Пусть ни один человек не уйдет из жизни без
того, чтобы стать хоть немного лучше или счастливее.
Мать Тереза
Дарья включила злектрический чайник, подошла к окну и посмотрела на небольшой приусадебный участок, расположенный перед коттеджем, который достался ей после смерти мужа. Уже был конец декабря, и легкий снежок тонким слоем покрыл шведскую землю.
-Такой лютой зимы, какая бывает в России, в Стокгольме не было ни разу,-подумала она и, услышав осторожные шаги, оглянулась.
Она увидела Томи и Лену-наркоманов, направленных к ней криминальным отделом полиции для проживания во время реабилитационного периода после тюремного заключения.
-Мы купили кекс, хотели бы выпить с тобой чаю и поговорить,-сообщил Томи,-если ты не возражаешь, конечно.
-Садитесь,-улыбнулась Даша.-Я словно чувствовала, что вы сейчас придете, и уже поставила чайник.
Молодые люди сели за стол, Лена вскрыла пакет и нарезала кекс большими ломтями.
-Ишь, как ты щедро,-рассмеялась Даша.-Такой толстый кусок и в рот не запихать.
-Я могу нарезать потоньше,-смутилась Лена.
-Да ладно уж,-остановила ее Даша, разливая по чашкам ароматный фруктовый чай.-Чего вы хотели спросить?
-Даша, а ты сразу же стала криминальным психологом, или у тебя тоже криминальное прошлое?
Заметив, что Дарья нахмурилась, Лена смутилась и торопливо добавила:
-Если тебе неприятно, не рассказывай. Я просто так спросила.
-Раз уж спросила, то я немного расскажу вам о своей жизни в России и о том, как я оказалась в Швеции. Можно сказать, что я потомственная спекулянтка.
-Что такое спекулянтка?-поставив чашку с горячим чаем на стол, спросил Томи.
-То, что сегодня в России называется «бизнесмен», а в мое время за это сажали в тюрьму. Могли даже расстрелять.
От этих слов Лена чуть не уронила чашку и нервно поддержала ее другой рукой.
-И тебя чуть не расстреляли?-с нескрываемым ужасом спросила она.
-Могли, конечно,-криво усмехнулась Даша,-но, как видишь, бог миловал. Ладно, давайте по порядку. Я была еще пятилетним ребенком и все время крутилась около бабушки. Два-три десятилетия после войны вся страна жила бедно, а мы жили нормально.
-Почему?-полюбопытствовала Лена.
-Бабушка добывала где-то куски ткани, а одежды в магазинах почти никакой не было. Многие знали, что у нее можно купить материал, приходили, она предлагала ткань на юбку или на кофту. Покупатель выбирал понравившийся кусок. Бабушка замеряла, и получалось, например, метр двадцать. Покупатель переминался с ноги на ногу и спрашивал:«Нина Ивановна, а метрового куска такой же расцветки у вас нету?» Бабушка говорила :«К сожалению, нету, но я завтра могу спросить. Приходите вечерком, может повезет.» Посетитель уходил, бабушка отмеряла от куска метр, отрезала и продавала метровый кусок за ту же цену, за которую продала бы больший кусок ткани. Это была школа жизни сызмальства.
-Спрос рождает предложение,-рассудительно сказал Томи.-Если у покупателя нет возражений, то все законно.
-В то время ничего нельзя было перепродавать. Риск был огромный и, если бы кто-нибудь донес на бабушку, то она оказалась бы в тюрьме. Но всем нужен был материал, и мы ни в чем не нуждались. Я потихоньку росла, поступила в школу, участвовала в математических олимпиадах а, когда мне исполнилось двеннадцать лет, поняла, что мне хочется не первого места на конкурсе, а новых туфелек, но бабушкиного гешефта на мои прихоти не хватало.
-Пошла бы куда-нибудь работать,-посоветовала Лена.
-На работу принимали с восемнадцати лет,-пояснила Даша,-и никто бы меня никуда не взял. Поэтому я брала свои старые платья и кофты, пришивала к ним тряпочных бабочек, звезды или аппликации, несла на барахолку и продавала. Когда бабушка увидела мои новенькие модные туфельки, она только всплеснула руками, рассмеялась и сказала:
-Ну, Дашка, ты потомственная спекулянтка. Это у тебя от меня в крови. Смотри, будь осторожна.
-А чего тебе могли сделать?-удивилась Лена.-Ты же малолетка.
-Могли в детскую колонию упрятать. У нас это было раз плюнуть,-объяснила Даша.- Конечно, такой ерундой много не заработаешь, но я все равно старалась изо всех сил. А в десятом классе у меня появлась подруга Ирка Мосина. Вот она мне как-то и говорит:
-Дашка, кончай горбатиться. Можно настоящие деньги иметь. Хочешь?
-Еще бы,-ответила я.
-Тогда поехали в Москву. Там открыли несколько иностранных магазинов: «Лейпциг», «Польская мода». Наберем косметики. Она влет уйдет. У нас в Саратове ничего такого нет и в ближайшее время не предвидится. Можно озолотиться.
-Мы поехали с Иркой в Москву. Сделали продавщицам подарки и купили этой косметики столько, сколько смогли унести.
-Зачем же делать подарки продавцам?-удивился Томи.-Они ведь сами заинтересованы продать как можно больше.
-Это теперь так стало,-подтвердила Даша,-а тогда одну помаду, одну тушь, одни тени в руки-и все. А на этом даже дорогу не окупишь. И стали мы с Иркой ездить в Москву почти каждую неделю, и подарила я бабуле, моей любимой учительнице, бриллиантовые серьги за упавший на меня бриллиантовый дождь. В Москве познакомилась я с Андреем по прозвищу Борода. Он был самым популярным спекулянтом в Москве и снабжал магнитофонами, хрусталем и импортными трусами тусовку, близкую к руководству страны. Там я познакомилась с Ладой Борисовой и стали мы с ней задушевными подругами.
-Так ты переехала в Москву?-спросила Лена.
-В Москву я переехала позже. Теперь, когда мне удалось заиметь такие связи, товар в Саратов пошел коробками. Появилась серьезная клиентура. Торгаши, зубные врачи, заведующие овощными базами и прочие, у кого были деньги.
-Мне кажется, это было опасно,-высказал свое мнение Томи.-Если бы на тебя донесли, тебя бы могли посадить в тюрьму за эту вашу, как это ты назвала по-русски...
-За спекуляцию,-подсказала Даша.-Только в это время у нас наконец появились комиссионные магазины. Там у меня были свои ребята. Они ставили на мой товар более высокие цены и я с ними делилась. Денег стало навалом, но я уже не могла успокоиться и, даже когда я ехала отдыхать в Сочи, тащила с собой несколько коробок товара и продавала его на сочинской барахолке. Туда же приезжали картежники, можно сказать, союзного значения. Даже и сейчас эти имена не забыли. Были там и Тайваньчик, и Япончик, и ставший мне приятелем Андрюша Клементьев. Они играли по-крупному, а мы были их девушками. Молодые были, куролесили, только не наркоманили, как вы-хотя были и такие-но за хранение наркотиков могли и расстрелять.
-А у тебя не было твоего парня?-с любопытством спросила Лена.
-Был,-с загадочной улыбкой сообщила Даша,-высокий красавец Юра Бритарев. Влюбилась я в него до безумия. Богатый и щедрый, как царь Крез. У него была жена и дочь, и я-вторая жена. Сняли мы квартиру, и стала я жить светской жизнью: танцы, рестораны и никакой работы. Но, как говорят в России, недолго музыка играла.
-Тебя все-таки схватили?-предположил Томи.
-Его схватили. Он был продавцом, занимался выездной торговлей и использовал липовые накладные. Завышал цены, создавал пересортицу. Видимо, с кем-то не поделился, и вкатили ему пятнадцать лет. Хорошо еще, что не расстреляли. Пришлось мне снова заняться спекуляцией. За квартиру надо было платить, и я сдала одну комнату приятелю Юры, Коле по прозвищу Маленький.
-Он был лилипутом?-уточнила Лена.
-Нет, просто очень маленький. Потом Колян рассказал мне, что был он вор-домушник, по специализации форточник. Он, как змея, в любую форточку мог пролезть.
-И ни разу не попался?-с интересом спросил Томи.
-Попался во время войны. Его сразу отправили в штрафной батальон, а там и на линию фронта. Я его спрашиваю:«Страшно было?»
-Еще как страшно,-отвечает,-пригнали нас на передовую. Спереди немцы, а сзади пулеметы заградительного отряда. Командир дал саперную лопатку. «Окапывайтесь»,-говорит. А я в какой-то ямке оказался, земля мягкая, я копаю и копаю. Глубоко прокопал-меня совсем не видно стало. Вот тут и началось. Как загремело с обеих сторон, я уши заткнул, калачиком свернулся и лег на дно ямы. Меня даже немного землей присыпало. А когда все стихло, вылез я из ямы. Ни наших нет, ни немцев. Везде только трупы лежат. Я у них в вещмешках пошарил, продовольствия сколько мог унести забрал, сапоги переодел и пошел, куда глаза глядят.
-И попал в лапы СМЕРШа?-со страхом предположила я.
-А вот и не угадала. Попал я в Польшу. Пристроился к одной женщине с тремя детьми. Там войну переждал и на родину вернулся.
-Снова стал домушничать?-спросила Лена.
-Нет, он одним из первых занялся антиквариатом. Богатым человеком стал. Вроде как и смотреть-то не на что, а девиц табуном приводил. Охотились за ним органы, а обвинить-то было не в чем.
-Молодец,-восхитилась Лена.
-Милиции в лапы одна баба попалась, то ли за мелкое воровство, то ли черт ее знает за что, а у нее была несовершеннолетняя дочь.
-И он ее изнасиловал?-в негодовании всплеснула руками Лена.
-Он ее и в глаза-то никогда не видел,-осадила ее Даша,-но этой гадине сказали, что если она обвинит Колю в изнасилованьи дочери, то ее отпустят. Вот она и старалась, и девочку подучила, и получил Коля ни за что ни про что семь лет.
-Хороша же у вас судебная система,-иронически усмехнулся Томи.
-Такое было время,-пожала плечами Даша.-Был отдан приказ посадить всех картежников, и под разными предлогами почти всех пересажали.
-За что?-изумилась Лена.
-За азартные игры, была такая статья,-пояснила Даша.-Я тогда уже большую часть времени находилась в Москве, а мужья или друзья моих подруг сидели в тюрьмах. Женщина всегда должна находиться под покровительством мужчины. Познакомилась я с Женечкой-высокий, красивый, щедрый-и влюбилась я в него, как кошка, а еще была в нашей компании Элка. Так вот и она на моего Женечку глаз положила, а Иркин муж чалился в лагере. Ирка туда передачи возила и с начальником лагеря снюхалась, а мразь, дебошир и пьянь он был отменный.
-Как же его на такой ответственный пост поставили?-удивился Томи.
-Порядочных людей в этой системе не держали. Только такую сволочь, как он. Однажды начальник лагеря устроил пьянку и стал приставать к шестнадцатилетней девочке, а она в окно выпрыгнула и насмерть разбилась.
-Неужели его не наказали за это?-изумилась Лена.
-Ворон ворону глаз не выклюет,-тяжело вздохнула Даша.-Ничего ему не сделали, перевели в Саратов комиссаром. Теперь Ирке и ездить стало никуда не нужно. Этот развратник за ней служебную машину посылал. Элка к Ирке, понятное дело, как банный лист прилипла. Обоим мужьям в лагерях послабление и теплые места через Иркину кровать выбили. Вот тут-то Ирка и говорит:«Хочешь, мы Дашку уберем и Женька твоим станет?»
-Конечно хочу,-отвечает Элка,-только как это сделать? Ведь они вроде бы пожениться хотят.
-Мало ли кто чего хочет,-ухмыльнулась Ирка.-Напиши анонимку в КГБ. Она вон какую бурную деятельность развела. А за спекуляцию ей не меньше пяти лет отвалят. Хватит тебе, чтобы Женьку охмурить?
-Неудобно как-то,-засомневалась Элка,-подруги все-таки.
-Неудобно штаны через голову надевать,-отезала Ирка.-Напиши анонимку, не подписывай, а я моему вертухаю передам.
-И тебя арестовали?- с ужасом спросила Лена.
-Нет. За мной стали следить. Мне нужно было срочно сдать квартиру, а тут подвернулся один вор. Его только что из тюрьмы выпустили. Витька по прозвищу Большой. Он своих гэбэшникам сдавал.
-Зачем же ты ему квартиру сдала?-удивился Томи.
-Я же не знала, что Ирка со мной такую подлянку затеяла. Собралась я на отдых в Армению на озеро Севан. Со мной в группе оказался молодой человек по имени Сашка. Витька знал, что он гэбэшник, но мне не сказал, а Сашка передо мной прямо ковром расстилался и в душу влезал. Многое он у меня выведал да еще, когда в Саратов вернулись, пришел французские духи покупать и прослушивающих устройств понаставил.
-Откуда ты знаешь?-изумилась Лена.
-Потом на допросе следователь приводил такие факты, которые я только по телефону могла сказать. Ну да ладно. Пришла беда-открывай ворота. Познакомилась я с одним парнем по имени Эдик. Привез он кассеты с порнухой и говорит:«Если пристроишь эти, то я тебе могу сделать их сколько угодно.» Я попробывала. Смотрю: они на ура пошли.
-Давай,-говорю,-Эдик, клепай сколько удастся. -У него копировальная установка была. Сутками не выключалась. Мне нужно было срочно за товаром в Москву смотаться. Я Эдику говорю:«Ты пока сделай побольше копий, а я вернусь и продам. Желающих хоть пруд пруди.»
-А он сам полез продавать, его и застукали,-догадался Томи.
-Черт его знает, как он попался. Только звонит мне мама-слышу, что страшно нервничает, и говорит: -Дашенька, срочно приезжай, Эдика арестовали.
-А телефон твоей мамы, наверное, на прослушке был,-предположила Лена.
-Именно так,-подтвердила Даша.-Я бросила все дела, взяла билет до Саратова, а на остановке перед Саратовым открывается дверь купе и входит Сережа. Мы с ним вместе в школе учились. Я и не знала, что он школу милиции закончил.
-Извини, Дашенька,-говорит,-но служба есть служба. Стало известно, что ты сегодня везешь большую партию контрабандного товара. Показывай, что у тебя есть.
-Побойся бога, Сергунька,-отвечаю,-вот несколько тюбиков губной помады. Так, себе и маме везу, а больше у меня ничего нет.
-Пошли в купе проводника,-нахмурился он,-будем тебя обыскивать.
-Что-нибудь нашли?-со страхом в голосе спросила Лена.
-Ничего они не нашли, но все равно отправили меня в КПЗ, а там всякий сброд сидит: проститутки, алкоголички, бродяжки. Ко мне пристают, даже кофту снять пытались. Перепугалась я безумно, а тут Сергей меня к себе в кабинет вызывает и улыбается.
-Напугалась, Дашук,-доброжелательно так говорит,-там, конечно, не санаторий и не место для таких людей, как ты. Напиши-ка, что у тебя было всего три импортные помады, которые ты собиралась продать, и можешь уходить домой.
-Мир не без добрых людей,-прокомментировал Томи.
-Этот добрый человек не мог задержать меня более, чем на трое суток, а мое заявление это добровольное признание в спекуляции, которое позволяло задержать меня еще на три месяца. А за это время они решили выбить из меня признание.
-Как выбить?-испугалась Лена-Тебя били?
-Сначала они отправили меня в камеру, где сидела еще одна заключенная,-не отвечая на вопрос, продолжила свое повествование Даша.-Она била меня так, что на мне живого места не осталось. Я первое время кричала, чтобы помогли, а потом, увидев, как она это профессионально делает, поняла, что ко мне подсадили их человека. Утром меня привели на допрос. За столом сидел немолодой полковник аристократической внешности с сединой на висках. Он помешивал ложечкой чай в граненом стакане, вставленном в мятый подстаканник.
-Господи,-покачал он головой,-кто это тебя так? На кого ты стала похожа, Даша? Ты вообще знаешь почему ты здесь?
Я покачала головой и случайно увидела свое отражение в зеркале, вмонтированном в стену. Это был сплошной синяк, глаз заплыл, губы разбиты.Я горько заплакала.
-Я ничего не знаю. Что вам от меня нужно?
-Если бы ты продавала часы да трусы,-пояснил полковник,-тогда тобой, возможно, занялась бы милиция, а ты,-он резко повысил голос,-продавала порнокассеты, а это уже растление молодежи. Значит, ты подрывала устои государства.
Я от удивления захлопала глазами.
-При чем тут устои государства?-удивилась я.-Зачем мне это нужно?
-Хватит толкать порожняк,-неожиданно перешел он на блатной язык,-садись и пиши. Где брала товар, кому продавала, какой имела навар?
-Да ничего я такого не делала,-заныла я,-я не понимаю, чего вы от меня хотите.
-Сейчас поймешь!-рявкнул он, выскакивая из-за стола. Он подбежал ко мне, встал в боксерскую стойку и нанес страшной силы удар в зубы. Я свалилась на пол и выплюнула с кровью осколки передних зубов. Для острастки он еще несколько раз ударил меня ногой и отошел.
-Вставай, дура,-приказал он.-Ты все равно все расскажешь, только будешь вся искалеченная.
Я с трудом поднялась. Мне хотелось плюнуть кровью в его холеную рожу, но я понимала, что тогда он позовет солдат и они меня просто убьют.
-Мне нечего вам сказать,-прошамкала я беззубым ртом.
Он ничего не сказал. Поднял трубку, чего-то спросил. Затуманенным сознанием я не воспримимала, что происходит. Он подождал некоторое время, что-то записывая в свой блокнот, распрямился и снова подошел ко мне. На этот раз он сильно схватил меня за волосы и буквально поволок из комнаты. Полковник был намного выше, чем я, и все время дергал волосы вверх, и я, как марионетка, подскакивала от боли при каждом его движении. Мы вошли в комнату без мебели, с небольшим окошечком в стене.
-Смотри, идиотка,-сурово произнес полковник и отпустил мои волосы.
Я со страхом подошла к отверстию в стене и заглянула в него. В соседней комнате на табуретке, согнувшись в три погибели, сидела мама. Полковник сделал предупреждающий жест, чтобы я молчала, и приказал следовать за ним. Мы снова вернулись в его кабинет.
-Это ведь твоя мать?-уточнил он.
Я молча кивнула.
-Нам известно, что она зубной врач и занимается частной практикой.
Я испуганно покачала головой.
-Занимается!-рявкнул полковник.-А если не занимается, мы найдем достаточно свидетелей, которые подтвердят, что лечили у нее зубы в частном порядке и она, по-твоей милости сядет в тюрьму. Будешь отвечать?
-Буду,-заплакала я.-Пишите, что хотите. Я все подпишу, только оставьте маму в покое.
-Такое личико зря расквасили,-посочувствовал полковник.-Садись, пиши, что знаешь. Остальное, если понадобится, добавим. Сейчас мода на показательные процессы. Мы тебе такой организуем-пальчики оближешь.
Он передал меня молодому неопытному следователю и тот показал мне Элкину анонимку, признание Эдика, отчеты Сашки и Большого. Я поняла, что мне никак не выкрутится, и раскрыла им кое-какие связи.
-На шесть лет уже наговорила,-удовлетворенно подвел итог нашей встречи следователь.-Закрываю дело и передаю в суд. Какой смысл был из себя Зою Космодемьянскую изображать? Когда ты теперь сможешь зубы вставить? Завтра сюда корреспондент из местной газеты придет. Смотри не ляпни лишнего.
На следующий день пришла молодая журналистка, одетая в старое истертое пальто, из-под которого выглядывала толстая серая шерстяная юбка, ношенная, вероятнее всего, ее бабушкой, а из старых бот торчали цветные вязанные носки. Взглянув на мою импортную одежду, она что-то отметила в своем блокноте и, едва преодалев в себе зависть, спросила:
-Ну и как вы докатились до такой жизни?
-Это как вы докатились до такой жизни?-критически осмотрев корренспондента, поинтересовалась я.
Женщина беспомощно взглянула на следователя.
-Мы, по-моему, договорились,-с угрозой в голосе произнес он.
Я рассказала, как я прекрасно жила, имела все самое лучшее, два раза в год ездила на курорты. Я видела, как завидовала мне эта женщина и с каким бы удовольствием она стала бы вместе со мной заниматься спекуляцией, вместо того чтобы за мизерную зарплату строчить надаевшие агитационные статьи, которые были противны ей самой. Однако она накропала две статьи, подогрев к моей персоне интерес всего города. А вскоре состоялся и сам показательный процесс. Его транслировали по телевизору, чтобы другим неповадно было. Мне потом рассказывали, что в тот день никого не было на улице. Все сидели дома у телевизоров, словно там показывали любимый сериал. Судья, почувствовав себя киноактрисой перед телевизионной камерой, изображала из себя статую правосудия и олицетворяла суровость советского закона. Она осудила меня на шесть лет, но зал не разразился бурными аплодисментами в поддержку справедливого решения. Меня отправили в тюрьму и, перед тем как этапировать в лагерь, начальник тюрьмы показал мне пачку писем, в которых молодежь выказывала мне свою поддержку. В результате вместо показательного процесса получился пшик, и меня в нарушение закона решили отправить подальше от Саратова, чтобы обо мне забыли.
-Ведь это фактически уголовное дело превратили в политическое,-высказала свое предположение Лена.
-Гэбэшникам нужно было отчитаться. Вот я и оказалась козлом отпущения. Они на моем деле даже гриф «Совершенно секретно» поставили. А что там было секретного? Обычная спекуляция. Таких, как я, сажали за решетку пачками.
-Даша, у тебя чай остыл. Может подогреть?-спросила Лена.
Даша отрицательно покачала головой и тяжело вздохнула.
-Может, хватит на первый случай?-спрсила она, сделав глоток из чашки.
-Если ты не устала, расскажи, что было дальше,-попросил Томи.
-Дальше было девять пересыльных тюрем. Гнали меня этапом в Уссурийский край, где еще можно встретить живого тигра. Но мне вспоминается не встреча с тигром, а совсем другая В старинной царской хабаровской тюрьме я попала в камеру, в которой и без меня было около сотни женщин. Я спала, свернувшись калачиком, и вдруг проснулась от внезапно напавшей на меня тревоги. Я села и увидела, как из стены сначала упал кирпич, потом второй, а через несколько минут в образовавшемся проеме появился прекрасный, как Апполон, молодой человек. Он был в одних плавках. По всему его телу были нанесены татуировки: на плечах церкви с куполами, на ногах кандалы, а на руках, совсем как настоящие, наручники. Он улыбнулся обворожительной улыбкой и произнес бархатным баритоном:
-Дорогие женщины, наши камеры оказались по соседству. Потребовалось огрмное усилие, чтобы сломать преграду. Те, кто пойдут к нам в гости, будут щедро вознаграждены и не пожалеют об этом.
Несколько женщин встали и молча ушли в проем, а я сидела вся сжавшись и с ужасом ждала, что мужчины ворвуться в нашу камеру и всех нас изнасилуют, но все обошлось. Утром пришел надзиратель, и пролом заделали. На следующий день меня отправили в женскую исправительную колонию в село Горное. Почему-то бригадир отряда невзлюбила меня и послала чистить туалет.
-А что плохого?-удивилась Лена.-Кафель, резиновые перчатки, мыло и всякие губки.
Даша застыла в недоумении, а потом, сообразив, что шведы даже, по наслышке, не имеют представления о российских туалетах, а тем более в сельской местности, не выдержала и оглушительно захохотала.
-Чего ты?-захлопал глазами Томи.-Что тут смешного?
-Там туалет представлял собой деревянный сарай, у задней стенки которого в полу прорубленно десять больших отверстий, над которыми присесть можно только на корточки, а под полом находился большой бетонный куб, из которого раз в неделю машина отсасывала дерьмо, но, чтобы не засорился шланг из дерьма нужно было граблями вытаскивать тряпки, а иногда и обувь, оброненную туда какой-нибудь растяпой.
-Какой кошмар,-брезгливо поморщилась Лена.-Надо было отказалаться.
-Я собиралась это сделать,-усмехнулась Даша,-тем более, что когда я увидела все это, у меня началась рвота. Я стояла, держась за стену, и меня мутило и рвало, как после сильного перепоя.
-Не буду я здесь работать,-наконец прохрипела я,-пусть со мной делают, что хотят.
-Подожди, девонька, не торопись,-остановила меня пожилая женщина, которая постоянно работала там.-Если ты откажешься, тебя отправят в карцер, а в твоем личном деле отметят «Отказ от работы», и тогда ты не сможешь даже заикаться о досрочном освобождении. Возьми себя в руки. Глаза боятся-руки делают. Я здесь уже пять лет орудую-привыкла. Мне еще семь лет здесь мучиться, может, пожалеют отпустят раньше.
-А за что вам такой большой срок дали?-удивилась я.-По вам не скажешь, что вы преступница. По-моему, вы вообще очень добрый человек.
-Жила я в деревне с мужем и тремя детьми. Все в деревне спившиеся, а мой вообще не просыхал. Как только под трактор не попал, ума не приложу. А тут вообще взял моду: придет домой-и давай меня бить. Я терпела, терпела-все бабы с синяками ходили-а, когда он за детей принялся, да меньшую Машеньку так ударил, что она с лавки слетела, вот я ему и саданула чем попало, а попал мне в руки топор. Я тогда печь растапливала. Так его наповал и уложила. Судья-мерзавец не учел ни моего состояния, ни что ребенка защищала, ни что трое детей на руках. Воткнул двенадцать, чтоб другим неповадно было, вот и сижу,-она тяжело вздохнула.-Давай, девонька, принимайся за дело. Спорить с советской властью-дело бессмысленное-изомнут, измочалят, а не подчинишься-убьют, не пожалеют.
-И ты до конца срока мучалась там?-ужаснулась Лена.
-Нет, через неделю меня отправили в другой отряд, и стала я швеей. Подружилась там с двумя женщинами-с Наташей и Ниной. Нинка красавица, аристократических кровей. Когда она шла по зоне, на нее не только мужики оглядывались. И кличка у нее была Нино, то ли на грузинский, то ли на французский манер, теперь уже и не помню.
-За что же она сидела?-полюбопытствовал Томи.
-Обычно приходила она в ресторан или кафе. За ней сразу же какой-нибудь мужик начинал ухаживать. Она по одежде, по повадкам смотрела богатый или нет смысла на него время терять. Всегда у ресторана по договоренности с ней дежурило такси. Она клиента к себе домой приглашала. В машине у водителя спрашивала: «Нет ли водки?». А у него всегда была с клофелином. Бутылка, конечно, запечатанная, чтобы подозрений не вызывала. Когда клиент засыпал, Нино шарила по карманам, потом с водителем вытаскивали его из машины, затаскивали в парадное и уезжали.
-А Наташа за что сидела?-спросила Лена.
-Наташа на свободе работала медсестрой. В ее ведении находились ампулы с морфием. Она уколы хроникам делала. Потом додумалась морфий наркоманам продавать, а инъекции дистиллированой водой делать.
-Вообще-то это подлость,-неодобрительно отозвался Томи.
-Вот ей восемь лет и закатали,-успокоила его Даша.-При мне она только год в колонии была. Переписывалась с наркоманом. Борей его звали. Когда Наташу освободили, он приехал встречать ее с большим букетом цветов. Потом, когда я вышла на свободу, навестила их. Поженились, жили очень дружно, перестали употреблять наркотики, а Наташка тогда была на третьем месяце беременности и выглядела безумно счастливой. Ну а мы с Нино тянули срок дальше. Однажды она мне говорит:
-Слушай-ка, Даша, а не пора ли нам скостить тебе срок.
Я на нее глаза так и вылупила.
-Может, тебя начальником лагеря назначили?-говорю.-Тогда почему ты до сих пор в арестантской одежде ходишь?
-Не пыли,-говорит,-ты должна отличиться, тогда и срок скостят.
-Что я должна сделать?
-Меня заложить. Мне все равно уже два месяца осталось.
-Да хоть один день,-возмутилась я,-но для меня это неприемлимо.
-Не трещи, а послушай. Витьку-оперативника знаешь?
-Ну видела. Он часто по зоне болтается.
-Ну вот. Он на меня глаз положил.
-Удивила. На тебя все мужики глаз положили.
-А в жертву принесем Витьку,-расхохоталась Нино.-Я к нему в кабинет приду, а ты под окном стой. Я его там так заведу, что он совсем перестанет соображать. Тогда я незаметно его галифе в окно выброшу, а ты бегом к начальнику колонии, сообщишь ему, что его офицер путается с заключенной, а когда к дверям кабинета подойдете, пой:«Взвейтесь кострами синие ночи», чтобы я знала, что это ты, и с себя тоже все лишнее сбросила.
-Идея мне очень понравилась, и мы стали готовиться к ее осуществлению. Сначала убедились, что начальник к себе в кабинет прошел, потом Нино нырнула в Витькин кабинет, уложила она его в минуту, и его штаны мне чуть на голову не упали. Тогда я помчалась к начальнику.
-Смотрите,-докладываю,-какой разврат у вас под носом творится. Преступная связь между стражем правопорядка и заключенной обнаружена.
-Идемте,-говорит,-это клевета. Такого быть не может. У меня все люди морально стойкие.
-Подходим мы к кабинету, я запела: «Взвейтесь кострами», а саму смех разбирает. Начальник покосился на меня и в дверь постучал, а дверь изнутри заперта.
-Откройте,-кричит,-я начальник лагеря.
-За дверями слышан какой-то шум, движение и голоса, а майор из себя выходит.
-Откройте дверь! Я приказываю!
-Я забыла сказать, что все женщины в лагере в косынках ходили. Так вот, открывается дверь. В проеме стоит Витька в кителе, а нижняя часть косынкой обмотана. Нино его штаны вместе с трусами выкинула, а сама у окна стоит совершенно обнаженная. Майор, как взглянул, даже головой затряс от вожделения, а при мне ничего себе не позволишь. Шарахнул изо всех сил дверями и пошел к себе в кабинет.
-Ну , а дальше что?-ошеломленно спросил Томи.-Этот Витька наверное отомстил вам?
-Нет. Его в этот же день перевели в другой лагерь, Нино отправили в карцер, а мне объявили благодарность и послали документы на досрочное освобождение. Располовинили срок, и вернулась я в родной Саратов, а старых друзей никого нет. Кто еще из тюрьмы не вышел, кто на легальный бизнес перешел, и продавать можно было все что угодно. Жених мой, Эдик, обо мне ни разу не вспомнил-как только его из тюрьмы выпустили, другую бабу нашел. Один новый русский по фамилии Бродский предложил мне в ларьке сумки продавать. Я согласилась. Жить-то на что-то надо было. Высунулась я как-то из ларька, смотрю: в ларьке напротив стоит мой бывший жених и продает кассеты, за которые я по его милости срок получила. И такая меня тоска взяла, что пошла я к своему работодателю, положила ключи на стол и уехала в Москву. А там пробила себе временную прописку и устроилась цветы продавать. Зарплата неплохая, но хотелось еще больше, и стала я из каждого букета по несколько цветков вынимать и свои букеты составлять, а их, конечно, продавала в первую очередь. Накопила деньжат и поехала со своей подругой в любимый Сочи-отдохнуть после тюрьмы и трудов праведных.
Лежу я на мягком песочке, море убаюкивающе шумит и чувствую я, что кто-то нежно пальчиком мне по ноге водит. Думала, кого-нибудь из знакомых черт принес. Открываю глаза, смотрю: рядом сидит незнакомый мужчина в возрасте и с меня глаз не сводит.
-Я,-вежливо говорит,-уже несколько дней за вами наблюдаю, все подойти не решаюсь. Меня зовут Сбышек. Я сам из Гетеборга. На днях возвращаюсь в Швецию. Если вы поделитесь со мной данными вашего паспорта, то я пришлю вам приглашение. -Я тут же продиктовала ему все данные, а через неделю я получила заказное письмо с приглашением. Накупила кучу подарков, все наличные деньги обменяла на доллары, в консульстве дали визу, и я на «Ильиче», как он на броневике въехала в Швецию. На пароме оказалось огромное количество русских, живших в Стокгольме. Все старались организовать там свой бизнес. Один парень с экзотическим именем Порфирий сказал мне:
-Дашон, зачем вы устремляете ваши помыслы на провинциальный Гетеборг, когда такие восхитительные дивы, как вы, всегда найдут себе достойное место в Стокгольме?
-Эта дурацкая фраза так засела у меня в голове, что я решила не ехать в Гетеборг. К тому же Порфирий сказал, что он кое с кем договорится и мне любезно предоставят жилье.
-Тебе не могли предоставить жилье,-возразил Томи.-У тебя же не было вида на жительство.
-Ты абсолютно прав, Томи,-подтвердила Даша и выпила еще глоток чая,-меня привели в притон Ирмы Ивановны, который мы все называли «Гнездо белогвардейцев». В одной комнате нас набилось одиннадцать человек. Не спали только на люстре. Это была самая настоящая «малина». Там жили эстонцы, воровавшие духи и сосиски, русские, игравшие на гармошке в проходе на станции метро, нелегальные иммигранты и всякая прочая мелкая шушера, но было очень весело. Мы тогда были молодыми. Я бралась за любую работу: мыла квартиры, сидела с малышами, ухаживала за стариками. Постепенно появились знакомства, и однажды в гостях у новой приятельницы я познакомилась со своей шведской судьбой-замечательным молодым человеком по имени Пер.
-Ты живешь в его доме?-уточнила Лена.
-Да,-печально кивнула Даша.-Вот, кстати говоря, вам урок. Преуспевающий, подающий большие надежды молодой человек, абсолютно уверенный, что он не алкоголик и может бросить пить в любой момент, спился и умер от цирроза печени.
-Но мы с Томи не пьем,-испуганно произнесла Лена.
-Наркотики нисколько не лучше,-пожала плечами Даша,-а может, и еще хуже. Я осталась одна в большом доме. Стало много свободного времени, и я решила пойти учиться на криминального психолога. Я очень долго находилась в этой среде, и у меня глаз наметан. Я только взгляну на человека-и мне сразу становиться понятно, что это за человек. Вы думаете, я случайно вас к себе пустила? Я же вижу, что вы готовы прекратить нюхать эту гадость.
Томи и Лена заговорщицки переглянулись, потом Лена спросила:
-А Дима у тебя тоже на исправлении? Но мне кажется, что вы живете вместе.
-Это мой муж,-рассмеялась Даша.-Вас послали в семью, чтобы, находясь в семейной обстановке, вы осознали, какую страшную ошибку совершаете, уничтожая свое здоровье, уменьшая себе жизнь, не призводя потомства.
Томи и Лена еще раз переглянулись, и Лена утвердительно кивнула.
-Знаешь, Даша, мы тебе очень благодарны. Мы с Леной хотим жить вместе. Несколько месяцев назад мы решили завязать с наркотиками и с тех пор ни разу не воспользовались ими. Мы хотим ребенка. Лена беременна. Что нам делать дальше?-спросил Томи
-Вы уверенны, что больше вам никогда не понадобятся наркотики?-тоном психиатора спросила Даша.
-Абсолютно,-в один голос ответили оба.
-Тогда, друзья мои,-торжествено возвестила Даша,-я даю вам месяц, чтобы вы нашли себе жилье и работу.
-Но как же так?-растерялась Лена.-Нам же некуда идти. У тебя нам было хорошо.
-Здесь не гостиница, а нечто вроде психиатрического диспансера,-прервала ее Даша.-Вы больше не мои клиенты. Не теряйте время впустую. У вас есть всего один месяц.
-Что же нам снова принимать наркотики?-в отчаяньи выкрикнул Томи.
Но Даша усмехнулась, пренебрежительно пожала плечами и вышла из кухни.