Видеоклип

Дмитрий Ценёв
Тихо так, будто извиняясь, с чёрного неба падал сверкающий снег — как звёзды, оторвавшись от корней в космическом чернозёме, цветы пожухшие и мёртвые... холодные, как идеальная красота. После пива, ещё в квартире Берёзина и Ани, я уже был переохлаждён, сейчас же, пройдя трёх- или пятикилометровый путь через весь город, трясся в ознобе, видя вселенскую катастрофу увядания и падения звёзд, приходил в полнейшее — всеобъемлющее — отчаянье. Я испугался, что именно сейчас, когда почти разглядел Вечность, придёт моя Смерть. Эта любовница будет покруче всех, с ужасом осознал я, покруче всех. Я этого не хотел, потому что любил Анечку и не хотел, чтоб её затмила другая, даже если она — сама Смерть. Я видел клип, трясясь в лихорадке видеомонтажа.

О Пигмалионе и Галатее. О симфоническом оркестре, поголовно одетом в смирительные рубашки. О певце и о дирижёре, публично рвущих на части свои души. Певец упал в кому, но было поздно надеяться на спасение: этого не видел уже никто из исступлённых зрителей. Дирижёр забился в припадке эпилепсии, терзая уже и тело, ломая руки и ноги, теряя зубы. И его тоже некому было спасать. Там был ещё лидер-гитарист, он умер просто: не доиграв классической цитаты — удавился шнуром своей гитары. Галатея уходила вдаль сквозь волнующуюся на улице толпу, от неё шарахались в стороны, потому что не верили в неё, такую голую. Перед Пигмалионом, пытавшимся угнаться за ней, ряды смыкались: люди хотели, искренне любя безумца, помочь ему. Но окна концертного зала взорвались, войдя в резонанс с каким-то невообразимым и сложным аккордом-тутти оркестра, стеклянные колья, брызги, иглы и звёзды обрушились на головы и плечи толпы. Пигмалиона раздавили, не успев спасти, оставили искалеченное тело на покрасневшем снегу под стеклянной лавиной. Оркестр всё следовал движениям рвущегося в падучей дирижёра.

Главврач собственной персоной приехала за мной... Расталкивая и избивая дубинками безумно мечущуюся толпу, санитары расчищали ей путь, им помогали омоновцы и пожарники. Они добрались до сцены, она подняла прекрасное лицо. Мелькнула мысль!

— Да, я вернулась, Андрюша! — сказала Анюта-Смерть, моя главврач.