Полуночный Марсель, в глаза одинокого путника, гуляющего по сплетениям городских улиц, казался прекрасным местом для прогулок, даже по сравнению с вечерним Манхэттеном. Пересекая городские кварталы, путник с интересом рассматривал городские дома и общественные здания. Свернув на улицу, сужающуюся по мере продвижения по ней, он увидел очень высокого человека, приближающегося к нему.
- Железный Дровосек, он же - Малыш Фрэнки…Не так ли,- обратился он, на английском, к незнакомцу, находящемуся в десятке метров от него.
- Ты догадлив,- произнес незнакомец, на котором можно было рассмотреть солнцезащитные очки.
- А ты не очень расторопен в поисках, - усмехнулся одинокий путник.
- Пойдем, Маркус…ведь тебя так зовут? В трех кварталах отсюда меня ждет такси, - ответил Фрэнк Мюллер, позвав собеседника за собой.
Пока они двигались в сторону улицы, на которой Фрэнка ждала машина, Като внимательно изучал своего спутника, не очень внимательно, достаточно самоуверенного, но все же серьезного противника. Когда Мюллер предложил своему спутнику сесть в автомобиль, Като обратил внимание на то, что одна из задних дверей не совсем исправна. Её невозможно было полностью закрыть и, верно, было достаточно одного резкого удара или толчка для того, чтобы открыть дверь. Как раз, рядом с этой дверью автомобиля сел Мюллер.
Сам автомобиль представлял собой старый лимузин среднего размера, ныне переоборудованный и используемый таксистом. На сиденье, расположенном напротив заднего, сидел юноша, напоминавший Лукаса Дженовезе, каким тот мог быть в юности.
- Прежде, чем приступить к делу, я задам тебе один вопрос, - начал Мюллер, сидевший рядом с Като. – Почему не существует человека по имени Маркус Като? Его нет ни в Новой Англии, ни в Нью-Йорке, его нет нигде, и он даже никогда не жил в Лондоне…
Автомобиль тронулся, и таксист направился куда-то на восток, за пределы Марселя.
- Наивно полагать, что в Нью-Йорке, или в Новой Англии, или где-то еще, можно найти человека с латинским именем и японской фамилией, - с располгающей улыбкой произнес его собеседник. – «Като» - это лишь дань уважения памяти моего отца. Так меня называют близкие и друзья…Ну а мой дедушка никогда не позволил бы сын его родной дочери носить какую-то чужестранную фамилию, а не его собственную. Ведь всё так просто, - пожав плечами, улыбнулся Маркус.
- Лишь дьявол знает, кто ты, но у нас есть к тебе предложение, - вмешался в разговор и старшин сын Дженовезе, Антонио. – Тебе дадут пять тысяч долларов, а ты навсегда забудешь о Мигеле Массиньи.
- Пять тысяч долларов? – рассмеялся его собеседник. – Впрочем, если разменять их монетами по одному доллару, то эту сумму можно положить в ларец и где-то спрятать…По крайней мере, в детстве, пока оно еще было достаточно беззаботным, мы в нечто подобное играли, правда, прятали разные стеклянные безделушки, - с вежливой улыбкой Като продолжил. – А у меня есть другое предложение. Во-первых, здесь пятьдесят тысяч долларов, - он кивнул на портфель, лежавший у него на коленях. – Эту сумму получит тот, кто приведет меня к Массиньи и позволит мне хотя бы час с ним поговорить…Не правда ли выгодное предложение?
- Я тоже ценю хороший юмор, но, бывает, шутки мне быстро надоедают, - покачал головой Фрэнк.
- Шутки? – с недоумением переспросил Маркус.- Но, господа, здесь у меня действительно лежит соответствующая сумма денег – я могу показать.
- Лучше хорошо подумай над нашим предложением. Так или иначе, с тем парнем пообщаться у тебя не получится, - покачал головой Фрэнк.
- Сейчас мы тебя довезем до большой дороги – ты вернешься в гостиницу и все хорошо обдумаешь. А завтра отправишься на первом же самолете домой, - Антонио выхватил пистолет, направив его в лицо Маркусу.
- Да, именно так, - теперь оружие было и в руках Фрэнка.
- Включите, пожалуйста, освещение в салоне, - произнес на французском Като, обращаясь к водителю.
Теперь можно было рассмотреть, что они едут над глубоким оврагом, на дне которого протекала небольшая река, впадающая в море. Овраг, огибая скалистые кряжи, растянулся на несколько километров. Когда освещение включилось, Като мог предположить, что этого будет достаточно для человека, одевавшего солнцезащитные очки даже ночью. Антонио же, судя по его движениям, в первый раз держал пистолет в руках, следуя опрометчивому совету Фрэнка.
- Я хочу тебе кое-что сказать, - Маркус жестом попросил сына Дженовезе приблизиться. – Никогда не угрожай оружием, если не умеешь им пользоваться.
Произнеся это, он нанес резкий прямой удар, не требующий большого размаха в столь узком пространстве. Сломав, резким ударом, своему противнику нос, он сразу же выхватил из его рук пистолет и рукоятью ударил, успевшего отвлечься на вид за окном автомобиля, Мюллера по очкам. Фрэнк был ослеплен столь ярким для его чувствительных глаз светом, а его противник сразу же начал наступление короткими резкими ударами. Развернувшись на сиденье, Като сразу же начал выталкивать своего противника, еще не успевшего опомниться. Нескольких толчков ногами было достаточно для того, чтобы дверь, рядом с которой сидел Фрэнк, открылась под давлением его тела. Следующим же резким ударом ногами, Маркус вытолкнул своего противника из автомобиля.
Всё это время водитель лишь молча наблюдал за тем, что происходило в салоне, не решаясь что-либо сказать своим пассажирам. Развернувшись к Антонио, Като снял с предохранителя пистолет, затем навел его на своего спутника, все еще не успевшего выйти из шока после резкого удара по лицу.
- Нередко человек оказывается перед сложным выбором, - произнес Маркус, в последний раз, прежде чем закрыть дверь, бросив взгляд в сторону Фрэнка, катящегося по склону оврага. – Будь добр, увеличь скорость, - он, на французском, обратился к водителю.
Приблизившись к сыну Дженовезе, он начал рассматривать его поврежденный нос, затем, не сводя с него ствол пистолета, он резким движением вправил нос Антонио. От резкой боли тот что-то прошипел сквозь зубы, чувствуя, как его заливает кровью, но, судя по всему, боль вскоре отступила.
- Прости, что так получилось. Мне действительно жаль, - затем Като добавил. – Через несколько часов у тебя будет на лице сильный оттек, но через недели полторы оттек спадет, и с носом все будет в порядке, - снова посмотрев в окно автомобля, он продолжил.
После несколько указаний неплохо владевшего французским пассажира водитель выехал на широкую трассу, взяв направление, вдоль скалистых массивов, в сторону Марселя. Тем самым водителю предстояло сделать большую петлю, въехав в город с северо-востока.
- А ведь, действительно, многое зависит от умения человека воспользоваться возможностью выбора, - продолжил Маркус, обращаясь к Антонио, все еще неготовому вступить в беседу со своим отчаянным спутником. – Ведь я предлагал твоему напарнику пятьдесят тысяч долларов, - с этими словами он открыл портфель и показал собеседнику лежащие там пачки с купюрами. – А он сделал совершенно иной выбор и теперь, в том овраге, будет иметь возможность понять суть выражения «оказаться на дне».
- Он, все равно, не получил бы эти деньги, - покачал головой Антонио, пытаясь угадать последующие за этим действия собеседника.
- Почему? Ты не доверяешь его способностям? – улыбнулся Като, выкинув, через окно автомобиля, отнятый у Антонио пистолет.
- Нет, не способностям – его возможностям…- вытерев кровь с подбородка и шеи, он продолжил. – О местонахождении Массиньи известно лишь моему младшему брату и еще нескольким людям.
- То есть ты вообще не представляешь, где можно найти его? Пожалуйста, подумай, ведь и у тебя есть шанс заработать пятьдесят тысяч доларов, которые лежат в этом портфеле. Это не такая уж и малая сумма – мой юрист столько получает за год работы.
- Ни у меня, ни у Фрэнка нет каких-либо возможностей для того, чтобы выйти на связь с тем парнем.
- Хорошо, задам иной вопрос: когда заканчивается уговоренный срок выполнения того задания?
- То ли первого, то ли второго июля. Тогда же будет определен победитель одного спора.
- А что, если Мигель не сможет выполнить данное ему задание?
- Скорее всего, просто не получит остаток гонорара…но, черт возьми, пойми, я не так хорошо осведомлен в делах отца, - стал оправдываться Антонио, опасаясь своего спутника.
Чувствуя, что от сына Дженовезе получена уже исчерпывающая информация, Като дал указание водителю сделать остановку у обочины и высадить там младшего Дженовезе.
*****************************
Температура еще не успела подняться выше тридцати градусов по Цельсию, когда группа Гоулда покинула Оран, двигаясь по узким незаселенным долинам, окаймленных крутыми каменистыми склонами и поросшими лишь маквисом и олеандром.
Из тридцати человек, отправившихся в этот поход, двадцать бойцов были черноногими, включая самого Франца, а десять – арабами-франкофилами. Арабы-франкофилы, называемые «арками», не раз участвовали в боях на стороне правительственных войск, а затем и САС, но их судьба, зачастую, была предрешена изначально: их с особой жестокостью убивали в бою, муджахиды сжигали их дома, насиловали жен и детей, а иногда и убивали целыми семьями. Гоулд не доверял аркам, что нередко себя оправдывало, потому как под этой маской нередко прятались муджахиды, проникавшие в подобные группы.
Мигель выступил вместе с группой – ему предстояло отколоться от них в десятке километров от пункта назначения, а затем, по возможности, снова влиться в ряды отряда, возвращающегося с задания.
У Массиньи теперь не было причин для того, чтобы отказаться от задания – Хорхе без вести пропал. Прошлым утром автомобиль, взятый им у одного из членов группы, был найден на обочине, по дороге в Алжир без водителя. Как он и чувствовал, петля на его шее все-таки затянулась. Теперь его друзья могли рассчитывать лишь на то, что Теодор не вернется из Франции и не начнет безумные и, пока что, бессмысленные поиски отца.
Гоулд был подавлен и тем, что сразу же несколько крупных групп, подобных его команде, прекратили свою существование в течение двух дней: одни были ликвидированы муджахидами, другие – жандармерией, а третьи, потеряв надежду, бежали из Алжира вместе со своими семьями.
Теперь члены группы стали изгоями: в глазах французских властей они были смутьянами, в глазах мусульман – неверными-кафирами, в глазах берберов-националистов – наследием колониального режима, а в глазах французов и многих черноногих – безумцами, охотящимися за химерой. Но Франц хорошо знал цену этой химере. В случае, если Ахмед Бен Белла погибнет, новый Алжир ожидала смута.
Гоулд имел прекрасное представление о брожениях среди сепаратистов. Сторонники светского государства, из числа арабов, и мусульманские фанатики уже вступили в конфронтацию. Берберы, как потомки древних обитателей этих земель, видели в арабах, потомках пришельцев с востока, лишь своих противников. Был заметен раскол и между сторонниками Советского Союза, и сторонниками нормализации отношений с Францией. Если в начале войны многие эти группы объединились в силу своей малочисленности, то теперь между ними жла жестокая борьба. Лишь Бен Белла был тем, что объединяло все эти враждующие группировки. В случае же его смерти Алжир ожидала новая смута.
Первое время, передвижение на юг проходило в молчании. Бойцы обменивались лишь короткими фразами. Из всего отряда Мигеля мог вести беседу лишь с Нанду, легко идущим на контакты. Капрал также смог успокоить Массиньи насчет Хорхе, сказав о том, что, скорее всего, его похитили ради выкупа, как это нередко случалось на больших дорогах. Но в памяти Мигеля все еще был жив тот разговор с Ортегой, когда он упомянул о том, что чувствует за собой постоянную слежку.
К обеду первого дня отряд уже двигался на сорокаградусной жаре, делая остановки возле каждого ручья или реки для того, чтобы не позволить запасам воды иссякнуть. Несмотря на то, что большинство бойцов успевали, за первый же день, выпивать более пяти литров, вся влага, полученная организмом, тут же выходила через кожные поры.
Лилит, покинувшая Мигеля в его сновидениях, теперь появлялась наяву. Он видел её здесь в узких скалистых долинах, у стремительных горных ручьев. Лишь с очередным глотком освежающей влаги этот фантомный образ исчезал.
Второй день также пролетел незаметно, в тишине, нарушаемой лишь скрежетом зубов членов группы и короткими приказами. Короткие, но частые периоды недостатка влаги все хуже сказавались на боеспособности группы – все больше и больше бойцов скрывали головные, галлюцинации и чувство тошноты.
Лишь второй ночью Массиньи удалось выспаться – заснув после ужина, он не увидел в своих сновидениях образа демона Лилит. Этой ночью не было дыхания сирокко, и многие бойцы смогли выспаться, но следующее же утро принесло с собой потери. Оказалось, что арка, один из берберов, грузный рыжеволосый мужчина, практически все время молчавший, умер от сердечного приступа.
- Проклятая жара. Никто и никогда не знает, что может подвести в таком сложно механизме, как человеческое тело, - покачал головой Франц. – Кому-то напомнит о себе старый перелом, кому-то – былые проблемы с метеоризмом, а иным, с лихвой, хватит когда-то забытых шумов в сердце…Но и арки особая проблема – практически все арабы и берберы курят, а многие, к тому же, употребляют опиумную настойку. Поэтому они сломаются первыми.
До обеда из строя вышло еще трое: двое ополченцев-арок и один пожилой врач-черноногий. Гоулду пришлось доверить этих членов отряда одному из арок, которого он считал относительно надежным.
- Чтобы добраться до того логова муджахидов, тебе нужно будет пройти через эту расщелину в скалах, - было не более пяти часов вечера, когда Перейра, вместе с Мигелем немного отстав от отряда, кивнул в сторону небольшого прохода в скалах.
- Сколько же муджахидов там может быть? – с интересом спросил Массиньи.
- Не более четырех или пяти…а может быть и вообще это логово не охраняется, - Перейра остановившись на несколько секунд, добавил. – Понимаешь, «Фронт» боится обвинений в тайном продолжении боевых действий, поэтому они ликвидировали немало отрядов.
Мигель кивнул и направился в сторону расщелины. Лишь дойдя до россыпи крупных камней, он услышал голос Нанду.
- Удачи! Надеюсь, еще увидимся, - громко произнес Перейра.
Попрощавшись с капралом, Мигель направился в сторону логова муджахидов. Местность здесь была более унылой, чем та, по которой продолжил путь отряд. Всё вокруг напоминало россыпь огромных глыб, разделенных лишь узкими переходами. По словам Хорхе, логово должно было находиться прямо среди скал.
*****************************
Лишь почувствов, как болита от жара камней спина, Мигель проснулся от короткого сна. Блуждая среди скал, он, устав, заснул на одной из больших глыб. Во время этой короткой передышки Массиньи успел увидить Лилит. Оказавшись и вне эфимерной материи сна, и вне реальности, он видел, как она дошла к нему и, сняв капюшон, наклонилась. Он видел её чувственный рот, с короткой верхней губой, и чувствовал нежное, приятное прикосновние её губ, но за ним последовало короткое удушье и ему снова казалось, будто бы он умирает во сне.
Несмотря на все те же ощущения, которые он испытывал после каждого сновидения, в котором приходила Лилит, Мигель чувствовал себя сейчас более бордым, чем утром. Поднявшись по огромным глыбам, словно по лестнице, вырезанной для великанов, он мог рассмотреть вход в пещеру. Передвигаясь осторожными движениями, он добрался, прижимаясь к скале, ко входу в пещеру. Вход располагался на высоте не менее двенадцати метров над поверхностью земли. Оказавшись внутри, он увидел, что этот вход был вырезан в песчанниковых скалах, позволяя с наибольшим удобством проникать в хитросплетение туннелей.
Мигель, достав из рюкзака фонарь, выбрал самый широкий, но, в то же время, относительно низкий туннель. Удалившись примерно на десять метров от входа, Массиньи оказался в просторном помещении, вырезанном прямо в мягкой породе и укрепленном деталями металлического каркаса.
Рассматривая, при свете фонаря, это помещение, он мог одназначно сказать, что находится не в логове муджахидов. На одном из массивных металлических столов были разложены карты, покрытые отметками, тетради со множеством записей на французском, детективные романы в потрепанных переплетах и даже книга, написанная кальвинистким проповедником, завернутая в бумажный переплет. Здесь же стоял кинопроектор, а на некоторых листах бумаги можно было рассмотреть следы пороха. Второй же стол, видимо, использовался для трапез. Из мебели, в углу стоял лишь металлический складной стул из легкого металла, как и, очевидно, вся остальная мебель, вовремя вынесенная отсюда. Судя по всему, это помещение было покинуто не более трех или, даже, двух недель назад.
Источником электричества здесь служил автономный генератор, одиноко стоявший в углу, рядом со стулом. На стенах можно было рассмотреть карту северо-западного Алжира, календарь текущего года и плакаты с изображениями Авы Гарднер, Фрэнсис Джиффорд и некоторых других кинозвезд. Среди полиграфической продукции здесь даже успело затеряться изображение обнаженной девушки, выполненное карандашом на листе ватмана.
Радиоприемник и другие средства связи отсюда благоразумно вывезли. Подойдя к огромной карте, он мог рассмотреть столь знакомые схемы. Теперь у Мигеля не было сомнений в том, что он находится лишь на одной из баз САС, а точнее, в одном из мест, которые Голуд называл «пунктами связи». Теперь Массиньи загорелся интересом проверить это помещение. Сомнений не было, поблизости не могло быть ни баз муджахидов, ни, тем более, подобных пунктов САС.
Положив на стол свой «Томпсон» и рюкзак, Мигель вынул оттуда небольшое кайло, удобное для работы с мягкими породами. Двигаясь, по часовой стрелке, вдоль стен, он аккуратно их проверял. Хорхе говорил ему, что контейнер с базой данных, поиск которового ожидали от Мигеля, может храниться в нишах, внутри стен. Снимая со стен плакаты и рисунки, он продолжал проверять, пока не вернулся к карте, от которой и начал поиска. Сняв карту, Массиньи был приятно удивлен – перед ним предстала искусственная кладка, пускай и не сильно выделявшаяся на фоне естественных стен.
После нескольких сильных ударов кладка поддалась, и кирпичная стена, закрашенная раствором под цвета песчаника, рухнула внутрь глубокой ниши.
- Не слишком ли просто…- вздохнув, произнес себе под нос Мигель.
Перед ним, внутри этой камеры-ниши, лежал крупный металлический контейнер. Потратив немало сил, он вытащил контейнер из ниши и затащил его на поверхность стола. После исчезновения Хорхе и сомнительных шансов на успех группы Гоулд, он уже не видел иного выхода, кроме как самостоятельно справиться с замком.
Первые удары по замку контейнера казались безрезультатными. За первыми ударами последовали следующие, а за ними все более частые и ожесточенные. Когда уже само кайло казалось поврежденным в нескольких местах, после многих сотен ударов, замок поддался. Добив этот простой, но достаточно крепкий механизм, Массиньи смог открыть контейнер и, увидев в нем металлическую коробку, положил её на стол. Сняв крышку, он мог рассмотреть плотную стопку папок и отдельных бумаг.
Доставая папки и бумаги по одной, Мигель внимательно рассматривал каждую. Здесь не было базы данных «Фронта» - здесь была лишь обширная база данных САС и поддерживающих её групп, подобно той, которой командовал Франц. Здесь были краткие досье, но и их было бы достаточно муджахидам для составления «списков смерти» - в этих досье даже были указаны те суммы, которые черноногие тратили на наемных солдат и на развитие самой Секретной Армейской Организации. Практически на всех досье стояла пометка «единственный экземпляр», и лишь на небольшом количестве были пометки «имеются копии».
Теперь Массиньи понял, почему Ортега так надеялся на успех этого небольшого задания – уничтожение этой кучи бумаг должно было спасти множество жизней, которые забрали бы муджахиды или «Фронт», попади к ним эта база данных. У Мигеля оставался лишь один вопрос – почему Хорхе сказал, что это «логово муджахидов», а хранящиеся здесь данные – «досье членов Фронта».
Вынув все эти папки и бумаги из коробки, он, разрывая на части, разложил их внутри тяжелого контейнера с толстыми стенками. Подойдя к автономному генератору, Мигель решил проверить, если в не топливо. Резкими движениями, вырвав каналы, через которые проходило топливо, он смог добраться до небольшого бака, в котором еще были остатки топлива. Стараясь не разлить то, что осталось, он аккуратно поднес бак к контейнеру и, пропустив по каналам воздух, струей вылил содержимое на бумаги. Хватило одной спички, чтобы контейнер превратился в небольщую печь.
Вместе с миром черноногих здесь, в огне, гибли и последние воспоминания о борьбе некоторых из них. Мигель уснул, на старом складном стуле, прямо в этом душном помещении, вырезанном в скале. Сейчас он мечтал лишь об одном – увидеть в своем сновидении Фабьенн, но, вместо этого, сон подарил ему лишь легкое забытье.
************************************
Уже стемнело, когда отряд достиг пунтка назначения. Здесь дорога, связывающая Саиду и Оран, резко огибала группу каменистых холмов. Это было отличное место для засады, и Гоулд выбрал холм, на вершине которого было заметное углубление, окаймленное высокими глыбами. Здесь была отлична огневая позиция, оказавшись на которой, Франц сразу же начал давать указания.
В это время на дороге уже не было автомобилей, и так немногочисленных на этом участке дороги. На самой позиции первое время все шло спокойно и, по приказу Гоулда, шестнадцать человек легли спать, оставив на охране лишь восемь бойцов, включая его самого.
- Старик, проснись. Фефе, проснись, - один из арабов начал трясти Фернанду, который начал засыпать прямо на посту.
- Что ты хочешь? – спросил Франц, подойдя к ополченцу-арке. – Выбирай выражения – для тебя он не «Нанду», не «Фефе» и не, тем более, «старик». Для тебя, он – «капрал Фернанду Перейра». Постарайся это запомнить, арка.
- Командир, - продолжил араб, уже обращаясь к Гоулду. – Там какой-то странный свет, - после этих слов он повел главу отряда за собой.
Вершины соседних холмов были гораздо ниже, чем позиция, которую выбрала группа, но дорога отделяла холм, на котором остановился отряд, от гораздо более высокой вершины, тоже достаточно удобной для ведения огня.
Арка указал Францу на противоположную вершину, с которой кто-то просвечивал их позицию мошным фонарем подобно тем, которые используются для подводных съемок. Какое-то время луч фонаря блуждал по вершине, пока люди, использовавшие фонарь, не остановили свое внимание на арабе-ополченце и главе группы. Несмотря на то, что тела арки и Гоулды были закрыты по грудь каменистой почвой, те, кто находились на противоположной вершине, успели их увидеть. Когда луч фонаря остановился, люди на обоих вершинах замешкались: одни внимательно изучали своих оппонентов, а другие, не имея возможности кого-либо рассмотреть, оказались в каком-то странном оцепенении.
- Ложись, арка, - тихо бросил приказ Гоулд, упав не четвереньки.
Сразу же автоматная очередь прошла по краю углубления, в котором находилась группа. Когда Франц подполз к арабу-ополченцу, то тот уже бился в агонии с перебитой, несколькими пулями, шеей.
- Отряд, занять огневые позиции! – приказал Гоулд.
Некоторых бойцов неожиданный шум автоматного огонь застал врасплох прямо во время охраны позиции, других он разбудил, а треть, так и не осознав, что случилось, проснувшись от приказа командира, начали занимать позиции.
На четвереньках, или же пригнувшись, бойцы, взяв оружие, оказались у края углубления. Отряд Гоулда ответил плотным огнем по той позиции, с которой их обстреляли. В группе было лишь несколько штурмовых винтовок, поэтому командир приказал взять ручные пулеметы и установить их на краю.
Прошло около получаса, когда у нескольких бойцов сразу закончились личные запасы боеприпасов. Противник, обстреливающий позицию отряда Гоулда, вел огонь широкой цепочкой, растянувшейся не менее, чем на пятьдесят метров. Франц смог насчитать около шестнадцати стрелков, которые вели огонь практически одновременно, действуя лишь с небольшими перерывами.
- Так долго не может продолжаться, - покачал головой Фернанду, обратившись к пректившему огонь Франц, теперь уже просто рассматривающему вражескую позицию, привыкнув к темноте и коротким вспышкам света. – Если будем вести такой же плотный огонь, то через сорок минут у нас останутся только саперные лопатки.
Скрипя зубами, Гоулд не стал отрицать сложность положения. Оставив на позиции лишь трех стрелков, он приказал остальным отойти к противоположному краю углубления, окаймленному стеной из мощных глыб, защищая спины бойцов, в случа атаки со стороны соседних холмов.
- Нанду, что у нас с потерями?
- В строю осталось двадцать человек, из которых трое имеют легкие ранения. Но у нас трое получили смертельные ранения, да и, к тому же, Альбано куда-то пропал. Я бы поберег силы до утра…
- Подожди, - прервал его командир. – Что значит «пропал»?
- Альфредо здесь нет. Арки видели его в последний раз несколько часов назад.
- Фортуна сегодня не с нами. В самом начале боя потерять одного из лучших бойцов…