НЕЛЬЗЯ бесконечно воскрешаться!! ЭТО ОБМАН! – я негодовал!
Братья-по-несчастью играли не по правилам, ровно в тот момент, когда нож втыкался в одного, другой вытаскивал его из себя, и презрительно держа лезвие кончиками пальцев, выкидывал в цветной полураспавшийся витраж, с изображение костей и ангелов, во всей своей пошлости религиозного фанатизма.
Керч стукнул рукой по поверхности воздуха и плюнул цепочку слов:
Не хочу больше в это играть, я не Клинт Иствуд.
При чем тут Иствуд? – все присутствующие в этот момент в комнате глаза замерли на вздорных усах Керча.
Не причем! Просто я больше не хочу играть, и я не Клинт Иствуд! – усы недовольно зашевелились и попытались схватить за руку меня.
Я изобразил движение вытаскиваемого револьвера и подозрительно напряг воздух, звуком выстрела из дофигазарядного револьвера. Усы, нервно дернулись, схватились за воображаемую рану и упали на землю. Неожиданно оголившееся лицо Керча, вызвало бурю восторга, а усы, были помещены на священную подушку имени «неврученного Оскара».
Под шум Viva Las Vegas, проскакали мимо Близнецы-по-Несчастью, размахивая лассо вытягиваемых из головы Терманы, она активно гипногогировала. Такой поток мыслей может помещаться только в голове неуправляемой женщины. Она откинула череп под прямым углом на спину и из горла медленно вытекала масса, для сплетения нитей. Я поймал одну, и, смазав собственной слюной, начал вещать:
Нет в мире понимания, почему жизни достоин «одинокий ковбой», но именно его выставляют главной фигурой против неподатливого самурайского меча. Свист пуль, выходящий из желудка револьвера, напоминает крик матери потерявшей детей на несостоявшейся войне. Но в шуме беспрерывной перестрелки, которую ведут «одинокие ковбои» сложно сложить единое мнение о крике, лишь обрывки достигают наших ушей, и мы не представляем себе всей трагедии и потерь … - меня вырвало от бессмыслицы точно на свежее отполированную поверхность стола.
Это безумное животное с жадностью стало впитывать нити мыслей. Меня же беспрерывно рвало, все-таки чужие мысли сложно переварить неподготовленному организму. Все смотрели на меня, и заламывали руки. Через четыреста два толчка я отключился, моя голова описала кривую и приземлилась на колени Керча, которые жалобно вздохнули…
На поверхность стола вышел Одинокий Клинт Иствуд, огляделся по сторонам, увидел точно такого же Одинокого Клинта Иствуда. Прогремел выстрел и Одинокий Клинт Иствуд умер. На поверхность стола вышел Одинокий Клинт Иствуд, огляделся по сторонам, увидел точно такого же Одинокого Клинта Иствуда. Прогремел выстрел и Одинокий Клинт Иствуд умер. На поверхность стола вышел Одинокий Клинт Иствуд, огляделся по сторонам, увидел точно такого же Одинокого Клинта Иствуда. Прогремел выстрел и Одинокий Клинт Иствуд умер. На поверхность стола вышел Одинокий Клинт Иствуд, огляделся по сторонам, увидел точно такого же Одинокого Клинта Иствуда. Прогремел выстрел и Одинокий Клинт Иствуд умер. На поверхность стола вышел Одинокий Я, огляделся по сторонам и увидел точно такого же Одиного Меня. Прогремел выстрел и умер.
Мы похоронили умерший выстрел как того требовали рамки приличий и позволяло образование полученное БпН, а обезвыстреленный Одинокий Клинт Иствуд, печально смотрел на нас с отполированной поверхности голодного стола.
«Одинокий ковбой». Из цикла «stunned silence», Москва 2010