Охочий хирург
(Истории нашего двора, ч. 7.)
У Мишки Васькова была старшая сестра, Ляля. Очень красивая и культурная девушка.
Вышла замуж за известного в городе хирурга Виктора Андреевича Грищука.
Грищук, высокий и по молодости немного полноватый человек с тёмной кудрявой шевелюрой (в дальнейшем он изрядно располнел и поседел). Приветливый, запросто общающийся со всеми во дворе: и с детьми, и со взрослыми.
Общение его и некоторая развязанность напрямую связаны с тем, что Виктор Андреич пристрастился к выпивке. Подшофе он нередко выходил во двор и шутил, с кем придётся.
Напугал меня с сестрой Леной, когда, увидев нашу черепаху Тортиллу, хохотнул: «Ничего себе черепашка, здоровенная какая. Она и меня выдержит». И встал на бедное животное одной ногой. Как только Грищук не раздавил черепаху своим огромным весом – загадка и сегодня. Хотя, черепашка к тому времени прожила лет десять и достигла приличных размеров.
Пил Виктор Андреевич и в лечебном учреждении. Дошло до того, что стоило процедурной медсестре отвлечься, как хирург моментально проглатывал спирт, предназначенный для уколов. И девчонки плакали после, выпутываясь из ситуации.
Однажды на дежурстве Виктору Андреевичу пришлось оперировать человека с приступом аппендицита. Точнее, операция лишь наметилась, но не состоялась.
Увидев больного, Грищук узнал в нём сержанта милиции, недавно отобравшего у него водительское удостоверение за управление автомобилем в нетрезвом состоянии.
Подходит хирург к больному и восклицает:
- Ого, кого я вижу! Товарищ, мать твою, сержант!
- Доктор, помогите, - прошептал мучающийся пациент.
- Помочь?! А ты мне помог, когда я просил тебя не забирать у меня права? И как я унижался, а тебе наплевать.
Да я их на другой же день в отделе получил обратно, а ты, значит, по правилам всё хотел.
Вот и майся теперь, а я оперировать не стану! - закончил краткую и гневную речь доктор и снял резиновые перчатки.
Пришлось сёстрам поднимать другого врача из дому, который и спас милиционера.
Историю замяли. У Грищука везде имелся блат.
Виктор Андреич имел какой-то старый автомобиль. Потом купил новенький «Москвич-412» синего цвета.
Видно, «обмыл» хорошо, как его шурин, Мишка Васьков, в своё время магнитофон. После чего ему «загорелось» пойти в гараж и вновь полюбоваться на красивое авто. И прокатиться на нём.
Пьяный Грищук сумел выехать из кирпичного помещения, а вот загнать обратно свою тачку ему не удавалось. Он каждый раз задевал правым боком металлические ворота и останавливался. При этом раздавался такой грохот, что многие, вышедшие вечерком подышать свежим воздухом, вздрагивали.
Короче говоря, пришлось на новом «Москвиче» Андреичу менять исковерканную дверку.
Мишка Васьков рассказывал мне однажды, как он с зятем ездил на охоту. Грищук уже приобрёл «ГАЗ-21», тогда самый комфортабельный и мощный советский автомобиль «Волга» с никелированным оленем на капоте.
- Ты знаешь, - говорил Васьков, - прикатили раз к болотине, разгружаем из тачки барахло разное, снаряжение. Вдруг Андреич говорит: «Мишка, а ружьё-то захватили?» А я откуда знаю? Не моё ведь.
Витя почесал затылок и изрёк: «Да и хрен с ним!», - и принялся вытаскивать водку с закуской.
Ему что главное, чтоб спиртное в достатке имелось. А до охоты он не всегда и доживал.
- Это как? - не понял я.
- Да просто. Охота начинается в четыре часа утра. И охотники до восхода солнца пьют горькую, да байки травят по теме. Ну, и постепенно отрубаются.
Мы ни разу ни одной птички с местного сафари не привозили, - заржал Мишка. - Так уж, знакомые когда подкинут непьющие.
Мне вообще та стрельба до фени. Выпил и спать.
Помню, проснулся, вижу, Виктор Андреич с ружьём стоит и, покачиваясь, целится в летящих уток. Целился, целился… Бах-бах, наконец-то! А уточки давно уж улетели.
А в прошлый раз запалили огромный кострище, сидим, бухаем.
Тут егерь нарисовался. «Это что такое, товарищи охотники? - говорит. - Сейчас же протокол составлю за нарушение пожарной безопасности!» А Витя ему: «А ты кто такой?» - «Лесничий. И при форме, между прочим» - «Не верю! Предъявите документы!» Мужик протянул Андреичу свою книжечку служебную, а тот, представляешь, рвёт его ксиву на части и бросает в огонь. Служака пытается возмутиться, тогда Грищук насильно усаживает того рядом с собой. Командует и ему подают стакан водки. Андреич – громадина – одной рукой сжимает лесничего за плечи, а другой вливает ему водяру в рот. И тот пьёт. Не захлёбываться же.
После выпитого страж леса лопочет: «Я буду жаловаться на вас». Витя в ответ, жалуйся, мол, на здоровье. А лесничий уже окосел и вдруг обнимает Андреича и затягивает: «Из-за острова на стрежень, под простор речной волны…» И все подхватывают: «…выплывали расписные Стеньки Разина челны». В общем, обхохочешься.
На следующий день Виктор будит меня в машине: «Вставай, Мишка. Я не совсем в норме, садись за руль». «Да какой из меня водила сейчас, - еле отвечаю, - сам в отрубе, не видишь?» Тот падает на водительское сиденье и произносит задумчиво: «Ни черта не пойму. Знаю же, тут одна дорога, а вижу три. Как быть?» «Езжай по средней», - из последних сил выдавливаю и засыпаю.
- И как вы добрались?
- Не знаю, очухался уже во дворе. Ништяк всё получилось. На автопилоте дотянул Андреич, - задорно хохочет Мишка, прикуривая очередную сигарету.
Когда я пришёл из армии, то однажды встретил Грищука во дворе. Тот страшно обрадовался, увидев меня.
- Игорёк, афганец ты местный! - воскликнул Андреич и обнял меня. Мы зашли на задний двор, поговорили с мужиками-автолюбителями. Один из них, отец моей одноклассницы, на следующий же день заложил меня родителям. Поведал, что я с нетрезвым Грищуком, сам пьяненький, слонялся по двору.
Он, видимо, забыл, что мне 21 год, и я право имею, тем более, в отпуске после службы.
Грищук в те годы проживал с женой и дочкой в собственной квартире неподалёку, а гараж оставался на прежнем месте. Туда он и ходил, да заодно родню навещал.
В больнице Виктор Андреевич теперь работал только на приёме, будучи отстранённым от операций за пьянство на рабочем месте.
Жена Грищука ушла от него, так как он нередко стал распускать руки. Швырнул как-то в супругу трёхлитровой банкой с вареньем. Ладно, она успела увернуться. А на стене ещё долго сохранялись следы вязкого продукта.
Ляля Грищук занималась разводом и разменом квартиры. Иногда забегала к мужу обсудить детали процесса. В один из её приходов муж не отворил двери. Ляля, имея свои ключи, вошла жилище. С порога в нос ударил неприятный запах.
Виктора Андреевича жена обнаружила мёртвым в постели, где он лежал уже третий день…
На верхнем снимке справа Мишка у своего "Москвича" с друзьями;
Ниже: Моя сестра Елена с той самой черепахой;
Ещё ниже: сестра с котом Васькой;
Справа на снимке - автор в те годы.
Продолжение: http://www.proza.ru/2010/08/05/1355
01./04.08.2010.