Однажды Вечером

         
                I

     Видит Бог, я с самого начала был против этой затеи. Нет, поймите меня правильно: против призрака Берии, духа Нестора Махно, тени Андропова и даже голоса безвременно усопшего Анатолия Крупного у меня возражений не было. Но зачем, скажите на милость, было звать Игоря Павловича? А самое главное – какого черта я – человек как никак с высшим образованием, в начале XXI века – остался на этой долбанной даче в девяноста километрах от Новосибирска заниматься (даже сказать неловко) – спиритизмом? Мистики хреновы! Духов они привлекают! Уже не знают чем развлечься. Мало им что чуть сарай со своим мангалом не спалили – ещё ночью какой-то круг магический нарисованный на ватмане притащили, свечи чёрные, символы, иголки, заклинания. . . Главный медиум явно был «наш пациент» – по нему давно психушка плачет, он и не пьёт и не курит даже – чародей долбанный!
     Впрочем, у меня есть одно оправдание. Я участвовал в спиритическом сеансе потому что был пьян. Пьян сильно, тяжко и безнадежно как моя жизнь. Пьян настолько, что и сам уже ощущал себя каким-то призраком. . . Даже два. Оправдания. Но о втором чуть позже. Из меня плохой рассказчик, но вы все равно постепенно узнаете всё.
     И, может быть, даже поймете меня. Осознаете. Мой выбор.

               II

     Однажды вечером, на этой же неделе, когда я как-то вернулся домой, он был уже там. Нет, то, что это был именно он, я сразу не сообразил, да и не мог бы сообразить в принципе. Поначалу не мог. Наверху на кухне у меня, как и у всех вас есть навесные шкафчики, расположенные примерно в полуметре от потолка. Так вот, именно на этом небольшом шкафчике со старыми кастрюлями, справа от окна, забившись в самый угол у стенки, сидел он. Я даже не сразу заметил его, только когда включил свет на кухне, – настолько он был мал, и, съежившись в ночном полумраке, казался едва различимой тенью.
Но гном, казалось, сразу обратил на меня внимание. Его плоские рыбьи глазки пристально изучали меня прямо из-под потолка. Большой бесформенный нос жадно втягивал в себя мой человеческий запах. Существо безмолвно шевелило плоскими шершавыми губами и перебирало короткими толстыми пальчиками складки на своей одежде. Ситуация явственно отдавала ирреальностью. Ещё надеясь проснуться, я оторвал глаза от галлюцинации и машинально пробежался взглядом по своей кухоньке. Кухня осталась прежней. Тот же темно-синий кафель у раковины, потемневшие от времени с простеньким узором обои, всё тот же неоднократно затопленный соседями потолок. Всё тот же капающий кран. Всё было как всегда. За исключением галлюцинации, настойчиво продолжавшей пристально смотреть на меня. Накатила запоздалая волна страха: у меня вдруг возникло ощущение, будто кто-то одновременно с силой ударил меня под дых, от чего у меня перехватило дыхание и замерло сердце, и тут же добавил пыльным мешком по голове, отчего я потерял последнюю надежду хоть как-то объяснить моему не на шутку обеспокоенному разуму то, что видят мои глаза. В панике я словно прилип к дверному косяку. В голове почему-то вертелась только одна мысль: хорошо, что я зашел с дороги сначала в туалет, а уж потом – на кухню.
     Поскольку так дальше продолжаться не могло, и кто-то из нас просто обязан был что-то сделать, первым не выдержал гном, и шустро, хотя и не ловко, полез вниз, цепляясь своими ручонками за дверцы шкафа. Он грузно спрыгнул на большую электрическую плиту, породив тем самым дребезжащий кастрюльный звук, и рухнул на пол. Координация движений окончательно подвела его, и он свалился на бок, но тут же поднялся, суетливо отряхивая полы своей одежды.
     Закончив свое путешествие вниз, он сделал несколько нерешительных шажков вперёд и встал прямо передо мной, поднял голову вверх и жалобно-недоумевающим собачим взглядом принялся смотреть мне в глаза. Сложно было судить о его размерах, он был не выше средины моего бедра, довольно приземист и широковат, особенно выделялась крупная, относительно самого карлика, голова, совершенно лысая, с большими властными чертами лица. Одежда карлика была неопределенного цвета и покроя, и решительно невозможно было связно описать ее характер.
     Карлик был нем. Я видел, как он силился что-то сказать, как шевелились его губы, с тоской и непониманием смотрели его глаза (словно глаза какого-то преданного животного), но никаких звуков так и не доносилось до моих ушей. Теперь карлик был неподвижен. Я смотрел в его большие плоские глаза и видел в них бездонную яму, ночную пропасть, слепое ничто. Существо было не из нашего мира, словно по ту сторону смерти.
     Я понял, что схожу с ума. Еще секунда этого молчаливого безумия и оцепенения – и я тоже погибну, поглощенный его пустотой и первозданной беспредельностью, затянутый в черную дыру потустороннего. И тогда я услышал его мысли: «Ты звал меня, Хозяин?». Что-то взорвалось в моём сознании. Всё, это конец, – меланхолично сказал разум. Конец всему.
     Да, наверное, я звал его. Но хоть убейте – не помнил когда. Память? Что такое память? В те секунды она сдалась и трусливо отключилась также быстро, как и мой несчастный рациональный разум. А про этот дурацкий спиритический сеанс я вспомнил только несколько позже. Позже.

               III

     Карлик суетился и всеми возможными способами изображал псевдодеятельность. Он энергично топотал по кухне, периодически открывая нижние ящики. Нашел гречневую крупу, порвал пакет и насыпал горкой на пол. Потом взял своей корявой рукой щепотку гречки и направил себе в рот. Сосредоточенно начал жевать, но, видимо крупа оказалась слишком жесткой, и он без церемоний с силой выплюнул ее обратно на пол. Опрокинул со стола пепельницу с моим одиноким окурком, подобрал его и с интересом поднес к своему лицу. Лёгкий Pall Mal он явно видел впервые. Карлик шумно и неосторожно втянул в себя еще дымившийся аромат окурка, у него тут же перехватило дыхание, он резко отбросил его прочь и начал энергично и хрипло чихать и кашлять, вращая головой в разные стороны. Он явно был недоволен. В отчаянии еще раз обвел глазами кухню и полез сначала на табурет, а затем на стол. На столе стояла кастрюля со вчерашними макаронами, которую я успел достать из холодильника, как раз когда вошел на кухню.
     Карлик приблизил свой крупный нос к щелке под крышкой и снова, но уже более осторожно втянул в себя воздух. Запах залежалого теста ему сразу понравился. С жадностью существо откинуло крышку, запустило ручонки через низкий край и принялось направлять макароны из кастрюли в свой рот. Гримаса алчности и животного удовольствия воцарилась на его лице. Он был полностью увлечен приемом пищи, и я его уже, казалось, совершенно не интересовал.
     Паралич и первоначальный ужас прошел, и место панической растерянности заняло слегка эйфоричное, не менее безумное любопытство. Ощущение странного сна и легкого страха осталось, но… Но, как оказалось по результатам первоначальных наблюдений, и что обнадеживало, существо выглядело вполне безобидным. Хотя и уродливым, и даже каким-то знакомым, словно похожим на какой-то персонаж из моей памяти. И это была не моя смерть, как я подумал вначале. Кстати, такая мысль действительно некоторое время вращалась в моей голове. Что я уже умер и попал на «тот свет», или весьма близок к этому. А что мне было ещё думать?
     – Кто ты? – просипел я, и сам удивился своей смелости. 
     – Гном?
     – Домовой? – существо полностью игнорировало мои вопросы.
     Хотя какой из него к чёрту домовой – такой домовой всех детей перепугает и заиками оставит… Может это какое-нибудь параллельное измерение и теперь мне отсюда уже не выбраться? Жёлто-зелёный давящий страх вновь было подкатил к горлу, но теперь неожиданно быстро ослаб и растворился. Мне было уже всё равно.   
     – Раз уж ты здесь освоился, мне надо как-то называть тебя?
     Мой голос все еще сильно дрожал, и я старался говорить небрежно только с целью хоть как-то приободрить себя. Я еще надеялся проснуться где-нибудь в  гостях, обкурившись Чуйской анашой.
     – Кузя? Вовчик? Макс? Ванёк?– я не знал, что нужно говорить, когда у тебя окончательно съехала крыша, и поэтому нес всякую ерунду, все еще пытаясь как-то опредметить это неведомое существо, дав ему хоть какое-то «земное» название.
     – Игорь?
     – Карлик внезапно перестал чавкать и хрумкать, повернул голову и снова пристально и непонимающе посмотрел на меня. На воротнике его платья висели небрежно оброненные макаронины.
     И тогда меня наконец осенило.
     Я вспомнил всё. Да, это, безумно, невероятно, но также и немыслимо аксиоматично, как озаряющая бредовая идея. Сомнений не было.
     Это был Игорь Павлович Прохоров, 1973 года рождения, женат, частный предприниматель, скоропостижно скончавшийся 18 июля 2010 года, совсем недавно. Да, он самый. Вы знаете о ком я. Хорошо, что не Берия. Хотя, как сказать. . .

                IV

     История моей жизни была до банальности проста. Настолько обыденна, что мне даже не хочется вам её пересказывать. Это ж не сага о каком-то симпатяге супергерое. Напротив. Я что-то говорил вначале о втором оправдании? Почему я нередко выпиваю? Так вот оно, оправдание.
     Я был, есть и буду неудачником и никчёмным человеком. Жалким неудачником родился, таким же и помру, по всей видимости. Судьба сыграла со мной скверную шутку, подарив мне «это», под гордым названием «жизнь». Нет, с одной стороны жаловаться было вроде как и не на что. Молодой, 27 лет, руки – ноги на месте, голова вроде тоже, как-никак высшее медицинское образование, не бомж – своя двухкомнатная квартира почти в центре города, есть работа, перспективы карьерного роста, и даже, если судить по результатам последнего профосмотра – я был лишён смертельных недугов. Но как вам сказать. . . Этого мало.
     Я был лишним здесь, в этом мире. С рождения – какой-то дохлый, дистрофичный, слабый – меня с детства били все, кому не лень. Даже теперь – регулярно грабят на улице. Хотя, что взять у врача с зарплатой десять тысяч в месяц? А всё-таки грабят, потому что выгляжу как лох и, по причине своей робкой слабой психики никогда не мог толком постоять за себя, «правильно вести базар с чиста нормальными пацанами». Мне никогда ни в чём не везло. Если многие мои дебильные одноклассники уже в 20 лет раскатывали на собственных джипах с красивыми девушками, то мне до джипа нужно копить ещё лет восемьсот. Пробовал я и «крутиться», перепродавал как-то бытовую технику с приятелем. Окончилось это переломанной челюстью и умершим от инфаркта моим отцом, когда «братва» периодически звонила ему, звонила мне и угрожала сжечь мой «малый бизнес» вместе со мной придачу, если не «отдам по счётчику».
     Да, кстати о девушках. Это вообще – больная тема. Женщин в моей жизни практически не было. Нет, с ориентацией и потенцией всё нормально, видимо я не так выразился. Это меня не было в жизни мало-мальски привлекательных девушек. Они меня просто в упор не замечали как личность, как физический объект, не говоря уже – как мужчину. Неоднократные попытки завести знакомства в лучшем случае приводили к плавному медленному развитию дружески-приятельских отношений, не более. А в худшем – к сломанному конкурентом носу и потере почти всей зарплаты с смс-кой «взяла на память, прощай, любимый».
     Я не плачусь и не жалуюсь на судьбу. Я просто рассказываю, чтобы было хоть немного понятно что к чему. И я не слюнтяй или какой-нибудь инфантильный рохля, как вы могли бы подумать. Я много раз пытался, реально из кожи вон лез, чтобы изменить свою жизнь к лучшему, но, даже «взбираясь на горы», я потом неизменно мучительно катился вниз, и стоило мне гордо поднять голову вверх, жизнь, словно напоминая о себе, тут же снова опускала меня лицом в грязь. Я же говорил – скучная и банальная история, впрочем, даже не уникальная, – таких, наверное – тысячи. 
     И вот, как в любовном романе, в моей жизни появилась она. Анна Павленко, только что закончившая универ, необычайно красивая, умная, обаятельная, возвышенная девушка с душой прекрасного ангела. Я как мальчишка безумно влюбился в неё, и это чувство крепло во мне с каждым днём, и я знаю, что не забуду её до конца своих дней.
     Я не ждал милости судьбы, я сам познакомился с Аней, активно пытался ухаживать, признаваться в любви и в некотором смысле мои старания увенчались успехом. Правда, не тем, на который я надеялся. Я стал её хорошим другом. И всё. 
Вскоре она вышла замуж за Игоря Павловича Прохорова, 37-ми лет, человека почти на 15 лет старше её, частного предпринимателя, полную мою противоположность. Если я был беден – он был богат (хотя я понятия не имею –  каким путём у него появились все эти роскошные квартиры-дачи-иномарки). Если я был тощим, невысоким и слабым – он был крупным мужчиной под сто килограмм весом – и даже не толстым или накаченным, а просто таким по своей конституции, большим с широкой костью, изначально крепкими мышцами. Если я был робким и неуверенным в себе – он был жёстким, настырным, целеустремлённым, даже нагловатым. Поначалу он ещё как-то скрывал эту манеру хамоватого братка, но после их бракосочетания скрывать это уже видимо не имело смысла, как и то, что он свой диплом технического ВУЗа купил на барахолке, в то время как сам с трудом окончил лишь ПТУ (или как он гордо называл его «индустриальный колледж»).
     Он был большой человек с тощей душою карлика. Я был тощим «карликом» с большой душой. У меня был богатый внутренний мир, а у него – богатый мир внешний. И она выбрала его. Я так и не понял почему. Может быть, сказалось стремительность и шикарный размах ухаживаний, к тому же у неё тогда серьёзно болела мать, и нужны были большие деньги на операцию, которых в их небогатой семье отродясь не было. Не знаю. Правда, она потом жалела, что поторопилась, и с ним теперь так просто не разведёшься, но что толку. Любовь зла, судьба зла и люди все тоже злые. Особенно я. Поэтому я и убил его. Думаю, для Ани это был самый большой дружеский подарок из всех, что я сделал. 

               V

     Воспоминания целиком поглотили меня, и я, отодвинув занавески, в задумчивости смотрел из окна на ночное небо. Звёзды изредка проглядывали сквозь ночные тёмные тучи. Между тем, карлик уже суетился, на сей раз у меня под кроватью. Кряхтя и отдуваясь, он явно пытался что-то оттуда вытащить. Интересно – что? Для моих старых носков эта вещь, судя по звукам, была явно более существенных размеров. Постепенно, то, пятясь, то, толкая вперёд себя, карлик выкатил из-под моей кровати большой шар, похожий на хрустальный, сантиметров сорок в диаметре.
     Поверхность шара была мутной, завораживающе-необычной, как будто неземной. В глубине шара словно происходила какая-то своя, неведомая нам жизнь, словно там за секунды зарождались, развивались и гибли неведомые нам Галактики и Вселенные. Однако какие-либо детали этого сверкающего полупрозрачного постоянно меняющегося потрескивающего искорками шара можно было рассмотреть только с близкого расстояния. Карлик с важным сосредоточенным лицом уселся у этой сферы и начал внимательно вглядываться в её глубину. Прямо как в телевизор – подумал я. Интересно, а может и нашу Вселенную вот сейчас разглядывает, словно муравейник, какой-нибудь гипер-мега-гном, даже не замечая наши мелкие, похожие на мгновения жизни, и уж тем более не обращая внимание на размеры квартальных премий, цифры табелирования и итоги предаттестаций, от которых, всерьёз переживая, я чуть не заработал себе язву желудка. Всё это такая незначащая ничего суета в масштабе Вечности. . . А ведь из этой бесполезной суеты и состоят наши жизни. . .
     В задумчивости, прохаживаясь по квартире, в спальной комнате я внезапно обнаружил внушительных размеров гроб, стоящий на двух табуретках. «Суета». . . задумчиво повторил я. Гроб был самым обыкновенным, деревянным, оббитым тёмным бархатом. Интересно, как он сюда попал, и кто мог находиться в этом гробу? Быть может – я сам? С этим сюрреализмом я уже ничему бы не удивился. Кроме меня в этой квартире жил только Виктор – мой брат – близнец. Хотя, в последний год он здесь появлялся редко – они с женой купили собственную квартиру, недалеко от завода «Труд» на Обской улице. Ну и, тем не менее, как я отличу, например – кто из нас в гробу, если мы близнецы? Я попытался открыть крышку гроба, но не смог этого сделать, словно он был наглухо заколочен. Бред какой-то. Так, остаётся «звонок другу». Мёртвые не разговаривают. Главное чтобы деньги на мобильнике остались.
     – Алло, Виктор? Это я, привет.
     – Привет. . . – голос брата звучал как-то странно, неуверенно, – а ты откуда звонишь?
     – Из дома. . . – также неуверенно ответил я.
     – И как там?
     – Сам не пойму, ерунда какая-то происходит.
     – Это не шутка? – голос Виктора звучал так, будто бы его только что чем-то ударили по голове, и он до сих пор не может прийти в себя.
     – Хотел бы я знать. . .
     – Женя, погоди, не отключайся, погоди я сейчас приеду!
     – Да ладно, я за тебя волновался просто. . .
     – В смысле? За меня? – теперь уже голос звучал не на шутку испуганным.
     – Да так, уже проехали. . . Слушай, Витёк, помнишь Игоря Павловича?
     – Алло! Тебя плохо слышно! Подожди! Не исчезай!
     «Абонент временно недоступен либо находится вне зоны действия сети», – сказал механический голос. Ладно у меня, а у Виктора-то что за хрень творится? Чего он так перепугался?
     Только теперь я понял, что если срочно не приму каких-либо действий, то извините – наделаю себе в штаны. Бросив сотовый, я стремглав помчался в туалет. Надеюсь, хоть унитаз не заколдован! Твою мать! Грёбаные пирожки с яйцами! Зачем я их хранил четверо суток, а потом ещё давясь – ел? Идиот! Проклятие! Мучаться в какой-то интерзоне поносом – это уже извините – через чур!
     Спустя несколько минут, основательно облегчившись, я вышел из туалета и принялся размышлять дальше. Так, значит в гробу не он, не Виктор. И не я, потому что одновременно лежать в гробу и так, простите, гадить не один призрак не сможет. Тогда кто в гробу? И почему он заколочен? Покойника – что – асфальтовым катком раздавило? Я, с твёрдым желанием выяснить это, вновь направился в спальню и остолбенел на пороге. Гроба не было. Чтоб я сдох! Он что – испарился, пока я в туалете сидел? А где гном? Я начал шарить глазами в поисках Игоря – Игорь оказался сидящим на том же самом месте, почти неподвижный, увлечённый своим «телевизором». Всё это порядком уже начинало надоедать. Скорее бы проснуться где-нибудь в психушке или вытрезвителе. Я посмотрел на свои большие настенные часы. Половина двенадцатого ночи. Посмотрел на настенный календарь – вторник, 20 июля. Взглянул в окно со своего четвёртого этажа. Соседний дом был на месте и звёзды тоже никуда не исчезли. Правда, Луны не было. Вроде всё было как всегда. Только почему происходит вся эта ерунда? Как разобраться что реально, а что нет в этом наваждении?
     И тут меня осенило. Если предположить, что это сон, или я когда-то всё-таки успел загнуться (но когда?), то есть надёжный способ проверки! Иллюзия не отражается в зеркале! Надо срочно заглянуть в зеркало в спальне, благо оно было совсем рядом. Бодрыми шагами я приблизился к большому старому зеркалу и пытливо взглянул на стеклянную гладь. Отражение было на месте. Небритый, бледный, с выпученными глазами и лохматой давно не стриженой головой, в рваных трико и расстёгнутой рубашке – это явно был я.
     И вот тут-то и началось самое странное, от чего я чуть было снова не дёрнул в туалет. Внезапно я чётко осознал, что это не я смотрю в отражение, это отражение смотрит в меня, словно я нахожусь по ту сторону зеркала, совершенно в другом месте и даже в другом времени. . .

               VI

     Я причесал себе волосы и поправил рубашку. Ну и рожа. Я слегка протёр зеркало рукавом. Отражение лучше не стало. Жаль – большой свет включать нельзя, только тусклую лампочку в ванной. Зачем было сегодня пить, в воскресенье, когда завтра на работу? Опять не высплюсь, тем более под этот храп собутыльников-придурков. Одно утешало, что хоть не ужрался до посинения, как некоторые. Был поздний вечер, почти ночь, и лишь бледный свет полной луны позволял хоть что-то различать в этом сумраке. Внезапно зазвонил телефон. Впрочем «зазвонил» громко сказано, потому как я поставил его на бесшумный режим, и теперь он лишь ритмично мигал ярким светом в полутёмной комнате. Я взял сотик в руки. Абонент «Палыч». Что-то не припомню такого.
     – Алло. . . – неуверенно, тихо сказал я.
     – Алё, Тёма, здорово, корефан! Вы там, чё, всё бухаете? – Из трубки послышался весьма поддатый голос Игоря Павловича.
     Палыч. . . Твою мать, глубокая ночь, а кого не взять – все пьют, вся страна бухает. Только была одна заминка.
     – Игорь Павлович, я не Артём, я Женя, Евгений Плакущев.
     – А-а, Жека, здорова! А я думал – Тёме набирал! Типа чё, как житуха? Чё-то давно ко мне бухать не заходили! А? Не, Анька к родителям на выходные ушла. Хорошая баба, скажу тебе! А как трахается – улёт! Чё молчишь? – Палыч явно был в состоянии безудержной алкогольной эйфории.
     Я же – наоборот – почти сразу протрезвел. Ненависть к Палычу, уже казалось, затухающая, вновь вспыхнула с невиданной силой. Ладно – я – не принц на белом коне, но почему она выбрала именно этого мудака? Что – других нормальных мужиков уже совсем не осталось? Вроде ведь не дура. Тысячи мыслей мгновенно проносились у меня в голове.
     – Палыч? Говоришь – что в гости не захожу? А если зайду – не прогонишь? – продолжил я, и чтобы не разбудить спящих коллег вышел с телефоном в ванную.
     – Да ты чё! Хоть щас заходи! Квартиру знаешь. . . Вэл-кам, какговрица, хоть ты и придурок. . . Шучу я! – Чудовище зашлось гомерическим хохотом.
     Я нажал отбой и только сейчас обнаружил, что в полутьме взял сотик не свой, а Тёмин, благо модель была идентична. Палыч. . . У меня то он обозначен как абонент «Прохоров И.П.». Я зашёл в меню и стёр последний вызов. Ещё раз, прислушавшись к всеобщему храпу, я, впервые в жизни, с неотвратимостью мифического Джиггернаута бросился менять свою судьбу. «Придурок». . . Сейчас мы посмотрим, кто из нас – «придурок».
Мы собирались в квартире моего приятеля Артёма на первом этаже, и я, сильно не заморачиваясь, схватив свои туфли – перемахнул прямо через подоконник распахнутого по причине жары окна. Через минуту я уже быстро шёл к соседнему кварталу. Так, дом 119, первый подъезд открыт по причине опять сдохшего домофона, далее лифт, этаж №14. И вот я уже звоню в дверь.
     Палыч открыл не спрашивая. Он был в майке, спортивных штанах «Адидас», с бутылкой пива, сигаретой и запахом перегара.
     – Оп-ля, ты хто?
     – Конь в пальто! – неожиданно для себя уверенным голосом ответил я, – Игорь Палыч, ты один?
     – А-а, Жека, здорова, быстро ты добрался, я уж и забыл. Один конечно. . .
     – Заходи, только не гунди! – Палыч опять зашёлся гомерическим хохотом.
     Чтоб ты онемел, сука! – пророчил я. Алкоголик, да ещё замашки как у бандита! Почему в этой жизни везёт только уродам? Сам ты «ЖЭКа», мудило! Чудовище смачно рыгнуло и продолжило.
     – Жека, хватай пиво и на балкон! Жара, сука, и ночью как в бане!
     – Ты не обижайся – хороший ты парень, Женька, но дурак! Такую бабу проворонил! Братан, между нами: знаешь, как она в рот берёт! Супер! Чё приуныл, дистрофик? Закуривай! Или может Хенесси накатим? Ты не обращай внимания, я тут несу всякую хрень по пьяни, ты ж не совсем лошара, сам понимаешь, мы люди конкретные! Если чё – обращайся ко мне, тут и мусорские и блатные помогут!
     – Помогут? А как они помогут с этим? – с вызовом спросил я, глядя в ночную даль, облокотившись на перила балкона.
     – С чем «этим»? – Палыч машинально тоже вплотную подошёл к перилам и тупо-озабоченно уставился вникуда.
     И тут я резким движением сбросил его с балкона вниз.
Конечно, пришлось поднапрячься, поскольку я едва со всеми костями весил килограмм 60, а он был качок-бычара под центнер весом. Но алкоголь в крови и занятые аналогичной выпивкой руки лишили его быстроты реакции, и он запоздало цеплял лишь пустоту, уже стремительно летя вниз. Он даже от изумления и заорать то толком не успел, так и шлёпнулся внизу на асфальт. Ну что, как теперь ты побегаешь, супер мачо?
     Меня трясло от коктейля из адреналина, страха, злости и гордости. Но я специально ни к чему не прикасался в его роскошной квартире, даже к дверным ручкам. Захлопнув за собой дверь рукавом рубашки, я быстро спустился на лифте вниз и вышел из дома с другой стороны от его окон. Стояла умиротворённая ночная тишина. На всей улице не было ни души. Я был настолько в взволнованном состоянии, что даже не помнил как добрался обратно. Тем же макаром я влез обратно в квартиру Артёма через окно, неловко наступив самому спящему хозяину на руку.
     – Те чё не спится? – промямлил он.
     – Да так, в туалет пошёл.
     – А-а, – промычал Артём и захрапел дальше.
     Алиби обеспечено, даже если вдруг кто-то будет искать подозреваемых в свободном падении алкаша с балкона, который так и умер, размазанный на асфальте, но крепко сжимая в руке початую бутылку дорогого Хенесси.    
     Так, теперь «фэйс». Надо глянуть – не остались ли какие-нибудь случайные следы преступления на мне самом, он вроде как пытался уцепиться за меня. В ванной есть зеркало. С непонятным чувством deja-vu, я включил лампочку в ванной комнате и взглянул отражению прямо в глаза.

               VII

     Отражение было на месте. Небритый, бледный, с выпученными глазами и лохматой давно не стриженой головой, в рваных трико и расстёгнутой рубашке – это явно был я. Один, как и прежде. И квартира тоже была моя собственная. Что это за странное чувство, словно я только что смотрел на себя самого со стороны, из какого-то другого, параллельного мира и теперь мгновенно перенёсся обратно, сквозь зеркало? Маразм, не иначе. . .
Настенные часы отбивали полночь. В дверь позвонили. Я машинально пошёл открывать, но снова буквально налетел на проклятый, невесть откуда снова взявшийся гроб. Твою мать, когда же это кончится?!
     «Когда ты будешь готов, Хозяин», – мысленно сказал мне Карлик, на мгновение оторвавшись от своего «телевизора».
     – Готов к чему? – спросил я вслух.
     «Сделать свой выбор. Осознать, что ты сделал свой выбор», – продолжал свою телепатию резко поумневший бывший выпускник ПТУ. Хотя, с другой стороны, на Палыча это существо было похоже только мерзкой рожей.
     – Бред какой-то. «Сделать» или «осознать что уже сделал»? Одно – в будущем, другое – в прошлом, – возражал я.
     «Нет ни будущего, ни прошлого, все события и все варианты наших выборов, как и параллельные реальности существуют одновременно», – упрямо вещал гном.
     Я остолбенел. «Одно-врЕменно». Мы ж не в Москве, здесь так не говорят. А для Игоря такая философская глубина мысли и литературная чёткость слога была явно не характерна. Вот как смерть меняет человека! Да и не Игорь это вовсе, а так, один из его разлетевшихся осколков, потусторонних теней, или вовсе – галлюцинация. А ещё этот потрескивающий электричеством хрустальный шар – может это он так действует обучающе. . . Или усыпляюще. . . Зато теперь я не понаслышке знаю как сходят с ума, заблудившись в лабиринте иллюзий. . .
     После второго звонка дверь уже открывали ключами. Я устремился в прихожую. Дверь распахнулась, и мне навстречу шагнул я сам. И только лишь когда я понял, что это мой брат-близнец, он, Виктор уверенной походкой прошёл прямо сквозь меня и направился к гробу. Лицо его было печальным. Он сел, глядя на гроб, и обречённо, как скорбный приговор тихо промолвил:
     – Покойся с миром, Женя.
     И только тогда я осознал, какой выбор я сделал.

               VIII

     (двумя днями раньше)
     – Помогут? А как они помогут с этим? – с вызовом спросил я, глядя в даль, облокотившись на перила балкона.
     – С чем «этим»? – Палыч машинально тоже вплотную подошёл к перилам и тупо-озабоченно уставился вникуда.
     И тут я резким движением сбросил его с балкона вниз.
     Конечно, пришлось поднапрячься, поскольку я едва со всеми костями весил килограмм 60, а он был качок-бычара под центнер весом. Но алкоголь в крови и занятые аналогичной выпивкой руки лишили его быстроты реакции. Одна рука его была занята бутылкой Хенесси, другая пивом. Машинально прикинув разницу в цене, он разжал руку с пивом и в последний момент как клещ вцепился в меня, увлекая вниз, за собой, в чёрную пустоту.
     Я сделал свой выбор. Я мог попытаться отпрыгнуть в сторону или более активно стремиться удержаться на балконе, сбросить его хватку. Но, дело в том, что я не смог остаться наверху потому, . . потому что меня уже давно ничего не держало в этой жизни. Ничего. . .
     И тогда я умер.
     Для одного из миров. Выбор сделан. Всё равно, здесь я был лишним. . .


     Дмитрий Ли
     (Старичков Дмитрий Алексеевич)
     Новосибирск, 2007-2010г.