ГЛАВА 18
С трепетом въезжала царица в имение, купленное у Кантеми- ров. Немало лет прошло со времени прошлого посещения этих мест и решения строить загородный дворец. Тогда специально к ее ви- зиту соорудили большой деревянный дом, где было так приятно в знойные летние дни, и где в окна можно было наблюдать собран- ных с окрестных деревень голосистых девок, водящих хороводы, и рослых мужиков, жнущих высокие травы.
По приезде Матушки Потемкин собрал крепостных и обратил- ся к ним, нюхая заморскую соль:
– Помните, как я вас учил?
Когда девки затянули песни, новый любовник и новоиспеченный сенатор не выдержал и принялся косить. Фике невольно залюбова- лась, с какой притягательной мужской грацией он это делал. К тому времени прошел год после заключения Кючук-Кайнарджийского мира с Турцией, Россия получила доступ к Черному морю, Азов и Керчь. Был присоединен Крым. Наконец-то она дала отставку зар- вавшемуся Гришке Орлову, склонявшему ее к замужеству. Про- стой офицер из солдат, Орлов получил звание сенатора, графа, ге- н ер а л -а дъ ют а нт а . Ца р ст в ен н а я л юбов ни ц а п ост р оил а ему мраморный дворец и выхлопотала титул Князя Римской Империи. Но вольности фаворита не знали границ. На аудиенциях порой он с ней обращался так, что все краснели, а у нее в глазах выступали слезы. Наконец-то упрочив свое положение на троне, императрица сочла, что полностью расплатилась со своим фаворитом за совер- шенный переворот.
Братья Орловы стоили казне более семнадцати миллионов руб-
лей.
Кругом свора! Приходится раздавать лакомые куски…
Красивое было местечко, затейливое! Холмы, овраги, поляны, внизу прохладная гладь прудов. Надобно было подчеркнуть эту красоту, увековечить картины и пейзажи в искусном английском парке! Как легко было на душе, как светло! Подобно нежной июнь- ской зелени окружавших ее березовых рощиц!
ПАРК
Много воды утекло с тех пор. Удержать власть в такой огром- ной стране можно было лишь железной рукой. Одних только само- званых царей объявилось двадцать четыре. Словно призраки по- являлись ниоткуда Петр III, царевич Ал ексей и другие члены царской семьи. Неужели они так и будут ее преследовать до кон- ца дней? Пресечь! Придавить! Лишить всяких прав! Довести до положения домашнего скота!
Снова подняли голову турки. Швеция объявила войну. Слава богу, есть преданная гвардия, есть войска и есть хитрость и лицемерие. Как важно иметь поддержку военных. Императрица это поняла давно, с тех самых пор, когда царствовавшая Елизавета Петровна приставила к ней шпионов. Тогда восемнадцатилетняя Фике суме- ла купить их сердца любовью. Осознав силу своей власти, впредь не раз любовь соединяла с политикой, извлекала из людей то, что ей было нужно: талант, воинскую доблесть…По правде сказать, маленькую Фике больше прельщала красота мужчин, побывав- ших за эти годы в ее спальне. Безбородко, Орлов, Васильчиков, Потемкин, порекомендованный Ее постоянным, Панин…Каждо- му она отдала частичку себя, а взамен приняла крупицы разочаро- вания, горькой мудрости, философского спокойствия. Фике все боль- ше оживала в ней лишь в драгоценные минуты уединения с очередным избранником.
Да, много воды утекло. Все эти годы царица держала под конт- ролем строительство своей подмосковной резиденции, но ограни- чивалась просмотром чертежей и прочитыванием отчетов Вели- кого Архитектора. Были еще слухи, традиционные придворные слухи, которые тоже прямо или косвенно держали ее в курсе. Не- важно, от кого они исходили, от друга или недруга – важно, что добавляли свои штрихи к ее восприятию событий.
Например, неприятно ее взволновала весть, что место будущей
резиденции для прежних его владельцев было совсем не счастли- вым. Судьба их так или иначе оказывалась трагичной. Бедствия земля приносила Годуновым, Стрешневым, Голицыным, Кантеми- рам. Говорили, где-то среди курганов было капище, где до сих пор отправляли свои обряды язычники, вознося молитвы Велесу и Перуну.
Sovok.ru
А однажды ночью пробудилась самодержица в своей опочиваль- не, будто кто склонился над ней, даже слабое дуновение воздуха почувствовала на своем лице и дыхание. Мигом открыв глаза, сна- чала во тьме ничего не разобрала. Потом от неожиданности зак- ричала, но звук потонул в утробе, так и не прорвавшись наружу. Фике почувствовала, как корешки ее волос встали вертикально, дыбом, подумала она. В полуметре от нее в неверном лунном све- те стоял, сложив руки на груди, весь поросший волосами старец и молча смотрел ей в глаза. Чуть поодаль, у ее ног – его спутники, такие же древние и молчаливые. Она услышала, как стоящий пря- мо перед ней заговорил, но губы его при этом оставались непод- вижными!
– Прими поклон, матушка, от вятичей. – Голос был хриплый и скрипучий. – Умоляем тебя древнюю нашу землю не трево- жить. Не беспокой ее огнями или гульбищами, или потехами. Заглушишь звон колокола, не миновать беды-тревоги!
С тех пор явление старцев время от времени повторялось, уно- ся ночной покой царственной особы. И допросы она страже учиня- ла, и слуг с пристрастием опрашивала, – все ничего, никто не слы- хал по ночам никакого шума, никого пробиравшегося в покои императрицы замечено не было.
Решив разузнать подробнее о купленных у Кантемира землях, из своей личной канцелярии снарядила целую команду на изучение старинных архивов и документов. Вскоре ей докладывали, что на территории усадьбы находятся древние курганы вятичей. Жила- де здесь прежде их владычица Огда, которой привезли дары от теплых морей – свитки, крест и колокол. Приказала она пове- сить колокол на березу, а крест и письмена хранить как главные святыни племени. Некий древний воин пообещал, что во все вре- мена будет оповещать городище о беде-тревоге. И с тех пор-де можно порой слышать в здешних местах звон колокольный.
В свое имение Императрица тайно послала соглядатаев послу-
шать, действительно ли раздается там звон колокола. Слышать ничего не слыхивали, но один посланный умудрился на дерево за- лезть, что напротив возводимого дворца, за строителями погля-
ПАРК
деть, да, увидев что-то черное в пустых залах, с дерева упал и в одночасье поседел. Сколько его ни спрашивала, что, дескать, ви- дал-то, мычит, будто языка лишился, да страшно глаза выпячива- ет. Один раз только и вымолвил, весь бледный: не надобно, мол, тебе, матушка, там жить.
Все предоставляемые ей чертежи и планы идущего полным хо- дом строительства совпадали с одобренными ею первоначальны- ми. Но откуда тогда эти ухмылки на лицах вельмож, побывавших в ее резиденции? Говаривали о странных украшениях, которые изо- биловали на фасадах дворца. Какие-то обелиски со шпилями, лопатки, накладки, решетки… Либо перестарался Ее Архитектор (русская душа, ни в чем удержу не знает!), либо и впрямь с масо- нами связался! А ведь ей известно их влияние на Павла. От сим- волики и до заговора недалеко!
Грунтовая дорога кончилась, и колеса застучали по вымощен-
ному камнем подъездному мосту. Засочился холодный мелкий мартовский дождь, из-за него погода в здешних краях обычно ста- новится схожей с ноябрьской, с надвигающимся предзимьем. По лицу сопровождавшего карету гвардейца уже ползли длинные струи участившегося дождя. На мокрых щеках отразился огонь полы- хавших повсюду факелов. Фике захотелось спрятать голову офи- цера на своей груди, согреть и приласкать его. Императрица же напряженно всматривалась в приближающиеся с каждой минутой контуры зданий.
В глаза бросался мощный корпус, увенчанный великолепной башенкой-бельведером.
– Дворец для придворных, душа моя, – пояснил Потемкин, расставшийся, наконец, со своим маникюрным прибором.
Открывшиеся взору два одинаковых дворца, предназначенные для нее и Павла с супругой, по размерам уступали первому. Пост- роены были как палаты, без парадных подъездов. Императрица поморщилась. Она совсем не намерена ни с кем делиться влас- тью!
«Чересчур готические!», шепнула она Потемкину. Тем не ме- нее, ступила в распахнутую Ее Архитектором дверь. Вход ока-
Sovok.ru
зался узким и вел не в просторный вестибюль, а в небольшие по размерам комнаты с тяжелыми низкими сводами. В первом же темном и тесном будуаре она остановилась.
– Что на втором этаже?
– Позвольте показать, Ваше Величество.
Видя нахмуренное лицо императрицы, Великий Архитектор сразу же понял: что-то не так. Сердце тревожно заныло, но виду не пока-
зал, а провел к лестнице, идущей на верхний этаж. В маленьком проходе, под острым углом переходившем в полутемный лестнич- ный проход, царица запуталась в широких юбках. Произошли кон- фуз и некая заминка, во время которой проворно успел подскочить Потемкин и подать руку государыне, все более приходившей в гнев. Та, чуть было ступив на первую ступеньку, внезапно резко оберну- лась и в гневе выкрикнула, обращаясь к другу моему:
– Это что, батенька, дворец или каземат?
Притаившись в одной из широких ниш цокольного этажа, я по- чувствовал, как нервный мороз зазмеился по моей спине. Ниша меня скрывала не полностью, и, находясь в моем ненадежном убе- жище, я ощущал аромат Ее дорогих духов и слышал шелест выши- того золотом Ее платья. Впрочем, я принадлежал другому миру и полагал, что не виден людям, сошедшимся в немой сцене.
На необыкновенной белизны щеках самодержицы проступили красные пятна.
– Дворец-гроб? Для меня?
Она с ужасом посмотрела в ту самую нишу, где я теперь нахо- дился. На сей раз ее лицо стало белее обычного. На минуту мне показалось, что взгляды наши встретились. Императрица вскрик- нула. Под рукой снова оказался Потемкин.
– Mein Herz! Ты выглядишь, будто увидела привидение!
– Я…видела привидение. Довольно! Это склеп, а не дворец. Жить здесь невозможно. Уведи меня прочь отсюда, друг мой!
Она тяжело оперлась на протянутую ей руку и медленно, не оборачиваясь, пошла к выходу ставшего вдруг ненавистным зда- ния. Молча, под проливным мартовским дождем она направилась к карете.
ПАРК
– Государыня!
Громкий настойчивый голос заставил ее обернуться. Из-под промокшего парика моего друга по выбившейся непослушной пря- ди тяжело устремилась вниз холодная капля.
– Государыня! Я достоин Вашего гнева, не имел счастья угодить вам, но жена моя ничего не строила.
Тут только царица обратила внимание на стоявшее поодаль се- мейство архитектора, продрогшее от дождя, холода и гнева высо- чайшей заказчицы. А ведь и впрямь приказала представить се- годня его жену и детей.
Не сказав ни слова, она молча всех допустила к руке. Карета тронулась.
– Передай Измайлову сломать оный дворец до основания! А новый выстроить по планам других архитекторов.
Потемкин лишь кивнул головой. Опытный царедворец знал, что в такие моменты его венценосную спутницу не след о чем-то рас- спрашивать.
– Да, и по приезде пришли ко мне своего адъютанта.
Уже на выезде из злосчастного поместья царица вздрогнула. Она явственно услышала приглушенный колокольный звон.
– Ты слышишь, Гриша?
– Будто звонят, mein Herz.
– Да не будто, а звонят, – задумчиво произнесла она, с трево- гой вглядываясь в ставшие черными леса. – Поручите чертежи новому архитектору, ты и Измайлов.
– А что с Твоим Архитектором делать, любовь моя?
– В отпуск его пока, в годичный, с сохранением содержа- ния. А там видно будет. И не напоминай больше о нем.
До самых личных покоев императрица больше не проронила ни слова.
Колокол словно послужил сигналом к сворачиванию всей приго- товленной церемонии. По двору забегали люди, затопали кони, о чем-то перекликались девки. Каждый понимал, что на сегодня его
Sovok.ru
работа выполнена. Каждый торопился в свой cosy shelter.48 Зап- лаканную жену и малых детишек Великого Архитектора поспеши- ли отправить в занимаемый семейством дом на другой стороне прудов. Полк, расквартированный в царском поместье для торже- ственной встречи, решено было оставить здесь же на ночлег, а наутро за ненадобностью отправить в казармы. Долго искали са- мого Архитектора, да не нашли, махнули рукой, дескать, оправить- ся ему от удара надо. Только преданный великан Акимка неистово бегал по всем постройкам с факелом и звал, не переставая, бари- на. В сторону Кухонь проехала, скрипя, телега с провиантом, и ее скрип стал последним аккордом в разыгравшейся у всех на глазах трагедии. Вдруг сделалось совсем тихо. Тишина эта была какой- то неприятной, будто где-то рядом находится осужденный, приго- воренный к казни. На опустевший двор пустыми глазницами молча смотрел дом, любимое детище моего друга. Предназначено ему было стать царским дворцом, а теперь он ждал своего смертного часа.
Я осторожно вышел из моего убежища, не в силах более выно- сить пульсирующего ритма, который исходил из напрягшихся ар- терий ниши. Пошедши наугад по лабиринту залов, я вскоре натол- кнулся на закрытую дверь, из-под которой струился неверный свет. Дверь была не запертой, и, потянув за ручку, я оказался в крошеч- ной комнатке, предназначавшейся, возможно, для личного будуара владелицы. Посреди стоял стол, загроможденный планами и чер- тежами. Спиной ко мне на широком табурете сидел мой друг, тя- жело подперев голову руками. Скомканный парик валялся тут же, на листах.
– Мне скоро пятьдесят.
Я осторожно подошел сзади и обнял его за плечи. Он с благо- дарностью положил свою руку на мою.
– Двадцать лет жизни я отдал Кремлевскому дворцу и Ца- рицыну.
Я молча сжал его плечо.
48 Англ. – Уютный кров.