Рассвело не более двадцати минут назад, и владелец квартиры мог насладиться видом утреннего Нью-Йорка, открывавшимся со смотровой площадки. Где-то далеко, за тесными кварталами южного Бруклина, можно было разглядеть безмятежную морскую гладь. Допив кофе, владелец пентхауса вернулся в помещение.
Этому мужчине было, на вид, около тридцати лет, он был достаточно высокого роста, широкоплечий, с удлиненным лицом с крупными чертами, черными глазами, желтовато-бледной кожей, черными волосами и небольшой бородой. Лицо этого человека было отмечено ровным прямым шрамом, рассекавшим левую половину лица, от линии волос до середины щеки. Его тело и движения выдавали в нем многолетние занятия бартитсу. Этот человек легко сошел бы за уроженца романских стран Европы, но опытный наблюдатель мог бы разглядеть нечто азиатское в его чертах.
Одевшись, он направился в библиотеку. Здесь, на столе, посреди обширного пространства между высоких стеллажей с тысячами книг, лежала достаточно тонкая папка с бумагами. Сев на диване, в комнате, он стал пролистывать эти бумаги. Это были досье торговцев антиквариатом и недвижимостью, которые владелец квартиры еще несколько недель назад купил у Натана, бостонского интригана. В этих досье составитель вписал, помимо адресов и номеров телефонов, многие данные об этих людях, способные сыграть полезную службу их клиентам. Одно досье, оказавшееся здесь по явной случайности, вызвало интерес владельца пентхауса.
- Не правда ли сегодня прекрасное утро, Маркус? – с этими словами в комнату вошла девушка в шелковом халате.
У неё были волнистые темно-каштановые волосы и зелено-карие глаза. Красивая гладкая кожа, овальное лицо с тонкими чертами, украшенное изящно очерченным прямым носом, достойным афинских аристократок, красиво очерченный рот, миндалевидный разрез глаз, прекрасное тело и грациозные движения – эта красота смогла пленить Маркуса. Девушка казалась лет на пять младше своего мужа.
- Сегодня, действительно, чудесное утро, - притянув к себе, он нежно поцеловал её в губы. – Джованна, через двадцать минут у входа в здание нас будет ждать автомобиль компании, - после того, как его собеседница с улыбкой кивнула, он продолжил. – Чуть позже я скажу тебе, куда мы отправимся.
Поцеловав мужа в губы, Джованна отправилась в другую комнату, начав готовиться к выходу. Её красота сводила его с ума. Путешествуя по Италии, четыре года назад, он увидел её на первой полосе одной из газет. Тогда он узнал, что Джованна Монти, девушка из рода потомственных виноделов, после трагической ранней смерти мужа стала, как и её родители, жертвой людей, открыто пользовавшихся недоскональностью законов. Познакомившись с ней, Марк помог – помог найти толковых адвокатов и надавил на людей, считавших, что они находятся над законом. Невероятно красивая, подобно нежному цветку, взращенному на благодатной земле Тосканы, артистичная и непринужденно естественная одновременно, увлеченная журналистикой и поэзией, фотосъемкой и путешествиями, она с легкостью пленила сердце Маркуса.
После того, как его жена вышла из этого просторного зала с огромными окнами, он смог вернуться к изучению заинтересовавшего его досье, подписанного как «Мигель Массиньи». Здесь, меж строк, он видел человека, имевшего с ним немало общего: та же страсть к самолетам и мотоциклам, живописи и путешествиям, археологии и архитектуре, та же неуемная жажда поиска и тот же поиск самого себя.
Когда Маркус уже закончил читать это досье и, отделив его от остальных, положил среди своих бумаг, его возлюбленная уже была готова к выходу. Стоя перед своим мужем, она была одета в черную юбку и серо-голубую рубашку.
- Паола еще спит? – спросил он, кивнув узкий тупиковый коридор, уходящий из зала в сторону детской. Вот уже четыре год он воспитывал свою падчерицу, которой было всего год, когда он познакомился с её матерью, как свою родную дочь, а она воспринимала его как своего родного отца.
- Она еще спит - в полдень Джейн заберет её и повезет в Нью-Джерси, в океанариум.
После этого Джованна закатала рукава рубашки до середины между локтем и плечом, подчеркивая тем самым красоту нежных и соблазнительных очертаний её рук, и, взяв свою сумку, лежащую на стеклянной крышке приземистого стола, она была готова к выходу.
- Ты – прекрасный цветок, - произнес Маркус, прижав к себе свою возлюбленную и поцеловав её в губы. – Ты невероятно сексуальна.
- Ты пока держишь от меня в секрете то место, куда мы направляемся, но я хочу открыть тебе один секрет, - с очаровательной улыбкой произнесла его жена, а затем, выдержав паузу, продолжила. – У нашей Паолы будет младший братик или сестричка.
- Значит, у нас будет маленький Като? – обняв её за талию, с восхищением спросил владелец пентхауса, а затем нежно поцеловал в губы.
Когда они уже направлялись к двери, ведущей к лифту, в дверь позвонили. Это был водитель, присланный компанией. Взяв несколько дорожных сумок, еще с вечера приготовленных Маркусом и оставленных в прихожей, водитель вместе с хозяевами пентхауса спустился в лифте.
- Мы отправимся в Южную Африку. Совет направил меня туда, как владельца наиболее крупного пакета акций. Я должен посетить несколько шахт компании, в которых добывают хромовую руду, и написать отчет, - произнес Маркус, когда они садились в автомобиль. – Сначала мы полетим в Буэнос-Айрес, где у нас будет возможность пообедать, а вечером вылетим оттуда в Йоханнесбург.
Какое-то время они, сидя на заднем сидении автомобиля, пересекавшего улицы Нью-Йорка, лишь молча держались за руки. Рассматривая утренние улицы, Като успевал любоваться красотой своей жены, а она, казалось, была горда от одного лишь присутствия рядом с этим человеком. Прижавшись к Джованне, не произнеся ни слова, он, наклонившись, поцеловал нежную кожу локтевого сгиба её руки. На мгновение ему показалось, что по её телу пробежала приятная дрожь.
- Я люблю Маркуса Като, - произнесла она, очаровательно улыбнувшись.
- Обоих ли? – спросил он, повторив этот невинно нежный поцелуй.
- Обоих, - ответила Джованна, проведя рукой по черной гриве его волос. – Я люблю того нежного и заботливого, загадочного и решительного Маркуса, которого мы с Паолой знаем, и которого узнает её младший братик…Но я люблю и другого Маркуса, которого знают его враги и некоторые союзники, и о котором я скорее могу лишь догадываться, нежели знать о нем что-либо. Я люблю его лишь за то, что он существует и за то, что он – часть тебя.
- А я ненавижу того второго Маркуса Като,- нежно обняв Джованну, произнес её муж. - Потому как он – лишь демон, живущий в темных глубинах моего сознания.
**************************************
Прошло уже более недели поисков, но все это казалось Мигелю безрезультатным. Беря, по возможности, мотоцикл Теодора, он бессмысленно разъезжал по узким улочкам Орана, пытаясь узнать что-либо от людей, пересекавшихся с таинственными итальянцами.
Погода становилась все более и более жаркой – днем температура уже редко опускалась ниже тридцати градусов по Цельсию, а западный ветер больше уже не приводил за собой тучи. Теперь Массиньи сам мог чувствовать адское дыхание сирокко, о котором раньше он мог лишь подозревать. По вечерам можно было наблюдать, как узкие улицы медленно наполняются песчаной мглой, к рассвету оседающей на брусчатке и асфальте. Нижнюю часть лица приходилось закрывать, от мелкозернистой пыли, платком, а мотор мотоцикла иногда глох, после чего его удавалось завести лишь с грандиозным трудом.
В его сны снова вернулась Лилит. И каждый к рассвету, он чувствовал, как умирает в её объятиях, как её глубокий поцелуй высасывает его силы, а затем, бросая лишь безразличный взгляд на его бездыханное тело, уходит в неизвестность.
Последней крупной победой Мигеля стало то, что он, убедив Гоулда в опасности такого человека, как О’Хара, и уговорил начать вести за ним слежку. Теперь человек, считавший себя ловцом, превратился в зверя.
- Этот человек, который за мной пытается следить – где он сейчас? – спросил Мигель у Хорхе, когда он и его собеседник сидели в кафе Вулкана, на западной окраине Орана.
- К нему приехал какой-то человек. Люди Гоулда сказали, что он прибыл из Марселя. Ирландец заинтересовался незнакомцем и вот уже два раз отправлялся в Марсель – всего он там пробыл четыре дня.
- Наверно, нашел себе еще одного товарища, готового разделить с ним, в любой момент, бутылку виски, - усмехнулся Мигель. – Кстати, я хотел сказать тебе насчет той базы данных «Фронта» - для продолжения поисков мне необходимо будет отлучиться в горы, юго-востоку от города.
- Сегодня твой «ирландский друг», - улыбнулся Ортега. – Купил билеты на теплоход, отправляющийся в Марсель завтра, в понедельник. Он еще не отправлялся туда меньше, чем на два дня – значит, у тебя есть возможность прокатиться по окрестным горам…Хотя, нет, - резко покачал головой Хорхе. – Лучше сегодня туда отправлюсь я, вместе с Нанду, на закате солнца. А ты лучше продолжай заниматься своими поисками – скоро Оран превратится в совсем уж адскую печь.
- А я надеюсь, что скоро это всё закончится, - отпив вино, произнес Мигель. – Всего каких-то две недели и, в случае удачи в поисках, я смогу сразу же вернуться к Фабьенн. Она, кстати, хотела познакомиться с моими родителями, поэтому мы скоро приедем к ним, в Марсель, - сделав паузу, Массиньи мечтательно продолжил. – После этого мы сможем заняться поисками квартиры в Париже, а затем и работой над замком.
- Жаль только, здесь, в Алжире, ход времени слишком уж странный. Бывает, что мгновения кажутся вечностью, а в иных случаях день пролетает столь быстро, что кажется, будто какой-то языческой бог похитил солнце и увел его в неизведанный мир, - произнес Хорхе, взглянув на небо.
- У меня такое чувство, что этот мир, мир черноногих, увядает прямо на глазах.
- Гибель французского Алжира и рождение, на его руинах, нового арабского Алжира построенного на суевериях, зависти, религиозном фанатизме и ненависти к европейцам – плохое предзнаменование, - затем он сразу же добавил. – Ладно, Мигель, забудь – некоторые мои идеи воспринимаются собеседниками с удивлением или даже с определенной воинственностью…
- О чем ты? – с интересом спросил Массиньи.
- Наша, Западная, цивилизация сейчас, безусловно, переживает свой расцвет. Мы находимся все еще на вершине прогресса и социального благополучия, все еще обширны наши колониальные владения, а многие части Нового Света составляют ядро нашей цивилизации. Китайцы, африканцы, индийцы, мусульмане и многие-многие другие пока что восхищены нами и пытаются нам подражать. Но, знаешь, смерть и любовь – это те вещи, которые приходят в нашу жизнь неожиданно. То же самое, верно, применимо и к жизненному пути целых цивилизаций. Во время расцвета никто и не сможет заметить, как близко сможет подобраться смерть. Одни скажут, что наличие у нас столь могущественного врага, как Советский Союз, лишь являются частью нашего развития, потому как борьба и есть развитие, но никто не знает, чем это все может закончиться.
- Смерть действительно непредсказуема…- согласился со своим собеседником Мигель.
- Хотя, если бы я сам верил, что её приближение можно предугадать, то я сказал бы о том, что сейчас чувствую её приближение, - увидев недоумение в глазах собеседника, Хорхе продолжил. – Пять дней назад был убит Альберт – сын владельца магазина, в котором Жозеф заказывал радиодетали, используемые им для взрывных устройств. Сам же этот парень был очень хорошо осведомлен в делах группы Гоулда. Когда Сентонж, в одно утро, явился в магазин, то он нашел труп Альберта и надпись, написанную на арабском: «Свободу Алжиру! Смерть евреям!». Франц нашел налетчиков и расправился с ними – оказалось, что это обычные бандиты, готовые убить и за кусок хлеба или за понравившуюся безделушку. А свои антисемитские и антифранцузские лозунги они писали для имитации действие своих собратьев-муджахидов. Эти подонки даже и не знали о причастности Альберта к нашей группе…Глупая смерть – не правда ли?
Небо теперь казалось совершенно чистым и столь отличным от того, которое привыкли наблюдать гости этих места. Где-то далеко на юго-западе над отрогами гор поднималась серая дымка, сливавшаяся воедино с серо-голубым небом, словно полупрозрачная накидка, накрывавшим Оран.
- А что, касательно тебя самого? – поинтересовался Мигель.
- В общем, Франц отметил, что за мной следят – причем, достаточно давно. Следят несколько отдельных групп. Знающие люди толкуют о том, что арабы считают, будто бы я как-то связан с командирами САС, пребывающими в Испании. Откуда у них такая информация? Совершенно, неясно…- рассмеявшись, Ортега продолжил. – Жаль, что я не могу просто так к ним подойти и вступить в дискуссию, насчет того, что я, всего лишь то – безумный искатель приключений.
После этого Массиньи и его собеседник рассмеялись, словно забыв о том, что они находятся в столь враждебном месте.
************************************
Не так уже и часто Лукасу Дженовезе удавалось, в непринужденной обстановке, посидеть, спокойно беседуя со своими сыновьями или же с кем-то из людей, которых считал своими приятелями. Пока клиентов было еще мало, владелец ресторана проводил время в беседе со своими сыновьями и их подругами.
- Мы тогда были в Мексике, в Гвадалахаре…- что-то рассказывала, обращаясь к своему жениху, девушка в коротком платье, темноволосая, светлоглазая, с крупными чертами лица. Это была Элис – невеста Антонио, старшего сына Лукаса.
- Здесь какой-то незнакомец, - шепнул на ухо владельцу «Утопии» один из барменов, поднявшийся с первого этажа. – Он говорит, что у него «есть повод пообщаться с Лукасом Дженовезе».
- Пусть подождет – я сейчас к нему спущусь.
Оказавшись в баре, более пустом, сейчас, чем зал на втором этаже, владелец ресторана увидел перед собой незнакомца. Этот человек был похож на одно из числа тех англо-американцев или франко-канадцев, в жилах которых течет кровь индейских племен. Владелец «Утопии» с легкостью предположил, что это еще один клиент, желающий снять, на вечер, целый зал.
- Я – Лукас Дженовезе. Если есть желание пообщаться, то прошу, - он жестом пригласил незнакомца сесть за стол, стоявший в углу зала, подальше от окон и немногочисленных посетителей.
- Меня зовут – Маркус Като, - произнес незнакомец, после того, как они сели. – И у меня есть важный разговор.
После этого, отвлекшись, он стал искать место для того, чтобы поставить коробку с огромной куклой, которую он держал в руках. Подобрав подходящий стул и поставив на него коробку, он имел возможность продолжить беседу.
- Маркус Като? – с интересом переспросил Лукас. Прямо, как римский деятель.
- Можно и так сказать, - с улыбкой ответил незнакомец. – А можно и иначе – с ударением на первом слоге. И именно второй вариант произношения будет правильным, потому как эта фамилия…японская,- с располагающей улыбкой произнес Маркус.
- Вот как. Мне еще не приходилось общаться с настоящими японцами, - произнеся это, Лукас дал знак бармену, после чего на столе появилось виски.
- Меня трудно назвать японцем – и настоящим, и ненастоящим, - пояснил гость. – Я не знаю японский, еще ни один человек не признавал во мне японца, а с Японией меня связывает лишь увлечение её историей и культурой, - благодарно кивнув, он отпил виски, а затем продолжил. – Японцем является лишь мой отец, а мать – англичанка. Мой отец был офицером японской армии и прибыл в Британию в составе дипломатического корпуса, еще за двенадцать лет до того, как Япония нанесла удар по Перл-Харбору. Моя же мать была дочерью фабриканта, происходящего из англо-кельтского рода, не менее знатного, чем тот род, из которого происходили предки моего отца. Они познакомились в тысяча девятьсот тридцатом, а через год плодом их отношений стало мое рождение, - улыбнувшись, произнес Маркус.
- Подарок для дочери? – Дженовезе кивнул на коробку с куклой. – А мои сыновья в детстве очень любили играть с железными дорогами.
- А мое детство несколько отличалось от детства моих детей. Вместо игрушек и времяпровождения со сверстниками, у меня были бесконечные беседы с адвокатами, которые ничего не могли сделать и лишь рассказывали о том, сколь бесконечно количество способов обмануть маленького наследника…- вздохнув, Маркус пояснил. – Мой отец стал жертвой интриг в Лондоне, в сороковом году. Тогда группа людей, координируемая Освальдом Мосли, совершила ряд нападений на представителей стран «Оси» - они пытались выставить эти нападения как дело рук коммунистов. И, в одном из темных лондонских переулков, во время одного из провокационных нападений погиб мой отец.
Като выдержал небольшую паузу. Он не стал рассказывать этому человеку о том, что его мать умерла еще за три года до начала войны в Европе. Он не стал рассказывать о том, как родителей его матери пытались обвинить в шпионаже. Он не стал говорить этому человеку о том, как долго он был объектом агрессии нечистоплотных, в своих темных делах, людей. О том, что это всё закончилось лишь после того, как с единственным родным человеком, отцом его матери, Маркус в подростковом возрасте переехал в США.
- А теперь я предлагаю вернуться к цели моего прибытия в этот ресторан, - с вежливой улыбкой произнес Като.
- Естественно, я готов выслушать любые предложения.
- Недавно я купил у одного парня, Натана, польского еврея из Бостона, довольно интересную информацию. В общем, меня, как заядлого коллекционера, заинтересовал некий Мигель Массиньи. Увы, к сожалению, я не смог с ним связаться – его бостонский телефон не отвечает, а владелец квартиры, которую он снимает, утверждает, что этот парень исчез из города около месяца назад, - произнеся это, Маркус мог заметить смущение во взгляде собеседника. – Натан тоже куда-то пропал – впрочем, учитывая его участие в разного рода интригах, опрометчиво предполагать, что он на спортивном автомобиле уехал в Калифорнию вместе с начинающей актрисой, - улыбнулся Маркус. – В порядке ли с ним всё, или же нет, но в этом досье в качестве последнего заказчика услуг Массиньи записан именно «Лукас Дженовезе»…А виски здесь действительно отменный, - добавил Като.
- У нас есть постоянный поставщик в Ирландии,- с наигранной улыбой, попытался перевести разговор в другое русло владелец ресторана.
- В общем, я готов заплатить за «свободу» этого парня, Мигеля, - сделал свое предложение Като. – Я даже готов немного подождать, пока он выполнит чужое задание и навсегда распрощается, исключительно на волне положительных эмоций, с предыдущим заказчиком.
- Боюсь, это невозможно, - развел руками Лукас. – Этот человек весьма неблагонадежен и, даже если он справится со всем, за что о взялся, то вряд ли будет возможность найти его и склонить, скажем так, к адекватному выполнению задания. К тому же, в случае со мной, он, нарушив все уговоренные сроки, на три недели куда-то пропал и проводил время в свое удовольствие…Кстати, если есть желание, могут привести множество доказательств его неблагонадежности.
- Разве я прошу нечто невероятное? – спокойно спросил Марку. - Я просто прошу, чтобы мне дали координаты нынешнего места времяпровождения этого человека, - затем, с вежливой улыбкой он добавил. – И я буду весьма благодарен.
- Боюсь, что это невозможно. По крайней мере, пока он не выполнит то, что от него требуется…А он, я повторюсь, личность очень мутная – здесь даже любой психолог шею сломит.
- Ведь я не прошу, чтобы он прервал то, чем сейчас занимается. Просто мне хотелось бы с ним увидеться, пообщаться, прощупать его сознание, - затем Като с улыбкой добавил. – Я, кстати, изучал психологию и социологию в Йельском университете – помню, даже писал работы на тему проблем социализации личности.
- Мне психология тоже всегда нравилась. Я и сейчас иногда жалею о том, что пошел учиться на врача-психиатра, а не выбрал путь изучения психологии,- отпив вино, Дженовезе с вежливой улыбкой добавил. – Вот на этом позитиве мы и закончим наш разговор.
- Нет, не закончим, - покачал головой его собеседник.
- Жаль, что бывают люди, столь же въедливые, как блохи.
Като успел заметить, как владелец ресторана направил руку в сторону небольшого звонка, лежащего на столе. Гость заметил этот звонок еще тогда, когда сел за этот стол. Без сомнения, это место специально предназначалось Лукасом для ведения переговоров с гостями. Звонок избавлял владельца «Утопии» от лишнего крика о помощи в случае неудачных переговоров и обеспечивал быструю реакцию работников, несомненно, готовых к подобного рода инцидентам.
Дженовезе не успел на что-либо нажать – реакция гостя была молниеносной. Схватив со стола вилку, он резким движением пригвоздил кисть Лукаса к столу. Острие вилки, пронзив мягкие ткани между большим и остальными пальцами руки, обездвижило владельца «Утопии». На мгновение в его глазах потемнело от боли, но боль тут же сменилась онемением.
- Значит, все-таки, мы продолжим беседу, - спокойно произнес Като. – Да и, предупреждаю сразу – не дергайся. Если попытаешься вырваться, то лишь потеряешь сознание от болевого шока, который последует за онемением, которое ты сейчас должен испытывать.
Като начал заниматься бартитсу, этой псевдояпонской борьбой, зародившейся в эдвардианской Англии, еще в одиннадцать лет, под чутким руководством отца своей матери. Тогда, пока Британия была погружена в хаос войны, он был похищен и три недели находился под охраной где-то в Уэльсе, пока ему не удалось сбежать. Именно после этого дедушка познакомил его с этим легким в освоении боевым искусством, рассчитанным на развитие точности, гибкости и решительности действий.
Еще садясь за стол, Лукас допустил ошибку – он сел так, что, от взгляда со стороны барной стойки он был закрыт широкой спиной гостя. Из-за болевого шока он не мог действовать и левой рукой, и теперь Дженовезе пришлось смириться с временной победой гостя.
- Я понимаю тяжесть твоего положения, но я не могу поступить иначе, - спокойно произнес Маркус. – Я видел биту, обшитую свинцовыми листами, которая стоит у твоего бармена, под стойкой. А ведь ты, верно, хотел позвонить в звонок, чтобы этот парень выкинул меня как нашкодившего пса. Увы…
- Что ты хочешь? – прошипел сквозь зубы Лукас.
- Скажи, как я могу связаться с Мигелем Массиньи – я отпущу тебя.
- Сначала отпусти меня, а затем я тебе всё скажу.
- Нет. Шутить будешь с кем-то иным. Положение, в котором ты сейчас находишься, способствует распознанию лжи. Сейчас, верно, твоя правая рука полностью онемела, но если же ты начнешь мне врать, то начнешь и нервничать, а если начнешь нервничать, то снова начнешь непроизвольно двигать рукой…В общем, рванные раны, вкупе с порванными мышцами и связками, не говоря уже о нестерпимой боли – вот твой исход.
- Ладно, я скажу, - прохрипел Лукас. – Есть один парень – Фрэнк по прозвищу «Железный дровосек». Он следит за работой Микеля. Хочешь узнать о положении дел – попробуй с ним пересечься в Марселе, через два-три дня.
- Как я на него смогу выйти? – спокойно спросил Маркус.
- Он сам выйдет на тебя – после того, как ты появишься в Марселе, - Лукас снова чувствовал боль, хотя теперь она была не такой острой. – У меня слишком много дел и я не могу все контролировать, а этот человек следит за тем, чтобы Массиньи не натворил бед и добросовестно, если у него получится, выполнял свою работу.
- Я прибуду в Марсель в четверг. Пожалуйста, не подведи меня.
Резким движением Като дернул вилку вверх, освободив своего собеседника. Дженовезе снова испытал вспышку острой боли. Като, поднявшись со стула, взял коробку с куклой и посмотрел на часы.
- Вот видишь, Лукас, если бы тогда выбрал путь изучения психологии, то не оказался бы в такой сложной ситуации, как сейчас, - произнеся это, гость направился к выходу из ресторана – Да, кстати, виски действительно было превосходным, - улыбнувшись, произнес он, а затем покинул здание.
Рана Лукаса практически не кровоточила, но кисть руки сильно опухла, а конечность все так же оставалась онемевшей. Голова Дженовезе пульсировала от боли, но одно грело его душу – чувство неотрывности от игры, которую он начал. Маркус, этот человек, еще более безумный, чем Лартер, казался владельцу ресторана лишь еще одним игроком - охотником и зверем в одном лице.