизнь коричневого леса,
в величие древних вершин, в терпение камня.
И почувствовал, как вздулись вены в горле горы:
       Я был ручьем
Переносящим деревья; я был оленем у реки,   
       Я был кипящими звездами,
(Каждая из них бродит сама по себе,
Каждая – хозяин своей судьбы);
        Я был ночью,
окружавшей их всех. Они были частью меня.
        И я был человечеством -  скользящим по гладкому камню лишайником…
Нет слов для описания того, что запредельно…
И пусть все вещи сольются в один центр,
        в один белый огонь… 
и как мне выразить великолепие, у которого нет цвета,
       кроме чистоты;
нет сладости кроме экстаза; 
        нет украшений, нет памяти;
нет полутонов, нет ласкового шёпота любимой...
- Робинсон Джефферс, Not Man Apart, Lines form Robinson Jeffers (1965)

Мы легче и быстрее ассоциируем себя с ландшафтами, чем с абстракцией. Чем ближе мы входим в интимный контакт с конкретным местом – настроениями, погодой, переменами, живыми существами – тем лучше понимаем нашу экологическую душу. 
Характерно, что для первобытных (не "примитивных", как некоторые называют их в уничижительном смысле) народов,  дух и материя нераздельны. Аляскинские коюконы, например, живут в мире, который, по их убуждению, наблюдает за нами.  «Окружающая нас среда обладает сознанием, чувством, личностью.  Она чувствует. Ее можно обидеть. И к ней каждую минуту следует относиться с уважением» (Nelson 1983).Центральным положением мировоззрения коюконов  является то, что  естественное и сверхъестественное нераздельно; каждый внутри другого.  Человеческие и нечеловеческие сущности находятся в постоянном обмене.
Современные экофилософы приводят американских индейцев в качестве примера зрелого человечества, выработавшего глубокие отношения с местом.
Послушайте, например, высказывание Вождя Стэндинг-Бэр племени Оглала-Сиу:

"Родство со всеми существами на земле, в небе и воде, наш главный рабочий принцип.  В мире животных и птиц существовало братское чувство по отношению к племени Лакота, поэтому Лакота чувствовали себя в безопасности; более того, они говорили на общем языке.
Старые Лакота были мудры. Они знали, что сердце человека затвердевает, если нет общения с природой; они знали, что неуважение к живым существам в конце концов оборачивается неуважением к человеку. Поэтому детей воспитывали в соответствующей близости к природе» (McLuhan 1971, 6)

Американский индеец говорит: «Как человек относится к земле, так он относится и к себе», и мы понимаем, что речь идет не об узком эго, а о нечто большем - о  Душе. (Hughes 1983)


Узкое эго

Великий нигилистический процесс, охвативший современную цивилизацию, по выражению Макса Вебера, привел к тому, что "мир лишился своей магии из-за выросшей в городских центрах бюрократической власти". Когда человек говорит: "Я - нью-йорковец" или "Я - калифорниец", или "я - бюрократ из такого-то агенства" (CIA, FBI, IRS, FAA, USPS,USFS), он сводит свое большое "Я" к узкой бюрократической личности.
Руководствуясь философскими установками современной науки - "эксперты по природе" - биологи,зоологи, ученые-почвенники, менеджеры заповедников, лесники, - обращаются с природой только через абстрактные, объективированные данные. Они убивают свои позитивные чувства единения с природой, чтобы отсоединииться и быть нейтральными (см. Merchant 1980; Berman 1981).

   В моем Колледже природных ресурсов профессора бесконечно спорят по поводу различных моделей экосистем, типов леса, типов почвы и т.п.  Они создают сложные модели с использованием быстродействующих компьютеров для описания лесов и океанов.  Но леса по-прежнему остаются "где-то там". Студентов не поощряют к тому, чтобы найти частичку леса и получить эмоциональный, а не только интеллектуальный, опыт.  Студентов учат быть объективными и нейтральными. Быть другим значит получить ярлык "сентиментального человека", или еще хуже, "защитника природы". Студенты, обучающиеся наукам о природных ресурсах, поэтому, больше напоминают охранников в нацистских лагерях смерти. Их нейтральность по отношению к лесу или дикой природе, или озеру убивает любые естественные чувства сочувствия и симпатии. Если эмоциональный отклик и духовность убиты, а природа  - это просто "мертвая материя", тогда бюрократия может спокойно  насаждать свою волю на земле, игнорируя "волю земли".         

   У племени хопи есть понятие Кояннисгасти (Koyannisgasti), которое можно приблизительно перевести как "жизнь, лишенная равновесия". На протяжении сотен лет, племя хопи, обитающее  в юго-западном районе Северной Америки,упорно поддерживает традиционные отношения с землей, небом, богами и собственной общиной. Космология хопи, своего рода экософия, отличается огромной экологической чувствительностью и артистическим проявлением встроенности человека в природу.   
   Космология хопи противоположна образу жизни современного человека, в котором преобладает  узкое эго. Когда городского жителя просят показать место, где может обитать его душа, он обычно указывает на голову или гортань. Мы много говорим, и мало слушаем. Мы обеспокоены тем, как выглядит наше тело, с которым себя ассоциируем, мы занимаемся упражнениями и поднимаем тяжести, чтобы выглядеть привлекательнее.
   Социальный критик Кристофер Лаш называет такое поведение самовлюбленным ублажением своего эго, преследованием гедонистических удовольствий узким "я". (Lasch 1984, 16).  Узкое эго сжалось до размеров горошины, обеспокоенной главным образом своим психическим выживанием и способностью производить хорошее впечатление на определенных "значительных" людей - боссов, клиентов,потенциальных секс-партнеров.  Видя наступающие со всех сторон проблемы -  преступность, загрязнение воды и воздуха, терроризм, экономический спад, гонку ядерных вооружений, цинизм общества - узкое эго готовит оборону, отступает в замки личных удовольствий, уходит от служения обществу, от какой-бы то ни было ответственности за сохранение мира или окружающей среды.
   Оставшись без корней, отчужденное от человеческого сообщества и дикой природы,  от "воли земли", окруженное пропагандой со стороны ученых и корпораций, ратующих за повышение "эффективности управления природными ресурсами" и применение техники,  узкое эго думает только о выживании, его не беспокоит рост самосознания.

    Сокращение личности до размеров узкого эго связывают со сложными переменами в европейском обществе на протяжении последних 2000 лет, с ростом бюрократической власти и доминирующих иудео-христианских традиций, в особенности с момента  протестантской реформации. Географ Туан в книге  "Разделенные миры и душа" утверждает, что Св. Августин, живший в IV веке нашей эры, был одним из тех, кто обладал самосознанием в современном смысле этого слова; в своих автобиографических записях  он задавал себе непростые вопросы и публично обсуждал личные проблемы (Tuan 1982, 157).
   Но только по окончанию средневековья, с приходом Ренессанса в 15-м веке, по мнению Туана, человек оказался изолирован и стал индивидуалистом. Туан прослеживает развитие замкнутого и сегментированного жилища - отдельных комнат для туалета, сна, еды, формальных встреч, рекреации  - и видит связь между разделением пространства и отделением личности.
  Интеллектуалы стали рассматривать себя не в качестве активных участников сообщества, вовлеченных во все аспекты жизни, а в качестве независимых наблюдателей. Различие между общественной и частной жизнью - включая любовные связи, фантазии и мечты - стало резко выраженным.
   Европейские интеллектуалы, католическая церковь, экономические системы способствовали десакрализации природы и открыли поля, леса и горы для почти неограниченной эксплуатации их людьми. Единственным ограничением были технологии и капитал. "Шефство" над землей было заменено менеджментом для получения максимального урожая. (Polanyi 1944).
   Для Туана, отличительной особенностью современного менталитета является субъективизм, ничем не ограниченная игра интеллекта. Вместо того, чтобы найти основу для группового консенсуса в процессе дискуссии, интеллектуалы защищают свое частное мнение и строят вокруг него свой дискурс. Репутации того или иного философа строятся скорее на основе его остроумия и интеллектуальных игр, чем на искренности духовного поиска. 
  В свою очередь, социальное эго превратилось в артиста. Социальный психолог Ирвинг Гоффман использует образ театра, чтобы выразить поведение личности в обществе. Личность выступает каждый раз перед аудиторией с целью получить ее одобрение. рабочее место, рестораны, офисы и т.п. представляют собой сцену, на которой выступают артисты, они же могут использоваться для подготовки к таким выступлениям. (Goffman 1959)
   Узкое эго, отчаянно сопротивляющееся проявлению чувства любви или уважения, или любым другим ценностям, отличным от материального успеха, измеряемого богатыми автомобилями, домами, компьютерами или другими символами, подтверждающими статус их обладателя, очень несчастно. Многие люди, сделавшие успешную карьеру в возрасте 30-ти, 40 лет, становятся чрезвычайно несчастливыми. Удовлетворение от материальных наград уменьшается с возрастом, а без тесных связей с сообществом и без расширения своей  личности на других, узкое эго чувствует себя осажденным и готово к восстанию. 
   Если детей приучать к тому, что они только "нью-йорковцы", или "сан-францисковцы", они будут ассоциировать себя только со средой, созданной человеком. Биологическое разнообразие значительно уменьшилось в наших городах. Когда дети видят диких животных только в зоопарке, они видят животных, заключенных в клетки, а не свободных, танцующих свой танец хищников и жертв. "Органическое сообщество", описанное социологами и  историками, заменено "механическим сообществом".   Высшая точка этого процесса - путешествие по компьютеризированному болоту в парках развлечений с пластиковыми аллигаторами и другими существами, нападающими по сигналу персонала.   
   Реальное органическое сообщество материально просто, но богато своей индивидуацией*, коллективной жизнью, осознанием окружающей жизни,любовной и духовной связью с конкретным ландшафтом.
   Если ли у нас возможность исследовать своё экологическое "я", будучи заключенным в бетон и асфальт современных метрополий?
   Мартин Кригер  полагает. что  городской ландшафт будущего будет состоять из пластиковых деревьев и цветов. "А почему бы и нет?" - спрашивает Кригер. Они не требуют такого ухода, как настоящие деревья. Они всегда зеленые, им не нужна вода. Они выглядят совсем как настоящие (Kreiger 1973). Другие футуристы предлагают создать  экосистемы в космосе, и заполнить их растениями и животными. Некоторые далеко смотрящие инженеры предлагают поместить города в огромные пластиковые пузыри; в таких же пузырях можно создавать тропические леса. Подобные предложения являются логическим продолжением доминирующего сегодня способа мышления; еще раз демонстрируя необходимость радикального сдвига в мышлении.   
   Будем откровенны. Проблема необъятного населения требует, чтобы большинство людей продолжали жить в больших городах, но жизнь в этих городах должна быть устроена так, чтобы она облегчала жизнь не только людям, но и другим живым существам.
      Даже под толстым слоем бетона человек может чувствовать каменную породу, на которой построен город и исследовать пути подземных течений, заключенных в городской водопровод. Человек может ощутить страдание реки и работать для того, чтобы облегчить ее участь.   
   Когда мы чувствуем эмпатию и солидарность  с существами, не ожидая от них взаимности в человеческом понимании, мы обогащаем свой опыт. Мы понимаем без слов, когда ребенок отвечает на нашу любовь или недовольство.  Мы даже можем ощутить взаимную любовь с некоторыми млекопитающими. Но Пол Шепард в книге "Думающие животные" против таких отношений.  Хотя наши отношения с домашними собаками и кошками чрезвычайно важны для многих, они весьма ограничены и одноразмерны по сравнению с богатством отношений, которые наши предками устанавливали со многими дикими животными.  Если мы относимся к домашним животным как подчиненным,  мы утверждаем себя как хозяева, и используем их в свое удовольствие (Shepard 1978).
        Исследование экологической души можно частично сравнить с исследованием чувства места или экологического сознания. Таким образом, чем ближе мы узнаем место, тем сильнее мы идентифицируем себя с ним. Чем ближе мы знаем гору или речку, тем ближе она становится частью нашей души, тем сильнее мы переживаем щза нее. некоторые говорят мне, что чувствуют боль всей пленеты. Они говорят мне, что когда страдает какой-нибудь жизненно важный орган планеты, они готовы сидеть с планетой как это делают волонтеры в хосписах, когда сидят у изголовья умирающих. Я не пытаюсь антропоморфизировать природные сущности или планету; просто отмечаю, что "живое существо" на самом деле гораздо более широкое понятие, чем обычно ему приписывается.  Нам сложно понять до конца страдание умирающего и мы не можем до конца понять "живое существо". Однако без излишней сентиментальности и романтики мы способны почувствовать страдание живых существ и испытать к ним эмпатию.

   Позитивное послание глубинной экологии состоит в максимизации Самореализации всеми существами, а не только людьми, и не в узком смысле личного роста. "Самореализация" - говорит Нейсс, " в своем абсолютном проявлении... это зрелый опыт единения во всем многообразии... минимум - это самореализация более или менее законченного эгоизма - накопление узкого опыта и максимальное отчуждение от остальных.  Будучи эмпирическими существами, мы существуем где-то посередине, но с ростом зрелости растет и расширяется наша душа" (Naess, "Identification", 1985, 261).


Эрос, пол и экологическая душа

Более века назад Генри Торо сказал, что  мы живем для того, чтобы "заниматься любовью с горами и реками". Но как мало людей занимаются такой любовью! Во времена Торо участки дикой природы - реки, болота, прерии, горы - все еще были близко расположены от проживания людей. В конце двадцатого века большинство граждан Северной Америки, Европы и развивающихся стран живут в большин городах.  В Сооединенных Штатах горы и реки можно наблюдать только из окон автомобилей, а многие реки до того загрязнены, что  купаться в них - большой риск.
   Вместо страстного соединения с дикой природой, большинство  удовлетворяются своими квартирами или дворами загородних домов. Вместо расширения своей сексуальности, многие удовлетворяются бесстрастными отношениями.  Напротив,  во многих первобытных культурах сексуальность участвовала не только для укрепления связей в племени, но и в творческом единении с космосом. Эрос рассматривался как творческая энергия космоса.
   В истории западной цивилизации, когда сексуальность и духовность были отделены друг от друга, в иудео-христианской традиции, попавшей под влияние гностицизма, произошло отделение духа от материи. Духовность была превознесена, в то время как сексуальность  объявлена темной, дьявольской и животной. Женская сексуальность в особенности преследовалась. Дух ассоциировался с божественным, добрым, мужским. природа ассоциировалась с сексуальностью, в особенно женской.
   Конфликт между мужским и женским, между духом и материей, между природой и человеком происходит из того же ментального искажения.  В книге "Природа, мужчина, женщина"  Алан Уоттс заключает: "Суть дела проясняется, когда рассматривая природу в китайском аспекте спонтанности  (цу-джан), мы начинаем понимать, что противостояние духа природе и сексуальности - это сознательное противостояние эго тому, что оно не может контролировать." (Watts 1970, 143). Проблема сексуальности, как ее иногда называют, только осложняется под воздействием феминизма и популярных секс-терапий.  Борьба полов продолжается с нарастающей силой.    Но, как замечает Уоттс, проблему сексуальности нельзя разрешить только в терминах сексуальности: "дело в том, что мы пытаемся вырвать ее из более общего паттерна организации "организм-окружающая среда", который согласно китайской философии является организующим принципом Дао... Мы должны рассматривать сексуальные отношения как религиозные, социальные, метафизические и художественные" (Watts 1970, 157).
    Заимствуя у Фрейда и в то же время критикуя его, несколько психологов двадцатого века, среди которых Карл Юнг, Вильгельм Райх, и Норман О. Браун, а также Герман Маркузе, занялись поиском  причин неврозов, характерных для современной цивилизации Концентрируясь на человеческих отношениях, и вынося за скобки нечеловеческую природу, они не пприводят нас на территорию дикости.  Мы только скользим по поверхности, отрицая энергию эроса и сексуальность паутины взаимоотношений нашего экологического "Я".  Эрос можно  выразить через различные сексуальные моды и различный пол может выражать его по разному. Снимая запрет на эрос и используя его в нашей практике, мы выходим из узкого эго на просторы дикой территории, прислушиваясь к давно подавленным чувствам.  Говоря словами Маркузе, нам требуется "новая радикальная чувствительность, подпитываемая за счет качественного, элементарного, досознательного мира".  До тех пор, пока мы не получим этот "первобытный опыт" и не изменимся, нельзя ожидать радикальных общественных перемен. (Marcuse 1955).
    Этот первобытный опыт по всей видимости будет различным для обоих полов. Согласно исследованиям, мужчины и женщины по разному воспринимают мир. Джесси Бернард и Карол Джиллиган, например, приводят доказательства, свидетельствующие о том, что женщины стремятся установнить конкретные, богатые многоплановостью, смыслом и аффективной подложкой, отношения. Согласно Бернард, у женщин и мужчин своя отличная культура. У них различная лексика, различные формы речи, различные представления о том, что важно в жизни, а что нет.  Критики Бернард настаивают на том, что у мужчин и женщин общая культура, но они ее используют по-разному. Как бы там ни было, пол остается важным фактором культуры (Bernard 1981). Карол Джиллиган доказывает, что у женщин этика вытекает не из абстрактных принципов, а из контекста и специфики отношений (Gilligan 1982).
    Некоторые теоретики феминизма критикуют любую попытку расширить самоидентификацию на все биотическое сообщество, поскольку считают это слишком абстрактным (а значит маскулинным) положением. Однако определяемая мной само-индентификация основывается на глубинных отношениях и опыте.  В следующем разделе главы, я покажу, как расширение самоиндентификации связано с местом проживания и биорегионом.      
    Марти Кил, теоретик феминизма и философ, который писал о движении за освобождение животных, подчеркивает, что самоидентификация, ориентированная на большую целостность ("органическая полнота" Робинсона Джефферса), отражает маскулинную потребность ухода из ежедневного мира  интимных отношений в нечто более абстрактное и вечное. Поскольку, отмечает Кил, "у женщин другой опыт общения с природой, чем у мужчин, экофеминистская философия вытекает именно из этого уникального отношения с миром природы ". Таким образом глубинная экология может войти в феминистскую экофилософию только через существующие индивидуальные жизни, только через них возможна самоидентификацию с биорегионом или большим "Я". Многие феминисты-теоретики относятся с подозрением  к маскулинной формулировке глубинной экологии, поскольку, как отмечает Кил, "самоидентификация для них должна вытекать из конкретных любящих отношений, а не из агрессивного принуждения отчужденного "я" к слиянию с "другим"" (Kheel 1987).
   Большая литература по экофеминизму, теории феминизма и женской психологии дает ценные сведения  в отношении  способа, которым женщины испытывают мир, и основам феминистской глубинной экологии. Примерами могут служить работы Zimmerman (1987), Cheney (1987), Merchant (1980), Cora Diamond (1978), Midgley (1984), Ortner (1974), Warren (1987), Yett (1984), French (1985), Davidson (1987), Plumwood 919860, Daly (1978), Ruether (1975), Hallen (1987).
   Исследуя различные стороны экологической души, необходимо помнить о всей сложности отношений между гендерной идентичностью, ролью полов, сексуальными  преференциями и социализацией.  И мужчины, и женщины участвуют в зарождении новой жизни. Зарождение новой жизни - это часть творческого процесса, в котором происходит обнаружение и распределение смысла между многими участниками. Люди рождаются или рождают в самом широком смысле потому что подсоединены - физически, эмоционально, эротически - к  расширяющему энергетическому кругу. У мужчин и женщин свой собственный опыт может быть только в контексте более широкого круга.  Более того,  культурные определения пола более гибкие, нежели те, которыми оперируют теоретики-феминисты. В английском языке существуют три гендерных состояния - мужской, женский и средний.   У некоторых североамериканских племен четыре и более гендерных состояний.
   Уолтер Уильямс в своем обширном исследовании исторической и социологической роли традиции бердаши (berdache) у коренных американских народов, ставит новые и важные вопросы относительно роли полов, гендерной идентичности и социальных ролей в более широком контексте природы. Бердаши  - это роль биологических самцов, которые не участвуют в традиционных мужских занятиях, как, например, борьба.  Сексуальное поведение бердаши различно в различных племенах, но в большинстве случаев данные личности считаются священными и им выпадают роли шаманов, провидцев, танцоров и определенные экономические занятия. Уильям объясняет это с точки зрения религии индейцев. Наивысшей целью этих религий является уважение природы (Великой Тайны). "Если природа сделала человека непохожим на остальных, заключают индейцы, люди не должны противиться этому духовному диктату". Люди, отличные от нас, - не чужие нам, не больные, и не опасные. Они просто другое отражение духовности" (Williams 1987, 30).
   Можно провести аналогию между отношением в нашем обществе к экологической душе и не-гетеросексуалами. Обе категории загадочны, т.к. не до конца объясняются наукой. Вполне возможно, что наша культура боится эроса точто так же, как исследования экологической души.
   Идентичность геев и лесбиянок традиционно подавлялась христианской религиозной доктриной и социальным табу. В лучшем случае некоторые психоаналитики могут позволить своим клиентам исследовать нетрадиционную идентичность и экологическую душу.   
   Я привел эту аналогию между социо-сексуальной идентичностью и экологической душой для того, чтобы показать, насколько непросто в нашем обществе излечить свою душу. Излечение требует, чтобы  мы вытащили из подсознания все, что было подавлено нашей культурой.  Признание загадочного аспекта экологической души и пробуждение интуиции требует от нас большого мужества.
   Многие феминисты приходят к выводу, что женщины и женский архетип подавлялись патриархатом и иерархической западной цивилизацией. Феминисты также считают, что андроцентризм (мужское доминирование) лежит в основе нашего экологического кризиса.
патриархат и иерархии доминировали над женским началом точно так же, как они доминировали над природой, в особенности с помощью современной науки.  Феминистская критика помогла высветить многие скрытые установки, по которым работает современная цивилизация. Я согласен с феминистами, которые утверждают, что последние пять столетий мужчины ответственны за разрушение природы больше, чем женщины.
   Тем не менее и мужчины, и женщины относят природу на второй план. Антропоцентризм остается главным препятствие к экологическому мышлению. У экологического кризиса сложные психо-сексуальные причины. В данную историческую эпоху  мы будем продолжать раскрывать исторические  причины кризиса и двигаться дальше разделения полов.
   Мы должны преодолеть эту дихотомию. Мы нуждаемся друг в друге. Нам нужны мощные онтологические прозрения. Мы должны преодолеть конфликт между полами и искать опыт, который привел бы к новой этике.
   Одно из важнейших положений глубинной экологии - (био)разнообразие имеет свою ценность. Разнообразие полов создает различные (но сочетающиеся) пути исследования ли (жизненной силы). Но это исследование должно  быть в контексте большего "Я". Выражение "все мои родственники", используемое североамериканскими индейцами в своих ритуалах и молитвах, относится не только к мужчинам и женщинам, но и бердаче, гомосексуалистам, медведям и растениям.
   Еще одно выражение индейцев: "Найти нашу силу" означает сфокусировать внимание,  спонтанность и чувствительность. Расхождения между  феминистами и мужчинами-философами, предрассудки против гомосексуалистов и личностей, не относящих себя к мужчинам или женщинам, препятствует проведению настоящей внутренней работы.
  Подсуммируя, отмечу, что возрождение эроса требует использования всех энергий. Наш нтологический кризис настолько серьезен, что мы не должны ждать, пока появится совершенная интеллектуальная теория и даст нам ответы на все вопросы.  Нам нужен опыт единения с землей.
 
*Индивидуация - понятие из аналитической психологии, означающее (психическое) созревание личности. - Прим. ВП


***

Глава 3.  ОРФИЧЕСКИЙ ГОЛОС ГЛУБИННОЙ ЭКОЛОГИИ

В начале 1970-х с помощью сонаров были впервые записаны песни горбатых китов в Северной Америке.  Песни этих, находящихся под угрозой вымирания, существ странным образом отличались от монотонного шума современных больших городов. 
  Полагая, что мы можем войти в контакт с другими млекопитающими через музыку, Джим Ноллман и организация Interspecies Communication  стали играть музыку касаткам в заливах и эстуариях Ванкувера.  В записях этих сообщений слышно, как касатки отвечают на музыку (см. Nollman 1987).

  В нашей современной культуре, музыка и поэзия, резонирующая  с природой и  вдохновляемая природными ритмами часто игнорируется музыкальными и поэтическими критиками. Но именно эта музыка и поэзия выражает всю силу нашей дикой природы,  указывая на ее общность со всеми живыми существами.
   
    Философ и автор Хва Йол Чжун пишет «В универсуме (uni-verse), где все связано со всем и находится в одном кругу, музыка, поэзия и экологическое мышление перекликаются… С помощью силы музыки и поэзии, мы надеемся создать гармонию, которая поможет нам справиться с вечностью,  и заново войти в великую природную цепь  единого биотического сообщества.  В самом деле, это наше главное призвание, и основа всякой экологической мысли и действия» (Hwa Yol Yung, 1981, 329-340).

  Многие писатели, от Торо до Д.Г. Лоуренса и Сьюзан Гриффин, выражают идеи глубинной экологии, но поэтический голос звучит в особенности сильно.  Как отмечает Гари Снайдер:  «поэзия  всегда «на границе между тем, что выразимо и  тем, что невыразимо…слова пасуют, но смысл идет дальше» (Snyder 1980, 21-23).

Поэт находит богатые смыслом метафоры, в то время, как теоретик и ученый используют понятия,  классификацию и упрощение.  Поэт призывает нас к пребыванию в  нашей земной обители.

Поэзия глубинной экологии призывает нас выйти за пределы узкого эго  на просторы большего «Я».  Стих Робинсона Джефферса «Указатель» как-раз и есть такой призыв.


Люди цивилизации стонут: как нам снова стать людьми? Я скажу как.
Обернитесь и полюбите все, что вокруг – но не людей.
Обернитесь к ним спиной, пусть  эта кукла лжет. Посмотрите на лилии;
прикоснитесь к молчаливой скале, почувствуйте в ней божество; охладите кровь;      посмотрите на молчаливые звезды; взгляните поверх той ямы, в которой сидит человек.
Все предметы и существа вокруг прекрасны, ибо они – это Бог; полюбите снова Бога, и это будет не напрасно: ведь то, что мы любим, мы тем и становимся.
В конце концов, вы посмотрите вниз и увидите, что даже у бедного, несчастного, кукольного человечества есть место под солнцем, оно вписывается в мозаику бытия, как и все остальное.
Но теперь вы свободны от того, чтобы быть человеком;
Теперь вы родились от скалы и воздуха – не от женщины.
- Робинсон Джефферс, Избранная поэзия

Поэтический голос резонирует, пробуждает, выражает. И мне кажется, что глубинную экологию лучше всего выражать, а не объяснять.  Поэтические слова оживают вместе с образами и метафорой. Метафоры в особенности позволяют слушателю «подсоединиться», что может быть сложно с помощью точных, аналитических слов.
  Поэты Земли распространяют сознание на нечеловеческую природу.    Они принимают вместе со Спинозой, что «Бог есть… Все остальное - идеология». Они принимают вещи такими, какие они есть.

   В книге "Новости Вселенной: Поэмы расширенного сознания"  поэт и учитель Роберт Блай противопоставляет «старую позицию», согласно которой человеческий разум выше природы, и «расширенное сознание», которое ищет понимания или Земной Мудрости, экософии. Он говорит, что некоторые поэты современной западной цивилизации пытаются расширить сознание, т.е. делать то, что первобытные народы делали на протяжении тысячелетий – т.е. пытаться действительно видеть.  Видеть, т.е. уметь наблюдать, значит обращать внимание на то, что лежит за пределами субъективности и интроспекции (Bly 1980).

  Многие американские индейцы знали эту «вторую стадию» сознания. Вот, например, молитва зуни, которую приводит Блай в переводе Рут Банзел:

   Все, чего я хочу, это: чтобы мать-земля покрылась урожаем четыре раза, чтобы цветы  льда покрыли ее, чтобы горные сосны прижались друг к другу от холода, чтобы тяжелый снег поломал несколько веток! Чтобы моя страна оставалась такой, пусть мою молитву услышат живые.

Для того, чтобы писать в духе глубинной экологии, надо глубоко чувствовать место. В книге The Real Work  Снайдер, обсуждая поэзию природы,  предупреждает:  прежде чем писать стихи, надо глубоко прочувствовать место. Он говорит о силе шаманизма, и  о  невежестве научно-технократического общества: «Надо признать:  большая часть из нас – бездомные, потерянные люди, привязанные к либеральным ценностям» (Snyder 1980, 154)

Когда поэт открывает дверь и выходит из интеллектуального дома – дома, в котором остались понятия, абстракции и количественные оценки (например, экологическая экспертиза) – он или она спонтанно входит в интимную связь с рекой или горой.
  Олений Рог (Брэд Бердик), поэт из Милуоки, живет простой жизнью, без машины, ходит в простой одежде, довольствуется случайными подработками в качестве рабочего на фабрике, маляра, или слесаря-газовщика. Он пишет изнутри жизни, он живет в обществе, но не зависит от него.  В поэме «Фабрика»  описана жизнь человека, работающего по сорок часов в неделю на научно-технократическую машину. «Дикие» стихи Оленьего Рога выносят нашу чувствительность на свет.  В стихотворении «Темная основа жизни», он пишет:

Чтобы узнать, что такое смерть – сруби дерево,
Увидишь, как умирают многие годы.
Тебе не надо было его сажать, чтобы родиться.

Бесчисленное число деревьев появятся
            На месте срубленного дерева.
Каждый живущий, когда-нибудь окажется под землей,
И снова уйдет к корням, затем к веткам и листьям,
 и снова к корням,
И так много много раз.
В каком бы месте твои ноги ни касались земли,
            Ты прикасаешься к чему-то, что умерло
или только-что родилось.

Посчитай кольца, встань на спиленный ствол, и протяни руки к небу
Подумай – ты стоишь там, где никто  не стоял – там, где
Живет темное начало жизни
- Олений Рог, Последние слова

Несмотря на то, что романтизм и романтическое движение опорочены современными критиками, несмотря на существенную дистанцию между романтизмом и экологическим реализмом,  опыт некоторых поэтов–романтиков  (например, Уильяма Блейка и Уильяма Вордсворта) призывает нас открыться пустоте и тишине сознания.
  Надо отдать должное поэтам глубинной экологии – их творчество направлено скорее на подрыв конвенционального мировоззрения, чем на потворствование  культурным вывертам избалованных критиков.

Тонкий и творческий художник всегда ясно выражает свое мировоззрение. Не может быть никакого компромисса, колебаний, отчаяния. На том и стоим. Поэт - такой же активист как и тот, кто выставляет плакат перед свалкой ядерных отходов.  На самом деле, он может делать и то и другое, и писать об актуальности сопротивления как это делает, например, Алан Гинсберг в отношении арсенала Роки Маунтин в шт. Колорадо.

  Гари Снайдер говорит, что он принял роль шамана, чтобы помогать живым существам.  «Моя политическая позиция», - говорит он, - «выступать представителем дикой природы.  Она мой главный избиратель». (Снайдер 1980, 49).

Бульдозер скрежещет, развозя по склону  грязь,
Съезжает вниз и вновь карабкается
По раздавленным, но все еще живым кустам.
Ему заплатил человек из города.
За склоном лес, простирающийся до самой
Арктики,
и пустыня, все еще принадлежащая племени пиутов,
и здесь мы должны прочертить линию.
 - Гари Снайдер, “Линия фронта», Черепаший остров


Джефф Пониваж делает глубокий вывод об экологической ситуации, замечая, что «поэты и поэзия в большой степени революционизировали сознание в антивоенном/про-экологическом движении конца 60-х и способны на такое же действие в конце 80-х, но издатели не дают им шанса». (письмо автору,1987)

Для мира есть
Только один способ
выжить в радости –
Если весь мир будет
Поклоняться китам.
Если  древние египтяне
Поклонялись кошкам,
с какой же силой мы
Должны поклоняться китам
И видеть в них
высший интеллект!
(если не выше нас, то во всяком случае,
не ниже)
В отличие от богов, которым мы
Поклоняемся сегодня, они нас
не обижают. Их существо
Живет экстазом и игрой
Я думаю, что нам нужно
попроситься в ученики к китам
И дельфинам.
Они играют и поют,
А когда голодны, 
Просто открывают большие рты
И заглатывают миллионы креветок.
Да, киты поют весь день
И не посылают свои песни издателям
Чтобы освободиться от необходимости работать
их главная «работа» -
 извергать гейзеры экстаза.
Единственная причина, по которой
они сходят с ума от боли и агонии -
молнии гарпунов, взрывающиеся в их мозгу,
искусно запущенные существами,
созданными по образу Иеговы,  -
яростные гарпуны человечества.
Айкидо эти гарпуны,
Друзья мои, киты, айкидо».
- Джефф Пониваж «КитыМудростьМир», Дельфин, запрыгивающий на Млечный Путь (1986).

Одинокий Волк живет на ранчо в северной части Нью-Мексико. Он опубликовал несколько томов поэзии, среди них Полные круги.  Он пишет:

«Поэзия глубинной экологии может сделать больше, чем этнопоэзия;  она больше, чем   иллюстрация «святости места».Она должна смести ширмы, которые заставляют нас бежать на месте.  Она должна стимулировать наши сердца к новым невизуальным способам видения.. Поэтика глубинной экологии должна обронить магический «гаечный ключ» в наше сознание, который остановит механизмы предубеждений и навязанной реальности и пробудит интуицию,  «сатори», осознание единства со всем творением.  Она должна вдохновить нас на поиск глубин в нас самих, не только дикости «где-то там», но и  дикости в нас самих.  Она исходит из древних корней пан-племенной истины, это урок алхимии для нашего магического перевоплощения. Чтобы быть действенной, она должна возбуждать, провоцировать, призывать к пробуждению. (Письмо к автору 1987)

Музыка, приходящая интуитивно из глубинной экологии, парадоксальным образом выражает «великое молчание». Звуки резонируют с землей и небом. Например, современный художник Пол Винтер, играющий на сопрано-саксофоне («Common Ground» и “Callings: A Celebration of the Voices of the Sea”), вызывает у нас чувство восхищение перед волками и морскими млекопитающими. Фортепианная игра Джорджа Винстона  пробуждает наше единство с землей и луной.
  Буффи Сент Мари, Кэйт Вулф, Дакота Сид, Грег Килер, Билл Оливер (Texas Oasis), Сесилия Остроу,   и Джон Сид написали ряд юмористических протестных песен, которые вдохновляют и утешают тех, кто чувствует раны земли. Послушайте Сесилию Остроу:

Вспомни:  мир, однажды
Был живым
Диким местом.
Далеко от людей…
я его снова чувствую.
- Сесилия Остроу, «КаммигсКрик»

«Шагающий» Джим Стольц  поет о магии и очаровании с чистотой, которую не запятнало темное разрушение жизни:

Я иду вместе со стариками, 
Их дух все еще носится среди холмов.
Я слышу их песни над пустыней,
Их песни по-прежнему здесь
- Джим Стольц, Дух-скиталец (1986)

Современные импровизации старинной японской бамбуковой флейты – шакухаши – входят в прекрасный  резонанс с ветром и дикими животными. «Крик оленя» Масаюки Кога рассказывает об охотнике, тихо крадущимся по утренней росе и  прислушивающимся к призыву оленя.
  Музыканты и поэты, ищущие вдохновение в глубинной экологии, это койоты в современном обществе.   Они обманывают наш ум, подрывают обыденные представления, и направляют нас, смеющихся, в глубину. Джейм деАнгула, лингвист, антрополог,  пишет рассказы о койотах. В одном из своих стихотворений она так выражает это обманное чувство

Койот, завывающий на холме,
Неужели тебя так тревожит мой костер?
Или ты помнишь время, когда
Мы вместе бродили по холмам?
- Джейм деАнгула, Кости койота



Глава IV  ОБРАЗ ЖИЗНИ

Быть философом -
Не значит
Иметь утонченные 
Мысли
Или свою школу.
Это значит любить мудрость и жить
Согласно ее требованиям -
Жить просто, независимо,
Широко и честно.
Это значит решать
Некоторые жизненные проблемы
Не теоретически,
А практически.
    - Генри Дэвид Торо

Когда я говорю, что «весь мир – мое тело», я имею в виду и метафору и факт. Мое тело черпает энергию из физических процессов – из преобразованных лучей солнца в зеленых растениях и животных.  Я питаюсь растениями и животными. Я пью воду и моя физическая система производит отходы. Мои привычки, моя еда, энергия, которую я использую, в особенности ископаемое топливо, - все это влияет на мое здоровье и качество жизни. 

  Многие их моих привычек формируются моим окружением – городом – в котором я живу и его  законами. Однако у меня есть определенная свобода – я могу выбирать еду.  Например, я стараюсь покупать свежие овощи, которые не обрабатывались гербицидами и пестицидами.  В городе я могу ездить на велосипеде, ходить пешком или ездить на автомобиле. Я могу сохранять стеклянные бутылки и алюминиевые банки и возвращать их в местный центр по переработке, или же могу выбрасывать их в мусорные ящики для захоронения на свалках.  Я  могу экономно расходовать газ в газовой колонке или же поставить термостат на 70 градусов.  Дома у меня нет печки, и я не использую дрова, хотя в нашем биорегионе дрова не проблема.  Я могу покупать модную одежду или же носить старую, но еще вполне пригодную.
   Образ жизни, основанный на добровольной простоте, а не на консумеризме, соответствует философии глубинной экологии. Мой образ жизни укрепляется моей практикой, а моя практика включает мой образ жизни. Практика - более глубокий термин, чем образ жизни, но образ жизни – полезный термин для того, чтобы проанализировать наши повседневные привычки.

   Образ жизни -  это более или менее постоянный характер поведения, который свободно выбирается индивидуумами или группами людей. Человеку легче изменить образ жизни, чем  правила, по которым функционируют учреждения. Образ жизни отражает главные интересы человека, которые выливается в работу, семью, отдых и религию (см. Feldman 1972).
   Существует множество различных образов жизни, которые  не противоречат принципам глубинной экологии.
  Я снова должен подчеркнуть: практика глубинной экологии развивается.  Приводимые далее идеи должны стимулировать практику, а не служить неким кодексом поведения для каждого, кто принимает глубинную экологию.

   Начну с предположения, что большинство людей стремятся к высокому качеству жизни и большому выбору. Это не обязательно должно включать дорогие украшения, яхты, машины, дома, произведения искусства.  Действительно, дорогие вещи не могут гарантировать высокое качество жизни.

  Простые, элегантные средства могут скрывать богатый опыт. Простая еда, приготовленная с большим искусством и поданная семье и друзьям, может обладать богатством аромата, вкуса, питательной ценности и вызвать интересную дружескую беседу, и эмоциональный отклик среди всех, кто ее разделяет.

   Стиль – важный аспект жизни современного общества.  Люди пытаются выработать свой, отличительный стиль.  Но стиль часто путают с модой.  Люди стремятся быть модными, делая прически, накладывая макияж, покупая новую одежду, обставляя комнату мебелью и даже читая «модные» книги – но не могут выработать свой стиль.

   Мы создаем свой стиль по тому образцу, который соответствует нашему потреблению. Образ жизни, основанный на принципах глубинной экологии,  может быть аскетичным, но не обязательно. Он направлен не на праведность, а на стремление повысить качество и  благополучие биотического сообщества.  Человек, стремящийся  к такому образу жизни, будет вдумчивым и осторожным потребителем. Такой человек будет отвергать продукты, изготовленный из биологических видов, находящихся под угрозой уничтожения.  В качестве примера приведу крем для кожи из жира морской черепахи, мази из леопарда, табуретки из слоновьих ног, сумочки из кожи носорога,  продукты  из китовой спермы и т.д.

  Я стараюсь основывать свой образ жизни на продуктах, произведенных в моем биорегионе.  Я покупаю молоко и сыр из местного магазина,  красную рыбу и другие морепродукты в сезон (не замороженными), и пойманными в местных водах, пиво из местной пивоварни,  мебель, изготовленную местными художниками.  Богатый опыт не обязательно должен быть дорогим.

   Опыт может иметь для нас непреходящую личную ценность или же может рассматриваться как инструмент для достижения некой цели.  Я могу писать данную книгу по двум  причинам:  она приносит мне удовольствие и  позволяет выразить собственные идеи или  я хочу опубликовать ее в определенном месте.  Я могу участвовать в политическом ралли, чтобы защищать старые деревья в моем биорегионе или же хочу произвести впечатление на своих коллег по работе.
 
Если я говорю «мне так следует поступить», это значит, что я не хочу этого делать. Я не получаю спонтанной радости от такого рода действий.

   Я очень подозрительно отношусь к советам делать нечто абстрактное, как например, выполнять свой патриотический долг.  Мой личный опыт подсказывает, что образ жизни, совместимый с принципами глубинной экологии, отклоняется от среднестатистического в доминантной культуре.  Например, принятый в качестве главного принципа анти-консумеризм, совместим с глубинной экологией.  Тем не менее, экономисты и политики нам постоянно твердят через рекламу:  «потребляйте – это хорошо для роста экономики». Сопротивление призывам покупать больше потребительских товаров и гаджетов только для того, чтобы поддержать рост экономики, вполне согласуется с моей позицией.

  Я уменьшаю потребление энергии – нефти, газа, электричества – где только возможно, но при этом призываю энергию, которую называю Айкидо-ки.  Я бойкотирую рестораны, которые закупают мясо, вырощенное на территории бывших лесов. Я не покупаю одежду, автомобили, или дома только потому, что они новые.  Как говорит Нейсс, с глубинной экологией согласуется «отсутствие или низкая степень новофилии - любви к новому только потому, что оно новое» (Naess 1984, 58).

Общение с другими людьми в процессе работы или досуга несет в себе богатство опыта. Вещи или опыт, доступный лишь немногим, имеют элитистский характер. Многие могут разделять радость, наблюдая за полнолунием в летнюю ночь;  лишь немногие могут  радоваться алмазным ожерельям или кругосветным путешествиям.

  Образ жизни может быть сложным, заставляющий находить решения  в сложных ситуациях, связанный с глубокими и интересными собеседниками и действиями, но без осложнений, без лихорадочного чувства, что мы должны выполнить то-то и то-то (в данную минуту, в данный час), чтобы поддерживать максимальную производительность или отдачу.  Добровольная простота не означает само-отрицание; напротив, это более сочувственный подход к жизни и жизненным потребностям других существ. Простота жизни не означает принудительное лишение чего-то, аскетизм, скуку или рутину;  она не обедняет жизненный опыт.  Напротив, добровольная простота  часто необходимое условие для достижения максимального богатства, глубины и полноты существования. Простой образ жизни практиковали члены различных секулярных и религиозных сообществ в Северной Америке, Индии и Европе*.   В Северной  Америке принципы простого образа жизни можно найти в поселениях амишей и гуттеритов, в некоторых буддийских общинах, в произведениях выдающихся писателей, включая Генри Дэвида Торо.

  Коллектив Простой Жизни в Сан-Франциско в 1977 г. предложил четыре «критерия потребления» простой жизни:

1.Будут ли вещи, которыми я владею, или покупаю, способствовать моей активности, самодостаточности и общению с другими, или же ведут к пассивности и зависимости?

2.Удовлетворяет ли меня мой стиль потребления, или же я покупаю больше того, что мне надо в действительности?

3.Насколько моя нынешняя работа и образ жизни тесно связаны с платой за проживание, и надеждами других людей ?

4.Задумываюсь ли я о влиянии моих потребительских привычек на других людей и на Землю в целом? (Elgin 1981, 166)


У добровольной простоты есть много параллелей с буддийским «срединным путем».  В учении буддизма говорится о необходимости избегать крайностей - эгоизма и самоуничижения. Потакание своему эго – бесполезно, низко, невежественно и грубо. Самоуничижение – бесполезно, болезненно и увеличивает страдание.  «Срединный путь» -  одновременно и полезный и благородный.  Без нахождения равновесия в нашей жизни, мы всегда будем в плену бесконечных желаний, мы будем страдать от того, что не можем их удовлетворить.

   Жить полной жизнью не означает проживать ее в быстром темпе.   Для описания образа жизни людей, стремящихся получить максимум удовольствий за минимум времени, мы используем такие выражения как «жить на полную катушку» или «жить на все сто». Эти люди мечутся от одного занятия к другому, покупают  туристские путевки в дальние страны, летают на вертолетах над вершинами гор, чтобы полюбоваться видом. Они не хотят терять времени на то, чтобы карабкаться на вершину. У них есть список стран, которые они посетили, и дел, которые совершили, но каждое дело поверхностно, и не обязательно удовлетворяет их глубинную сущность.

  Мы можем проследить, как наш образ жизни влияет на других существ.   Необходимы компромиссы. Например, там, где я живу, ольха, молодые ели и другие деревья в избытке. Без ненужной вырубки можно было бы содержать лес и снабжать людей дровами.  Тем не менее, в некоторых сообществах южной Калифорнии люди покупают дубовые дрова из центральной Калифорнии, поскольку считают, что они дают большее внутреннее удовлетворение. Но в Калифорнии более 10 млн человек и на одного человека приходится всего несколько деревьев.   Дубовые рощи уничтожаются быстрее, чем восстанавливаются.  Учитывая теплый климат и достаточное количество электроэнергии от гидростанций, камины с дубовыми дровами – непозволительная роскошь для калифорнийских домов.

  Можно привести массу ситуаций, в которых влияние одного человека будет ничтожным, но коллективное влияние окажется весьма большим. Поэтому экологи постоянно занимаются изучением "кумулятивного эффекта" загрязнений от выхлопов автомобилей, или от посещений многими людьми мест обитания медведей в национальном парке, или от коллективного сбора моллюсков или других форм жизни на морском побережье.

   В нашей работе мы должны делать упор на высоком качестве жизни, но также проводить различие между качеством жизни и уровнем жизни. Обычно эти понятия приравниваются. Уровень жизни измеряется количеством семей, имеющих два автомобиля, телевизоры, цифровые видео-камеры, и компьютеры. Иногда он измеряется средним доходом семьи.  Качество жизни, индивидуальное или коллективное,  измеряется состоянием психологического комфорта, и с точки зрения глубинной экологии, благосостоянием всего биотического сообщества, не только человеческих существ.   Если использовать узкое "человеческое" понимание качества жизни, то  во многих американских городах оно уменьшается - хуже становится воздух, больше транспортных заторов, меньше доброкачественной еды, больше шума.  Старое определение того, что такое "хорошая жизнь" уже не работает, и ученые ищут новую базу для материальной и психологической оценки понятия качества жизни.         

   Некоторые исследователи различают между выживанием, материальной бедностью, гуманной жизнью, и роскошной жизнью. Выживание, например, имеет место в случае наступления голода.  Но в некоторых первобытных культурах, в периоды сезонной нехватки дичи или подножного корма, группа может приспосабливаться к обстоятельствам и делить между собой еду или же оставлять некоторых членов группы без еды.

   Материальная бедность - это состояние, в котором находится большая часть людей на планете.  Проживая в крупных городах, у них нет прямого доступа к земле для выращивания или собирания продуктов. Для поддержания своей жизни они вынуждены полагаться на инфраструктуру научно-технической цивилизации.
  Гуманная жизнь - означает, что каждый ребенок имеет достаточно еды, образование, дом и заботу взрослых.   
  Роскошная жизнь - это тип жизни, который ведут средние и высшие классы Северной Америки. Главный интерес этих классов - комфорт.  Микроволновые печи, новые автомобили, игрушки для взрослых, постоянная температура и микроклимат в помещениях, модная одежда и мебель - все это атрибуты роскошного образа жизни.

   В течение последних 20 лет исследователи из Мичиганского университета проводили опрос  американцев с целью изучения "чувства счастья" (Сampbell 1981). В результате они обнаружили "парадокс счастья".  Когда в 1973 г. американцев спросили "Что для вас значит качество жизни?" - или от чего, по их мнению, зависит качество жизни, наиболее частыми ответами были:  1) экономическая безопасность, 2) семейная жизнь, 3) персональный успех, 4) дружба, 5) привлекательность окружающей среды. Исследователи пришли к выводу, что в целом, люди говорили о ценностях, которые трудно выразить в долларах. Исследователи пришли к выводу, что все большее число людей склонны жертвовать деньгами или высоким уровнем жизни, чтобы удовлетворить другим своим потребностям.   

   Последние исследования показали, что уровень жизни среднего класса в США падает, и что большая часть семей не смогут себе позволить иметь два автомобиля, дорогой отпуск, университетское образование, роскошные яхты, или даже свои собственные дома.  Общее богатство нации продолжает концентрироваться в руках 2% американских семей.
   Исследования благосостояния, качества и уровня жизни  показывает, что американское общество (и другие экономически развитые страны, такие как Великобритания, Канада, Австралия, Западная Германия, и т.д.), занятые исключительно экономическим развитием, не уделяют большого внимания психологическим потребностям людей и определенно не отвечают жизненно важным потребностям других видов.  Данному обществу не удалось обеспечить более глубокое развитие и идентификацию маленького "я" с большим "Я".  Доминирующее мировоззрение поддерживает шовинистические типы мышления, способствует отделению духа от материи, и поощряет многим слабостям - как-то игрушкам, приобретению вещей -  но почти ничего не делает, чтобы удовлетворить жизненно важным потребностям человека - общению с другими людьми, животными и дикими растениями.

   Недавние исследования показали, что по крайней мере в США большинство граждан для удовлетворения своих психологических потребностей занимаются шопингом.  Один экономист называет нашу экономику "безрадостной" и полагает, что шопинг - это принудительное, иррациональное и отвлекающее от других традиционных форм занятие (например от дружеских бесед, забот о семье и друзей, прикладного и творческого искусства).  В других исследованиях показано, что мужчины и женщины, подростки и пожилые люди, занимаются шопингом для ухода от одиночества, скуки, психологических проблем, а также с целью войти в группу, но не в социологическом смысле, а просто чтобы стать частью массового общества (Morris 1987; Scitovsky 1976; Uusitalo 1986).         

   Множество событий, или замысловатые фантазии постоянно отвлекают нас от настоящей работы, от развития экологического "я". Вполне в духе практической глубинной экологии было бы не реагировать на истерическую информацию массмедиа, на разного рода увеселительные программы, на большинство политических заявлений.

   Одна из самых сложных проблем для тех, кто встал на путь глубинной экологии, это выбор "правильного образа жизни" - средства зарабатывания на жизнь, который не разрушал бы человеческую жизнь или среду обитания братских существ.  В своей знаменитой книге об Адольфе Эйхмане - нацисте, осужденном израильским судом за преступления против человечности во время Второй мировой войны - Ханна Арендт говорит о "банальности зла".  Она не считает Эйхмана паталогически злым человеком.  Хотя его решения были преступными, в контексте нацистской бюрократии они считались вполне нормальными. Это была обыкновенная бюрократическая работа. Ее цель может показаться нам чудовищной - уничтожение людей из-за их расовой принадлежности, или религии, или сексуальной ориентации.  Администраторы нацистской бюрократии, перед которой  стояла цель - убийство как можно большего числа людей  - ежедневно искали наиболее экономически эффективные способы ее выполнения.   Так, они перешли от расстрелов к установке массовых газовых камер (Arendt 1963).

   Подобным образом, цель администраторов лесопильных заводов в моей стране - как можно дешевле производить древесину.  Так, они используют для этого наиболее совершенную технологию, которая по их мнению сводится к ликвидации древних лесов. Я и многие другие полагают, что работа на таких лесопильных заводах несовместимы с принципами глубинной экологии.  То же справедливо и для работы на фабриках по разделыванию китов, или по обработке шкур снежных леопардов, или медведей-гризли, или других исчезающих видов.

   Многие, участвующие в антивоенном движении, считают недопустимым работать в промышленности или компании по разработке, испытанию и производству ядерного оружия.
Я не могу сейчас предоставить вам перечень всех экологических преступлений, которые на совести американских корпораций, на манер каталога, в котором отражаются их финансовые прибыли. Но такой каталог был бы очень полезным для тех, кто разделяет философию глубинной экологии и ищет работу.

   В моем университете, группа студентов инициировала кампанию по добровольному привлечению студентов старших курсов к обязательству "Изучать экологические и социальные последствия работы, на которую буду устраиваться". Это нейтральное обязательство. Тот, кто подписывается под ним, не обещает отказаться от работы, ведущей, например, к загрязнению.  Смысл обязательства лишь в том, чтобы привлечь внимание к  [экологическим] последствиям работы.  Многие студенты, к сожалению, думают о работе только в терминах зарплаты, карьеры и выгодного места расположения.  С религиозной точки зрения, напротив, выбор средств к существованию - это моральный выбор.

   Если бы у молодых людей был выбор, возможно они выбрали бы наименее загрязняющие предприятия. Некоторые выбирают работу в корпорации или других учреждениях, чтобы изменить или повлиять на политику данного учреждения. Так, некоторые рабочие в агропромышленном комплексе, например, обнародовали незаконное использование токсических химикатов, гербицидов или пестицидов своими работодателями.

   Ученые и исследователи, работающие на правительство, бизнес или образовательные учреждения, могут высвечивать незаконные и опасные технологии, применяемые в их организациях.  Кроме таких глобальных бед как Бхопал или Чернобыль, существуют тысячи вредных технологий, уменьшающих биологическое разнообразие, увеличивающих загрязнение, или нарушающих целостность экосистем леса, реки или моря. 

   Даже если наша работа может выглядеть "экологически дружественной", косвенно она может способствовать загрязнению или наносить другой экологический ущерб.  Большая часть моей зарплаты как университетского профессора принудительно направляется в пенсионные фонды, на оплату федеральных и местных налогов, на соцстрах и пр. Большая часть моих налогов уходит на испытание и создание вооружений, строительство автомобильных дорог и другие цели, которые я считаю несовместимыми с принципами глубинной экологии.

   Ясно, что в нашем обществе некоторые люди обладают большей властью, чем другие.  Сотни тысяч экспертов трудятся в качестве экспертов на технократическое общество.  Мы называем их "профессионалами". Они в силах выбирать способ обращения с информацией, со своей бюрократией,  и влиять на принципы профессиональной этики в своих организациях.  Далее я рассмотрю, как действовать в рамках глубинной экологии в своей профессиональной деятельности.


Эксперты

Эксперты изобретают машины, обслуживают технократические системы, пропагандируют свои взгляды, анализируют социальные тенденции, контролируют политическую систему и подготавливают обоснования решений, принимаемых политической и экономической элитой.
   Эксперты - это продукты урбанизации, и в то же время, творцы идеологии и образа жизни городского жителя.   Профессионалы включают в себя: артистов, писателей (включая журналистов), пи-ар директоров (для каждой компании, правительственного агентства и университета), университетских профессоров, ученых, архитекторов, планировщиков города, экономистов, специалистов по природным ресурсам (ученые-почвенники, биологи, геологи, лесники, менеджеры дикой природы,и рыбоводству), инженеров всех сортов, теологов, юристов, программистов, дизайнеров (всего - от одежды до рекламы и политических кампаний), и еще множество других специальностей, наводняющих мир бизнеса (напр., финансовые аналитики и менеджеры).   Профессионалы строят свою карьеру на абстрактных теориях, по своим воззрениям космополиты, и за свою работу вознаграждаются деньгами и престижем.

   В книге "Личность/Планета" Теодор Роззак  указывает на факт, согласно которому любое предложение по сдерживанию городов или распространение идей о децентрализации, биорегионах, или внутренней ценности природы должны пройти через заслон, выстроенный урбанизированными интеллектуалами.  Например книга, которую вы сейчас читаете,будет подвергнута критике, и либо отвергнута как неприемлемая, либо признана достойной интеллектуального дискурса в среде урбанизированной интеллигенции.
   Как говорит Роззак, современный город - это в большой степени дом для буржуазии - представителей среднего класса, определяющих лицо современного мира.  Более того, у интеллектуалов свой общий классовый интерес:

"Большинство классовых интересов сходятся вокруг богатства и власти в городе, но есть один интерес, который настолько глубоко ушел в городскую жизнь, что стал невидим для критики - это интерес интеллектуалов, так сказать, аборигенов урбанизированного класса. Культура городов - это существенно их культура - они ее создали, они к ней пристрастились - и теперь расширение города становиться для них нормой. Это дает им дополнительную власть и привилегии; империя городов - это империя интеллектуалов. ... сельская, традиционная, примитивная  культура и природная среда в целом - это пролетариат, эксплуатируемый городским обществом. Город питается их кровью, во многих случаях он не просто конфронтационен, а ведет к полному исчезновению природной среды" (Rozsak 1978, 273).

   Реформистские экологические движения пытаются противостоять преступлениям научно-технической цивилизации, привлекая, по словам Роззака (1973, 49-50) "стратегию другого, встречного знания".
   Здесь правила игры таковы -  при разработке политики, защите своих взглядов в массмедиа, на публичных слушаниях, в учебниках или профессиональных публикациях, эксперты выступают против экспертов.  Для общественности, или некоторой ее части, остро воспринимающей разрушение природы, остается лишь улица, где она может выражать свои чувства, или же проведение кампаний по написанию писем политикам.  Иногда организации, подобные Гринпис или Earth First! привлекают внимание массмедиа в результате каких-либо новых акций, но интеллектуалы, опять же через массмедиа, стараются их очернить.

   Обычно политики, судьи и политико-экономическая элита ставят перед экспертами ряд вопросов. Например, экспертов (экономистов, геологов и пр.) просят найти самый экономичный способ разработки шельфовой нефти и газа. Гораздо реже спрашивают: как нам перейти от экономики, построенной на ископаемом топливе, к экономике возобновляемых источников?  Контролировать вопросы означает контролировать всю тематику обсуждений, и когда эксперты получают задание от агентств и корпораций, чьи ценности далеки от глубинной экологии, они становятся орудием в руках централизованных, доминирующих институтов, агентств и корпораций.
   
Конечно, можно привести много примеров, когда эксперты уходят от своих классовых интересов и изменяют свое мировоззрение. Я восхищаюсь смелостью таких писателей, как Пол Гудман, Льюис Мамфорд и Мюррей Букчин, отстаивающих органическое общество и традиции коммунализма и местной самодостаточности в противовес империализму, модернизму и урбанизму.

   Экологи Рэйчел Карсон, Реймонд Дассман, Марстон Бейтс и Пол Ерлих обрисовали полную картину непредвиденных и нежелательных последствий от ведения "бизнеса как всегда" в условиях научно-технической цивилизации.  Если эксперты не могут разрешить экологические проблемы, они по крайней мере их высвечивают.  Дэвид Эренфельд, например, раскрывает глубинную причину этих проблем в книге "Самонадеянность гуманизма".

   Иногда только ученые могут исследовать области с большим биологическим разнообразием,  на которые претендуют военные или застройщики.  Например, континент Антарктида известен только благодаря ученым и нескольким исследователям, посланным правительствами для изучения возможных разработок природных ресурсов. Ряд ученых выступил в защиту Антарктиды как заповедника дикой природы.  Ученые из общества Кусто постоянно информируют мир о загрязнении океана, и т.д.

Создание атомной бомбы вызвало у ряда ученых протест против разработки ядерного оружия.  В бюллетене ученых-ядерщиков проводятся острые дискуссии в отношении применения атомного и водородного оружия, по моральным, этическим и политическим аспектам гонки вооружений.

Некоторые врачи, понимая ложные посылки военных и  гражданских стратегов, пробиваются сквозь официальный заслон правительственных агентств и заявляют, что в случае ядерного холокоста, врачи не смогут оказывать помощь всем раненым и умирающим. Так родилась организация "Врачи за социальную ответственность". 

Несколько антропологов и социологов исследовали плачевное положение индейцев в Бразилии и отношение к ним политиков и полиции.  В частности они сообщают о геноциде, совершаемом правительственными органами в отношении индейских племен в бассейне Амазонки. Есть также сведения о том, что  определенные христианские миссионерские группы нарушают культурную целостность этих племен.  Эти социологи сформировали организацию Survival International для защиты культурного разнообразия племенных народов в Бразилии и других странах.

 Майкл Суле, доцент мичиганского университета, а также сотрудник Центра дикой природы, соавтор (вместе с Отто Х. Франкелем) книги "Сохранение природы и эволюция", один из биологов, выступающих за сохранение природного разнообразия. Он инициировал создание  ассоциации  "Биология заповедного дела". Цель "биологии заповедного дела", по словам Суле, разработать приемы сохранения природного разнообразия. Они в значительной степени заимствуют у экологии, однако представляют собой "хирургические приемы", необходимые в кризисных ситуациях.   

     Биологи заповедного дела дают консультации правительственным агентствам и частным организациям по таким проблемам, как экологические последствия химического загрязнения, интрузия экзотических видов, искусственно создаваемый стресс на организмы,  организация национальных парков, определение требований для поддержания популяции определенных видов, частота и приемы менеджмента в существующих заповедниках и экологические последствия экономического развития. Из политических соображений такие решения часто проводятся в спешке. (Soule 1985, 727)
...
   Норман Майерс, Пол Эрлих и другие экологисты давно отмечают ускорение темпов вымирания биологических видов; они же представили аргументы за сохранение тропических лесов и среды обитания исчезающих видов в различных регионах Земли.
 
   Австралия представляет собой, с одной стороны пример использования экспертов политической и бизнес-элитой, и с другой стороны, переход экспертов на сторону экологического движения.  В Австралии менее двадцати миллионов жителей. Но это индустриальная, урбанизированная и технократическая стана, как и любое государство Западной Европы или Северной Америки.  Национальная политика государства направлена на быстрейшую добычу урана, угля, железа, древесины, нефти и газа, и других полезных ископаемых на континенте и в прибрежных областях.  Генная инженерия и другие хай-тековские предприятия поддерживаются государственными субсидиями. Брайан Мартин, преподаватель из Австралийского национального университета в Канберре собрал заявления ученых, исследования которых, а иногда и карьера, были приостановлены высшим руководством, почувствовавших опасные выводы со стороны диссидентов-ученых.  Мартин принимает активное участие во многих экологических группах и иногда критикует их тактику. Он отмечает симбиотические отношения между экспертами и активистами глубинной экологии. 

   Эксперты, конечно, хотят уважения от коллег.  Но многие из них знают, что контекст их исследований отражает определенную политическую экономику.  У меня есть записи выступлений многих экспертов, исследования которых были приостановлены из-за того, что расходились с желаниями их боссов.  У нас даже был случай в Австралийском национальном университете, когда профессору философии было отказано в посещении библиотеки факультета лесоводства, потому что он написал критическую статью о некоторых методах менеджмента.
   Я призываю экспертов ознакомить со своими исследованиями активистов экологического движения, если они способствуют достижению наших целей и чувствуют, что их преследуют.  Хотя эти исследования не являются "совершенно секретными", иногда чрезвычайно трудно получить научные отчеты, находящиеся в ведении Австралийского правительства, и еще 
труднее заполучить отчеты крупных корпораций (Интервью декабрь 1985).

В статье "Смирительная рубашка для ученых: Властная структура в науке и подавление экологического знания" Мартин (1981) пишет:

   "Было бы нереалистичным ожидать, что все подавляемые ученые будут открыто говорить о себе. Находящиеся на взлете научной карьеры, ученые не будут рисковать финансовыми обязательствами перед семьей, или потерей места. Те, кто только начинает, или же имеет достаточно прочную репутацию, находятся в лучшем положении - они смелее предлагают новые знания или же выступают против притеснений - хотя также рискуют потерять работу или пенсию. В конце концов, ни одна властная структура не может быть реформирована без риска".

   Арне Нейсс также уделил внимание роли экспертов в движении за глубинную экологию в своем выступлении под названием "Эксперты и глубинная экология". Нейсс был согласен с тем, что часто эксперты косвенно помогают движению, предоставляя информацию (иногда анонимно) экологическим активистам, или юридические услуги, или защищая гражданские права прямыми действиями.
   Нейсс предлагает восемь причин, по которым эксперты молчат (но лично поддерживают глубинную экологию):

1. Отвлечение от профессиональной работы.
2. Негативные последствия для карьеры и статуса ученого.
3. Чувство недостаточной компетенции вне профессиональных рамок.
4. Недостаточно понятный язык в изложении своих мнений.
5. Отсутствие опыта общения с массмедиа и неакадемической аудиторией.    
6. Негативное отношение к "субъективным" мнениям, оценкам, нарушающим нормы "объективности" и нежелание погружаться в спорные вопросы.
7. Негативное отношение коллег, институтского персонала и администрации.  Понижение статуса в научном коллективе. Жалобы со стороны коллег или начальства на отвлечение на   спорные, ненаучные области, на то, что публичные выступления ученого продиктованы его самомнением, поиском  паблисити. 
8. Вера (иногда обоснованная) в то, что публичная поддержка глубинной экологии произведет отрицательный эффект: некоторые облеченные властью эксперты боятся потерять влияние, если  выкажут свои чувства).   
 
  C целью преодолеть публичное молчание симпатизирующих глубинной экологии экспертов, Нейсс предложил прежде всего найти экспертов с научным бекграундом, журналистов, писателей и юристов. Выслушать их мотивы оставаться в тени. Затем выяснить, хотя ли они в принципе, чтобы их услышали. Затем найти для них подходящие публичные мероприятия и темы. Наконец, предложить им добавлять к написанным книгам или статьям параграфы, посвященные глубинной экологии и связь ее с контекстом. Представление докладов на профессиональных конференциях или семинарах, в которых раскрывалась бы тема глубинной экологии, один из способов легитимизации данной темы.
...   

Личный образ жизни
...
Практиковать образ жизни на основе принципов глубинной экологии - значит обнаруживать  самое значительное, самое важное, самое осмысленное в своей жизни.
   Для тех, кто строит свою жизнь на принципах глубинной экологии, роскошь или фантазии потребительства всегда поверхностны и чужеродны. Переработка бутылок, банок, газет или моторного масла были модными в 1970-х в Калифорнии. Но в 1980-х вновь стало модным чрезмерное потребительство. Когда я что-либо покупаю в магазинах, меня просят уносить покупки в бумажном пакете. "Таково правило в нашем магазине". Но я сопротивляюсь правилу.
   Переработка алюминиевых банок  и газет может показаться весьма скучным занятием по сравнению с "высокими" спорами философов, обсуждающих принципы глубинной экологии.  Но я всегда думаю о загубленной жизни рек во имя энергетики, о требовании экономистов и бизнес-лидеров покупать как можно больше, чтобы росла экономика, и понимаю, что такие простые действия, как переработка - это политический акт.

   Еще более радикальный акт сопротивления, и укрепление органической связи со своим окружением, это постройка компостного туалета.  Такой акт несомненно будет нарушать многие местные законы.  Я вижу возможности для движения за создание компостных туалетов наравне с другими движениями, например, против опрыскивания ядохимикатами.  В моем графстве некоторые жители, которые ранее не были замечены ни в каких политических акциях,  организовывают  комитеты наблюдения за тем, чтобы никто не использовал гербициды.
   
...
Жизнь на свободном воздухе
... 

Из-за того, что мы проводим большую часть своей жизни в домах, в искусственной среде, и транспорте, нам особенно важно качество рекреации.
   Опыт рекреации - не эскапизм, а жизненно важная необходимость для поддержания здоровья городского жителя и укрепления его экологического "я". 

Приблизительно в то же время, когда Мюир начал создавать программу природных заповедников,  Фритьоф Нансен, норвежский исследователь Арктики, лыжник и социальный активист возглавил движение в Скандинавии, которое назвал "жизнью на свободном воздухе".  Это движение было направлено на то, чтобы заинтересовать молодежь опытом общения с природой. Лыжные походы в особенности были популярны в этих странах. Нансен полагал, что спортивные соревнования уводят участников от спонтанного общения с природой, и чрезмерно акцентируют внимание на тренировках, снаряжении и социальном ранжировании для достижения высоких показателей.
    Жизнь на свободном воздухе никогда не должна быть соревновательной. Опытные и новички, пожилые и дети должны вместе практиковать рекреацию.

   Долорес ЛаШапель в книге "Мудрость Земли" (1978) рассказывает о подобном Нансену опыту спуска с горы.  Она пишет, как несколько лыжников, сознающих присутствие друг друга, спускаются автономно с горы, каждый находит для себя наиболее приемлемый путь.  Гора - не место для конкуренции, а способ осмысления единства жизни и смерти, взаимосвязи людей и богов.

   Опыт, который люди получают в диких местах, или даже в городских парках или на морском побережье, противоположен опыту езды на автомобиле.  Ходьба или езда на лошади предпочтительней, поскольку, как говорил Мюир, вы не чувствуете ландшафт, передвигаясь со скоростью 40 миль/час.
   Ходьба восстанавливает природную логику, восстанавливает физическую связь с землей. Мы, люди, очень чувствительны к пению птиц, пению ветра, или звукам водопада.  Ходьбу можно рассматривать как почти подрывную деятельность для общества, для которого езда со все большей скоростью, на все большее расстояние стала фетишем.  Ходьба, напротив, совершается с единой целью - быть где-нибудь. Если мы чувствуем беспокойство или скуку, мы можем ускорить шаги или углубиться в горы, выбрав сложный путь.  Мы поддерживаем свою жизнь и, по совету Мюира, исследуем полноту своего экологическое "я":  останавливаемся и знакомимся с цветами, деревьями, или камнями, привлекшими наше внимание.
   Подобным образом, цель подъема на гору - не завоевание горы и не достижение вершины, а познание склонов горы, которые поддерживают нас и другие живые существа, выбравшие гору в качестве дома. Вершина, тем не менее, может обладать некоторым особым символическим качеством, например, когда все линии горы сходятся в одной точке. Возникает естественное желание присоединиться к этим линиям.

   Тик Нат Хан, вьетнамский буддист-монах, который учит западных людей "активному буддизму" (engaged Buddhism) и "пешей медитации", говорит: "Идите короткими шагами, полностью расслабившись, медленно, и с улыбкой на губах, с открытым сердцем для восприятия мира".  Когда мы чувствуем себя уверенными и свободными при ходьбе, все горести пропадают.   
 Я называю такую ходьбу "скитанием" или "бродяжничеством". Пешая медитация ведет к открытости и восприимчивости. Раскрывая наш ум по отношению к пустоте, мы открываем для себя  возможности. Оказываясь на месте и вживаясь в него, мы обнаруживаем аспекты места,  не видимые для проносящихся с большой скоростью. Опыт ходьбы - это первостепенный опыт.  Мы стали людьми в большой степени благодаря прямохождению (Thich Nhat Hanh 1985; 1987).

   Алан Дренгсон, канадский философ, который много писал по поводу экологического "я", считает, что походы в дикую природу - фундаментальный аспект движения за глубинную экологию.  Я тоже хожу со студентами в горы, иногда наши походы растягиваются на две недели, и считаю, что такой опыт необходим, для преодоления барьеров на пути к экологическому сознанию.   Когда мы ходим в горы, мы видим их с разных сторон и чувствуем их ритмы - мы идем, сидим, ускоряем или замедляем ход. Некоторые маршруты тяжелые, некоторые легкие. Мы постоянно чувствуем малейшие изменения погоды, видим облака, насекомых, животных, землю, минералы и изменения ландшафта.

   В правильно построенных походах, говорит Дренгсон, дикая природа может способствовать "пониманию святости жизни; усилению чувства изумления; пониманию того, что биосфера не враждебна для нас, а напротив, дружественна; нашей приверженности к жизни; уважительному отношению к жизни и общежитию с другими людьми и другими формами жизни" (Drengson 1980, 110-120).

   Ходьба, подъем на гору, плавание на каноэ, все это требует определенных навыков, но способствует росту самосознания по мере того, как мы "движемся вместе с потоком".  Такие путешествия разрушают укоренившиеся мыслительные привычки, и открывают сознание для нового опыта.  В Айкидо, сенсей призывает к тому, чтобы мы следовали по спирали все дальше и дальше, "без разрывов и пересечений". Мой личный опыт подсказывает, что такое движение требует определенной самодисциплины и отказа от предопределенного "я" для продвижения вместе с потоком.

...         


Глава 5. ГЛУБИННАЯ ЭКОЛОГИЯ И ЗЕЛЁНЫЕ

Зеленая политика, или «зеленые», - это возможность проявить политический активизм в ряде стран, таких как Германия, Австралия, Соединенные Штаты и др. Сейчас конец 1980-х, и все еще неясно, какую форму примет Зеленое движение в США – будет ли это движением, политической партией или же более или менее свободной коалицией активистов –и далее - примет ли Зеленое движение программу социальной экологии или пойдет вслед за глубинной экологией, биоцентрической философией, экофеминизмом, или выберет другой путь.

  Зеленое движение привлекло к себе международное внимание в конце 1970-х после  создания нескольких  гражданских движений  в Федеративной Республике Германии, объединившихся в новую политическую партию Die Grunen (Зеленые).  Пропорциональное представительство в западногерманском парламенте дает возможность малым партиям получить места в федеральном и земельном парламентах. Die Grunen  сформировалась в результате синтеза экологического движения, движений за социальную справедливость,  антивоенного движения, и других движений.  Четыре столпа, на которых стоит платформа зеленых – это экология, социальная ответственность, базисная демократия*  и ненасилие. Немецкие зеленые говорят о себе: «Мы ни справа, ни слева, мы – впереди». Другими словами,  их политика не подпадает под традиционные категории, как-то: либералы против консерваторов. Зеленое движение не только выступает за новое правительство, но и за новый тип политики – политику "снизу", которая отвечает интересам гражданского общества. Низовая демократия, как ее видят в Германии и других странах, это децентрализованные, автономные регионы, в которых широко практикуются референдумы, ротация официальных лиц, и городские собрания.

   Однако в литературе, посвященной зеленой политике, указывается, что экология - не единственная движущая сила и защитники окружающей среды не единственные избиратели.  Экологическая составляющая зеленой политики в Западной Германии, Великобритании и Северной Америке, к сожалению, не пустила достаточно глубокие корни. Большинство политических заявлений направлено на самые отъявленные экологические преступления – токсические отходы, кислотные дожди, ядерные реакторы и загрязнение  водных источников. Конечно, это важные проблемы и некоторые теоретики зеленого движения представили сложные аналитические отчеты, в которых разбираются различные социальные и экономические факторы, вносящие свою лепту в загрязнение воды и воздуха (см.Porritt 1984).

   Платформа, на которой Die Grunen участвовали в западногерманских федеральных выборах в 1983 г., главным образом  строилась на принципе охраны окружающей среды, что следует, например, из заявления:  «Наступление на природную среду и уничтожение животного и растительного мира – это нарушение баланса в природе и фундамента нашей собственной жизни.  Необходимо восстановить первоначальную биологическую среду для обеспечения выживания будущих поколений людей» (Программа Зеленой партии 1986).

   Любая конференция или встреча зеленых – это место для пропаганды глубинной экологии и способ направить дискуссию на рассмотрение фундаментальных глубинных проблем.  Процесс создания коалиций внутри зеленой политики может быть открытым и компромиссным, или же конфронтационным.

  Многие зеленые партии в Европе заняты прежде всего выборами и бесконечными трениями между марксистско-левыми и пост-марксистскими теоретиками (см Weston 1986; Bahro 1982, 1984, 1986;  Jean Cohen 1984; Zupan 1983; Sylvan 1986).
  Спор между Мюрреем Букчином и Шарлин Спретнак на американской конференции зеленых в 1987 г. демонстрирует разногласия между старой анархо-социалистической парадигмой и парадигмой зеленого движения.

  Букчин, хорошо известный автор "Экологии свободы" (1982), определяет свою позицию как гуманистическую, основанную на социалистически-коммунистической традиции, рационализме и на вере в уникальность человеческих существ.  Он откровенно против глубинно-экологического базиса зеленой политики и призывает к «социальной экологии».

   В 1984 г. Спретнак и Фритьоф Капра взяли интервью у многих членов Die Grunen и написали фундаментальный труд о немецких зеленых – Green Politics: The Global Promise  (Политика зеленых: надежда мира). В Западной Германии реакция на книгу Спретнак  была амбивалентной, в особенности на предложения связать духовные и биоцентрические принципы с зеленой политикой,  хотя некоторые признавали наличие в зеленой политике элементов духовности.  Авторы пришли к выводу, что память о том, что Гитлер связывал фашизм с поклонением природе, а также презрительное отношение марксистов к религии, практически исключили духовность из германской политики 1980-х.  Напротив, в Северной Америке многие зеленые активисты активно обсуждают духовную составляющую политики.
 
   Спретнак спрашивает: как можно соединить духовность и политику? Она считает, что зеленую политику можно рассматривать как один из аспектов глубинной экологии.  «Холистическое, или экологическое, мышление – это не уход от рациональности; это его расширение и обогащение, позволяющие эффективнее проводить анализ» (Spretnak 1986, 29). Она приходит к выводу, что определить духовную составляющую зеленой политики не так-то просто. «Я уверена, что какие бы ни были духовные приоритеты у зеленых, они не откажутся от структурирования своих групп согласно принципам глубинной экологии, а именно исходя из разнообразия, взаимозависимости, открытости и адаптируемости – а также принципов мудрости и сострадания.  Эти принципы могут направлять различные формы зеленой политики» (Spretnak 1986, 69).

  Подсуммируя сказанное, можно сказать, что практиковать глубинную экологию возможно  в зеленом движении, партиях, или социальных сетях. Глубинная экология и зеленая политика могут объединяться в проведении кампаний по прекращению специфического загрязнения,  или  решения других проблем охраны среды. Марксистские, социалистические и анархистские группы, с другой стороны, могут помочь глубинным экологам лучше понять некоторые политические и социальные факторы – например роль капитализма и многонациональных корпораций, занятых разрушением планеты. Глубинные экологи могут помочь зеленому движению в преодолении узкого понимания природы как «ресурсов», и достижении метафизического и онтологического уровней, в том числе постижении своего экологического «я». Понимание более глубоких задач экологии может радикализировать и расширить зеленое движение.

  Как отметил  Мартин Хайдеггер в эссе «О вопросе, касающемся технологии» (1977):  «Задавать вопросы – это священное право мысли».  Но сегодня задавать  вопросы непросто. Зеленое политическое движение может многое сделать для трансформации общества при условии, если его участники будут искренне стремиться понять друг друга и выйдут за рамки, в которых по выражению Герберта Маркузе функционирует «одноразмерное общество».


*Демократия на уровне гражданского общества (grassroot democracy). – Прим. ВП



ПРЯМОЕ ДЕЙСТВИЕ, МЕТОД ГАЕЧНОГО КЛЮЧА И ЭКОТАЖ

В ноябре 1986 г. под покровом зимнего утра двое волонтеров, работающих  в Sea Shepherd Conservation Society, проникли на два судна, принадлежащие исландской китобойной индустрии  в заливе Рейкъявика.  Волонтеры отправили оба судна на дно залива, открыв вентили  и  затопив машинное отделение.  Они хотели было отправить на дно и третье судно, но обнаружили на нем ночного сторожа (Sea Shepherd Society обязался не причинять ущерба людям при выполнении протестных акций). Кроме потопления судов,  они также нарушали работу фабрики по разделке китов в заливе Рейкъявика и разрушили компьютерный центр исландской китобойной индустрии.

  Род Коронадо, молодой человек, который спланировал и выполнил рейд на Рейкъявик, был защитником китов, придерживающийся правил Sea Shepherd Society: никаких взрывных веществ, никакого оружия, никаких действий, которые могли бы привести к какой-либо травме живых существ; при задержании не сопротивляться и не применять насилия; быть готовым принять полную ответственность за совершаемые действия и выдержать все возможные последствия таких действий.
  Пол Уотсон, представитель Sea Shepherd Society, заявил, что акция «была выполнена с целью нанести удар китобойной индустрии». Исландия продолжает отвергать решения, принятые Международной китобойной комиссией в отношении числа и типа китов, которые ежегодно можно бить гарпуном.

  Акция, проведенная Sea Shepherd Society против исландской китобойной флотилии была не первой в борьбе против нелегального промысла китов.  В 1979 г. Sea Shepherd протаранил   «пиратское» китобойное судно Sierra, недалеко от побережья Португалии.  Оба судна были отбуксированы в португальский порт Лейксос, после чего Sea Shepherd был конфискован. Полу Уотсону и двум другим членам экипажа, оставшимся на борту во время буксировки, удалось покинуть страну. Впоследствие волонтеры возвратились в Португалию и прикрепили магнитную мину к борту Sierra. Она вскоре пошла ко дну. (L.A. Weekly,  11 июля 1986).

    Sea Shepherd Society  - не единственная организация, предпринимающая нетрадиционные акции по защите животных.  Под знаменем защиты животных, небольшие группы активистов врываются в лаборатории колледжей и университетов и освобождают приматов и других животных, используемых в экспериментах. В 1985 г. на Гавайях, два дельфина были выпущены из  дельфинариума.

  Протесты против вырубки леса имели место в Австралии, Орегоне, Техасе, Калифорнии и других местах. Протестующие приковывали себя к бульдозерам или взбирались на деревья, и арестовывались за отказ подчиниться полиции.   На Соломоновых островах в Тихом океане сельские жители атаковали и сожгли лагерь и оборудование мультинациональной корпорации, получившей лицензию на заготовку древесины от центрального правительства.
  О подобных акциях  массмедиа  сообщали с негодованием.   Некоторые группы, такие как Гринпис, активно  пытались обнародовать свои ненасильственные акции в отношении Российского китобойного флота и официальных лиц французского правительства.  В 1985 г., вместо прекращения ядерных испытаний в южной части Тихого океана, французское правительство препятствовало протестам Гринпис.  Для проведения акции Гринпис снарядил судно Rainbow Warrior (Воитель радуги) в Окленде, Новая Зеландия, с целью войти в зону ядерных испытаний в южной части Тихого океана.  По приказу высших официальных лиц французского правительства, агенты французской разведки проникли в Новую Зеландию по фальшивым паспортам и прикрепили бомбу к судну Гринпис.  Взрыв отправил судно  Rainbow Warrior  на дно и убил одного из членов экипажа, Фернандо Перейру. Rainbow Warrior был поднят со дна, но восстановить его не удалось. Он был отбуксирован на глубину и  затоплен.

  Более, чем сто лет  природоохранное движение воздерживалось от протестных демонстраций или прямых действий при проведении своих кампаний.  Со времен Джона Мюира, природоохранники больше полагались на написание писем и воззваний к официальным лицам, и публичным кампаниям с целью привлечения населения к находящимся под угрозой зонам. В сравнении с другими движениями, например, рабочим движением,  движение за сохранение окружающей среды не прибегало к насилию или уличным демонстрациям.
   
   Торо в своем знаменитом эссе “О гражданском неповиновении», написанном после того, как он провел ночь в тюрьме отказавшись платить налог на поддержку войны в Мексике в 1845 г.,  дал весомые аргументы в пользу гражданского неповиновения. Ганди и Мартин Лютер Кинг мл. значительно развили стратегию и философию гражданского неповиновения.  В конце двадцатого столетия низовые экологические движения стали использовать в своих кампаниях  гражданское неповиновение.  Для того, чтобы лучше понять эти кампании, необходимо дать определения некоторым терминам, которые используются политиками и массмедиа в искаженном смысле.
 
  Прямое действие – эта акция, направленная на спасение леса, реки или отдельного вида растений или животных, без монетарного или другого собственнического интереса; у протестующего есть лишь озабоченность его/её экологического «я», о чем он/она заявляет. Как сказал Ганди: я не служу никому, кроме себя, но мое «я» больше и глубже меня. Протестный марш перед американским Министерством лесного хозяйства или блокирование дороги, ведущей к месту вырубки, - это акция прямого действия, предпринимаемая с целью обратить внимание на ценность девственного леса.  Плыть в океане в направлении запрещенной правительством зоны с целью протеста – прямое действие.  То же самое – сидеть в маленькой лодке между китами и китобойными гарпунами.

   Метод гаечного ключа (МГК) -  намеренная разборка или выведение из строя машин или устройств, используемых в экологически разрушительных целях на специфических объектах – например, поломка рыболовного судна или лесозаготовительного оборудования.
   Экотаж – выведение из строя технологической или бюрократической операции для защиты конкретного места. Экотаж - это самозащита. Согласно словарю, экотаж – состоит из двух слов «экология» и «саботаж». Экология происходит от греческого слова «oikos», что значит «домашнее хозяйство», и logy  - «учиться»; саботировать (saboter) – означает разрушать машины деревянными башмаками. Используемый здесь термин «экотаж» означает действия, проводимые без нанесения вреда живому.

 Сэм Лавджой,  организатор антиядерного экотажа в Новой Англии, писал, что  экотаж представляет собой целенаправленную этическую акцию по защите живых существ. Ее нельзя приравнять вандализму или случайной атаке на технику (Lovejoy 1972, 177).

   Экотаж противоположен экоциду.  Экоцид – термин, использовавшийся во время вьетнамской войны, когда американское правительство отдало приказ о распылении с воздуха высокотоксичного гербицида Эйджент Оранж с диоксином над большими лесными территориями с целью обнаружения партизан. Экоцид означает намеренное разрушение среды обитания. Экотаж – ненасильственная защита ландшафта от аморального и разрушительного поведения людей, т.е. выведение из строя используемой в экоциде техники.

   Экотаж также отличается от планомерного выведения из эксплуатации машин или устройств (декомиссия). Экотаж – это акт сопротивления. Он может иногда включать незаконные акты, такие как внесение шипов в ствол дерева (спайкинг). Декомиссия – это спланированные целевые действия по выведению из строя опасных или устаревших производств.  Они проводятся политическими, бюрократическими, научными и гражданскими структурами, сознающими опасность продолжения работы того или иного  производства. После изучения опасного производства экспертами и гражданскими группами, отдельная комиссия разрабатывает план по выведению его из эксплуатации.  Принципы глубинной экологии могут доноситься до публики на дебатах по выведению из эксплуатации ядерных реакторов, атомных подводных лодок и производств по переработке ядерного топлива.

    Декомиссия – техническое мероприятие, по которому существует широкое диапазон мнений в отношении эффективности определенных стратегий выведения из эксплуатации сложных устройств, таких, например, как ядерные реакторы. Гражданские группы могут обсуждать цели и средства с экспертами и официальными лицами, но их редко приглашают участвовать в фактической декомиссии. Тем не менее, если общество решает закрыть некоторые производства, в этом большая заслуга экологических активистов.

   Прямое действие, МГК и экотаж можно рассматривать как тактику, используемую для достижения конкретной цели. Они также представляют собой практическое воплощение глубинной экологии, если основываются на самообороне и ненасилии.  В этом смысле, средства выступают как цель.

  Термин ненасилие у некоторых сторонников глубинной экологии вызывает отчуждение, поскольку они приравнивают ненасилие к пассивности или подчинению. Но нет ничего более далекого от того, что вкладывал Ганди, Мартин Лютер Кинг, мл. в понятие ненасилие.    Ганди использовал термин сатьяграха для определения способа ведения политической борьбы.  Этот термин не просто перевести на английский язык, и его приблизительный перевод (довольно абстрактный и туманный) – это «сила духа», или «сила истины». Ганди также использовал термин ахимса, который обычно переводится как собственно «ненасилие», т.е. «способ действия, который уклоняется от возможности нанесения кому-либо вреда». Его также можно перевести как «образ жизни, основанный на сострадании ко всему живому». Другие термины, которые использовались на протяжении ряда лет, но теперь встречают редко, это ненасильственное сопротивление, ненасильственное прямое действие, ненасильственное действие, активное ненасилие.

Ненасилие,  которое проповедовал Ганди,  становится все более эффективным и охватывает все больше людей. Нейсс утверждает, что широкомасштабный экотаж только укрепит полицейское государство и фашизм. Однако, экотаж может помочь протестующим выиграть время и получить законное судебное решение на пресечение разрушительного производства.  Гандиевское ненасилие может проявляться весьма активно, но важно не терять связи с оппонентом. Надо достучаться до ума и сердца оппонента. Ясно сформулировать цель. Объявить о намерении проводить акцию.

 Те, кто проводит кампании на основе гандиевских принципов, должны заранее предусмотреть последствия своих действий, прежде чем их начинать. Протестующие могут лечь между бульдозерами и деревьями,  но они не смогут быть везде, где происходит уничтожение деревьев. Бульдозеров намного больше, чем протестующих, поэтому каждая акция ненасильственного сопротивления должна быть широко обнародована и служить для более глубокого экологического образования населения.

  Ненасилие может принимать весьма яростную форму. Когда буддийские монахи в Сайгоне в 1960-х  осуществили акт самосожжения, они утверждали мир своей жизнью. Протест против американской поддержки повстанцев Контра в Никарагуа, стоил Брайану Уилсону ног:  он сел на железнодорожные рельсы на станции Конкорд Нейвал в Калифорнии в 1987 г.

   Махатма Ганди, величайший практик ненасилия в 20-м веке, признавал, что в некоторых своих кампаниях делал «ошибки, размером с Гималаи», но постоянно уточнял и исправлял свои действия, направленные на расширение и углубление Самореализации.  Нейсс, систематически изучавший гандиевскую теорию ненасилия, обнаружил ряд норм и гипотез, использованных Ганди в качестве стратегии групповой борьбы. Первое и самое общее правило гласит: «групповую борьбу следует вести таким образом, чтобы в конечном итоге она приводила  к максимальному снижению насилия» (Naess 1974, 60).

Главная гипотеза, связанная с этим правилом,  построена на том, что «характер средств  групповой борьбы определяются характером конечной цели». Другими словами, не принимается правило, согласно которому «цель оправдывает средства». Средства, которые сегодня использует доминантная культура, направлены на насильственное достижение целей,  что никак не содействуют глубоким социальным переменам или развитию Самосознания.

 Для ненасильственного социального движения Ганди применял следующее правило: «Никогда не опускайтесь до насилия по отношению к вашему оппоненту, но выбирайте такое действие или позицию, которая ведет к снижению возможного насилия всех сторон, участвующих в борьбе».

  Существует много способов уменьшить насилие. Если оппоненты понимают мотивы друг друга, вероятность насилия уменьшается. Если они видят друг в друге людей, а не функционеров, тогда побеждает сострадание. Самая большая трудность, с которой сталкиваются экологические активисты при работе с Министерством лесного хозяйства США, например, это стена бюрократического безразличия  и бесчувственности.

Юный калифорниец Марк Дюбуа, влюбленный в реку Станислаус, стекающую с гор Сьерра Невады на Центральную калифорнийскую долину, приковал себя к скале в каньоне реки в мае 1979 г., чтобы выразить протест закрытию плотины Нью-Мелонес и затоплению каньона выше Парротс-Ферри.  Объясняя репортерам свой поступок, Дюбуа сказал: «Я здесь для того, чтобы люди из Парротс-Ферри могли взойти на мост и любоваться озером внизу по течению и дикой рекой вверху.» Далее он сказал:

   Постоянные стычки с бюрократией – вот, что привело меня сюда. Я видел, как  Инженерный корпус затопил индейский район Миуок на нижнем каньоне вопреки решению Министерства внутренних дел.  Я видел, как Инженерный корпус не захотел компенсировать затопленные 12 500 акров покупкой новых земель. Мы делали все, что могли. Я не видел для себя другого способа повлиять на ситуацию.
  Может быть мой поступок поможет отложить новое затопление. Я ничего не боюсь, потому что чувствую свою правоту. Я не боюсь утонуть. (Palmer 1982)

Представитель Инженерного корпуса США, ответственного за экологическое разрушение реки Станислаус, сказал по этому поводу: «Я знаю, что он поступал, как считал нужным. У него просто другая система ценностей».
  В конце концов реку перекрыли и любимый Дюбуа каньон был затоплен (Palmer 1982, p. 178). За всю долгую историю борьбы против перекрытия рек в США, это был первый случай гражданского неповиновения.

    Иногда государственные службы уступают позитивному, целенаправленному экотажу.  После того, как демонстранты залезли на деревья в старом лесу Каскады в шт. Орегон, а некоторые деревья были нашпиговали прутьями (спайкинг), Главный смотритель Национального лесного угодья Вилламетт Майкл Керрик написал доклад об экотаже и направил его властям.  Он поддерживал активистов и просил изыскать законные способы для сохранения старого леса и мест обитания пятнистых сов:

  Для разрешения спора между конфликтными сторонами важно понять точку зрения оппонента.  Руководство Вилламет открыто для диалога, чтобы лучше понять озабоченность другой стороны методами управления лесом. Признавая, что разрешение конфликтов законным путем часто требует терпения и настойчивости, мы, тем не менее, не понимаем, какой смысл в проведении «прямого действия» - это ведет лишь к штрафам и дальнейшей поляризации в уже довольно накаленной ситуации.

  В этом ответе содержится непонимание целей экотажа.  Социальные перемены не происходят под воздействием экотажа.  Экотаж, скорее,  можно сравнить с работой скорой помощи в больнице.  Высококвалифицированные врачи не надеются на уменьшение уровня автомобильных аварий, они заняты жертвами аварий.  Главная задача врачей – остановить потерю крови, уменьшить травму, снять боль и страдание.

  Некоторые активисты по спасению леса ведут диалог с лесозаготовительными компаниями и другими организациями, ответственными за нанесение экологического урона. Другие, например, активисты Earth First!  не приемлют то, как Министерство определяет ситуацию, не принимают его терминологию и концептуальный подход.

  Правило Ганди гласит: «относитесь к функционерам как к личностям, а не как к представителям бюрократического класса. Безличное, нейтральное, бюрократическое отношение должно сталкиваться с добросердечными, персонифицированными и неравнодушными действиями. Без личного контакта, бюрократия будет править до искончания времен и задушит любую инициативу. Приведу пример. Многие социологи ломали голову над способностью нацистского режима построить и управлять лагерями смерти в Германии и Польше с 1939 по 1945 гг., в которых  они замучили миллионы. Изучив теорию Макса Вебера об эффективности бюрократических форм организации, некоторые социологи пришли к выводу, что нацистам удалось проводить свои кампании по «окончательному решению» проблемы низших рас и гомосексуалистов благодаря использованию принципов бюрократической власти. В идеальной бюрократической системе чувства устраняются. Там нет любви, ненависти или каких-либо других чувств. Служащие просто выполняют свою работу. Они безразличны ко всему, кроме эффективности своей организации по достижению целей. Целью нацистской администрации являлось эффективное устранение евреев, гомосексуалистов, и других «низших» людей. Немецкий народ, приняв эту программу "эффективности" в целом, в то же время не одобрял эпизодическое насилие, совершаемое штурмовиками СС.

   Как это связано с экотажем?   Экотаж волнует, смущает и заставляет нервничать обывателя и официальных лиц корпораций или правительственных учреждений, поскольку предполагает эмоциональную реакцию на ситуацию. Он возникает  неожиданно благодаря действиям индивидуума или небольшой (неизвестной для бюрократии) правозащитной группы (например, такой как Бонни-Абсуг-Феминист-Гарден-Клаб в Орегоне). Конечно, экотаж весьма маловероятен со стороны государственных бюрократических организаций  с предсказуемым поведением, таких, например, как Сьерра-Клуб.

  Экотаж отличается тем, что находится на острие проблемы и ближе всего к опасности, возникающей для родного места или экосистемы. Как и МГК, экотаж - это этическая акция.

  В своих кампаниях ненасилия Ганди различал человека, выполняющего акт, и сам акт. Полицейский,  использующий дубинку для разгона демонстрантов, не всегда плохой человек, но сам акт использования дубинки – неправильный. Отсюда правило: «Боритесь против антагонизма, а не антагонистов». И далее: «Не унижайте и не провоцируйте своего оппонента». Это не значит, что функционер или государственный орган не могут быть объектом высмеивания.  Некоторые из наиболее успешных акций Earth First! пробивались сквозь помпезную и неуклюжую риторику Министерства лесного хозяйства  США с помощью юмора. Например, медведь Смоуки, используемый Министерством в своих кампаниях, использовался Earth First! и  Гари Снайдером в «Сутре медведя Смоуки». Даже лозунг Министерства «Land of Many Uses» был переделан на «Land of Many Abuses» .

   Нахождение взаимопонимания, однако, не означает, что глубинные экологи должны  говорить на том же языке, что и бюрократы или использовать официальную риторику.  Например, язык Министерства лесного хозяйства совершенно невразумителен с точки зрения глубинной экологии. Это язык Управления ресурсами.  Он секулярный, бесстрастный и  научный. При чтении отчетов  экологической экспертизы не слышно самого леса.  В отчетах нет ни истинности, ни человеческого участия, поэтому к ним нет доверия. В бабочке-кистехвостке я вижу прекрасное существо,  Министерство же говорит о бабочке как о «вредном насекомом».  Отказ использовать язык оппонентов – это такой же акт сопротивления, как и спайкинг деревьев. Мы сохраняем целостность ландшафта, говоря словами влюбленного в него человека. Мы ищем слова, подходящие для леса. И мы не полагаемся на объективированный «новояз» - язык официальной дезинформации.

   Активисты Гандиевского прямого действия должны ясно провозгласить свою цель – тем самым определить первостепенные и второстепенные задачи. Целью экологической кампании  может быть призыв к новому законодательству, прекращению конкретного производства или защита конкретной среды обитания. В акциях Earth First! по защите Иеллоустонского национального парка, например, протестующие четко выступали в защиту определенной территории, где обитали медведи-гризли.  Конкретной целью было закрытие незаконного туристического лагеря Фишинг-Бридж на территории парка.  Безусловно конкретные требования легче осуществить, чем более общие,  для которых понадобится радикальное изменение законодательства или институциональных правил.

   Хотя экологическое сопротивление вытекает из нашего личного отношения к конкретному биорегиону, необходимо знать законы, на основании которых оперируют корпорации или государственные структуры.  Целью кампании может быть также требование обнародовать точную информацию о планах корпораций или структур, которые могут повлиять на экологическую ситуацию.

  США имеют долгую историю ненасильственного сопротивления  в отношении государственной политики (Cooney 1987). Очень важно вписать ненасильственное сопротивление в более общий контекст политического движения и как можно шире обнародовать цели протестующих.

   Согласно Ганди (и Нейссу, который поддерживает принцип ненасильственного разрешения конфликтов)  активист не должен наносить сознательный урон собственности оппонента. Некоторые экологические активисты, однако, отходят в этом пункте от гандиевских принципов.  Несомненно было бы лучше, если бы человек спрятал нож и опустил ружье,  понимая, какую трагедию он может совершить. Но, если, предположим, на вас нападают, выбить нож из рук нападающего, это акт самозащиты. Ганди также считал, что приемлемо нанести физический урон человеку, который нападает на вашего друга -  если сила вашего ненасилия оказывается недостаточной.

   Нейсс признает, что у него есть стратегические причины отказаться от МГК и экотажа в Норвегии. Норвежцы очень болезненно относятся к разрушению материальных ценностей. Даже после оккупации нацистами их родины, люди были против разрушения фабрик или другой собственности, которую использовали немцы (с одним исключением: фабрикой производства тяжелой воды). Накануне освобождения 9 мая 1945 г., студент поджег стул профессора, которого ненавидели за коллаборационизм с немцами. Люди приняли эту «экстремальную» акцию, но, возможно, были против поджога других предметов его мебели.  Когда кто-то захотел разбить окно у другого коллаборациониста  в центре Осло, многие выступили против. Они указывали на высокое качество стекла!  Несколько случаев экотажа в Норвегии  были встречены в штыки (Письмо автору 1987 г.).

  МГК и экотаж –  мощные акции,  требующие, чтобы их участники, по словам Дэвида Формана (1985), «выходили за рамки системы»  и брали ответственность за защиту территории. «Может быть, МГК не поможет остановить деградацию. Может быть он не сможет изменить мир, но он поможет нам и живым существам выиграть время. И может быть это лучшее, что мы можем сделать».

   МГК  призывает нас  к тому, чтобы мы были внимательны к ситуации. Книга Формана "Экозащита" прежде всего посвящена тому, что он называет «стратегическим МГК» - продуманной, целенаправленной и безопасной акции для участников и других людей.  Стратегический МГК используется только тогда, когда легальные способы защиты территорий дикой природы, имеющих особую красоту и биоразнообразие, не помогают.
  Согласно Форману, стратегический МГК основан на следующих принципах:

1.Он придерживается ненасилия. «Он не направлен на причинение вреда человеку или другим формам жизни».

2.Он не организован формальной группой.  «Это исключительно персональная акция».

3.Он может задумываться небольшой группой единомышленников.

4.Он имеет явную цель.  Цель конкретна, например, остановка разрушения конкретной области, как часть более общей стратегии по достижению официальной защиты.

5.Он совершается в нужный момент. У него есть соответствующее место в общей кампании. МГК имеет четкую и ясную оценку политической ситуации.

6.Он децентрализован. У него нет центрального офиса. Никто не ведет никаких записей.
7.Он многогранен. В нем принимают участие разные люди. Он не элитистский. Он не имеет никакого отношения к военным или пара-военным действиям.

8.Он приносит удовлетворение. «Он вызывает подъем чувств.» Он также может быть весьма опасным.

9.Он не имеет отношения к революции. «У него нет цели сбросить социальную, политическую или экономическую систему» Он проводиться как самозащита дикой природы.

10.Он прост. «Используйте самый простой инструмент и метод».

11.Он этичен и целенаправлен. Он не имеет ничего общего с вандализмом. «Участники выполняют его с чистым сердцем и разумом. Он постоянно помнят, что выполняют самую высокую моральную акцию – спасают жизнь и защищают Землю»  (Foreman 1985).

Защитники прав животных или освобождения животных используют стратегию МГК и экотаж для спасения сотен лабораторных животных от жестоких экспериментов. Широко освещавшиеся в массмедиа подобные акции вызвали горячие дискуссии о моральной ответственности ученых и студентов в отношении лабораторных животных. Более того, эти дискуссии были распространены и на другие учреждения, такие как зоопарки, мехозаготовительные компании, бойни, косметические компании. Благодаря подобным дискуссиям, у публики произошел определенный сдвиг в отношении «обычного» отношения к животным. Экотаж и МГК позволили приподнять завесу над некоторыми «принятыми» моральными нормами в доминантном обществе. (Weil 1986).

    Конкретные приемы МГК и экотажа подробно описаны в книге Формана и колонке “Нед Лудд» журнала Earth First!.  Эти приемы должны тщательно отбираться после рассмотрения всех моральных и технических факторов и компетенции исполнителей.

  Я вижу аналогию между теми, кто спасал евреев и гомосексуалистов в оккупированной  нацистами Европе и стратегическим МГК в конце 20-го столетия. Др. Самюэл Олинер провел исследование обстоятельств помощи евреям во время Холокоста. Для этого он взял интервью у тех, кто был спасен, у самих спасателей, а также тех, кто не пожелал рисковать своим благополучием и не оказывал помощи жертвам.  Олинер обнаружил сходство у спасателей таких качества как открытость характера, готовность пойти на риск, хладнокровие в отчаянном положении, ассоциацию себя с жертвой и творчество.  Он собрал много рассказов обыкновенных людей, которые в экстраординарных ситуациях находили способы помочь людям другой расы и религии.  Те же качества можно отнести и к последователям глубинной экологии, которые в некотором смысле, спасатели среды обитания.

   Подсуммируем сказанное. Ненасилие – это кредо (буддийское – "не причини вреда") и образ жизни (бескорыстная любовь ко всем существам).  В отношении политической борьбы, Ганди называл его «силой правды», основанной на четырех принципах:  не держать зла в сердце по отношению к вашему оппоненту; проводить акцию по решению проблемы, жизненно важной для  вашего сообщества; быть готовым к страданиям и к тому, чтобы пожертвовать всем, кроме чести; и не идти на унизительные соглашения.

Движение Oregon Earth First! приняло следующие правила в отношении проведения массовых акций для тех, кто готов принять ненасилие в качестве тактики социальной борьбы.  Активисты могут обсудить их между собой:

1.Наша позиция должна обладать открытостью, дружелюбием и уважением ко всем людям.

2.Мы не будем прибегать к насилию, вербальному либо физическому.

3.Мы не будем разрушать чьей либо собственности.

4.Мы не будем использовать наркотики или алкоголь в своих акциях.

5.Мы не будем спасаться бегством.

6.Мы не будем носить оружие.

Каждый принцип заслуживает обсуждения в кругу единомышленников, планирующих акцию ненасилия.