Молодой лейтенант Игорь Солнцев спешно собирал свои пожитки. Распределение на ТОФ - не шутки. Впереди дальние края, где можно по-настоящему испытать себя. Разорванный напрочь ближний круг, романтика и новые люди.
Молодая жена, недавно родившая ребенка, как-то отстранено смотрела как муж собирает вещи, держа в руках сына. И ей не верилось, что это происходит именно с ней. Она постоянно задавала себе простые вопросы, ответы на которые пока никто не знал.
Куда едет самый близкий человек? Зачем меняет уютную квартиру на неопределенность и неустроенность? Как долго они будут в разлуке? Не изменит ли он там ей с какой-то другой женщиной?
А новоиспеченный лейтенант месяц назад закончивший военное училище, еще толком не битый жизнью, собирал чемодан, стараясь положить самое необходимое. Получалось это у него не очень успешно, поэтому стоящая рядом мать то и дело норовила положить нужную в хозяйстве вещь, причем каждый раз новую. То это был утюг, то теплые носки, то еще одна-отцова безопасная бритва.
В это время отец, думал о том, что сына можно будет вернуть, только для этого нужно время.
...Зеленый зил со скамейками внутри, который здесь на краю земли отчего-то называли коломбиной (у молодого лейтенанта такое название почему-то упорно ассоциировалось с персонажем итальянской клоунады) каждое утро стартовал с перекрестка, который находился в 10 минутах ходьбы от моего дома.
Число сидячих мест, для сорокаминутной поездки на базу подводных лодок было ограничено двадцатью. Остальных старались не брать, потому что стоять почти час в замкнутом пространстве было довольно утомительно.
Моряки собирались не спеша. Курили пока не откроется дверца коломбины. Говорили о своем - о том как надоели оргштатные изменения, что завтра паек и надо в пять утра занять очередь, поскольку пол дня и так будет потеряно.
Потом еще о том, на какой машине приезжал из Владика (Владивостока) проверяющий из отдела кадров. И как не могли впихнуть в его машину заранее приготвленное количество мяса и спирта, выданного связистам для протирки контактов, но так и не попавшего по прямому назначению.
Худенькая телефонистка, опоздавшая на свою коломбину, уехавшую пятнадцать минут назад робко прижималась к полному мичману, под покровительством которого надеялась влезть в штабную коломбину и занять сидячее место.
Понимая щекотливость ситуации мичман гладил ее по плечу и подбадривающе махал подбородком, давая понять, что он ее в обиду не даст, но если ему понадобится сегодня поговорить с любовницей, которая живет во Владике она должна будет подсуетиться и предоставить ему бесплатную линию служебной связи.
Старший машины - командир спортивной роты, полненький капитан 3 ранга Нефедов нервно посматривал на свои часы, на циферблат которых поблескивала надпись командирские на фоне подводной лодки.
Нервничал он потому, что мест в машине, и это было видно невооруженным взглядом, было меньше, чем людей, стоящих возле коломбины. А значит нужно грамотно рассадить офицеров, мичманов и, затесавшуюся бог весть откуда, женщину.
"Женщину придется посадить, как ни крути, - думал про себя каптри. - Даже если придется подвинуть парочку капитанов второго ранга из дивизии. А значит для начала посажу тех, кто заступает в наряд. В крайнем случае посажу к себе в кабину."
Такая обязательность в посадке молоденькой и смазливой телефонистки была обусловлена тем, что мичман возглавлял жилищную комиссию флотилии, а у спортсмена вот вот подходила очередь на получение трехкомнатной квартиры, потому он и не хотел ссориться с жилкомиссией.
Когда раздался сигнал "К машине!" расторопные офицеры ринулись на приступ сидячих мест. Однако, они скоро закончились и пятеро лейтенантов оказались за бортом транспорта, державшего путь на базу подводных лодок.
Им никто не сочувствовал, ибо это была проза жизни и настоящее послеучилищное испытание. Теперь ты уже не был подчиненным командира роты и замполита. И доставка собственного тела на службу входило исключительно в твою задачу. Для этого были предназначены рейсовые автобусы, за которые надо выложить из немудреной офицерской зарплаты несколько рублей.
Хотя каждый выбирал для себя сам как очутиться на службе. Или за рулем новенькой японской иномарки, купленной по дешевке у соседа-бывалого мичмана, или вместе с соседом по лестничной площадке, который работал заправщиком на базе ПЛЛ и не имел проблем с горючим.
Для лейтенанта Смирнова этот день оказался удачным. Он таки попал в число счастливчиков, которые заняли свои места в Коломбине и ехали вместе с офицерами штаба, параллельно совершенствуя собственные навыки игры в домино, или, как его здесь называли, козла.
Два месяца назад - в конце июля 1991 года, когда молодой лейтенант только приехал в закрытый от посторонних глаз городок Шкотово-17, который сторожилы называли то Техасом, то Тихоокеанским, для него - корреспондента местной флотилийской газеты всегда было местечко в Коломбине управления воспитательной работы.
Только, вот незадача, акурат в середине августа грянул всей грубостью собственных медных труб антикоммунистический путч, который возглавил бывший комсомолец Янаев, и тогда позиции коммунистов, которые преимущественно занимали должности в аппарате партполитработы, существенно пошатнулись.
Рвалась на части, по географическому признаку, огромная страна, разбегались по национальным квартирам специалисты и предприниматели, и только в маленьком городке между Находкой и Владивостоком, привыкшие не делать резких движений, обстоятельно-спокойные подводники, наблюдали как постепенно разрушается военная машина уже несуществующего государства-СССР. А именно, ее гордость, Тихоокеанский флот.
И хотя здесь не было современного вооружения, прямиком направлявшегося на Северный флот, но традиции здесь были живучи. А традиции, как показала практика, могут сдерживать даже раздражение жителей разваливающейся страны.
Частным проявлением этого многоступенчатого процесса стала утрата воспитателями вчерашних позиций. Однако, вечному противостоянию разумничающих не по делу политработников, которые норовили вставить свой нос и в воспитание молодых офицеров и в распределение жилья, и в скрепление разрушающейся семья молодого мичмана, штабные офицеры противопоставили холодный расчет.
Для начала лишили политработников их Коломбины, и, смеясь, обсуждали как они сердечные добираются на работу на перекладных. Однако, политработники продемонстрировали себя как рабочие лошадки, а не избалованные барышни, и спустя месяц инцидент был исчерпан. Политработников стали подсаживать на машины с штабистами и в веселой компании все они резались в козла на всем пути следования.
***
Лейтенант, воспитанный суровыми буднями и воспитателями львовского политического училища, легко воспринял неспешный ритм жизни Павловска, с его постоянными пьянками, тихим развратом и неспешной суетой, которая была присуща любой провинциальной жизни.
За окном падала желтая листва, кутая в желтую простынь дорожки, ведущие к штабу флотилии.
Мимо важно задрав голову проследовал комендант городка, который, по слухам, делал свой небольшой бизнес на драгоценных металлах, которые услужливые матросы-залетчики, попавшие на гаубвахту выковыривали из пришедших в негодность приборов, списанных их учебного центра или действующих подводных лодок.
Начальство закрывало на это глаза, а дорвавшийся до дополнительного источника доходов офицер, по видимому правильно делился нажитыми "богатствами", поскольку его бизнес продолжался.
В типографии, которая на ближайшие пару лет стала основной резиденцией для лейтенанта, а также двух его начальников - каплея из Луганска Олега Козырева и редактора газеты "Защитник Родины" капитана ранга Александра Жовненко. Был еще расторопный начальник типографии Саша Шимановский, который редко появлялся на службе, но исправно приходил за зарплатой. Да парочка матросов старослужащих, с недоверием отнесшихся к молодому лейтенанту.
Знакомство с коллективом, тогда еще не расформированного политотдела флотилии прошло буднично. Как только молодого лейтенанта представили предложили сыграть в лотерею, которою, как оказалось, здесь все увлекались.
Из фуражки кавторанга Дороганя тянули билетики на удачу. Тем, кому повезло, давали банки сгущеного молока, проигравшие оставались ни с чем. Молоко, судя по всему, платили за вредность.
***
Квартирная проблема лейтенанта решилась неожиданно просто. Когда вместе с отцом приехал в Шкотово-17, то сразу нашел своего сокурсника тогда уже старшего лейтенанта Володю Казанцева, который готовился перебраться во Владивосток, в строительную газету на повышение. По всем правилам, его квартира должна была автоматически перейти лейтенанту.
Однако, сказать, что жизнь молодого офицера вошла в колею значит покривить душою. Поскольку неустроенный холостяцкий быт, помноженный на унылое однообразие провинциального городка, где в лучшие времена работал только один кинотеатр, угнетал.
А океанский климат, с его постоянно-меняющими направление ветрами и по-настоящему проливными дождями выбивал из колеи и поселял в сердце уныние.
Будущее виделось через давно не мытое окно новой квартиры, в стекла которой царапались капельки слепого летнего дождя. В самый разгар этой борьбы с собственным настроением в дверь лейтенанта позвонили.
На пороге стояла обольстительная красотка в красном платье. Онемевший лейтенант как-то сразу позабыл о чем болела его душа и жадным взглядом оценил не только платье, но и прекрасное лицо незнакомки, которая игриво смеясь, показывала, что она в прекрасном настрении и не прочь развлечься с приглянувшимся ей молодым человеком.
Все это заняло секунды, которых хватило, чтобы нерешительный лейтенант уже было открыл рот и протянул руку, чтобы прикосновением развеять миф, что это волшебный мираж.
Однак, в этот самый миг из-за дверей показался...Володя Казанцев.
- Ну, что, принимай гостей, это Маша! - по-хозяйски сказал он вместо приветствия, и, внося в квартиру несколько бутылок водки, которые он нес как герой ВОВ Матросов, атакуя вражеский дот, добавил. - Закусь-то у тебя хоть есть?
***
Ветер развевал занавески на кухне, где прямо на столе без клеенки стояли три тарелки с приборами. Свежезажаренная яичница дымилась, разнося аромат по кухне и навевая приятные мысли.
- И тут, ты представляешь, к Леле подходит какой-то мужик и начинает ее приглашать на танец, - продолжал вдохновенно врать Казанцев, показывая приглашенной девушке какой он смелый мачо.
- А я, ты понимаешь, - заливисто смеялась Маша. - Понимаю, что все идет к драке, поэтому отказав танцору бросилась к выходу. А Володя меня догнал...
- Да, прикольно было, - продолжал Казанцев, паралельно наполняя рюмки, и не давая даже как следует закусить, подначивая. - Ну, что, поднимем бокалы?
Изрядно выпившая Маша, практически не вязала лыка. И неизвестно чтобы было дальше в этой ночной гулянке не окажись Игорек дома. Его присутствие сбило ритм этого приключения, понемногу успокаивая возбужденного Казанцева.
И вот казалось когда хуже уже некуда все окончательно испортил Игорь. Поскольку стал собираться чтобы лечь спать на диванчике на кухне. Всем своим видом он давал понять непрошеным гостям, что предлагает им занять более удобную большую комнату, где они могут и дальше продолжать вечер.
Однако, Маша истолковала действия Игоря по-своему.Увидев как белая простыня четким узором ложится на кухонный диван, она стразу сказала:"Ну, что, ребята, мне пожалуй пора!" и стала неуклюже искать где-то упавшую кофточку.
- Куда? - резко взревел Казанцев. - Маша, подожди! Игорек, можно тебя на пару минут?
Он вывел его на лестницу и полушепотом спросил:"Слушай, ты ж мужик умный, может погуляешь где-нибудь пару часов?"
На улице шел дождь, его тарабанящий звук проникал даже в квартиру лейтенанта, на душе було уныло и противно. Потому совсем не хотелось покидать место , где тепло и сухо. Разгоряченный от выпитой водки лейтенант ответил просто:"Вова! Куда я пойду? На улице дождь, и укрыться негде..."
Не знаю, что в этот миг сыграло решающую роль. Уже нашедшая собственную кофточку Маша, которая рвалась домой или дождь, который стал еще сильнее тарабанить в окна. Только факт остается фактом. Вова решил проводить, убегающую наружу Машу, что и предопределило дальнейшие события.
Уходя, пока Казанцев копошился со шнурками своих ботинок, Маша подошла к Игорьку и поцеловала его в губы. По всему было видно, что он ей нравился, и если бы не этот Казанцев, то через пять минут они бы уже занимались сексом в постели...
- Ну, что Маша, пойдем, ночи в Тихоокеанске темные, пойдем я тебя провожу, настойчиво продолжал Володя, беря Марию за тонкую талию.
Когда они ушли, Игорь зашел на кухню и выпил рюмку водки. А потом пошел спать, поcкольку завтра заступал в наряд по части.
***
В ту ночь, словно оправдывая неофициальное название улицы семи ветров Техаса (так называли Шкотово-17 сторожилы этого поселения), разъяренный ветер не мог угомониться. В клочья рвал листья деревьев, рассыпая желтую листву изящным карточным пасьянсом и, доставляя неудобства для местных дворников. Запутывал мокрое свежевыстиранное шкотовскими домохозяйками белье, скрепляя веревочные нити морскими узлами со сложным, неразгадываемым узором-ребусом.
Близлежащий океан вносил смуту в размеренную жизнь маленького городка, но ничто не могло парализовать его монотоннную, вялотекущую жизнь. Поэтому коломбины прибывали вовремя, и молодые лейтенанты неизбежно плюхались на места, еще не занятые капразами и пронырливыми мичманами. Чтобы через несколько минут отправиться в ежедневное сорокаминутное путешествие на, закрытую от сторонних глаз, базу подводных лодок, где, словно в параллельном мире, существовала иная - морская реальность.
Игорь ехал в коломбиине и вдыхал запах перегара недавно покуривших офицеров. Его немного мутило с непривычки и временами он закрывал глаза, чтобы не видеть как находящая под потолком лампочка нервно помигивает в такт подпрыгивающей на ухабах машине. Сегодня ему предстояло выстоять дежурство, но он даже не думал какие глобальные события будут сопровождать это, уже успевшее стать будничным, мероприятие.
В застекленном офисе в первом подъезде четырехэтажного здания штаба, где обосновался флотилийский журналист, сегдня было как-то непривычно тихо. "Словно перед бурей", - подумал про себя работнихк творческого цеха, даже не представляя насколько пророческими окажутся его слова.
Позвонили из спортроты, и доложили, что спортсмен, покинувший воинскую часть три месяца назад наконец-то найден в окрестностях Владивостока. Эта информация выписанная четким лейтененатским почерком в журнал донесений была аккуратно занесена в формуляр, который в конце дежурства его начальник на ближайшие сутки кавторанг Тихонов, натужно пыхтя и напрягая извилины будет превращать в стройные строки доклада командующему флотилией контр-адмиралу Дорохову.
Роль этого напыщенного индюка, которого офицеры флотилии за глаза называли дурачком, лейтененат, за те три месяца, что он был в должности, так толком и не понял. Говорили, что он проворовался где-то во Владике и его отправили в ссылку на повышение. До пенсии хотел поднабрать льготных годков службы, однако командмир из него был никудышний.
На самом деле главным на рейде флотилии был капитан первого ранга Дзитиев, который, опять же по слухам, прошел, как говорится, и Крым и Рим.
За его плечами была не одна автономка с многочисленными нестандартными ситуациями. Причем, он, в отличиии от своего визави, не поднимался ступеньками карьеры, используя партийные связи. Скорее наоборот, был служакой в третьем поколении, с профильным командирским образованием, что внесло определенные особенности в его поведение.
Когда в штабе появлялся Дзитиев дежурные младшие офицеры что есть мочи орали "Флотилия, смирно!" так, что рядом стоящим закладывало уши. Ибо они точно знали, что первый зам любит показные ритуалы. В то же время он был стронником жестких методов наказания виновных, поскольку на собственной шкуре испытал, образно говоря, как службу служить и работу работать.
В тоже время, когда появлялся, "индюк" тональность привествия дежурного не превышала установленных нормой децибел, поскольку доморощенный адмирал, который и про автономки- то, наверное, знал только из книжек, не умел наслаждаться ритуалами.
Впереди была еще целая ночь и лейтенант, прихвативший на дежурство Мориса Дрюона перелистывал страницу за страницей, открывая для себя особенности среденевековых отравлений и сладострастных похождений герцогов и герцоговинь.
Мимо дежурки прошмыгнули как мышки симпатичные связистки с узла связи. Молодые, смазливые девки, которых судьба закинула на самый Дальний Восток, в этот богом забытый гарнизон, где 350 из положенных 365 дней лили проливные дожди, а самодуры командиры пили спирт из бочки закусывая недонесенным до дома продпайком.
Лейтененат подумал про молодую жену, с которой уже третий месяц общался только по междугородному телефону, по тому, что ждет его дома - в холостяцкой квартире, с холодильником, в котором, как говорится, мышь повесилась, и соврешенно неопределенными перспективами.
- Бежать, бежать отсюда, что есть мочи! - настойчиво пульсировала в его голове навязчивая идея. - Правда, неизвестно лучше ли было дома - на Украине, где пустые прилавки магазинов свидетельствовали о не лучшем состоянии ее экономики. А тут, всетаки стабильность, паек и служебная квартира.
Мог ли летеха предполагать, что это дежурство надолго запомнится ему, потому что мир в эту ночь перевернется вверх ногами и вся его жизнь покатится по наклонной в каком-то непонятном направлении?
Итак, убаюкиваемая окаенским бризом ночь, сложенная из лоскутов надежды, отчаянья и светлых ожиданий текла вяло, но настойчиво. Дежурный отправился на жесткую кушетку дежурки, поскольку имел право на четырехчасовой сон.