6. http://www.proza.ru/2010/08/03/610
7.
Вот каким образом проводила время глубокоуважаемая Деметра. Но оставим ее и вернемся к повелителю богов и его легконогому сыну. На другой день после пира Зевс тайком встретился с Гермесом и сообщил ему, что дело спасения Ио, по-видимому, сильно продвинулось вперед.
- Вот видишь, - сказал он, самодовольно улыбаясь, - пока ты вчера бездельничал, я трудился без устали и сумел-таки уломать жену – она вернула мне телку и отказалась от всяких претензий на нее!
- Я восхищен твоей обходительностью, батюшка! – воскликнул сын Майи, очень натурально прикинувшись удивленным. – Наверно, это дело потребовало от тебя много сил?
- Да уж не спрашивай! – махнул рукой Громовержец. – Моя дорогая сестрица высосала из меня все, что только могла. Зато теперь мы с Герой друзья на всю жизнь и стараемся вести себя как примерные супруги.
- Это очень хорошая новость, - заметил Гермес.
- Какая есть, дорогой! Ну, да ладно! Отправляйся быстрей на Эгилию и скажи Деметре, что я больше на нее не в обиде. Пусть достает лотос и вызволяет бедняжку Ио.
Гермес привязал к ногам крылатые сандалии и тотчас отправился в путь. Он был весьма доволен тем, что эта хлопотливая история подошла к благополучному завершению. Но вскоре выяснилось, что Зевс и его сын радовались слишком рано. Явившись на означенный остров, Гермес не обнаружил там ни Ио, ни Деметры. Они исчезли, словно растворились в воздухе! Гермес покрутился немного по окрестным островкам, возвратился на Олимп и сообщил Зевсу о своей неудаче.
- Так значит, сестрица ударилась в бега? – мрачно констатировал Громовержец. – Не думал, что она примет происшедшее между нами так близко к сердцу.
- Женщины тонкие натуры, - сказал Гермес. – Они склонны излишне драматизировать жизнь.
- И как же нам теперь поступить? Ждать, когда она одумается? Или отправиться искать ее по греческим городам?
- Едва ли это благоразумно, - возразил Гермес, - пусть городов после потопа осталось немного, все же придется изрядно попотеть, пока обшарим все до последнего. Лучше сделаем так, чтобы Деметра сама начала нас разыскивать.
- И ты знаешь, как это устроить? – спросил озадаченно Зевс.
- Припугнем ее для острастки! – пояснил Гермес. – Пусть Деметра от нас ускользнула зато в наших в руках осталась ее дочка. Распространим слух, что Персефону похитили, и поглядим, как тетушка поведет себя. Материнское сердце не камень – она обязательно себя обнаружит.
- Гм, - пробормотал в ответ Зевс и почесал свой затылок. Проблема заключалась в том, что Персефона была собственно и его дочерью – плод их совместной с Деметрой любви. Громовержец знал, что его сестра души не чаяла в этой девочке, и чувствовал некоторую неловкость от того что вынужден прибегать к таким недостойным методам борьбы.
- Да ты не волнуйся, батюшка, - поспешил успокоить его Гермес. - Ничего с этой крошкой не случится! Просто отправим ее на время в Преисподнюю погостить у дяди Аида. Пусть осмотрится и получше узнает жизнь. Царство мертвых для этого самое подходящее место!
- Ладно, - неохотно согласился Кронион. – Раз ничего другого не остается, поступай, как знаешь.
Договорившись обо всем, боги расстались. Зевс вернулся в свой дворец, что бы коротать время в обществе жены, ведь примирившись с ней, он не мог уже как прежде праздно разгуливать по всему свету. Гермес умчался на запад - переговорить о дядей Аидом и условиться с ним о том, чтобы он приютил на время племянницу.
В тот же день, ближе к полудню, юная Персефона отправилась в окружении нянек и подружек собирать цветы на лужке за Фенеем в Аркадии. Погода была жаркая. Няньки улеглись соснуть в тени, а девушки спустились к маленькому ручейку, который весело струился у подножия горы. Всего подруг было трое: дочка Деметры Персефона, дочка Геры Геба, а также харита Пасифая. По отцу они считали друг друга сестрами, хотя матери у всех были разные.
- Ну вот, - воскликнула Персефона, усаживаясь на камне и опуская ноги в прохладную воду, - теперь можно поговорить по душам! Хотя с тобой, Пасифая, я и знаться больше не хочу!
- Почему? – искренне удивилась харита.
- Ты скрытная! Все вокруг говорят о твоей помолвке с Гипносом, а ты молчишь, как воды в рот набрала. Еще подруга называется!
- Это пустые слухи! – возразила Пасифая. – Сказать по правде, он мне и не нравится совсем.
- Рассказывай сказки!
- А то нет? Тихий, вкрадчивый, ходит вечно на цыпочках, все молчком, а если, что и промолвит, так шепотом! Прикинь, что за жизнь у нас с ним будет! Как подумаю – слезы на глаза наворачиваются.
- И не говори! Братец его куда солидней! – заметила Геба. – Вот бы тебе такого мужа!
Братом бога сна Гипноса, как известно, был бог смерти Танатос – весьма мрачный и необщительный субъект. Представив этого молодца под ручку с веселой болтушкой Пасифаей, девушки так и прыснули в ладошки. Над долиной разнесся их серебристый смех.
- Кстати, о птичках! – воскликнула Персефона. – До вас еще не дошла новость про Танатоса? Мне рассказала ее под большим секретом муза Талия, а она узнала ее от самого Диониса.
- Что? Что такое? – сгорая от любопытства, спрашивали подруги.
- Вы ведь не раз встречали сына Ночи и знаете, что он никогда не расстается со своим черным плащом. Куда бы не шел – вечно кутается в него, словно черепаха в свой панцирь. Дионис и Гермес решили узнать, что он под ним скрывает. На днях они затащили Танатоса в палестру, а там, устроив шуточную борьбу, стянули с него всю одежду. И представьте, что они увидели…
Персефона наклонилась к девушкам и что-то зашептала им на ухо.
- Да брось ты! Не может такого быть! – послышались удивленные восклицания.
- Не сойти мне с места! – твердила свое дочка Деметры. – Такой крошечный, что меньше моего мизинца! Вообразите его физиономию в ту минуту! Вот умора!
- С Танатосом все ясно! – заметила Пасифая. – Но кому я по-настоящему сочувствую, так это будущей женушке Приапа!
- Верно! – со смехом подхватила Персефона. - Мудрено будет разыскать ножны под такой клинок! Тут нужно лоно нашей прабабушки Геи.
- Тебе бы только потешаться, сестрица! – покачала головой рассудительная Геба.
- А разве я не права? Столько великанов и огромных чудовищ, сколько нарожала она одна, теперь не сможет произвести на свет даже дюжина ее правнучек! Наши лона в сравнении с ее все равно, что киафы против пифоса.
- Не справедливо все валить на женщин! – не согласилась Пасифая. – Мужчины, между прочим, тоже порядком измельчали. Говорят, когда у дедушки Крона случилась размолвка с прадедушкой Ураном, он ничего так сильно не боялся, как его…
Тут девушки опять перешли на шепот, лишь иногда были слышны сдержанные смешки.
- А когда дело было сделано, - закончила харита, - обрубок полетел в море. И он был настолько велик, что обратился в остров, вот только я запамятовала в какой.
- Теперь мне ясно, сестры, в кого пошел наш племянник!
- Боже, какой вздор вы несете! – не переставая смеяться, заметила Геба. - Пойдемте-ка лучше купаться!
Персефона и Пасифая не возражали. Быстро скинув с себя одежду, все трое стали шумно плескаться в ручье. Набегавшись всласть, Геба и Пасифая отправились к нянькам за корзинками для цветов. Дочка Деметры осталась одна на берегу, чтобы расчесать свои волосы. Прекрасная, нагая, полная девичьей свежести и очаровательной грации стояла она между гладких округлых валунов. Искрящиеся струйки стекали с ее нежной матовой кожи. Напевая что-то про себя, Персефона оглянулась и тут заметила прятавшегося в кустах высокого, сутулого мужчину в черных одеждах. Его бледное лицо с темными, словно угли, глубоко посаженными глазами, обрамляли длинные, по плечи, волосы. Шея была худая, как у цыпленка, а узкое, вытянутое лицо завершала снизу жидкая бородка клинышком.
- Дядюшка Аид! – воскликнула девушка, быстро набрасывая на себя хитон. – Что ты здесь делаешь?
- Ищу тебя, малышка! А ты, что подумала? – отвечал Аид (это и в самом деле был он!), поднимаясь из своего укрытия и с видимым усилием отводя в сторону жадный взгляд.
- Представь, - улыбнулась Персефона, - мне показалось, что ты за мной подглядываешь, словно влюбленный сатир за нимфой!
- А ты почаще ходи нагишом, глупое дитя! – отечески пожурил племянницу владыка мертвых. – Не боишься, что тебя похитят? Не все так безобидны, как я!
– Оставь! Кому я нужна? – беззаботно отвечала девушка. - Но ты-то зачем сюда пожаловал?
- Твой отец просил узнать: не захочешь ли ты немного погостить у меня?
- Батюшка сам это придумал? – удивленно спросила дочка Деметры.
- Ну, разумеется, сам! – с ударением отчеканил Аид. – Зачем бы я потащился в ваш душный, суетный мир, залитый к тому же убийственным светом солнца? Думаешь, это доставляет мне удовольствие?
- Вот никак не ожидала! Сколько раз просила матушку отпустить меня к тебе в гости, но она всегда придумывает сотни причин для отказа. И как это батюшке удалось ее уговорить?
- Не знаю, – отвечал Аид. - И, говоря по правде, не желаю знать! Моя сестрица, твоя мать, не в обиду ей будет сказано, большая гордячка. Порой мне кажется, что будь у нее возможность, она бы с удовольствием отреклась от нашего родства. А с чего бы, скажи на милость, ей воротить от меня нос? В ту пору, когда мы детишками томились в желудке нашего папаши Крона, она была совсем другой! Ну, так как? Ты готова погостить у меня?
- Что за вопрос! Только давай отправимся прямо сейчас, пока не проснулись мои няньки. Как бы они нам не помешали!
- Няньки для того и существуют, чтобы оберегать детей от неверного шага, – нравоучительно заметил Аид.
- Скажешь тоже, дядюшка! - фыркнула Персефона. - Эти старые ханжи всю жизнь готовы водить меня на помочах. Слушайся я их во всем, до сих пор бы не знала, откуда дети берутся!
Аид тихо присвистнул и тотчас, будто из-под земли, перед ними появилась колесница, запряженная четверкой могучих вороных коней. Дядюшка и племянница поднялись на нее. Аид взмахнул кнутом. Его демонические кони громко заржали и рванули вперед. Легкости их бега мог позавидовать любой скакун! Не успела девушка оглянуться, как оказалась в глубоком ущелье, склоны которого заросли мрачными кипарисами. В следующее мгновение они уже мчались по длинному темному туннелю, уводившему их все дальше и дальше вглубь земли. Внезапно стены его разошлись в стороны. Квадрига Аида выехала на поле с невзрачными цветами. Те, кто воображают себе Ад царством сплошного мрака, имеют смутное представление о Преисподней. В действительности темнота, царившая вокруг, совсем не казалась непроглядной: камни, земля и даже растения источали из себя слабый, чуть голубоватый, призрачный свет. Таким образом, всякий, перешагнувший границу жизни и смерти, попадал пусть в тусклый, сумеречный, но достаточно светлый мир. Вот только небо над головой всегда оставалось угольно-черным!
Вскоре они подъехали к неширокой, мутной речке, на болотистых берегах которой виднелись тощие рощицы черных тополей и плакучих ив.
- Обрати внимание, крошка! – внушительно промолвил владыка мертвых, - это и есть знаменитая Стикс, чьими водами клянутся все обитатели Олимпа.
- Не слишком ли много чести для такого невзрачного ручейка?
- Ты еще молода и потому судишь превратно, - обижено заметил Аид. – Река смерти всегда остается рекой смерти вне зависимости от ее ширины. По крайней мере, я не советую тебе совершать в ней омовение без спроса.
- Ты говоришь сейчас точь-в-точь, как моя матушка! - рассмеялась Персефона. – Вообрази: она до сих пор не пускает меня одну на речку, а стоит мне промочить ноги, поднимает такой крик, будто я ненароком лишилась девственности. Интересно, что она скажет, когда это случится на самом деле?
Аид промолчал, только укоризненно покачав головой. Его кони одним прыжком перескочили через Стикс и продолжили свой стремительный бег. Спустя минуту они остановились возле обширного, но (заметим в скобках) довольно несуразного дворца, напоминавшего собой хаотичную груду развалин. Его причудливые стены были возведены из бесформенных каменных глыб, уложенных вкривь и вкось. Во многих местах зияли широкие щели, в которые при желании можно было просунуть не то что руку, но и целую голову. Делать этого, впрочем, не стоило! Отовсюду навстречу вам злобно сверкали глаза адских тварей, и раздавалось грозное шипение. Обрамление дверей, ведущих внутрь, было выполнено в виде хищной оскаленной пасти, так что всякий, входивший во дворец, исчезал в нем с глаз долой, будто проглоченный ненасытной утробой.
- Мы у цели, - сообщил Аид. – Вот оно мое жилище!
Войдя внутрь, они оказались в темном, пыльном и холодном зале, таком огромном, что в нем легко могла разместиться целая тысяча придворных. Однако никаких придворных тут не наблюдалось. Точно также, не было видно стражи, лакеев и прислуги. Во всем дворце стояла удручающая, могильная тишина. Только звуки шагов гулко отдавались под потолком. Аид уселся на трон, разукрашенный человеческими черепами, звонко хлопнул в ладоши и крикнул:
- Геката!
На зов явилась невысокая согбенная старушка, исполнявшая при Аиде роль экономки. При всей благообразности, ее внешность отличала одна любопытная странность, бесконечно изумившая Персефону: вместо волос голову Гекаты обрамляли пряди из живых змей (собранных в пучок и аккуратно убранных под чепчик).
- Проводи мою племянницу в комнату для гостей и займи ее чем-нибудь до обеда! – распорядился царь, - а я пока утрясу текущие дела.
Геката добродушно улыбнулась девушке и поманила ее из тронной залы. Прежде, чем добраться до места, они довольно долго шагали по темному коридору.
- Вот твоя комната! – указала Геката, - а рядом апартаменты твоего дядюшки. Если хочешь, можешь взглянуть на них.
Персефона перешагнула порог и с любопытством осмотрелась по сторонам: большое ложе за черным пологом, кресло, низкий столик со стоящим на нем золотым кубком; на стене (где обычно развешивают оружие) – зеркало и несколько картинок с нагими девицами. Больше ничего! «Обитель старого холостяка, – подумала она. – Бедный дядюшка! Представляю, как томительно тянется для него время. Ни тебе игр, ни пиров… даже приударить не за кем… И все из-за какой-то нелепой робости… Как бы мне хотелось растормошить его!» Нахмурив бровки, девушка некоторое время стояла молча, устремив взгляд в одну точку. Потом улыбнулась и тихо прошептала: «А почему бы и нет? Это вполне можно устроить! Только надо взяться за дело с умом…»
…Все оставшееся до вечера время Аид был занят разрешением неотложных дел. Так получилось, что владыка царства мертвых был озадачен сразу несколькими судебными казусами. Прежде всего, предстояло решить, какому наказанию подвергнуть коринфского царя Сизифа. Верхняя (то есть, олимпийская) канцелярия выдвигала против него обвинения сразу по нескольким пунктам, однако самый страшный грех этого наглеца состоял в разглашении божественных тайн. (Сизиф стал невольным свидетелем пикантного приключения Зевса, который, сменив, по обыкновению, свой облик, обесчестил дочку речного бога Асопа и пытался замести следы; царь открыл несчастному отцу имя совратителя, в результате чего владыка богов пережил несколько весьма и весьма неприятных минут). В добавок к этому кощунственному поступку бедолага проявил опасную непочтительность к богу смерти: он хитростью заковал простака Танатоса в колодки и едва не оставил Преисподнюю без причитавшихся ей приношений. Нет сомнения, негодяй заслуживал примерного наказания. Вот только какого?
Другую головоломку задал Аиду сепилский царек Тантал, который, поддавшись приступу внезапного безумия, убил и изжарил на углях своего собственного сына Пелопса. И, спрашивается, зачем? Ради того, чтобы накормить этим блюдом всеведущих олимпийских богов! Разумеется, святотатца немедленно разоблачили, и теперь предстояло придумать для него показательную посмертную казнь. Но и это не все! Ведь беда, как известно, не приходит одна. Собственный сын Зевса Титий положил глаз на одну из его признанных пассий Лето и едва не изнасиловал бедняжку на виду у всего Олимпа. Охальника тотчас лишили жизни, но преступление его заслуживало более сурового возмездия!
Итак, Аид сидел на троне и старался выдумать что-нибудь позаковыристее. Однако его мысли никак не желали течь в нужном направлении. Увы, они все время разбегались в стороны, словно овечье стадо у плохого пастыря. А причиной тому была никто иная, как Персефона! «Значит так, - говорил себе сын Крона, - Сизифу следует поставить на вид его непочтительность. Хотя мы и понимаем, что парень просто оказался в неудачное время в неподобающем месте, но за язык-то его никто не тянул!… И как это мой братец умудряется так ловко окручивать женщин? Любовница - там, любовница – здесь! Сынки и дочки по всему свету. Я, разумеется, всегда осуждал его распущенность, хотя при случае… Ах, случай, случай, где ты?… Как мило курчавились волоски на лобке у моей племянницы! Кажется, я бы мог смотреть на них до бесконечности!… Бесконечность – вот она кара, предназначенная Сизифу!… Только вообрази: девичий лобок, созерцаемый целую вечность!… И Сизиф… Но при чем здесь Сизиф?…»
«…С Танталом тоже все не так просто, - делая усилие, говорил про себя Аид. – Искромсать своего сына на куски – это надо ж додуматься! Каждому из богов попала какая-то часть его тела… А, если бы у Тантала была дочка, то кто-то мог выловить в тарелке женскую грудь… Однако, какая грудь у этой крошки Персофоны! Все девочка, девочка, а формы очень даже впечатляют… И грудь Пелопса… Но разве у Пелопса была грудь? И причем здесь Тантал?… Тьфу! Придет же в голову подобная чушь…»
«…А Титий – это вообще особый случай! – пытался настроить себя на рабочий лад Аид, - Покуситься на Лето! И чем, интересно, она его зацепила? Небось, разгуливала по своему обыкновению полуголой! Или нагнулась, будто невзначай, а все прелести – наружу… Где тут мужчине сдержать себя?… Вот если бы я давеча… Персефона и я… Но как же мне быть с Титием? Бедняга опростоволосился, словно какой-нибудь глупый школяр, хотя, если честно, я его вполне понимаю…»
Весь измаявшись, но так ничего и не придумав, Аид отправился к себе. Когда он оказался возле комнаты Персефоны, там было темно и тихо. «Уже спит!» – решил Кронион. Он прошел на свою половину, не торопясь налил и выцедил кубок нектара. Потом снял плащ, аккуратно свернул его, стянул хитон и стал рассматривать в большом зеркале свою нескладную голую фигуру. Он только-только успел приступить к своей обычной вечерней забаве, как за спиной послышался тихий, сдавленный смешок. Сын Крона поспешно бросился к кровати, юркнул под простыню и, вытянув свою цыплячью шею, стал озираться по сторонам.
- Кто здесь? – спросил он с тревогой.
Из-за полога выглянуло смеющееся девичье лицо.
- Персефона! – сердито воскликнул Аид. – Что тебе тут надо? Ведь ты напугала меня чуть не до смерти!
- Ну ты даешь… дядюшка! – нисколько не смущаясь, продолжала смеяться племянница. – Владыка мертвых, напуганный до смерти!… Это что-то!
Ну, разве можно было всерьез браниться с такой егозой? Аид погрозил племяннице пальцем.
- Ты ведь не маленькая, чтоб забавляться подобным образом!
- И правда, не маленькая! – кивнула Персефона. – Знаешь, отчего я здесь? Только обещай, что не будешь сердиться!
- Хорошо, не буду.
- Правда?
- Правда!
Персефона присела на кровать и лукаво посмотрела на дядюшку.
- Тогда слушай! Сегодня мне стало немного скучно, и тетушка Геката отправила меня верхом на горгоне к озеру Коцит.
- Ты успела побывать на Коците?
- Забавно, правда? Озерная гладь вся покрыта льдом, гладким, как стекло! Две тамошних жительницы – ламия и эмпуса – одолжили мне коньки, и я каталась с ними до самого ужина. Просто прелесть, как это мило!
- Выходит, что и там можно с приятностью проводить время!
- Ну так вот, я каталась-каталась… каталась-каталась… каталась… и вдруг подумала: «Отчего это дядюшка до сих пор не женат?»
- Какая чепуха! – смутился Аид.
- И вовсе не чепуха! Я стала размышлять над этим, строить всякие предположения, а потом у меня возникли подозрения…
- Какие еще подозрения! – вскричал Кронион. – Это абсолютная дичь!
Персефона невинно отвела глазки, но при этом продолжала тихо посмеиваться.
- Конечно, дичь! – согласилась она. – Но все же я решила проверить… Знаешь, дядюшка, ты совершенно напрасно волнуешься: он у тебя очень даже приличный, ничуть не хуже, чем у других. Разве, только чуточку меньше, чем у батюшки…
Аид схватился за голову.
- Персефона! – простонал он. – Замолчи, иначе я… иначе я… пожалуюсь твоей матери! Да! Куда она только смотрит? Ей давно пора обратить внимание на твое воспитание! С кем ты общаешься? С кем дружишь? У кого ты понабралась подобных манер? Разве эти разговоры, достойны благородной девицы?
- Ах, оставь, дядюшка! – отмахнулась Персефона. – Благородные девицы лишь об этом и говорят. А если хочешь знать, куда смотрит моя матушка, я тебе скажу. Не далее как в прошлом месяце у нас в чертогах был пир. Взрослые по обыкновению приняли лишнего и стали нести всякую околесицу. Меня, понятно, отправили спать, но я спряталась в кладовке и подглядывала…
- Ты подглядывала?
- А что тут такого? Никто же об этом не догадывался! Так вот, я, значит, сижу и слышу, как матушка тихонечко выводит батюшку из залы и спрашивает его: «Ты меня любишь, милый?» Батюшка отвечает: «Разумеется, сестрица, но только сейчас не время говорить об этом». Он, видимо, не хотел показывать, как он ее любит. Но матушка вцепилась в него, словно рак в приманку и все твердит: «Покажи! Я должна..., я обязательно должна увидеть его. А если ты боишься этой сучки (она разумела тетушку Геру), то она нам не помешает»… Словом, ей удалось уговорить батюшку. Мне тоже стало любопытно, я прильнула к щелке и увидела…
- Что, что ты увидела? Что ты вообще могла разглядеть сквозь щелку?
- Достаточно, для того чтобы судить об этом! Правда все продолжалось недолго – не больше минуты, но матушке все равно очень понравилось… Потом батюшка опустил хитон и вернулся в залу…
- Узнаю моего младшего братца!
- Напрасно ты так, дядюшка! – укоризненно заметила Персефона. – Батюшка – он хороший и совсем не жадный. Он всех любит и хочет, чтобы всем было хорошо: и матушке, и тетушке Гере и всем остальным… Но мы сейчас говорим совсем не о них…
- А о ком же?
Дочка Деметры быстро запустила руку под простыню.
- О тебе, обо мне и о нем, - сказала она, - словом, о нас…
Атака была такой стремительной, что дядюшка не успел отодвинуться. Его стыдливый девственник оказался в плену ловких девичьих пальчиков, но повел себя при этом совсем не так скромно, как можно было ожидать. Еще никогда владыка мертвых не попадал в положение более нелепое и безвыходное и оттого совершенно растерялся.
- Персефона! – пробормотал Аид, густо краснея. – Оставь немедленно свое баловство!
- Какой ты смешной, дядюшка. А я думаю, что он совсем не против!
- Откуда тебе знать?
- Полюбуйся сам, если не веришь!
Она взмахнула рукой – и простыня полетела на пол. Все попытки отрицать очевидное были теперь бесполезны. Тем не менее, Аид не сдавался.
- Это ни о чем не говорит! – запротестовал он. – Просто ты меня смущаешь.
- А ты…
- Что я?
- Не хочешь меня… смутить?
- Что за фантазии… Я…
- Тс-с!… Лучше положи свою руку вот сюда… Сожми пальцы… Нет, не так сильно!… Вот, теперь гораздо лучше.
Это был неотразимый аргумент, разом поставивший точку в их препирательствах! Аид сам удивился своей отчаянной дерзости. Неужели это его рука поглаживает лобок племянницы? Неужели это его влажные дрожащие пальцы бесстыдно проникают внутрь ее лона? Теперь он уже сам плохо понимал, что делает. Персефона опрокинулась на спину и привлекла его к себе. Неловкий любовник, никогда прежде не испытывавший в бою своего оружия, несколько раз безуспешно начинал атаку и все никак не мог попасть в нужную дверь. Наконец девушка своей рукой указала ему путь.
- Ну же! - прошептала она, закрывая глаза. – Давай, дядюшка!… Дальше!… Осторожно… Вот так… Вот так… Ах!… Нет, ничего… Не останавливайся…. Продолжай…Продолжай… Продолжай…
Воодушевленный Аид стал действовать решительней и с наслаждением отдался ритму движений, столь же древних, как сама жизнь. Это занятие вскоре показалось ему приятнейшим из всех. Трепет, пробегавший через его напряженные члены, словно молния, пронзал ее чуткую плоть, а потом, вновь возвращаясь к нему, еще сильнее разжигая огонь желания. Нахлынувшая волна упоения благополучно увенчала их страстное соединение. Но едва к Аиду вернулась способность соображать, его охватило жгучее раскаяние.
- Боже мой, Персефона! – вскричал он в ужасе. – Что мы с тобой натворили? Как я посмотрю теперь в глаза твоей матери?
- А разве что-то не так?
- И ты еще спрашиваешь! Затащить юную девушку в свой дом и обесчестить! Представляю, какие разговоры пойдут обо мне по свету…
- Но батюшка сам просил приютить меня! Теперь он поневоле встанет на нашу сторону.
- На нашу сторону? Что ты имеешь в виду?
- Скажешь всем, что решил жениться на мне…
- Жениться на тебе? – вскричал потрясенный Аид. – Мне и в голову ничего подобного не приходило!
- То есть как? Ты что же, просто хотел позабавиться со мной, словно я какая-нибудь безродная нимфа? Батюшке…
- Персефона! – с отчаянием прошептал сын Крона.
- Батюшке твой поступок не понравится! – безжалостно закончила она.
Увы, Аид и сам это прекрасно знал! Словно подкошенный молнией дуб владыка Преисподней рухнул на подушку и тихо зарыдал…
Но опустим занавес над этой поистине душераздирающей сценой и посмотрим, чем занимаются в то же время остальные герои нашей правдивой истории.
8. http://www.proza.ru/2010/08/03/970
"Эротикон" http://www.proza.ru/2013/07/10/377