Он лежал на газоне в позе крепко спящего человека. Одна рука под щекой, другая как-то странно прижата к груди. И было ему всё до лампочки. Не интересовали его ни жара, ни милицейская машина и милиционеры, стоявшие возле неё. Несколько женщин в халатах и комнатных тапочках, тоже были ему безразличны. Да и странная старушка в светлом балахоне и белой бейсболке, не привлекла его внимание.
Следователь, крупная женщина в ярко красном сарафане, внимательно осматривала покойника и что-то записывала в своей папке. Взгляд её остановился на грязных чёрных носках, выглядывающих из-под затёртых спортивных штанов.
- Почему он без обуви? Может быть, это ограбление?
- Какое там ограбление! Просто из дому убегал, обуться не успел. – Откликнулась полная женщина. Волосы, выкрашенные в радикально чёрный цвет, и отросшая седина создавали контраст, заставляющий вспомнить зебру. Чёрный халат с белым, замысловатым орнаментом усиливал это сходство.
- Вы его знаете?
- Да, это сосед мой.
- А почему он убегал так стремительно, что не успел обуться?
- Так дочка с зятем его били вчера, из дома выгоняли. Вот он и убежал.
- Вы готовы дать показания?
- Конечно! Запишите мою фамилию и адрес.
Следователь торопливо записывает данные мертвеца и его соседки. В разговор вмешалась белобрысая женщина в ярком синем халате с жёлтыми цветами:
- Запишите там, у себя, что это случилось не впервые. Мы уже два раза обращались к участковому. Надо же что-то делать! Нельзя просто так выгонять больного человека на улицу. Его же инсульт разбил. Ему в больницу надо. А в больницу не берут. Может быть, в приют какой ни будь устроить. Но что - то делать надо! А участковый ничего делать не стал!
Участковый оказался поблизости и не преминул ответить на обвинение:
- Для того, чтобы что-то сделать, нужно заявление. Он не только написать, но и сказать ничего толком не может. После инсульта язык отнялся. Дочка ничего писать не хочет, соседи – тоже. Легко быть добренькими на словах. А как до дела доходит, то все сразу в кусты прячутся. А что я могу без заявления? Только с дочкой побеседовать. Ну, я с ней поговорил, серьёзно поговорил. Она обещала, что такого не повториться.
- Так вы, оказывается, в курсе дела? – Следователь и пишет и говорит одновременно.
- Хотелось бы с его дочкой побеседовать.
- А вот она, легка на помине. Сама сюда идёт.
К толпе приближается молодая женщина в шортах и вьетнамках. Волосы её выбелены и старательно всклокочены. Подойдя ближе, она внимательно рассматривает мертвеца и выдыхает:
- Помер! Наконец-то!
- Бессовестная! Это про отца так! Ты же убийца! – кричит белобрысая.
- Много вы понимаете! Какой он отец? Садист и алкоголик, вот он кто! Как он меня в детстве веником по лицу хлестал! Воспитатель! А маму как избивал! Он её ногами по полу катал. И в гроб загнал раньше времени. Всё ему с рук сходило. Вы знаете, как он свою мать, мою бабушку уморил? Она парализованная лежала. В комнате было холодно, он включил ей электроплитку и ушёл. Одеяло упало на плитку и загорелось. Бабушка сползла с кровати, подползла к двери, а одеяло сбросить не смогла. Так и горела заживо. Кричала. А он в это время, со своей шлюхой во времянке пьянствовал. Говорит, не слышал ничего. Конечно, не слышал и не видел! А когда пособие на похороны получил, тут же его пропил и отказался бабушку хоронить. «Пусть государство хоронит, у меня денег нет» Гад он и сволочь! А когда своей бабе дарственную на дом подписал, и она его выгнала, ко мне припёрся. «Корми меня, доченька!» А он мне нужен? У меня своя семья. Муж, дети. И тут, на тебе, больной и несчастный папашка на голову свалился! Скольким людям жизнь испортил. Ну, наконец-то умер!
- Жалко всё-таки! Человек умер! – Не успокаивалась белобрысая.
- А что его жалеть? – голос согбенной старушки прозвучал звонко и молодо:
- Умер он уже, жалеть его поздно. Он сейчас там, перед Богом за свою жизнь отчитывается.
Старушка подняла свой морщинистый, тонкий пальчик к небу, а потом ткнула им в дочку покойника:
- А вот тебя, деточка, мне жалко! Ой, как жалко!
- Себя пожалей, бабка, помрёшь ведь скоро! А меня жалеть не надо. У меня теперь всё хорошо будет.
- Детки у тебя умные. В школе хорошо учатся. А теперь вот, знают, как с родителями своими обращаться. Ох, жаль мне тебя, деточка!
Подъехала труповозка. Санитары, не церемонясь, перевалили труп на носилки и загрузили его в машину.
- Распишитесь в протоколе, повестки я пришлю позже. – следователь протянула женщинам папочку.
- А повестку зачем?
- Уголовное дело заведено. Надо его оформить для суда.
- Меня что, обвиняют? В чём? – вскинулась дочка покойника.
- Вскрытие покажет. Может быть, в оставлении в беспомощном состоянии, а может быть, в убийстве. Посмотрим.
Следователь захлопнула папочку и направилась к машине.
Участковый приостановился и тихо сказал молодой женщине:
- Дура ты, дура! Я же говорил тебе, чтобы потерпела немного. Не жилец он, долго не протянет. Помрёт, я помогу тебе дом отсудить. Чтобы всё прилично было. А ты до уголовщины довела. Готовь теперь денежки на адвоката. Судить тебя будут.
- Что? Неужели эта сволочь и после смерти не даст мне спокойно жить? – дочка громко разрыдалась, закрыв лицо руками. Убежала.
Соседки не спеша разошлись, уехала труповозка, уехала милицейская машина. Никто не заметил, куда делась старушка в бейсболке. На улице стало пусто. И только солнце светило с неба, да чирикали воробьи. Как будто ничего не случилось. Жизнь безразлично шла дальше. Кто-то приходит, кто-то уходит….