Котовский лежал на подоконнике, и неторопливо, изнемогая от температуры, лениво вылизывал свою лоснящуюся шерсть.
Изредка он посматривал на меня, вероятно, выискивая удобный момент, чтобы начать разговор.
- Ты знаешь, Иван Андреевич, математики чаще других гениев сходят с ума, - смакуя каждое слово, повествовал Котовский.
Я испытующие посмотрел на него, ожидая, что он сам продолжит свою мысль. Но Котовский лишь недовольно зажмурился и произнес:
- Ты же знаешь, - пробурмурчал он, - кошкам не нравятся, когда на них смотрят, - и он с новой силой принялся облизывать свой хвост.
- Котовский, друг мой, но ты же математик, - в голосе слышались нотки сарказма.
- Точно так! - отрезал тот.
- И что же, ты не боишься... - здесь я сделал паузу, - спятить?
- Ну, - зевая начал Котовский, - сейчас сформулирую, - он сладко потянулся и на полуслове закрыл глаза.
В соседней комнате Душенька и профессор собирали шкаф. Профессор тяжело вздыхал и то и дело, вертел схемы.
- Да подожди ты, - раздраженно вскрикивал он.
Душенька молча отвлекалась от работы и ждала, когда на профессора все же снизойдет озарение.
- А нет, ты права, - недовольно и обиженно признавал тот, спустя некоторое время. - Прикручивай.
Душенька, изрядно от этого устав, лишь говорила, чтобы профессор ступал пить чай.
Наконец, профессору это надоело и он, хлопнув дверью, вышел.
Котовский, разбуженный таким поведением, недоуменно открыл левый глаз:
- Вот, - протянул он, - один уже начал.
- Молчи, Котовский, - Душенька погрозила ему кулаком.
Котовский сладко потянулся, практически во весь подоконник, и процарапал по нему когтями.
Душеньки хватало взгляда, чтобы он ее послушался. Да и кто смог устоять перед ней!
- Они с профессором уже месяц не разговаривают?
- Почему? - изумился я.
- Ты не видишь? - Котовский улыбался во все свои кошачьи подусные подушечки.
- Не вижу, - признался я.
- Потом, на ушко, прошепчу, - держал интригу тот.
Душенька с трудом изггибала по инструкции крипежи для створок дверей.
- Помоги, Иван Андреевич, - упрекнул меня кот, - что ты!
Душень с радостью убежала на кухню.
- Смотри, сейчас пирог притащит, - похвастался Котовский и принял человеческий вид. - За стол - это явсегда готов.
Несмотря на свою любовь к пирогам, да и вообще, к еде, Котовский был весьма худ. Правда в холодное время этот недостаток скрывали всевозможные свитера, которых, как я полагаю, у него была целая полка, а в летнее - свободная рубашка и брюки.
- Давай перевернем шкаф, - посоветовал Котовский, - а то разобьем еще.
- Тяжелый какой.
- А ты думал, - смеялся Котовский, - мне тяжести поднимать нельзя.
С кухни пахло чем-то сладким. И двумя или тремя сортами вкусного, изысканного чая.
- Ну что, идемте пить чай? - позвала она нас.
- С какао, - облизнулся Котовский.
- С какао, - вздохнула она. - Котовский, - произнесла она таким тоном, с которым чаще всего хватают ничего не подозревающего котенка на руки и начинают тискать.
- Да, - не отрываясь от трапезы поднял глаза тот. - Пирог получился на славу.
- Прямо тает во рту, - подтвердил я.
- А ты, Душенька, - не боишься спятить, а то Котовский тут такую тему начал...
- Нет, что ты, - расхохоталась она. - Котовский же меня за живое задел.
- Чем?
- Ну как, а кто сказал. Цитирую: "Нет у тебя способностей в этом деле, извини. Но я честный.", - смеялась она. - Правильно он говорит.
- Правильно, вообще редко ошибаюсь.
- А тебя, Котовский, память подводит. Не замечал?
- Не замечал, Душенька... - пробормотал он, видимо, проигрывая возможные варианты в памяти.
- Так вот, я о чем, - сделав глоток чая, продолжил Котовский, - профессор-то, видели, не ориентируется совсем.
- В чем? - с шумом на кухню ворвался профессор, - Пирог! - вскрикнул он, отрезал кусок и удалился в свою комнату.
- Хватит, - попросила Душенька.