ГЛАВА 10
По тропинкам парка в обширном поместье, недавно купленном Царицей у знатного вельможи, прогуливались двое. Один из них – Великий Архитектор, коему высочайше было поручено возведе- ние нового дворцового комплекса в сих богатых историей местах, к тому же необычайной красоты и романтичности.
ПАРК
– Я под чарами здешнего ландшафта, друг мой, – обратил- ся Архитектор к своему спутнику. – Холмы, поляны, пруды, – вся чудесная перспектива будоражат воображение. Хочется со- здать нечто такое, что органично вписывалось бы во всю эту роскошь, создавало бы единый ансамбль.
– Я понимаю тебя, Василий. Здесь и сейчас тебе и карты в руки. Ее Величество обещает предоставить должные на то
средства. Твори! Бог милостив! Настал твой звездный час.
Великий Архитектор замолчал. Удачлив Матвей Федорович, – думал он, глядя на ровный благородный профиль своего друга и ученика. Шесть лет ушло на проектирование Кремлевского двор- ца, пока царица не потеряла интерес к дорогой затее. Кто скажет теперь в точности, почему она решила свернуть строительство в Кремле, почему все рвы засыпаны, контрафорсы сломаны, а скло- ны холма присыпаны землей и выложены свежим дерном? Строй- ка века закончилась сооружением фантастического городка на Ходынском поле в честь Кучук-Кайнарджийского мира! Настоя- щее горе для Художника перейти от величайшего творения своего к картонной забаве, коей суждено было просуществовать считан-
ные часы. И вот теперь его молодой друг проектирует здание Се- ната для Кремля, а он занят увеселительной подмосковной рези- денцией! Удачлив, удачлив Матвей! Но отчего же так не везет ему?
– Хорошо, кабы так, – сказал он вслух. – Нахожусь на грани полного разорения и нищеты. Долгов наделал много, еще со строительства в Кремле, в уповании, что начатое великое здание будет продолжаться. А через восемь лет остался без здоровья с повреждением зрения.
Матвей сочувственно вздохнул, зная, что Учитель намеревал- ся продавать все свое движимое и недвижимое имущество.
– Прошел прежний азарт, – продолжал Василий. – Не могу воспринимать здешнюю постройку как дело великое.
Они помолчали.
– Зная тебя, могу предположить, что ты по привычке сво- ей все же горячо возьмешься за дело. Фантазия твоя безгра- нична.
Sovok.ru
– Ты прав! Не буду отрицать, что в голове моей уже созре- ли планы дворцов и павильонов, а душой моей теперь всецело владеет поэзия геометрии. Хочется создать совершенно осо- бенную композицию зданий. Что ты скажешь, например, о крестообразной, наложенной на восьмиугольник? Или звезда- шестигранник? А круг, впаянный в ладью?
– Скажу еще раз, что фантазия твоя не знает границ.
– Представь, – продолжал Архитектор, в порыве чувства не слышавший своего соратника,- все, квадраты с округлыми угла- ми, эллипсы, овалы, прямоугольники, – все снаружи обретает плоть нежной готики. Видится мне она из кружева белого камня, дворцам она придаст сказочность и таинственность.
Матвей остановился, пораженный картиной, представшей его внутреннему взору. Он обладал воображением и талантом худож- ника и по просьбе своего учителя часто рисовал эскизы будущих строений.
– Ты представил, да, что это будет? – Василий воодушев- ленно схватил друга за обе руки, и так, затаив дыхание, стояли они некоторое время, будто видели среди зарослей и холмов будущее архитектурное великолепие.
– Приходи, приходи ко мне вечор на чай, я тебе кое-какие чертежи и рисунки покажу. Аграфена Лукинична рада бу- дет. Ребятишек моих посмотришь. Уже седьмой недавно на- ро дился.
На колокольне местного храма зазвонил колокол. Оба перекре- стились. В конце тропинки расстались. Матвей поспешил к ожи- давшему его обозу, Василий – в купленный неподалеку домик. Обоих ждали великие дела и капризы ветреной судьбы.
Услышав звон, Матвей подошел к окну, откуда виднелась коло- кольня, теперь отчетливо прорисовавшаяся в морозном воздухе.
«Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе…
в который раз пробегал он глазами по предисловию к известному роману Хэмингуэя – …каждый человек есть часть Материка… – смерть каждого человека умаляет и меня, ибо я един со всем
ПАРК
Человечеством, а потому не спрашивай никогда, по ком зво- нит Колокол: он звонит по Тебе».
Сильно сказано, думал Матвей, снова и снова перечитывая из- вестные слова, словно пытаясь разгадать скрытый за ними смысл. Смерть каждого человека умаляет и меня…Как правильно все, как верно. Разве не умер он, какая-та немалая часть его, когда не стало на земле его матери? Разве не ушла тогда почва из-под ног, и не изменился мир? Разве не является для нас невосполнимой смерть даже самого маленького нашего домашнего животного? Когда звонит Колокол, ясно одно: кому-то очень плохо, кто-то поте- рял или может потерять частицу или всего себя.
С некоторых пор Матвей стал ощущать незримую связь со все- ми встреченными им живыми существами. Стал он чувствовать и понимать боль вороны, что никак не может удержаться на ветке из-за сломанного крыла, голод продрогшего под осенним дождем воробья, отчаяние голубя с безжизненными отмороженными лап- ками, страх белки, окруженной ревущими тракторами… Вся твоя душа – чувствительная мембрана, она отзывается на чужие не- мые страдания, словно на легкое дуновение ветра, вся она – трепе- щущие струны, что издают вечную мелодию любви и сострада- ния. Это как один непрекращающийся звон набата, который не дает заснуть, забыть о том, что кто-то сейчас нуждается в твоей защи- те и помощи. Неважно, что там было в прошлом, что ждет в буду- щем, важны именно эти связи между всеми живущими именно в данный момент, именно в эту эпоху, именно рядом с тобой. Они тебе родные братья, ближайшие твои родственники, потому что ты дышишь тем же, что и они, воздухом, делишь одно жизненное пространство и находишься в одной лодке, из стороны в сторону беспощадно бросаемой безжалостными волнами житейского моря.