Завтрак на выпасах оказался уж очень поздним, почти обедом. И всё потому, что во время утренней дойки приехал управляющий (да на таком новом коне, что ахнешь!) и нагонял всем за то, что коровы загнаны в не вычищенные загоны. И пришлось дояркам лопатами да вилами выворачивать навоз за изгороди. Вот и осталось время только перехватить наскоро, да опять в загоны. Доярки от этого прибежали домой злые, на ребят посыпались шлепки-затрещины и разные слова.
Фрося тоже заворчала на Сёму, когда увидела, что он занят птенцом:
– Хоть бы хворосту собрал, устала вон как, а ты...
– А я вон грибов нашёл, а ты...
Он продолжал мастерить кобчику гнездо из веток и травы. А птенец сидел привязанный за ногу к палке, вращал головою, угрожающе раскрывал кривой клюв и угрожающе шипел.
– У-у, страхолюдина, – сказала нянька. – Гляди, чтобы он глаза тебе не повыклёвал.
– Не выклюет! Он хороший.
Фрося разожгла костёр, поставила таганок со сковородкой, собираясь поджарить подберёзовики и маслята.
– Нянь, я сбегаю в тот барак. Кобчика бы покормить. А у ребят суслик есть.
– Я тебе сбегаю! – рассердилась она. – Терпеть не могу сусликов. Блевать меня от них тянет. Лучше кузнечиков для этой чуды налови…
Кузнечиков птенцы не любили, это Сёма не в пример няньке знал. Ну что делать – поймал он одного и принялся потчевать птенца. Тот крутил головой, не давался, но Сёма ухитрился поймать его за голову и запихнуть в клюв ножку кузнечика. Птенец сидел потешный: глотать кузнечика не хотел, и ножка торчала у него из клюва.
– Ну, ешь, миленький, ешь, – умолял Сёма.
Кобчик дёрнулся всем телом, чуть с лап не свалился, но проглотил невкусную еду.
А тут и у самого Сёмы «раскрылся клюв». От сковородки с грибами пошёл такой запах, что Сёму всего закрутило. Он не мог дождаться, когда нянька дожарит грибы, готов был хватать их такими, какие есть сейчас.
И такое было, считай, вблизи каждой двери барака. Мамы спешили скорее сварганить еду, а ребятишки скулили, теряя всяческое терпение от голода. Еще бы не скулить: время обеда, а у них только завтрак... Ох, уж эта мамина работа! Вся ты ей отдана – и вставай с третьими петухами и ложись, когда всё вокруг уже давно спит, и о детках думай, думай…