Старая, облезлая, с ввалившимися боками сука, лёжа в пыли у дороги, равнодушным взглядом, безучастно смотрела в землю перед собой.
Идущие на смену шахтёры, проходили мимо, не обращая на неё внимания. Она лежала здесь каждый день, не один год, к ней привыкли, как привыкают к бородавке или родинке: да, некрасиво, да, мешает, но терпимо и жить с этим можно.
Саленко, выскочив из буфета, быстрым шагом, почти бегом, направился к стволу. Опаздывая на последнюю клеть, едва не наступил на собаку.
Он бы и наступил, но в последний момент остановился, упёршись взглядом в истекающий из выцветших глаз собаки поток мольбы, преданности и ещё каких-то непонятных человеку собачьих чувств.
Собака, не мигая, преданно смотрела на него несколько мгновений, затем опустила голову на лапы и, как бы сожалея о бесцельно растраченном порыве чувств, снова упёрлась безучастным взглядом в землю.
Этих мгновений хватило, чтобы Саленко принял решение пожертвовать своим обедом. Он достал из-за пазухи нехитрый шахтёрский тормозок, развернул, поднёс к носу собаки кусок колбасы.
Она, также безучастно, без аппетита, проглотила колбасу и опять опустила голову на лапы.
Но глаза её теперь смотрели не в землю, а, искоса, - на Саленко.
Он протянул ей пол батона.
Собака встала на передние лапы, аккуратно взяла хлеб, в три приёма, каждый раз роняя его на землю, проглотила.
Саленко отметил: в её взгляде появился блеск.
Поколебавшись секунду-другую, протянул собаке пряник, который в один приём оказался у неё в желудке.
Собака преданно смотрела в глаза Саленко, подхалимски виляя хвостом.
Саленко освободил от бумажек две шоколадные конфеты, подал их собаке.
Чавкнув два-три раза, проглотила.
«Не брать же в шахту один солёный огурец» - подумал Саленко, и подал его собаке.
Она встала на задние лапы, передние положила на грудь Саленко, изрядно выпачкав его только вчера выстиранную рубаху, и с удовольствием чавкая огурцом, забрызгала его рассолом.
Саленко, отступив на шаг, сбросил собачьи лапы с груди.
Хотел выбросить газету, но, комкая, обнаружил очищенную, с фиолетовым оттенком, луковицу, и бросил собаке.
Большая луковица едва уместилась в пасть.
С трудом раздавив, собака взвыла, замотала головой, пытаясь освободиться от луковицы, которая была пригвождена к нёбу клыками. Прикоснуться к ней языком собака не осмеливалась, и взвыла ещё громче.
Наконец, ей удалось избавиться от жгучего инородного тела. Чтобы как-то успокоить боль, собака, собрав последние силы, прыгнула на Саленко, мёртвой хваткой сжав челюсти на руке виновника страданий.
Теперь взвыл Саленко. Спешащие на смену шахтёры, с трудом оторвали от него собаку. Она отползла на своё место, уткнула голову в лапы и тихо заскулила.
А Саленко шёл в шахтный медпункт, и думал: «Вот благодарность за добрые дела. И винить некого. Сам дурак - кому какое дело!»
Тупик http://www.proza.ru/2010/08/01/678