Свой первый рассказ я написал с необычайной легкостью за полчаса или около того. Текст отправил в один юмористический журнал со славным прошлым и унылым настоящим. Восстановил таким образом социальную справедливость. Покупая на почте конверт, я впервые столкнулся с силой воздействия своего творения. Видимо, почувствовав мощные флюиды, исходившие от сложенного вдвое листка бумаги, девушка за кассой хрипло спросила: «Что там?». Я ответил: «Ничего, ничего», и быстро запечатал конверт, чтобы не парализовать работу почты.
Главный редактор выбранного мной журнала видел в этой жизни всё и вся. Комическое он препарировал с хладнокровием хирурга. На концертах юмористов редактор лишь отмечал про себя: здесь - очень смешно, а тут – вяловато. При этом лицо его не выражало абсолютно ничего, лишь во время самых удачных шуток чуть теплели глаза. Впрочем, на подобные концерты он старался не ходить. Чтение же редакционной почты давно ничего, кроме скорбных вздохов, у него не вызывало.
Главный редактор открыл конверт с моим рассказом, пробежал глазами пару строк, кхакнул, издал горловой клекот, сложился пополам, мелко затрясся и рухнул на пол. Сотрудники журнала, извечно ожидавшие от шефа всего чего угодно, остолбенели. После длительной паузы кто-то предложил вызвать скорую, но замредактора, перед которым замаячило нечаянное повышение, попросил подождать. Спустя какое-то время главный редактор, тяжело отдуваясь, вернул свое тело в кресло, взял листок с рассказом, прочитал следующую строчку и с боевым ревом павиана повалился под стол, откуда вскоре послышались и вовсе неприличные звуки. Так продолжалось часа два. Сотрудники журнала на всякий случай разошлись по домам.
Добравшись все-таки до конца рассказа, редактор смахнул слезы, перевалился через подоконник и, балансируя на грани, принялся читать вслух. Он не договаривал фразы, пропускал окончания, давился гласными, но, несмотря на это, вскоре под окном образовалась многотысячная толпа. Никогда ни один комик мира не имел такого успеха! Передние ряды лежали вповалку. До задних шутки доходили уже в сильно искаженном виде, но убойной силы от этого не теряли. Когда редактор дочитал рассказ, из толпы крикнули: «В конверте, в конверте посмотри, может внутри что-нибудь еще написано! Нет? Ну, тогда давай сначала!». За полночь, не в силах передвигаться в вертикальном положении, люди расползались с площади, бормоча что-то со всхлипами в телефон.
Дальнейшие события развивались лавинообразно. На центральных телеканалах, сменяя друг друга, юмореску читали актеры, политики и просто случайные люди, которые могли продержаться минут пять без смеховой истерики. В течение часам рассказ перевели на все языки мира. При этом я едва не стал невольной причиной гибели небольшого африканского племени. Незадачливый журналист через проводника процитировал несколько наиболее удачных мест из рассказа. Не обладающие иммунитетом к юмору аборигены рухнули наземь. Спас племя проводник, который показал корчившимся от смеха туземцам фото жены журналиста, чем поверг их в священный ужас.
Мир забросил войны, работу и даже секс. Люди собирались где придется и начинали гомерически хохотать, вспоминая те или иные шутки из моего рассказа. Я уже подумывал, стоит ли им писать вторую юмореску.
Капсула с рассказом, переведенным на все известные языки, была торжественно отправлена в космос. Ученые заявили, что, если никто не откликнется, значит, мы во вселенной одни.
***
Начинающий автор Макарьев поставил точку в письменном аутотренинге, которому его научили на литературных курсах, посмотрел минут пять куда-то вдаль и начал писать свой первый юмористический рассказ.