Спустившись по лестнице, Крапивин пересёк вестибюль и вышел на улицу.
Прохладный ночной воздух принял его в свои объятья. Дыхание его выровнялось, и только теперь осознал, насколько был близок к смерти. И кто бы кажется? Какой-то жалкий пропойца! Да, вот была бы потеха!
А машины всё не было. Роза металась у бровки дороги, в отчаянии размахивая руками. Увидев Крапивина, она бросилась к нему. Но вдруг остановилась.
- Что это с вами? – Она смотрела на него расширенными глазами.
- Ничего. А что? - попробовал улыбнуться Крапивин.
- Как же, «ничего»? А это?.. А рука?
Оглядев себя, Крапивин вдруг обнаружил, что у его пиджака чуть не с мясом оторван карман, а с правой руки капает кровь. Впрочем, это оказалось всего лишь царапина.
- Ах, это, - рассеянно пробормотал он. - Это ничего... это так...
- Как же ничего! Это же кровь! – Роза выхватила из сумочки платочек и приложила к его руке. – Вы что там, подрались?
- Да так, немного, - нехотя отвечал Крапивин. – Мой земляк, он когда выпьет... В общем, пришлось с ним немного побарахтаться. Да ты не переживай, всё в порядке.
- Как же, не переживай, - бурчала Роза, осматривая его царапину на свет. – А я, как чувствовала... Нате, держите платок, пусть он останется у вас... Смотрите! – вскрикнула она, показывая рукой на дорогу.
Действительно, в конце улицы засветились две фары.
- Ну вот! - обрадовалась Роза. - Это, наверно, Борька. Ох, и устрою же я ему.
Она кинулась к дороге, а Крапивин спустился с крыльца, подошёл к чемодану и достал сигареты. Он собрался было закурить, как вдруг послышался какой-то шум. Кажется, кто-то кричал, а потом где-то в гостинице разбилось стекло. Дверь распахнулась, и на крыльцо выскочила Альбина. Растрёпанная и словно обезумевшая, она заметалась, не зная, куда бежать. Увидев Крапивина, она бросилась к нему
- Спасите! – вопила она. - Он меня убьёт!
За нею следом выскочил Валерик с бледным, искажённым от бешенства лицом. В руке у него был пистолет. Альбина взвыла нечеловеческим голосом и юркнула за спину Крапивина, стоявшего в изумлённом оцепенении. Он не мог поверить в происходящее.
На мгновение Валерик замешкался, злобная усмешка искривила его губы. Но затем он вскинул руку и дважды выстрелил, почти не целясь. Оглушительный грохот расколол тишину - потом стало тихо.
Почувствовав жжение, Крапивин потрогал свой правый бок. Рука его попала на что-то мокрое и лиркое. Словно поражённый, Валерик секунду разглядывал свой пистолет, потом отшвырнул его от себя и, спрыгнув с крыльца, кинулся бежать. На крыльцо тотчас вывалила толпа народу – все что-то кричали...
Рассматривая выпачканную в крови руку, Крапивин силился понять, что всё-таки произошло. Боли он почти не чувствовал.
Шум нарастал, и вдруг сквозь крики прорвался чей-то истошный вопль. Вопила Альбина - она показывала куда-то рукой. Крапивин обернулся, и в двух шагах от себя увидел Розу. Был момент, когда он потерял её из виду, а теперь она лежала на асфальте, страдальчески морщась и сжимая руками грудь. Он бросился к ней, подхватил её на руки. Голова её запрокинулась, и откуда-то из груди вырвался клокочущий вздох. Всё было кончено, но он не мог, не хотел в это поверить. Он что-то кричал, пытался привести её в чувство...
Откуда-то появился Борис. Словно ошалевший, он посмотрел на Розу, на Крапивина и вдруг, словно обо всём догадавшись, попятился назад, потом развернулся и, продираясь сквозь толпу, бросился к машине. «Жигулёнок» взревел и рванулся с места. Не прошло и десяти секунд, как где-то в конце квартала послышался крик, потом удар - что-то лязгнуло, и зазвенели стёкла…
Но Крапивин ничего этого не слышал. Он сидел на газоне, прижимая к себе безжизненное тело Розы. Вокруг суетились какие-то люди, подъезжали машины, и какой-то милиционер пронзительно кричал, разгоняя толпу...
Наконец Розу у него отобрали, а самого его чуть не силой уложили на носилки, затем подняли и впихнули в машину скорой помощи...
По дороге в больницу ему вкололи сильное успокоительное, поэтому он почти ничего не соображал. И только уже лёжа на кушетке в приёмном покое, он нечаянно подслушал разговор врачей. Те горячо обсуждали происшедшее этой ночью. Говорили о смерти Розы, о его ранении, но всего больше их потрясла нелепая смерть Валерика, якобы сбитого пьяным водителем.
Что до Крапивина, то его рана оказалось совсем не опасной – пуля лишь скользнула по рёбрам и выхватила небольшой клочок кожи. Ему наложили несколько швов, заклеили всё пластырем и отпустили.
Всё ещё одурманенный, он вернулся в гостиницу, а на другой день сходил в агентство и сдал свой билет.
____________
Розу хоронили в пригороде, на небольшом стареньком кладбище, укрывшемся в тени могучих тополей. С ней пришли проститься многочисленные её друзья и подруги.
Крапивин держался в отдалении, не желая попадаться никому на глаза. Но его все замечали, а многие даже подходили, чтобы выразить ему свои соболезнование. Это и трогало и угнетало его.
Клеопатра, - она была вся в чёрном, - держалась мужественно, зато Зоя плакала навзрыд. Возле неё дежурила какая-то пожилая женщина из русских. Она всё уговаривала её выпить какое-то лекарство. Но Зоя отмахивалась и продолжала рыдать, раз за разом утыкалась в плечо Клеопатре.
Когда всё закончилось, и все потянулись к выходу, Крапивин приблизился к украшенной цветами могилке, положил свой букет роз и так остался стоять. Иногда он поднимал глаза, смотрел на привинченную к памятнику фотокарточку, – Роза улыбалась ему своей милой, озорной улыбкой, - и при этом каждый раз словно чья-то рука начинала сдавливать ему горло. Его душили слёзы, темнело в глазах, но ни разрыдаться, ни хотя бы просто заплакать он не мог – это была настоящая пытка…
Над его головой шелестел листвой ветерок; деревья покачивали своими макушками. В какой-то момент шелест усилился, и Крапивину показалось, что его будто бы кто-то зовёт.
- Петрович! - шелестели листья. – Петрович! Это я, твоя Роза…
Весь похолодев, он вскинул голову и начал всматриваться в листву. И тут слёзы хлынули из его глаз. Он рыдал во всю силу – рыдал так, как никогда ещё не рыдал – и со слезами из него вытекала душившая его тяжесть...
Ослабев и почти в беспамятстве, он продолжал ещё вздрагивать, когда кто-то дотронулся до его руки. Он не вздрогнул, не испугался, а только медленно повёл головой. Он даже не удивился, увидев Клеопатру. Строгая, бледная, она смотрела на него с состраданием.
- Знать такая её судьба, ничего не поделаешь, - проговорила она. – И вы тут ни в чём не виноваты. Ни в чём, - прибавила она твёрдо. – Я её предупреждала, но она так захотела сама.
- Но почему она?! Почему не я?! – прокричал Крапивин, задыхаясь снова.
- Богу видней. Всем нам больно, но что делать. А моей девочке... ей сейчас хорошо. Ну идёмте же, идёмте. Простились и довольно.
По тропинке они обошли несколько могилок и вышли к кладбищенским воротам. У ворот их поджидала Зоя. Она печально кивнула Крапивину и, взяв мать под руку, повела её к машине...
А вечером того же дня Крапивин вылетел домой.
Продолжение: http://proza.ru/2010/08/03/206