Записки бывшего военного

Юмор в Камуфляже.


Сборник Курсантских, Офицерских и Академических баек


                В Эту Ночь Решили Самураи
                Пограничная байка

        
   Третий и последний раз, Зеленые фуражки шерстили нашу машину уже у ворот Отряда. Подтянутые ребята, во главе с подошедшим позднее лейтенантом с повязкой дежурного, проверили наши документы и внимательно осмотрели машину и груз. Надо вам сказать, что погранцы вообще очень не простые ребята. Пока я с ними не пообщался, я об этом как то не задумывался, но потом я смог узнавать их буквально по глазам, то есть взгляд у них особый, этакая серьезная внимательность пулеметчика ждущего атаку противника. И не мудрено. Безусловно любой пограничник находится на передовой даже в мирное время, ведь за спиной вся Страна а впереди граница, которая в любой момент может стать фронтом и как я понял еще позднее, ощущение это остается у настоящего пограничника на всю жизнь. Но хватит лирики, а лучше расскажу о том при каких обстоятельствах я с погранцами познакомился, а было это так...
   Нам нужно было сопроводить объект из одного приграничного городка, причем объект мог опоздать и плюс особо светиться в этом городке нам было ни к чему и поэтому мы приехали туда в официальном качестве, вместе с бригадой из одного "Почтового ящика". Бригада была прислана сюда для установки кое какого хитрого оборудования в местном погранотряде.. Барон был майором-военпредом, а остальные ребята технарями разных уровней, причем Аким выбрал имидж гражданским специалиста-раздолбая, ходил в мятом комбинезоне без знаков различия и судя по его довольной роже, быть раздолбаем штатским на территории воинской части ему чрезвычайно нравилось. Роль свою он играл самозабвенно, в первый же день подошел к местному главному комсомольцу, попросил у него закурить а потом пригласил размяться спиртяшкой.
   Старший лейтенант Акимов был вообще натурой творческой и артистичной. Когда мы зависли в одной молодой республике (республика так и почила в бозе будучи юной), Аким сказался композитором и на мотив песни "Кимирсен наш любимый вождь", накатал вместе с Арканей Гвардейский гимн, на немецком и французском. Так что Аким с Арканей весьма в своем творчестве преуспели. В КНДР к делу пролетарской пропаганды относились очень серьезно, в частности некоторые Корейские красные композиторы учились в ГДР и армейские песни у них получались поэтому, некой смесью ГДРовской эстрады и раннего Элвиса. Когда лихие гвардейцы Ибибио, сверкая мундирами и топая босыми ногами (ботинки выдавались только на парад и развод караула) маршировали мимо нас с корейско-немецкой песней на устах, мы буквально рыдали и только Тарасюк мечтательно жмурясь назвал эту писню гарной, на что Аким подозрительно-победно сказал ставшую крылатой фразу - "А ведь вы кореец Тарасюк" -, на что получил мгновенный ответ - "Я не кореец, я старшина!" -
   В последствии при заполнении деклараций в графе национальность, данное звание в качестве оной стало не менее популярным, чем слово Да в графе Sex.
  
   Короче мы делали вид что помогаем монтировать шкафы с аппаратурой, а сами ждали нужной нам оказии. Мы находились на так называемой дальней хоз-территории и начальство там бывало редко, а когда бывало то подвергалось моральной агрессии со стороны Акима, который будучи штатским рабочим в аморальном поведении себя не ограничивал. Особенно Акиму нравилось гнобить одного проверяющего в чине капитана. Он уже неделю шастал по всем территориям отряда (на границу его естественно никто не пустил) и проверял морально-политический уровень бойцов. Капитан Поздняков не только был арбузом* , но к всеобщему презрению еще и боялся собак, так что не зря все местные за глаза звали его Чмо. Напротив части, была чебуречная и связистки любили бегать туда за чебуреками. Одну из них остановил Поздняков и стал неуклюже знакомится. Девушка оказалось в затруднительном положении... И послать старшего по званию нельзя и надоел уже в первую же минуту, но на помощь пришел Аким. Он вальяжно поприветствовал девушку, и выяснив что она купила 10 чебуреков послал ее купить еще два. В ответ на недоуменный взгляд он объяснил, что для сборки кошки требуется минимум двенадцать данных изделий, девушка хохоча убежала а Аким покровительственно сказал капитану:
   - " Вот такой конструктор приятель - купи двадцать чебуреков и собери кошку" -
   А когда капитан удивленно заметил что в первой версии нужно было двенадцать, Аким покровительственно добавил ну ведь первые восемь ты схаваешь" -
   В общем в ожидании каждый развлекался как мог, тем более что оказия опаздывала уже на три дня и Барон потихоньку начинал внутренне беситься. А тут еще так сложилось, что капитан Чмо стал испытывать к нам жгучий интерес, особенно после того когда засек Акима, Таракана и Арканю играющих в Драйв-покер на спички и сыпящих английскими терминами. Он быстренько доложил местному командованию о подозрительных технарях, но естественно был вежливо послан и по живости характера решил провести расследование сам и его квадратная морда, появлялась в самых неожиданных местах и в самое неожиданное время. Даже дипломатичный и спокойный Тарасюк ворчал -" Що він увесь час бродить як ворона по смітникові " -.
   К этому времени данный вечный Шуруп** с квадратной мордой и маленьких очечках достал в Отряде всех. После того как он подкрался к молодому стоявшему на посту и до заикания его напугал (солдатик получил за это три наряда, с неофициальной формулировкой - "За то что своевременно не открыл огонь"), капитана Позднякова ненавязчиво вытеснили из Отряда на периферийные территории, где он тоже преуспел и добрался наконец до нас. Это его и погубило. Последней каплей было его предложение Барону занять вверенных ему сотрудников не буржуазными картами, а здоровыми советскими шахматами. А Барон шахмат на столько терпеть не мог, что даже Аким опасался его прикалывать на эту тему. Виной тому был один случай из курсантской жизни. Вечером в субботу Барон и Аким сидели в Ленинской комнате и играли в шахматы. Сама игра была им до фени, они ждали Борьку что бы вместе с ним отправиться в общежитие консерватории, дабы поднять тамошним курсисткам военно-политический уровень и Ленкомната была наиболее удобным местом куда в это время вряд ли кто-нибудь заглянет, но это только так казалось... Внезапно в комнату вошли наши Генерал и замполит. Генерал радостно провозгласил - "А ты говорил что нет талантов! Вот они и поедут на чемпионат!" -
   Как выяснилось позднее, от нас надо было послать кого-то на чемпионат Округа по шахматам и мало того что послали нас, нам с Акимом еще сказали что ежели займем призовое место, то нам сделают МС, а если нет то сгноят без города всю роту. Такая вот круговая порука блин. Мы естественно выиграли, но неприятный осадок остался. Так вот после всего этого, Арбуз имел неосторожность предложить Барону сыграть в шахматы...
   Надо сказать что многоплановый розыгрыш капитана Позднякова шел уже давно. Ему периодически подсовывали информацию, что на сопредельной территории со времен войны существует анклав где до сих пор держит оборону одна из дивизий Квантунской армии. Но это жуткий секрет и об этом запрещено даже думать, а не то что разговаривать. Погранцы радостно участвовали в мистификации и лишь завидя Позднякова, начинали разговор о том, что опять японцы похитили местно, но резко замолкали когда капитан к ним подходил. Несчастное Чмо пару раз рыпалось к начальству, где естественно никто не понимал о чем идет речь и Арбуз понял что тут творятся темные дела и это надо будет естественно отразить в отчете. А тут подоспела оказия и в свете этого, сующее везде свой поганый нос Чмо нам было тут не нужно, и его надо было срочно нейтрализовать. В общем операция "Арбуз" вступила в активную фазу. Тарасюк получил приказ изыскать бутылку дешевого портвейна, арбуз, веревку и мешок. Изъять в мирном городе, в мирное время человека и немножко его нейтрализовать было для нас не вопрос, так что прогулка капитана Позднякова по вечерним пенатам окончилась для него мешком на голове и кляпом во рту. Часа два его возили по городу, периодически вытаскивая из машины и волоча десяток другой метров по земле, раза три перекидывали через забор, пол часа держали в ванной и включив воду на полный напор и запустив фен изображали, форсирование Амура.
   Предпоследним актом трагикомедии был допрос красного партизана в ***Кемпейтай. Не снимая с головы мешка, пленному Позднякову объяснили что он находится на телитолии контлолилуемой Импелатолской алмией и если он не ответит на все вопросы, то его скормят собакам, а потом сделают харакири. Аким и Таракан, в те минуты когда им не надо было изображать японцев, изображали рвущихся с поводков собак. Барон успокаивал их, говоря: -"Нэ натто такк ллаятть соппакки. Сккоррро путет мнокко ням-нямм" - после чего собаки начали хрюкать и к ним присоединился сам Барон, который понял что от смеха он вместо японского акцента заговорил с эстонским. В результате допроса выяснилось что Чмо абсолютно не изучал мат часть - что проистекало из его заявления что в магазине Калаша десять патронов, то что не знаком с реалиями приграничной зоны - что было видно из незнания им количества собак охраняющих городскую баню, а так же то что данный капитан точно не знает как зовут Генерального секретаря ЦК КПСС - по крайней мере одна из версий звучала как Владимир Ильич. Ну а в ответ на требование произнести здравицу Императору Ямато, он и вовсе крикнул нечто похожее на хайль. Но все хорошее к сожалению кончается и подошло время уезжать. На прощанье бедному капитану положили на колени бомбу и строго на строго наказали не шевелиться, если он конечно хочет жить, и угостили напоследок стаканом другим портвейна со снотворным...
  
   Ранним утром, часовой сообщил дежурному офицеру что на внешней границе охраняемой территории, кто то сидит у дерева. Дежурный наряд обнаружил мирно дремлющего человека с мешком на голове, а когда мешок сняли оказалось что это был капитан Поздняков. Первые его пахнущие дешевым перегаром слова были - " Товарищи японцы, где тут можно пописать ? " -
   На коленях у него лежал арбуз....
  
   А мы в это время были уже в воздухе, нас ждал Палдиск. Большая все-таки у нас была тогда страна. И весь полет Тарасюк возмущался - " Такий гарний кавун витратили на якого те бродячого дурня " -
  
   После демобилизации и Перестройки капитана Позднякова, занесло аж в Нью-Йорк. Там он работал у тестя в японском ресторанчике. Жалеет страшно.
  
  
   ПРИМЕЧАНИЯ.
  
   *Арбуз - офицер пришедший в Погранвойска из армии, то есть снаружи зеленый, а внутри то красный.
  
   **Шуруп - военнослужащий - не пограничник
  
  
   ***Кемпейтай -Военная полиция и разведка японской Императорской Армии времен второй Мировой войны. Кемпей-Тай - Название это происходит от двух иероглифов - "Солдат" и "Закон", которые солдаты этих подразделений носили на нарукавных повязках. Первое подразделение Кемпей-Тай было создано высочайшим указом Императора Мэйдзи в 1881 году.


    Геттисбергская тачанка, Все четыре колеса!
                Байка из жизни "Академиков"

У нас в Академии, был один "вечный" капитан при хозчасти, по фамилии Морошкин. Он был известен следующими отличиями...
   Во первых, будучи юным солдатиком, он участвовал в конвоировании через Москву колонны немецких пленных в 1944.
   Во вторых, каждый день выпивал три стакана водки (в пятницу четыре) и при этом был ни в одном глазу и даже запаха не было. О его секретном составе, по отбиванию запаха перегара под ноль, в Академии ходили легенды, но список лиц имеющих доступ к оному эликсиру был строго засекречен. По косвенным уликам был изобличен майор из гаража. Во время парада, будучи в оцеплении он назюзюкался до беспамятства. В кармане его шинели были обнаружены пустые бутылки из под водки и коньяка, но перегаром от него не пахло. В санчасти поставили диагноз - солнечный удар (парад был 7 ноября) и все спустили на тормозах. А капитан, надо сказать пил отнюдь не казенку, а исключительно деревенский самогон, причем двойной перегонки, тройной очистки и настоянный вдобавок на смородиновых почках, эту амброзию он гордо называл "Моя ягодка".
   В третьих... Это пойло доставляли ему из подшефного колхоза, а так как заодно оттуда же, от сдружившегося с капитаном председателя, шел для узкого круга начальства поток закусона, типа - соленых мелких хрустящих огурчиков (в процесс изготовления которых входило опускание бочонка в зимнюю прорубь); капустки квашеной с клюковкой и антоновкой, а так же провесные окорока, сало земляной засолки, лещи, ранняя клубника и.т.д. и.т.п. И естественно ему многое сходило с рук, то есть капитан был в шоколаде и начальство благосклонно закрывало глаза на еще одно его хобби - изготовление оловянных солдатиков и исторических миниатюр.
   В четвертых, у капитана была мастерская в подвале и даже небольшой выставочный зал, и он там проводил все свое свободное время. А его личную выставку показывали даже почетным гостям Академии. Бывали конечно накладки, как например с миниатюрой "Разгром пулемётным полком Анархистов - кавалерийского корпуса ген. Барбовича". Капитан честно сваял атаку махновских тачанок на конницу белых, этот случай действительно был в истории и махновские пулеметчики сделали из беляков салат с озерными грибами, сделав неизбежным взятие Крыма. (Нет, не зря все-таки Махно дали в свое время орден Боевого Красного Знамени из первого десятка номеров.) Но политотдел пришел в ужас и капитану с помощью добровольцев, пришлось всю ночь перекрашивать махновцев в буденовцев. Но главная хохма была, при встрече делегации генералитета ННА ГДР. Их привели в казематы капитана вечером в пятницу, уже после употребления им четвертого стакана "ягодки". Кто помнит, форма у ГДРовцев была один к одному как у Вермахта, так что когда немцев ввели в выставочный зал военных миниатюр, капитан сначала прибалдел, а потом решив что опять привели пленных немцев, решил показать фашистам, кто они есть на самом деле. Гордо подвел компанию немецких генералов к звезде своей коллекции и картинно сдернул покрывало. Перед глазами земляков Фельдмаршала Кейтеля, открылась закопченная громада Рейхстага. На ступенях и у колонн ликовали победители, а вокруг среди подбитых "Тигров", в живописных позах густо лежали фигурки в мышиных мундирах, фельдграу всех видов и черных кителях СС.
   Тишину нарушил хрюкнувший Аким, привлеченный в качестве переводчика. Он увидел среди красных флагов победы над разбитым куполом, маленький флажок ГДР. Когда через пол часа разъяренный замполит привел в подвал заместителя начальника Академии, ни капитана ни флажка уже не было. Одного увели спать, другого спрятали в карман. А теперь перейдем к главному событию этого повествования...
  
   У капитана Морошкина был друг, подполковник с Военно-исторической кафедры по фамилии Калибров. Они сошлись на любви к Военной истории и пониманием того, что в своих чинах они застряли до пенсии. Сыграла тут роль конечно и "ягодка", под хорошую закуску естественно. Подполковник очень любил возиться в тактических ящиках с песком, где с помощью капитана декорировал сражения из нашего героического прошлого, а по ночам их переигрывал. Иногда они играли с Морошкиным друг против друга и капитан все время проигрывал. Зла за это на приятеля он не держал, но неприятный осадок оставался постоянно. Подполковник Калибров кстати, весьма не любил Кутузова. Он считал, что Бородинское сражение можно было выиграть и ни в коем случае, нельзя было оставлять Москву. И хотя как истинный представитель Советской Исторической Науки он свято верил в то, что история не может иметь сослагательных наклонений, Бородинскую битву подполковник переигрывал неоднократно, причем в чине фельдмаршала, ну и Наполеону там естественно каждый раз доставалась.
   У Капитана тоже был свой исторический бзик. Он очень двойственно относился к Южанам времен Гражданской войны в США. То есть с одной стороны Конфедераты, это рабовладельцы и враги прогрессивного человечества, ну а с другой стороны они защищали свою землю, свои дома и вообще воевали против США - ныне потенциального противника, значит солдаты генерала Ли почти союзники. А уж после того, как в результате экскурсии в подвал-музей делегации африканских борцов за свободу, с ряда стендов пропало несколько фигурок, для Морошкина все стало ясно окончательно. По этому поводу капитан потихоньку стал готовить для миниатюры посвященной Геттисбергскому сражению, армию генерала Ли и естественно армию генерала Джорджа Мида тоже. А подполковник Калибров, снизойдя к просьбе старого приятеля, подкрепленной литром "ягодки" и банкой "копеечных" опят, назначил на вечер последней субботы месяца их персональную Битву при Геттисберге. Помогать капитану, естественно взялись мы с Акимом. Во первых нам было забавно и интересно, а ввиду того, что по ряду причин мы жили в общежитии Академии и не имели выхода в город, свободного времени у нас было предостаточно. Ну и во вторых мы искали любую возможность поддеть педанта подполковника, достававшего нас на занятиях своим догматизмом (тем более что моя хохма с флагом ГДР на Рейхстаге ударила мимо). Подполковник Калибров кстати, был вдобавок официальным куратором подвала-музея, по военно-исторической части.
   Итак мы с головой погрузились в процесс. Готовя перенос плашек с подразделениями конфедератов и их визави в тактический ящик, мы бурно обсуждали нюансы решающей битвы Севера и Юга, и Аким бросив взгляд на стенд с боем бывших махновских тачанок с белой конницей, сказал с сожалением в голосе...
   "- Вот бы под Семетри Ридж сотню тачанок, и кранты тогда генералу Ханту."-
   Капитан Морошкин вскинулся было, но как то сразу привял обратно...
   " - Так пулеметов еще не было- " уныло сказал он и тут в разговор вступил я.
   " - Во первых картечница Гатлинга была запатентована в ноябре 1862, во вторых бельгийский фабрикант Монтиньи создал митральезу в 1851 году, так что при инициативном человеке и должном финансировании, сделать сотню другую митральез к июлю 1863 года вполне реально. - "
   " - А на что их устанавливать - " с надеждой спросил капитан Морошкин и получил вальяжный ответ от Акима.
   " - Так товарищ капитан, была такая веселая тележка под легкомысленным названием "вагонет", подрессоренная, восьмиместная и уж на Юге ее прообразы наверняка применялись, ставим туда митральезу и зольдатен фойер .
   Две колонны по сто тачанок, это 200 стволов по 13 мм., они дадут 200 выстрелов в минуту, то есть сорок тысяч пулек по проклятым аболиционистам каждые шестьдесят секунд - "
   " - Так у Ханта там на хребте двести орудий, они раздолбают повозки из далека - " борясь с надеждой произнес Морошкин, но тут снова вступил я
   " - А кто сказал, что к позициям противника надо подойти спереди ? " - и насладившись восхищенными взглядами коллег, добавил...
   " - И вспомните товарищи офицеры, как Махно взял Екатеринослав. Сотни телег с капустой приехавшие на рынок, оказались тачанками. Так кто нам мешает накрыть вагонеты парусиной и притвориться обозными фургонами. А что бы было еще незаметнее, рядом с ездовыми посадим кафров. Ведь были среди черных рабов сторонники Юга? - "
  
   Немая сцена как в Ревизоре, моментально сменилась бурным обсуждением будущей операции. Задачи было две, техническая и оперативная. Техническая касалась изготовления вагонетов и производства моделей митральез, ну а оперативная составляющая часть плана, имеющая ввиду реальное применение тачанок в сражении и в первую очередь приближение к тылам генералов Ханта и Ховарда, была уже в основном решена благодаря моему стратегическому гению. Пришлось конечно поломать голову над тем, как внедрить в войска подполковника (он командовал Северянами) левые обозы конфедератов, но решение нашлось простое и гениальное.
   Ну а с техникой все сложилось более менее. У капитана были завалы заготовок для гужевого транспорта, а митральезы сделали из заготовок для пулеметов. На маскировочную парусину для фургонов, капитан не пожалел новую казенную простыню и в расчетное время айне и цвайне колонне имени Гера Гатлинга, были готовы к бою.
   И вот наступил канун 1 июля 1863 года, вернее последней субботы этого месяца. Поле битвы было готово. Аким ассистировал капитану, а я (в качестве засланного казачка) товарищу подполковнику. Я согласно указаниям командующего, переставлял группы фигурок и ненавязчиво подтягивал две колонны обозных фургонов соответственно к Семетри Ридж и тылам Ховарда. И вот когда конфедераты генерала Пикетта пошли в свою смертельную атаку и подполковник Калибров уже готовился отдать приказ своей артиллерии смести мятежников, как капитан скомандовал срывающимся голосом
   - " - Митральезы вперед -"
   Аким гордо перешел на мою сторону стола, отодвинул меня в сторону величавым жестом и стал быстро снимать белые верха у фургонов. В тылу Северян хищно ощетинились десятки смертоносных стволов и артиллерия Ханта и подразделения Ховарда, были выведены из строя. Войска Южан перешли в атаку по всему фронту и генерал Ли победил.
  
   На подполковника Калиброва было жалко смотреть. Уже час он метался кругом ящика с песком, ставшего полем его позора, но любые его атаки разбивались о железные аргументы противников. В конце концов, подполковник должен был согласиться, что и технически и оперативно, присутствие на поле боя данных подразделений, в данное время и с данным вооружением исторически и технологически возможно. Забыл сказать, что по нашему настоянию, капитан предложил подполковнику сыграть этот бой на ящик коньяка. Мы обещали при этом, что если капитан проиграет, то оный ящик поставим мы. В общем наши победили ихних...
   Подполковник Калибров конечно не забыл, кто коварно внедрил фальшивый обоз на поле битвы и с нетерпением графа Дракулы, ждущего молоденькую девственницу ждал экзаменов, но меня на них он не увидел, впрочем как и Акима тоже. Мы к тому времени находились уже далеко от Москвы и наши тамошние экзаменаторы, находились от нас по другую сторону мушки.


М. РУДЕРМАН, 1936 год - лейтенант Акимов, 1974 год
   Ты лети с дороги, птица,Зверь, с дороги уходи!
Видишь, облако клубится, Кони мчатся впереди!
И с налета, с поворота, По цепи врагов густой
Застрочит из митральезы Лузианец молодой.

Припев:
Эх, тачанка-алабамка, Наша гордость и краса,
Арканзаская тачанка, Все четыре колеса!
  
   Эх, за жаркой Чаттанунгой Мчался степью золотой
Загорелый, запыленный Митральезчик молодой.
И неслась неудержимо С гривой рыжего коня
Грива ветра, грива дыма, Грива бури и огня.

Припев:
Эх, тачанка-лузианка, Наша гордость и краса,
Каролинская тачанка, Все четыре колеса!
  
 По земле грохочут танки, Вертолеты петли вьют,
Джефферсоновской тачанке Оду летчики поют.
И врагу поныне снится Дождь свинцовый и густой,
Боевая колесница, Митральезчик молодой.

Припев:
Эх, тачанка-джоржианка, Наша гордость и краса,
Тенессийская тачанка, Все четыре колеса!








                ХАЗБУЛАТ УДАЛОЙ
                  Дорожная байка



   Навеяло...
  
   В одном буржуазном порту, этак 4 июля 197* года, группа Советских "торговых" матрозен отмечала день варенья боцмана. В этом же кабаке за соседним столиком сидели Американские матрозен, бывшие для разнообразия Морпехами. Наши, после нескольких бутылей вискаря грянули любимую песню боцмана - " Хазбулат удалой, где-ж ты бросил коня...". Морпехи услышав мотив встали по стойке смирно, положив правые руки на грудь. Мы придя в восторг от такого уважения к Русской культуре послали им две бутылки Скоча, одномоментно и встречно, от них тоже пришла бутылка. Естественно пришлось сдвинуть столы. Я произнес прочувствованный тост, про то что рад как хорошо простые Американские Энсины знают и уважают Русскую культуру и фольклор. На что Энсины возмущенно заявили, что это они в восторге, от знания польскими матрозен Американских реалий и уважения их к САСШ и их традициям. Мы были сильно удивлены. Ну ладно, что Американцы приняли нас за Поляков, не привыкать, все-таки дикий они народ. Но какое такое у нас уважение к ихним традициям ?
   Как выяснилось в процессе дальнейшей беседы, сегодня был Главный Американский праздник - "День независимости", но это было еще не все... Гимн США имел ту же мелодию, что и Русская народная песня - "Хазбулат".
  
   Дурят нашего брата!
  
   А боцмана после этого, почти пол года все звали Абрам Линкольн.









КУКЛА СУОК, КАК СИМВОЛ ТЕОРИИ ЗАГОВОРА.
  
   Байка из жизни "Академиков"
  

   В учебном плане одной из кафедр нашей Академии, присутствовала довольно таки интересная, известная но не поименованная спец-дисциплина. Но читал ее увы, абсолютно казенный по своей сути препод - подполковник Масов. Он умудрялся интереснейшую информацию подавать настолько пресным языком, что местные мухи впадали в спячку уже в начале лекции, не смотря на солнечные весенние деньки. Ну а несчастные "академики" теряя нервные клетки, переводили казенные периоды в конспекты, пытаясь предать им хоть немного читабельно-усвояемый вид. Небольшой отдушиной были обсуждения материалов в конце лекции, правда пару раз туда забредал майор - политотделец и пытался устраивать политинформации, но мы с Акимом быстро его отвадили. Товарищ майор любил блеснуть знанием первоисточников и на этом же, его и подловили. Аким туповато-хитроумными вопросами подвел товарища майора к теме "Политики компромиссов" в работах Ленина. Майор радостно зачирикал о работе "Детская болезнь "левизны" в коммунизме" , а я преданно добавил, что Владимир Ильич и в жизни использовал разработанную им же теорию... Политработник заинтересованно спросил, а что же я такого имел ввиду... На что я истово выпучив глаза доложил, что 19 ЯНВАРЯ 1919 года около 17 часов В. И. Ленин с сестрой Марией Ильиничной в сопровождении шофера С. Гиля и сотрудника личной охраны И. Чабанова выехал в лесную школу на детский праздник, но их машину остановил известный бандит Янька Кошельков, и не смотря на наличие личного оружия, Владимир Ильич отдал бандиту:
  
   1. Револьвер марки браунинг - 1 штука
   2. Бумажник с деньгами и документами 1 штука.
   3. Автомобиль марки Рено - 1 штука.
  
   ... Но как только машина уехала, сразу же организовал погоню. Шипящим и срывающимся голосом заикающейся змеи, побагровевший майор спросил раздуваясь челом и сверкая очами - откуда мол вы товарищ старший лейтенант, взяли этот бред? В ответ на что я безмерно загрустив, вытащил из портфеля томик под названием "Записки коменданта Московского кремля." Павла Малькова. Эффект был потрясающим. Книжка кстати довольно забавная, если уметь читать между строк. Морячку Малькову, помогал ее писать близкий родственник Луначарского, а Наркомпрос был в контрах с Бонч-Бруевичем, который был управляющим делами Совнаркома. И в книжке Малькова, периодически идут весьма тонкие намеки, что Бонч стучал на всех Ильичу, типа прихожу докладывать Предсовнаркома об очередном ЧП, а там уже сидит Бонч. Забавная надо заметить, была у товарища Малькова работа.
   Но вот наступил момент, когда товарищ Масов перешел в своих лекциях к "Теории заговора" и тут у подполковника проявился следующий бзик... Он искренне считал что в тридцатых годах ХХ века, в стране был буквально клубок заговоров и особенно среди интеллигенции. Особенно доставалось от бдительного преподавателя, "инженерам человеческих душ" - Советским писателям. И тонким флером проходила мысль, что НКВД зря не сажало и в буквальном смысле слова, не всех кого надо посадило. Тут я не выдержал и естественно испросив разрешения высказался на тему, что кухонные посиделки заговором не являются, а в любой даже детской книжке можно найти и притянуть за уши махровую антисоветчину, которая на самом деле оной не является. Вот хотя бы Тараканище... Ведь Корнея Чуковского чуть не загнобили, за то что в Тараканище кто то увидел образ Иосифа Виссарионовича. И тут я попал. Подполковник уязвленный в своих самых святых чувствах потребовал, что бы я доказал свой постулат. А подколодная и пригретая на моей широкой груди змея по имени Аким, выдала предмет для литературно-поэтического анализа и это были не больше, не меньше - "Три толстяка" Юрии Олеши. Потом конечно Аким говорил что эту книгу он выбрал специально, что бы мне помочь и ни сколько не сомневался что именно там я найду кучу нужного материала, но все равно - зуб на него я нарисовал.
   Итак, аудитория замерла в предвкушении представления, ибо народ знал что пусть даже я проиграю в диспуте, то интересно будет по любому. Как известно из классиков, чувство ужаса и любые другие эмоциональные всплески, обостряют умственные способности и у меня они обострились... Нет, честно говоря идея выданная мною на гора, потрясла своей бредовостью даже меня, но как говориться - слов из песни не выкинешь. А выдал я следующее...
   - " Это элементарно товарищи. Что мы видим в данной сказке. Революция, которая удалась со второго раза, явный намек на 1917 год. Один из главных положительных героев книги - Народный вожак и трибун Тибул, был вождем в революционных боях, но после победы революции удалился в эмиграцию, явный намек на товарища Лейбу Бронштейна. То есть налицо, прославление роли Троцкого в Великой Октябрьской Революции. В те времена, это явное "Особое совещание" для всех включая наборщиков в типографии и продавцов в книжных магазинах. Хорошо никто из ГУГБ не обратил внимание на дебильные доносы, которые просто не могли отсутствовать, а ведь могли и обратить. А теперь до кучи могу разобрать и сюжет сказки Буратино, как диверсию Итальянских фашистов против морали пионеров и октябрят и как доказательство латентной педофилии Дуче. Хотите ?" -
  
   - "ДА!!!" - мощным хором грянули слушатели
   - "Нет!!!" - панически выкрикнул подполковник Масов
  
   А Акиму я страшно отомстил. Я распустил слух, что он именно потому выбрал "Трех толстяков", потому что с детства был влюблен в куклу Суок. Отгадайте теперь, какое прозвище он получил после этого?
  
   Прошли годы. Не стало Советского Союза, а за одно и нашей Конторы и этой Академии. И тут в одном печатном издании мне попалась аналитическая статья на тему репрессий тридцатых годов, где данные перегибы оправдывались ситуацией и массой врагов Советской власти, во всех слоях общества. И как пример скрытой антисоветской пропаганды была приведена сказка Юрия Олеши. Фамилия автора статьи была Масов...
   Оказалось сын. Да-а-а, яблочко от вишенки далеко не укатилось...



                Пляжный Преферанс Под Шум Вертолетов
                Офицерская байка


Мы коротали время на одной подмосковной Военной базе. Груз был оформлен и упакован, но была задержка с транспортом. А так как было лето, хорошая погода, а на территории военного городка был приличный водоем, то мы использовали вынужденные выходные по полной программе. Если офицеров не меньше трех и не больше четырех, и им нечем заняться, то в дело идут алкоголь и преферанс. Преферанс это ведь вообще песня, тем более что как говорил Барон, это не столько игра, сколько образ мышления. Ну, а алкоголь, малыми дозами, полезен в любых количествах, но.... Нас было пятеро. Увы! Четверо игроков были при деле, но пятый лишний ожидая очереди, всем жутко мешал. Он лез с советами, разливал водку так часто, что это сбивало сдачу и еще вдобавок ко всему, был не доволен тем, что после его вылета, мы расписали не тридцатку, а сотню. Надо добавить, что пятым оказался лейтенант Лебедев, а личностью он был своеобразной и даже несколько шебутной. Как - то в курсантские времена, он, будучи задержанным альгвазилами по подозрению в избиении группы хулиганов, радостно заявил на очной ставке: " Вот видите, они же меня не узнали. " А потом благополучно скрылся от приехавшего за ним комендантского патруля на их же машине. Короче, надо было что - то делать. Заговор созрел в пять минут и секретная операция по локализации объекта Лебедь началась немедленно. Короче, был кинут клич окунуться и пятеро офицеров, с не здешним загаром (вельми привлекавшим окрестных пейзанок из военных семей и обслуги), оглашая окрестные веси молодецкими криками ,посыпались в воду. На берег вылезло уже только четверо. Нет, мы не утопили нашего друга, но лишили его весьма важной части туалета, кроме которой на нем ничего вовсе и не было. Короче, мы умыкнули с него плавки прямо в воде. Юра хоть и был пьяным офицером, но в глубине души был человеком воспитанным и, учитывая большое количество лиц женского пола на берегу, лейтенант стоически оставался в воде. Но мы же не звери какие, и поэтому после каждой сдачи, к одинокому страдальцу отправлялся "слепенький" с картонной тарелкой, на которой стоял картонный же стаканчик водки и скромная закуска. Причем, гонец приближался ровно на столько, что бы еле-еле коснуться краешком тарелки, до кончиков пальцев Робинзона Лебедева (именно в этой транскрипции мы теперь поднимали за него тосты), ибо Юрка был сейчас опаснее чем голодный тигр в клетке. И тут интермедия получила неожиданное продолжение. У соседей начались полеты, и в воздухе заревели турбины ТВ3-117, над нами один за другим поперли "Крокодилы" с полными подвесками. Мы и так были ребята не плохие, а на данный момент и, совсем хорошие... Короче, мы вскочили на ноги и стали орать ура, размахивая руками. К нам присоединилась пляжная детвора и вдруг я заметил, что окружающие женщины дружно начали смеяться, причем смотрели они не на нас, а в сторону озера и, что характерно, некоторые смотрели как то искоса, а та-а-а-м... Лейтенант Лебедев, в припадке искреннего патриотизма и гордости за родные ВВС, размахивая руками, кричал ура, периодически выпрыгивая из хладных вод, гораздо ниже пояса, хотя и не ниже колена, а кругом него как спутники вокруг Нептуна, плавали бумажные тарелочки и стаканчики. А вертолеты все летели и летели...
   Когда мы отсмеялись и утерли слезы, к герою была направлена делегация по примирению и возвращению плавок, водка так же присутствовала. Когда обмундированный лейтенант вышел на берег, окружающий народ встретил его аплодисментами. А две скучающие гарнизонные дамы, пригласили героя, научить их играть в преф. Вернулся лейтенант только утром.
   Но Робинзоном, Юрка был после этого, ну очень долго.



                Темна вода в облацех
                Академическая байка
  
   Однажды нам повезло попасть на переподготовку в одну хитрую Академию. Мы, естественно, особо не сопротивлялись, ибо летом, потусоваться пару месяцев в столицах было вельми неплохо, особенно после года напряженной службы. Занятия были не сильно обременительны, но тут пришел приказ пройти мини спецкурс по химии. Правда, грело, что в гражданском ВУЗе, но по части самого спецкурса, мы несколько приуныли. Ладно там вести конспекты, это как раз не проблема, добрых людей среди студентов хватало, но были еще и лабы. Сама лабораторная была простой, тем более для нас. Мы могли бы сами продемонстрировать штатским преподам, что можно сделать, посетив аптеку и пару хозяйственных. Джеймс Бонд и Нобель удавились бы от зависти. Но по лабе надо было заполнять кучу бумажек, а это уже было скучно и просто нехорошо. Итак, наша бравая четверка зашла в лабораторию, заняла свои места и обреченно стала ждать начала действа. Впереди нас ждали две "пары" и куча бесполезной писанины. Учебное помещение потихоньку заполнялось студентами среди которых попадались студентки, и вдруг мой наметанный глаз засек невзрачненькую лаборантку в очечках-бочоночках. Эта незаконнорожденная племянница Менделеева с восхищением, переходящим в вожделение смотрела на старшего лейтенанта Баринова. Сережка был среди нас самым красивым (Даже красивее автора этих строк... Шутка!) и девицы на него частенько западали, но тут нашему Казанове пришлось пострадать за обчество. Я толкнул Сергея локтем и кивнул на его будущую жертву. Он в ужасе отпрянул. Я показал ему кулак, Аким и Таракан тоже сделали недвусмысленные гримасы и жесты, и бедный старлей с видом кота, влекомого на кастрацию, пошел выполнять свой товарищеский долг. Долг был выполнен с лихвой. Мы заполнили титульные листы работ и передали счастливой Дульсинее, (когда мы узнали, как зовут малышку, на всех на нас напал приступ кашля. А когда мы представлялись сами, Аким не выдержал и, щелкнув каблуками, назвался Александром Ламанчским). Короче, дело было на мази, у нас было три часа свободного времени и мы пошли гулять по летним улицам Москвы. Первой мыслью было выпить пива, но в годы развитого Социализма с приличными пивными был напряг, а в гадючники нас как-то не тянуло. Второй мыслью стало купить в магазине бутылочного пива, но его так же не было, зато была бутылочная водка. Полузаброшенный парк рядом со старым кладбищем послужил нам бистро, ну а потом любознательность привела нас на кладбищенские аллеи. Кладбище было старым и уже не действующим, среди деревьев таинственно высились старинные склепы и мы заспорили по поводу надписи на одном из них. Написано было вроде бы на церковно - славянском, но не все буквы читались и мы впали в схоластическую дискуссию. Таракан, как главный полиглот, утверждал, что это был старопольский язык, на что получил от меня достойную отповедь о том, что на Православном кладбище не хоронят Католиков. Таинственную надпись, трое из четверых исследователей, стали трактовать, как "Темна вода в облацех", но упрямый и любопытный Аким настоял на том, что надо открыть двери саркофага и заглянуть внутрь, дабы поискать косвенные улики, подтверждающие, чью-либо позицию. Как только мы с этим согласились, началась явная Булгаковщина. В ветвях старых деревьев зашумел ветер, неизвестно откуда появившаяся тучка заслонила солнце, и вокруг явно стемнело. Потом мы признались друг другу, что немного не по себе стало тогда всем, но гонор не дал отступить. Страшно заскрежетав, распахнулись чугунные ворота, и из темного провала на нас бесшумно вылетело нечто ужасное...
   Аким ушел влево с переворотом, Барин залег за мраморной гранитной плитой и стал искать автомат, которого у него не было. Я, уходя с линии огня, резко забирал влево, где заметил толстенное дерево, увидев за которым нечто вроде воронки, радостно пригнул туда. А Таракан был как всегда на высоте. Выхватив метательный нож, выполненный под обсидиановую игрушку для разрезания бумаги, с которым наш друг никогда не расставался, он с криком метнул его в чудовище...
  
   Бедная ворона. Последние секунды ее жизни были полны стресса, хотя возможно бомжи, мирно распивающие портвейн под сенью старого дуба, в момент моего падения на них испытали не меньшее потрясение. Пришлось в качестве возмещения морального ущерба, а так же в восполнения, погибшей закуси и ста пятидесяти грамм портвейна, пожертвовать им пять рублей на ассигнации.
   Учеба закончилась и снова пошла служба. Мы особо не вспоминали этот забавный случай, хотя однажды на стрельбах, на мишени Таракана появился листок с изображением вороны и иногда экстремальные ситуации, обозначались нами не иначе, как именно фразой, написанной на том склепе.
   Пол года спустя, мы на старом добром Додже 3/4 ехали в соседний городок, где находились советские геологи (действительно геологи) и по данным разведки имели не целованный запас водки и черного хлеба. Мы с Тараканом сидели впереди, Аким и Барин с комфортом устроились в кузове на настоящем кожаном диване, подобранном в развалинах вестибюля губернаторского дома. Вдоль дороги тянулись похожие на кучи мусора Вельвичии, и мы не сразу заметили вдалеке, какое то движение. Это оказался джип, набитый подозрительными личностями, явно иррегулярного вида и ощетинившийся пулеметами. При более точном изучении объекта в бинокль на антенне была обнаружена тряпка именно тех расцветок, что использовались инсургентами. Внезапно вражеское авто остановилось, и его пассажиры, вскочив с мест, стали оживленно тыкать пальцами в небо, а там величаво рассекал Ту-95РЦ. Мы с Тараканом переглянулись и хором произнесли: "Темна вода в облацех".



                ***

   

  Мандарины для Кандализы Райс
           (байка очевидца)


        У нашей конторы есть клиенты, которые родом из одной очень южной, очень молодой и очень жаркой республики. Практически нет такой страны, которая не имела бы  в Москве свой интерес. Есть свой бизнес и у них.  Наши пути пересеклись, когда мы делали им кое-какую рекламу в инете. Видимо, наша работа им пришлась по нраву, потому что в один из дней они обратились к нам за консультацией по одному информационному гуманитарному интернет проекту. Разумеется, и тут мы не ударили лицом в грязь. Моя консультация произвела неизгладимое впечатление на начальство, аж в самой "Стране Души". А после того, как я подправил им один благотворительный портал (на халяву, естественно) и кое - что присоветовал еще по паре э-э-э-э… информационных вопросов, я стал в этой солнечной республике вощще персоной грата. 
Через некоторое время меня пригласили на пару дней «официальным гостем» (за счет принимающей стороны). Я естественно полетел. Не скрою, мне хотелось на месте увидеть, что же там происходит на самом деле. В процессе так сказать «гостевания», мы оказались в проблематичном относительно безопасности районе. Но поскольку там была свадьба племянника одного из приглашающих, отказаться было невозможно. Свадьба была по меркам  Апсны скромная, не больше тысячи гостей.  Жарко кипели десятки котлов с мамалыгой и мясом, издавая вызывающие аппетит ароматы. Блистал цветник местных красавиц. До начала ачары было далеко. Чтобы гости не сидели голодными, во дворе поставили столы с легкими закусками, сияющие красно-зеленым спектром великолепной и неповторимой аджики, которую семьдесят пять лет назад справедливо отметил сам великий Генералиссимус.  Невесты еще не было, и ряд почетных гостей пригласили совершить моцион по местным красотам. Когда группа в составе двух сановных местных товарищей - нашенского мамамуши с двумя адъютантами и меня любимого - оказалась на склоне холма, обращенном  в сторону потенциального противника, из зарослей саксаула, мандаринов, или там еще чего - то означавшего в тех местах «зеленку»,  по нам стал работать снайпер. Слава Творцу, снайпер относился к формированиям  ближнего закордонья, которые скорее напоминали не вооруженные силы, а  большой мужской хор, и попасть в нас он не мог, даже если бы захотел. Тем не менее, народ пришел в боевое возбуждение. Местные джигиты азартно открыли огонь, мамамуши мужественно стал на четвереньки, а адъютанты героически закрыли его своими телами, присев на корточки. Я терпеть не могу быть инертной массой. В таких ситуациях – особенно.  Короче, я сдернул автомат с ближайшего ко мне адъютанта, бахнул из подствольника в квадрат наиболее вероятного нахождения снайпера, и, взяв пример с абхазов, открыл огонь короткими и редкими (словно зубы старой девы – сладкоежки) очередями. Долго воевать нам не пришлось - набежали гости, охрана и ополченцы, которые прочесав заросли, ямки и буераки, притащили к нам  раненого снайпера. Мамамуши, уже подлеченный коньячком, ( коньяк после чачи несколько нарушил адекватность восприятия окружающего у сановного гостя), приняв молодецкий вид победителя и присмотревшись к лицу снайпера измазанному боевой косметикой, сделал открытие… Он стал радостно орать, что это негр-наемник из Америки, и что его надо срочно сфотографировать.  Причем слово «сфотографировать» он сопроводил жестом, имеющим явно эротический подтекст.  Я хоть и был единственным трезвым в компании, но по живости характера не сдержался и во всеуслышание  объявил, что наши поймали… Кандализу Райс, и что теперь мы все,  как честные люди, обязаны на ней жениться. Ржали все, включая раненного пленного... Ну, а какое-то время спустя, нас с мамамуши наградили. Ему вручили что-то высокое и блестящее, а мне - солдатскую медаль… Вот так, благодаря интернациональному единению и бдительности, группы известных, но не поименованных товарищей, закордонные агрессоры и примкнувшая к ним Кандализа Райс,  потерпели полное фиаско в своих зловещих планах.   

  
  
   Джек Лондон - как Теоретик Марксизма и племянник Энгельса
  
  
Однажды у нас получился незапланированный отдых на территории одной кадрированной воинской части. А там как раз шла какая - то окружная реорганизация, и всем было не до нас, тем более, что статус у нас был насквозь самостоятельный и были мы типа научно-технической группой, которая проездом из Московского военного НИИ в солнечный Томск, ждала оказии. И тут на нашу беду в эти пенаты занесло стройбатовскую учебку, занесло-то ее как рабочую силу, но ведь солдата надо занимать и в свободное от работы время. И местный Замполит, радостно обнаружив на своей территории группу молодых офицеров, решил задействовать нас в благородном деле воспитания будущих младших командиров стройбата. На свою беду тутошний Фурманов наткнулся на Акима, который пришел в инициативный восторг только при мысли о чтении лекций молодым комсомольцам, представился нашим комсоргом, но загрустив безмерно от предложения немедленно и лично приступить, посетовал на неготовность его образовательного уровня и по секрету доложил товарищу подполковнику, что у нас в группе есть умнейший и образованнейший человек, который хоть и из гражданских специалистов, но доктор секретных наук, член партбюро и даже учится на заочном в ЗВПШПРИ. А когда заробевший замполит спросил, что, мол, это за заведение такое - ЗВПШРИ, Аким удивленно пояснил что это вообще-то "Заочная высшая партийная школа при ЦК КПСС" и соболезнующее добавил, что, мол, странно для политработника такого ранга не знать этой аббревиатуры. Заробевший Фурманов уже постеснялся переспрашивать, что такое аббревиатура, и только скромно уточнил, где же можно найти высоко-ученого товарища, для мобилизации оного на лекционный фронт. Надо ли уточнять, что на данную роль Аким выделил не кого-нибудь, а уже знакомого многим по предыдущим рассказам Тарасюка?
   Старшина был в комбинезоне гражданского служащего, и когда не сидел в читальном зале, то везде таскал с собой книжки и прекрасно подходил для данной подставы.
   К слову сказать, с книгами Тарасюк таскался после втыка Командира. А втык был вот за что... Местный дохнущий от тоски Особист, воспрянувший от оживления общей жизни и прибавления потенциальных объектов разработки на вверенной ему территории, застал Тарасюка и местного складского куска в процессе обмена часов "Ориент" на пять аккумуляторов. Старшину спасло то, что в разгар выездной сессии полевого трибунала, там как всегда вовремя проявился Барон и показав Особисту одну из своих корочек, объяснил, что это была просто проверка и забрав Тарасюка и злополучные часы, удалился. Потом он подвел комбинатора к пожарному щиту, приказал снять с него багры, лопаты и прочий инвентарь, а потом объяснил, как и через какие места будет прибивать Тарасюка к этому щиту ржавыми гвоздями. А когда Тарасюк проникся, Командир послал старшину в библиотеку и сказал, что теперь до отъезда его место будет в читальном зале, ибо в книгах и есть такая хозяйственная и экономическая мудрость, которая некоторым шебутным старшинам и не снилась. И для примера приказал прочитать сборники Джека Лондона - "Страшные Соломоновы Острова" и "Сказки Южных Морей". И пригрозил, что будет принимать зачеты на знание материала. На свое счастье, первый же рассказ, прочитанный испытуемым, был "Буйный характер Алозия Пенкберна". Старшина сразу почувствовал родственную душу и несколько раз перечитал его, смакуя изящную операцию по пересчету пенсов, соверенов и крон на табак, в стиле а-ля Киплинг. Плюс сам добавил новацию в данный процесс, мол, раз дикари так ценят пенсы, то может за пенсы у них можно купить что-нибудь нужное и ценное. И окончательно уверился в том, что Джек Лондон величайший экономист всех времен и народов. Барон умилился и порекомендовал Тарасюку рассказы О Генри об Энди Таккере и Джеффе Питерсе, но к этому мы еще вернемся... А лекционная афера развивалась пока следующим путем. Тарасюк, обалдевший от вежливого заискивания подполковника, бросился за помощью к друзьям, и естественно, первый кто попался ему по дороге, был Аким. Выслушав сбивчивые причитания перепуганного старшины, Аким Тарасюка утешил, обогрел и успокоил. И пообещал, что напишет ему лекцию на высочайшем научно-политическом уровне, мол, Тарасюку останется только ее прочитать. Тарасюк с ужасом пояснил Акиму, что ему, как ученому человеку, нужно прочитать стройбатовцам лекцию на тему: "О различиях в Социалистической и Капиталистической экономик в военное время на примерах из работ теоретиков Марксизма-Ленинизма". Старшина был неглупым мужиком, а в хозяйственной сметке ему вообще не было равных, однако высокие науки его всегда пугали. Аким сказал, что накатать такую лекцию ему раз плюнуть, пусть, мол, старшина не беспокоится. Ободренный лектор, робко спросил...
   - " Товариш старший лейтенант, а з Джека Лондона можна чого-небудь вставити, якщо він, звичайно, е теоретиком?" -
   Аким радостно подтвердил причастность автора Белого клыка к теоретикам и даже произвел его в личные племянники Фридриха Энгельса. Короче, в назначенный час, Тарасюк в штатском костюме и даже с галстуком (кто не видел, тот не оценит по - настоящему), гордо вступил в полковой красный уголок, совмещенный с кинозалом на 200 мест. Там его ждал цвет "сантехников", собранный из всего соцветия Советских Среднеазиатских республик, в некую строевую икебану. Будущие сержанты смирно сидели на лавках под надзором благостно поддатого летёхи. Народ сидел действительно смирно, так как за хорошее поведение на лекции им обещали показать кино. На любые звуки кроме как "Так точно, все понятно", "Никак нет, вопросов не имеется" и бурных аплодисментов в конце лекции, была только одна санкция... Запрет на просмотр фильма для всех. Так что слушатель попался Тарасюку благодарный.
   Когда Аким радостно, давясь от смеха, доложил, что лекция вот - вот начнется, и что читает ее Тарасюк, а конспект молодому лектору Тарасюку писал он лично, все ринулись в красный уголок. Барон по дороге разъяснял вслух, что будет с Акимом, если на лекции будет хоть кто-то из местных политработников и командования. Но Акиму повезло - из чужих офицеров был только дремлющий лейтенант-стройбатовец. Мы расселись на заднем ряду и стали внимать, а внимать было чему... Самый малый список Акимовских перлов в изложении Тарасюка, довел бы до инфаркта в полном составе, любую на выбор кафедру Истории партии. А впрочем, судите сами: "Как говорил Джузеппе Гарибальди, Экономика - это война", "Как говорил Семен Михайлович Буденный, Кавалерия без погромов -экономия побоку", "Как сказала Клара Цеткин, Буржуазная собака, сидящая на сене, без силоса не останется", "Как сказал Кибальчич, без мозолистой руки пролетариата ракету на Луну не запустишь ", и.т.д. и.т.п. Мы поддерживали Тарасюка аплодисментами и старались не смеяться, но финальная фраза вызвала у нас такой хохот, что лейтенант стройбатовцев проснулся. А фраза звучала так: - "Как говорил любимый племянник Фридриха Энгельса Джек Лондон, Экспроприатора и экспроприировать не грех, особенно если он этого не заметит".
   Провокационный выкрик Акима - "Да здравствует товарищ Джек Лондон и пророк его Тарасюк", потонул в облегченных аплодисментов слушателей, так ничего и не понявших из этой лекции.
   После лекции Командир роздал всем сестрам по серьгам, наш старшина потом долго обходил Акима как змею, ну а в следующем месяце Тарасюк применил свои новые литературные знания, почерпнутые из приключений Энди Таккера и Джеффа Питерса, следующим образом...
   Всем известно, что снабженцы и складские, это люди гораздо более важные в своих неписанных должностях, чем маршалы и министры. Ведь не зря говорится: "Кто что охраняет, тот то и имеет". В последних числах апреля мы приехали получать технику и оборудование, но нам объяснили, что мы тут не одни, и бумажки у других людей тоже не менее серьезные, так что после праздников подойдет и ваша очередь. Тарасюк развил бурную деятельность, естественно нашел земляка и вернулся со следующим
   докладом:
   - "Отже товариш капітан. у начальника е сад і він хоче, що б він би яблуневим, але саджанців в достатній кількості і потрібних сортів ніяк знайти не може"
   -" И что мы можем сделать в данной ситуации?" - Задал вопрос Барон. Тарасюк по обыкновению замялся и спросил:
   -" Товариш командир. А ми на цей склад ще приїдемо коли-небудь?"
   -"Гарантирую на 90%, что нет ".
   -" Раз так, товариш капітан, то потрібно всього нічого: вантажівка, дві лопати, брезент, вірьовки, пара надійних людей і пять годинників часу".
   -"Где же ты возьмешь столько саженцев элитных яблонь?" -
   -" Та в лісі, там цих саджанців..." - скромно ответил старшина Тарасюк.
   На следующий день мы уезжали с полным комплектом необходимой материальной части. А в уже в купе, Тарасюк гордо цитировал подвинувший его на данный подвиг монолог Джеффа Питерса из бессмертного творения О Генри "Благородный жулик":
  
  
   ...На одном перекрестке дорог я свернул не туда, куда нужно, и по ошибке попал в городишко Пивайн. Мне не следовало отправляться туда, так как прошедшей весной я уже осаждал этот город и нанес ему большие повреждения. Я продал тамошним жителям на шестьсот долларов молодых фруктовых деревьев - грушевых, сливовых, вишневых, персиковых. С тех пор жители города не переставали глядеть на дорогу, поджидая, не пройду ли я по этой дороге опять. А я, не подозревая ни о чем, еду по главной улице, доезжаю до аптекарского магазина "Хрустальный дворец" и только тогда замечаю, что мы оба попали в засаду - я и мои сивый конек Билл.
   Жители Пивайна схватили Билла под уздцы и завели со мной разговор, имеющий ближайшее отношение к теме о фруктовых деревьях. Двое-трое из представителей города просунули мне сквозь проймы жилета постромки, и повели меня по своим фруктовым садам. Вся беда была в том, что их деревья не хотели соответствовать тем надписям, которые были начертаны на привязанных к ним дощечках. Большинство из них оказались грушей-дичком и терновником, но были и липы, и небольшие дубки.
   Единственное дерево, которое сулило привести хоть какой-нибудь плод, был молоденький виргинский тополек, на котором выросло хорошее осиное гнездо и половина старого лифчика...
  

     РУССКАЯ РУЛЕТКА
       Или учите матчасть
      
       1975 год. Год побед и свершений. По всему земному шару расцветают красные знамена молодых государств ставших на путь строительства Социализма. Отдается конечно болью в сердце пепел Ла Монеды, но победоносно для Вьетконга заканчивается Вьетнамская война и уже солидную часть Индокитая, можно закрасить на карте всеми оттенками красного цвета. Но когда кончается любая война, то всевозможные Конторы начинают подчищать за собою следы, заканчивать оставшиеся открытыми вопросы и на границе Лаоса и Вьетнама жизнь кипела вовсю.
       Отряд льенсо уже собирался покинуть место базирования возле границы с Лаосом. Как поступил приказ - Встретить в приграничной зоне группу местных товарищей и сопроводить их до населенного пункта В. Приказ есть приказ, встретившись с представителем еще одних товарищей, группа майора Косякова во время вышла в заданный квадрат, встретила нужных людей и препроводила их по указанному маршруту. Официально операцией руководил товарищ с мужественным именем Куан, но у майора было свое начальство и свое задание и до поры до времени, консенсус удавалось соблюдать. В нескольких часах пути от пункта назначения, вся компания остановилась в небольшой деревушке, где был пост союзных войск, тут им давали джип и газик, что достаточно упрощало последний участок пути. Оставив вьетнамцев, Дока и Малого в деревне, майор взяв Птицу, Грома и Пана пошел разведать мост находящийся в километре от деревушки, там то все и произошло. Услышав на подсознательном уровне звук взведенного затвора все четверо упали на землю и рассосались под ландшафт по мере возможности. Длинная очередь, судя по звуку это был М-60, языком пляшущих на дороге фонтанчиков, намекнула о невозможности продвижения вперед. Другая очередь, данная сзади и видимо для разнообразия из РПД, намекнула что и назад рыпаться не надо. Ну а короткие неприцельные очереди Калашей и М-16 в зарослях за обочинами, четко указали на окружение. И на десерт из джунглей раздался голос, говорящий по русски абсолютно без акцента: -" Предлагаю переговоры майор. Я сейчас выйду и пусть твои люди не вздумают делать глупости. У моих парней приказ стрелять, даже если под угрозой будет моя жизнь"-
       Шевельнулись ветки и на дорогу вышел типичный рейнджер, будто материализовавшийся со страниц устава FM-7-85. Он откинул камуфляжную накидку и вытащив из кармана куртки черный берет с дубовым листом, одел его лихо заломив. И насмешливым, но несколько затуманенным взглядом уставился на Косякова. Русский майор встал, будто бы машинально закинул автомат на плечо и вопросительно посмотрел на американца. А тот кивнул в сторону деревни и сказал -"Пойдем побеседуем майор, автомат кстати можешь отставить здесь и знай кстати, что твои люди в деревне уже давно упакованы моими парнями и их судьбу будем решать мы с тобой."-
       В деревне с виду ничего не изменилось, только к вьетнамцам прибавились джи ай, с моторикой опытных волкодавов джунглей. Они вроде бы не обращали внимания на идущую по главной и единственной улице селения странную пару майоров, но Анатолий чувствовал что любое его неверной движение будет в раз просечено и пресечено.
       Они вошли в дом старосты, прошли в большую комнату где их ждал накрытый стол. Староста расстарался как мог. В меню обеда были - чака, лотосовый рис, бань-фо-куон, ананасы с перцем и солью и естественно бутылка куок-луй. В качестве десерта, вокруг стола стояли несколько рейнджеров и южновьетнамских офицеров и товарищ с мужественным именем Куан, нисколько не смущенный данной ситуацией и даже с автоматом. Американец приглашающее показал майору Косякову на стул и усевшись напротив него, плеснув обоим самогона в чашки и начал нечто вроде спича...
       -" Ну вот что русский"- Сказал рейнджер -" Война кончилась и проиграли мы ее не Гукам, а вам. А я еще не сделал последнего выстрела. Ни вас ни нас тут сейчас официально нет и если я прикажу вас уничтожить, то знать об этом будут только крокодилы. Население деревни уходит отсюда прямо сейчас, они не котят жить при социализме. Удиви меня майор, докажи что вы не зря победили и клянусь я отпущу и тебя, и твоих людей, и твоих Гуков "-.
       Посмотрев в помутневшие глаза американца, майор понял что рейнджер не совсем адекватен и либо пьян, либо находится под действием какого либо наркотика и надежды на удачный для себя исход, это ему не прибавляло. Обведя глазами окружающих стол людей, майор увидел на одном из них кобуру со старым добрым Наганом и сразу же в голове блеснула мысль - ВОТ ОНО!
       - " Майор, а что вы знаете о Русской рулетке " - спросил Анатолий. Американец заинтересованно посмотрел на него и неуверенно спросил -
       -" Это какой то русский способ самоубийства ? " -
       -" Почти. Из барабана револьвера вынимаются несколько патронов, барабан раскручивается и револьвер приставляется к виску одного из играющих и он спускает курок. И так по очереди до летального исхода. Но я предлагаю несколько другой вариант. Я вынимаю из барабана только один патрон, раскручиваю барабан и стреляю себе в висок. Если мне повезет, то я выиграл и вы отпускаете моих людей, ну а если не повезет вы их все равно отпускаете но без меня и тех кого мы сопровождаем. Вот кстати и револьвер есть " - и с этими словами Анатолий показал на кобуру с наганом у одного из южновьетнамцев. Американец застыл на мгновение, а потом захохотал. Он повторил предложение русского майора по английски и рейнджеры тоже радостно заржали. Американец жестом потребовал у вьетнамца Наган и положил его на стол перед Анатолием.
       Майор демонстративно разрядил револьвер, вложил шесть патронов в барабан, крутанул его, взвел курок, приставил дуло к виску, зажмурил глаза и нажал на курок... Раздался громкий металлический щелчок, Косяков усмехнулся и положил револьвер на стол. Бакер был хладнокровен как удав, он два раза беззвучно хлопнул в ладоши изображая аплодисменты и протянул руку к нагану, вопросительно посмотрев на русского майора. Анатолий развел руками и улыбнулся приглашающее. И тут внезапно Куан затрещал как цикада в ночи, слова сыпались из него потоком и судя по лицу американца, эти слова ему не нравились. Майор Бакер поднял со стола Наган, зачем-то взвесил его в руке и внезапно наведя его на Куана, нажал на курок. Грохнул выстрел и предатель получивший пулю прямо промеж глаз, рухнул на циновки. Американец улыбнулся своей заторможенной улыбкой и сказал: - " Вот теперь все по правилам. Ведь после Русской рулетки должен оставаться хотя один труп. Но ты меня все равно удивил русский, с твоим везением только в рулетку играть, так что приезжай в Лас-Вегас, озолотишься. Ну ладно, как говориться к вас в России - уговор дороже денег. Сейчас я и мои люди уйдем, а ты уж сам тут решай как и что " -
       Дальше все было просто. Ребята постреляли в воздух возле сарая, где лежали их связанные подопечные и торжественно их освободили. Когда миниколонна из джипа и газика подъехала к мосту, там уже были ПТ-76 и Т-34 Въетконга. Майор Косяков автоматически посмотрел на часы, было 12 часов 15 минут, он тогда еще не знал что именно сегодня 30 апреля 1975 года, в эти минуты. танк Т-54Б с бортовым номером "833" въехал во двор Президентского дворца в Сайгоне. Вьетнамская война закончилась.
       Когда четверть века спустя Анатолий рассказал эту историю одной своей подруге, у которой останавливался во время командировок в Новгород, она пришла в дикий восторг и сказала что тут и счастье, и везуха, и смелость, и вообще за это надо выпить. Анатолий с готовностью долил в стаканчики золотую текилу и смущенно сказал, что особой смелости и счастья тут не было и в ответ на недоуменный взгляд девушки произнес следующее: -" Мат часть надо изучать прилежно. Американец по своей простоте не знал, что барабан семизарядного револьвера Нагана в отличие от шестипатронных американских, британских и прочих своих собратьев имеющих барабаны, имеет несколько иную инерцию вращения барабана, и при должном знании матчасти и умелом с оной обращении, имел практически полную гарантию безопасности. Пустое гнездо при хорошем без заеданий вращении,и грамотной руке, как более легкая часть ротора всегда оказывается наверху барабана, под ударом курка, тем более что наган был все время при деле и все части были хорошо приработаны, да и ухаживали за ним заботливо. Ну а что бы все вообще было хорошо, надо в процессе, Наган слегка встряхнуть. Такой вот Лас-Вегас.


Копченый угорь как аргумент, сохранения государственной тайны


      Дела службы занесли нас на большую базу, на берегу Балтийского моря. Сейчас там независимое государство и база брошена, разорена и разворована, но тогда это был мощнейший военно-морской (и не только) комплекс. Мы по обыкновению, должны были получить некий литерный груз и сопроводить его по назначению. Груз мы получили, но не весь и по сему были вынуждены ждать довоза и последующей оказии.
       Мы временно расположились на территории законсервированных в незапамятные времена периферийных реммастерских железнодорожных войск. Там была небольшая добротная казарма, пакгаузы, каменная стена по периметру и даже каменный сортир на 12 персон, аж с тремя дверями. Это все построили зольдатен Вильгельма в конце Империалистической войны, потом тут были Eesti sоjavаgi, потом РККА, потом снова зольдатен, но уже фюрера, а потом снова наши, к коим и мы также относились.
       Накануне, нам выдали солдатское ХБ, с "партизанскими" офицерскими погонами и эмблемами ЖД войск и даже несколько СКСов*. Мы косили под "партизан"* из МИИТа, а для разборок с местными, нам придали капитана-особиста и его верного мотоцикла с сержантом. Из техники на территории были БТМ*, агитационный автобус и здоровенный псина по кличке Чипок*. Предыдущие караульные хотели забрать его с собой, но Чипок сразу выбрал себе в новые хозяева Арканю и не отходил от него. Что и говорить, но пара получилась колоритная. Надо напомнить, что Арканя и по лицу и по размерам был копией Шрека и плюс имел привычку передвигаться то ли быстрым шагом, то ли медленным бегом. При этом кстати, что бы у него не было в руке, чи кувалда, чи РПД, это ему при ходьбе совершенно не мешало, так что несущийся по двору Арканя в сопровождении Чипка (этакой помеси дога, мастино и еще тройки пород), это было еще то зрелище.
       Делать было особенно не чего, но был приказ имитировать деятельность и Таракан с Арканей решили повозиться с БТМкой, Птица с Борькой, стали ковыряться в агитмашине, Тарасюк на свою беду, пошел лазать по пакгаузам ибо старшина чутьем хозяйственника чувствовал тут заброшенные склады. Короче он нашел, две сотни непонятных емкостей, литров по восемь, покрашенных в красный цвет и имеющих форму немецкой армейской фляги. Были они в ящиках с орлом Вермахта и без какой либо дополнительной информации. Блин, где мы только не натыкались на амуницию вермахта, и в Африке и на Ближнем востоке, ну а тут это было вообще закономерно.
       Как выяснилось позднее, во время экстренного потрошения Тарасюка Бароном, в соседнем рыболовецком колхозе, служил завхозом экс-кусок*, земляк Тарасюка женатый на местной. Короче колхозникам приглянулись красные фляги, для использования оных в качестве поплавков на сетях, за что Тарасюк поставил нас на доп-довольствие, состоящее из натуральных колхозных продуктов, включающих в ассортимент бекон, копченых угрей, соления, семидесятиградусный картофельный "Пускаар*" и прочие вкусности. С одной стороны дело было благое, но с другой стороны, прямого приказа то на это не было, а инициатива в армии всегда наказуема, пусть даже и полезная. Тем более присутствовали и элементы нарушения режима секретности... Так что Барон дал Тарасюку три наряда, в которые входила покраска ворот и приведение фасада сортира в надлежащий вид, когда же старшина поинтересовался в каком смысле надлежащий, командир значительно ответил, что бы было не хуже чем у немцев. Тут случилась очередная рутинная неприятность, скисла проводная связь, а рацию нам так и не доставили. Командир оставив старшим капитана Тараканова, взял Уазик и уехал в штаб ругаться.
       А Тарасюк истово взялся за выполнение нарядов. Он покрасил ворота в строгий зеленый цвет, нарисовал на створках по красной звезде в желтой окантовке, но перед сортиром впал в задумчивость. Данное удобство было каменным и оштукатуренным, то есть на стены тут просилась явная побелка, но вот с дверями Тарасюк задумался, ибо их было три штуки (хотя все они вели в одно и то же помещение). А тут как всегда, к старшине подкатил с предложениями помощи вездесущий Аким. Он напомнил Андрею, что командир приказал сделать как у немцев, а у немцев были именно трехдверные туалеты, двери у них были ярко-красные и на каждой двери была специальная немецкая туалетная надпись, которую к счастью старшины Аким помнил наизусть и с радостью напишет её на бумажке и даже набьёт контуры специального сортирно-готического шрифта. Так что когда усталый но честный старшина отправился отдыхать, на дверях сияли надписи: FЭr die Herren, FЭr die Damen, FЭr die Offiziere (для Господ, для Дам, для Офицеров). А Аким довольный как удав, взял СКС и пошел на пост у ворот, ибо в связи с особой литерой груза, караульная службы была на нас и как раз была его очередь.
       Офицер с СКСом было конечно не совсем комильфо, но для "партизана" сойдет, а вот Стечкин выглядел бы слишком вызывающе для заштатного объекта. В это время Таракан с Арканей запустили таки БТМку и стали выбирать ей во дворе более пристойное на их взгляд место, а Птица с Борькой, в виду невозможности завести агитавтобус (завести машину где нет движка, катахреза даже для Левши), запустили радиокунг. Там были выносные колокольчики и мощный приемник. В Западной Европе, был радиомаяк на КВ, который круглые сутки чистым и мощным сигналом гнал в эфир Битловскую Can't Buy Me Love, БТМка рыча кружила по двору из колокольчиков орали Пол и Джон. То есть именно эту картину увидел экипаж УАЗика, подъехавшего к зеленым воротам с красными звездами. Экипаж был хоть и однополый, но разношерстный. Водила-сержант с непроницаемым восточным лицом, очкатенький "пиджак" в чине старлея, явный мажор в капитанской форме из полковничьего сукна и подполковник, с лицом типичного проверяющего.
       Те из вас уважаемые читатели, кто имел счастье (или несчастье) смотреть УС-2, наверняка помнят как немецкие танки наступали под огромными фашистскими штандартами, мол ахтунг тут фашисты наступают, типа не перепутайте с румынами. Так вот, над проверяющим подполом, реяла аж целая виртуальная хоругвь, с надписью - хочу быть полковником.
       Аким, который как уже было сказано выше, стоял на воротах в партизанской форме железнодорожного старлея, сделал СКСом на караул и попросил разрешения товарища подполковника вызвать начальника караула, на что получил благосклонный кивок. А старший по команде капитан Тараканов, быстренько поставил БТМ в плотную к пакгаузу, где хранился секретный груз и приглушил движок. Ящики доверенные нам, несли такую литеру, что посторонним не то что дотронуться до них, а хотя бы спросить что внутри, было чревато нашим огнем на поражение.
       А Аким занялся дипломатическим гостеприимством... Рассказывая подполу, что тут при немцах была секретная пыточная Гестапо, он пару раз назвал проверяющего товарищем генералом. А когда подпол, смущенно его поправил, то Аким сделал понимающее лицо и сказал понизив голос, что для проверки таких важных объектов, никого кроме генерала из Москвы не пришлют, а что такое секретность он понимает, но в Москве сделали большую ошибку, послав сюда именно данного товарища... И выдержав поистине садистскую паузу, продолжил, что мол какую форму вы не оденьте товарищ начальник, генерала всё равно сразу видно. Как сказал потом Таракан: -"Если бы Аким был женщиной, то подполковник на нем бы женился и немедленно"-.
       Птица в это время поймал волну с пионерскими песнями, а приданный особист послал своего сержанта на мотоцикле в штаб с докладом о ситуации.
       А Акима, который всю жизнь питал искреннюю "любовь" к проверяющим, как говориться понесло... Он жаловался генералу-подполковнику, на тяжелую жизнь "партизан" загнанных в дальний ремцех и даже сообщил по секрету, что к ним ссылают сюда лиц с расстроенной психикой, которые запросто могут покалечить и показал глазами на Арканю, который будучи в комбинезоне и с кувалдой, мирно выбивал из гусениц БТМки пальцы, дабы на всякий случай окончательно лишить её хода.
       Так что когда коварный Аким из за спины проверяющего, дал Аркане знак подойти, то бедный подполковник увидел бегущего в его сторону страшного гиганта с кувалдой в руке и сопровождаемого в добавок собакой Баскервиллей. Нет, столичный проверяющий не бросился бежать, он просто оцепенел и покорно ждал своей судьбы, но его лучший друг лейтенант Акимов, закрыл своим телом старшего по званию и заболтав страшного Арканю, услал его назад к трудовому процессу. Последней точкой был расписной трехдверный сортир. Гости долго не решались туда войти (причем "пиджак", все время явно давился от смеха), но Аким объяснил что это все осталось от нехороших оккупантов и направил "пиджака" и капитана в мужскую дверцу, а подпола, что характерно в офицерскую. Когда испытуемые обнаружили внутри отсутствие каких либо перегородок, то ржали уже в три голоса. Ну а потом высокую проверяющую сторону пригласили пообедать чем Тарасюк послал, а Тарасюк произведенный на сегодня в лейтенанты Остапенко (что бы не нарушать видимую субординацию) и названый именинником (дабы был предлог к спиртному на столе), превзошел сам себя. У старшины была якая то секретная связь с рибальським колгоспом, ибо помимо бекона и прочих продуктов из обменного фонда, на столе появились настоящие деликатесы, типа вяленых, но тушеных снетков со свининой, под непонятным местным названием "Хаутатуд кала" и даже Сааремааских копченых угрей, причем уже в порционном виде. Особист прикинувшийся простоватым зампотехом, ненавязчиво подливал гостям семидесятиградусный картофельный Пускаар из деревянного бочонка с медным краном и все было на мази.
       Наши ребята потребляли яблочный сок, делая вид что это самогон.
       В разгар пиршества проверяющий поинтересовался, а почему не видно начальника транспортного батальона майора Кунцева, после чего особист зашелся в хохоте. Оказалось, что майор Кунцев командовал батальоном, находившемся в 8 километров отсюда. Ориентир который искала комиссия, был обозначен как зеленые ворота с красными звездами, но была еще одна тонкость... на перекрестке надо было повернуть на лево, но в армии лево и право иногда это одно и тоже. Вот так эта комиссия к нам и попала.
       Когда приехал Барон, гостей уже грузили в УАЗик, благо шофёр был не пьющим татарином из Казани. Так что все разрешилось мирно и без нарушения Гостайны.
       А Аким не удержался и применил к отъезжающим гостям, свое несколько извращенное чувство юмора. Ни как не могущий расстаться со своим новым другом подполковник, и надоевший Акиму хуже горькой редьки, в десятый раз восхитился копченым угрем и на свою беду спросил, а что это была за рыба. Как раз в этот момент к машине подбежал Чипок, таща в зубах здоровенного ужа (собачка была еще та). Аким показал на охотничий трофей верного пса Аркани, и обыденным тоном доложил, что как раз из этой дичи и было состряпано данной блюдо. Спазмы скрутили всех, кроме задрыхшего в машине "пиджака", правда в отличие от гостей, у гостеприимных хозяев спазмы были от смеха.
       Так что последующий начальственный втык получил только Аким. А за раскрашенный туалет, старшина Тарасюк (известный так же как лейтенант Остапенко) как ни странно был обласкан и поощрен. То есть Барону эти художества настолько понравилось, что Аким пожалел о том, что не успел примазаться к авторству.
       А на следующий день, мы чудесным образом превратившиеся из военных железнодорожников в торговых моряков, уходили на сухогрузе в известный, но не поименованный квадрат Мирового океана и там мы опять встретили одного из героев этого рассказа. Но это уже будет совсем другая история, про удава Каа и его верного Маугли.
      
       ПРИМЕЧАНИЯ
       Пиджак - армейское прозвище офицеров проходящих службу после гражданского ВУЗа.
       Партизаны - армейское прозвище солдат и офицеров запаса, призванных на переподготовку
       Кусок - армейское прозвище сверхсрочников (ныне прапорщиков)
       Чипок - На армейском жаргоне. офицерское кафе на территории воинской части (иногда буфет)
       Пускаар (Puskar) - эстонский картофельный самогон
       БТМ -
       Машина быстроходная траншейная БТМ-3.



ВЗГЛЯД С ТОЙ СТОРОНЫ



ИСПОВЕДЬ ЛЕЙТЕНАНТА МОРСКОЙ ПЕХОТЫ

     Меня зовут Майкл Фогетти, я капитан Корпуса Морской пехоты* США в отставке. Недавно я увидел в журнале, фотографию русского памятника из Трептов-парка* в Берлине и вспомнил один из эпизодов своей службы. История эта произошла лет тридцать назад в Африке. Мой взвод после выполнения специальной операции, получил приказ ждать эвакуации в заданной точке, но в точку эту попасть мы так и не смогли.               
         В районе Золотого рога как всегда было жарко во всех смыслах этого слова. Местным жителям явно было мало одной революции. Им надо было их минимум три, пару гражданских войн и в придачу  один религиозный конфликт. Мы выполнили задание и теперь спешили в точку рандеву с катером, на котором и должны были прибыть к месту эвакуации. Но нас поджидал сюрприз. На окраине небольшого приморского городка нас встретили суетливо толкущиеся группки вооруженных людей. Они косились на нас, но не трогали, ибо колонна из пяти джипов, ощетинившаяся стволами М-16* и М-60*, вызывала уважение. Вдоль улицы периодически попадались легковые автомобили со следами обстрела и явного разграбления, но именно эти объекты и вызывали основной интерес пейзан, причем вооруженные мародеры имели явный приоритет перед невооруженными. Когда мы заметили у стен домов несколько трупов явных европейцев, я приказал быть наготове, но без приказа огонь не открывать. В эту минуту из узкого переулка выбежала белая женщина с девочкой на руках, за ней с хохотом следовало трое местных нигеров (извините, афро-африканцев). Нам  стало не до политкорректности. Женщину с ребенком мгновенно втянули в джип, а на ее преследователей цыкнули и недвусмысленно погрозили стволом пулемета, но опьянение безнаказанностью и пролитой кровью сыграло с мерзавцами плохую шутку. Один из них поднял свою G-3* и явно приготовился в нас стрелять, Marine Колоун автоматически нажал на гашетку пулемета и дальше мы уже мчались под все усиливающуюся стрельбу. Хорошо еще, что эти уроды не умели метко стрелять.  Мы взлетели на холм, на котором собственно и располагался город, и увидели внизу панораму порта, самым ярким фрагментом которой был пылающий у причала пароход.
       В  порту скопилось больше тысячи европейских гражданских специалистов и членов их семей. Учитывая то, что в прилегающей области объявили независимость и заодно джихад, все они жаждали скорейшей эвакуации. Как было уже сказано выше, корабль, на котором должны были эвакуировать беженцев, весело пылал на рейде, на окраинах города сосредотачивались толпы инсургентов, а из дружественных сил был только мой взвод  с шестью пулеметами и скисшей рацией (уоки-токи* не в счет). У нас было плавсредство, готовое к походу и прекрасно замаскированный катер, но туда могли поместиться только мы. Бросить на произвол судьбы женщин и детей мы не имели права. Я обрисовал парням ситуацию и сказал, что остаюсь здесь и не в праве приказывать кому - либо из них оставаться со мной, и что приказ о нашей эвакуации в силе и катер на ходу. Но к чести моих ребят, остались все. Я подсчитал наличные силы… двадцать девять марин, включая меня, семь демобилизованных французских легионеров и 11 матросов с затонувшего парохода, две дюжины добровольцев из гражданского контингента. Порт во времена Второй мировой войны был перевалочной базой и несколько десятков каменных пакгаузов, окруженных солидной стеной с башенками и прочими архитектурными излишествами прошлого века, будто сошедшие со страниц Киплинга и Буссенара, выглядели вполне солидно и пригодно для обороны. Вот этот комплекс и послужили нам новым фортом Аламо. Плюс в этих пакгаузах были размещены склады с ООНовской гуманитарной помощью, там же были старые казармы, в которых работали и водопровод и канализация, конечно туалетов было маловато на такое количество людей, не говоря уже о душе, но лучше это, чем ничего. Кстати, половина одного из пакгаузов была забита ящиками с неплохим виски. Видимо кто - то из чиновников ООН делал тут свой небольшой гешефт. То есть вся ситуация, помимо военной, была нормальная, а военная ситуация  была следующая…
    Больше трех тысяч инсургентов, состоящих из революционной гвардии, иррегулярных формирований и просто сброда, хотевшего пограбить вооруженных, на наше счастье только легким оружием от маузеров 98* и Штурмгеверов* до автоматов Калашникова* и Стенов*, периодически атаковали наш периметр. У местных были  три старых французских пушки, из которых они  умудрились потопить несчастный пароход, но легионеры смогли захватить батарею и взорвать орудия и боекомплект. Мы могли на данный момент им противопоставить:  23 винтовки М-16, 6 пулеметов М-60, 30 китайских автоматов Калашникова и пять жутких русских пулеметов китайского же производства, с патронами пятидесятого калибра*. Они в главную очередь и помогали нам удержать противника на должном расстоянии, но патроны к ним кончались прямо- таки с ужасающей скоростью. Французы сказали, что через 10 – 12 часов подойдет еще один пароход и даже в сопровождении сторожевика, но эти часы надо было еще продержаться. А у осаждающих был один большой стимул в виде складов с гуманитарной помощью и сотен белых женщин. Все виды этих товаров здесь весьма ценились. Если они додумаются атаковать одновременно и с Юга, и с Запада, и с Севера, то одну атаку мы точно отобьем, а вот на вторую уже может не хватить боеприпасов.  Рация наша схлопотала пулю, когда мы еще только подъезжали к порту, а уоки-токи били практически только на несколько километров. Я посадил на старый маяк вместе со снайпером мастер – сержанта* Смити – нашего радио-бога. Он там что - то смудрил из двух раций, но особого толку с этого пока не было.
   У противника не было снайперов и это меня очень радовало. Город находился выше порта, и с крыш некоторых зданий, территория, занимаемая нами, была как на ладони, но планировка города работала и в нашу пользу.  Пять прямых улиц спускались аккурат к обороняемой нами стене и легко простреливались с башенок, бельведеров и эркеров…  И вот началась очередная атака. Она была с двух противоположных направлений и была достаточно массированной. Предыдущие неудачи кое-чему научили инсургентов, и они держали под плотным огнем наши пулеметные точки.  За пять минут было ранено трое пулеметчиков, еще один убит.  В эту минуту противник нанес удар по центральным воротам комплекса: они попытались выбить ворота грузовиком.  Это им почти удалось. Одна створка была частично выбита, во двор хлынули десятки вооруженных фигур. Последний резерв обороны - отделение капрала Вестхаймера - отбило атаку, но потеряло троих человек ранеными, в том числе одного тяжело. Стало понятно, что следующая атака может быть для нас последней, у нас было еще двое ворот, а тяжелых грузовиков в городе хватало. Нам повезло, что подошло время намаза и мы, пользуясь передышкой и мобилизовав максимальное количество гражданских, стали баррикадировать ворота всеми подручными средствами. Внезапно на мою рацию поступил вызов от Смити:
- «Сэр. У меня какой - то непонятный вызов и вроде от русских. Требуют старшего. Позволите переключить на вас?» 
- «А почему ты решил, что это Русские?»-
- «Они сказали, что нас вызывает солнечная Сибирь, а Сибирь, она вроде бы в России…»
- « Валяй, » - сказал я и услышал в наушнике английскую речь с легким, но явно русским акцентом…
- « Могу я узнать,  что делает United States Marine Corps на вверенной мне территории ?»  - последовал вопрос.
 - «Здесь Marine First Lieutenant*  Майкл Фогетти.  С кем имею честь? » -  в свою очередь поинтересовался я.
-« Ты имеешь честь общаться, лейтенант, с тем, у кого, единственного в этой части Африки, есть танки,  которые могут радикально изменить обстановку. А зовут меня Tankist».
     Терять мне было нечего.  Я обрисовал всю ситуацию, обойдя, конечно, вопрос о нашей боевой «мощи». Русский в ответ поинтересовался, а не является ли, мол, мой минорный доклад, просьбой о помощи. Учитывая, что стрельба вокруг периметра поднялась с новой силой, и это явно была массированная атака осаждающих, я вспомнил старину Уинстона, сказавшего как – то, « что если бы Гитлер вторгся в ад, то он, Черчилль*, заключил бы союз против него с самим дьяволом...», и ответил русскому утвердительно. На что последовала следующая тирада…
- « Отметьте позиции противника красными ракетами и ждите. Когда в зоне вашей видимости появятся танки, это и будем мы. Но предупреждаю:  если последует хотя бы один выстрел по моим танкам, все то, что с вами хотят сделать местные пейзане, покажется вам нирваной по сравнению с тем, что сделаю с вами я».
   Когда я попросил уточнить, когда именно они подойдут в зону прямой видимости, русский офицер поинтересовался не из Техаса ли я, а получив отрицательный ответ, выразил уверенность,  что я знаю что Африка больше Техаса и нисколько на это не обижаюсь.
   Я приказал отметить красными ракетами скопления боевиков противника, не высовываться и не стрелять по танкам, в случае ежели они появятся. И тут грянуло. Бил как минимум десяток стволов, калибром не меньше 100 миллиметров. Часть инсургентов кинулась спасаться от взрывов в нашу сторону, и мы их встретили, уже не экономя последние магазины и ленты. А в просветах между домами, на всех улицах одновременно появились силуэты танков Т-54*, облепленных десантом. Боевые машины неслись как огненные колесницы. Огонь вели и турельные пулеметы, и десантники. Совсем недавно, казавшееся грозным, воинство осаждающих рассеялось как дым. Десантники спрыгнули с брони,  и рассыпавшись вокруг танков, стали зачищать близлежащие дома. По всему фронту их наступления, раздавались короткие автоматные очереди и глухие взрывы гранат в помещениях. С крыши одного из домов внезапно ударила очередь, три танка немедленно довернули башни в сторону последнего прибежища, полоумного героя джихада и строенный залп, немедленно перешедший в строенный взрыв, лишил город одного из архитектурных излишеств. Я поймал себя на мысли, что не хотел бы быть мишенью русской танковой атаки, и даже будь со мной весь батальон с подразделениями поддержки, для этих стремительных бронированных монстров с красными звездами, мы не были бы серьезной преградой. И дело  было вовсе не в огневой мощи русских боевых машин… Я видел в бинокль лица русских танкистов, сидевших на башнях своих танков: в этих лицах была абсолютная уверенность в победе над любым врагом. А это сильнее любого калибра. Командир русских, мой ровесник, слишком высокий для танкиста, загорелый и бородатый капитан, представился неразборчивой для моего бедного слуха русской фамилией, пожал мне руку и приглашающе показал на свой танк. Мы комфортно расположились на башне, как вдруг русский офицер резко толкнул меня в сторону. Он вскочил, срывая с плеча автомат, что - то чиркнуло с шелестящим свистом, еще и еще раз. Русский дернулся, по лбу у него поползла струйка крови, но он поднял автомат и дал куда- то две коротких очереди, подхваченные четко-скуповатой очередью турельного пулемета, с соседнего танка. Потом извиняющее мне улыбнулся,  и показал на балкон таможни, выходящий на площадь перед стеной порта. Там угадывалось тело человека в грязном бурнусе, и блестел ствол автоматической винтовки. Я понял, что мне только что спасли жизнь. Черноволосая девушка в камуфляжном комбинезоне тем временем перевязывала моему спасителю голову, приговаривая по-испански,  что вечно синьор капитан лезет под пули, и я в неожиданном порыве души достал из внутреннего кармана копию-дубликат своего  Purple Heart*, с которым никогда не расставался, как с талисманом удачи, и протянул его русскому танкисту. Он в некотором замешательстве принял неожиданный подарок,  потом крикнул что- то по-русски в открытый люк своего танка. Через минуту оттуда высунулась рука, держащая огромную пластиковую кобуру с большущим пистолетом. Русский офицер улыбнулся и протянул это мне. А  русские танки уже развернулись вдоль стены, направив орудия на город. Три машины сквозь вновь открытые и разбаррикадированные ворота въехали на территорию порта, на броне переднего пребывал и я.  Из пакгаузов высыпали  беженцы, женщины плакали и смеялись, дети прыгали и визжали, мужчины в форме и без, орали и свистели.  Русский капитан наклонился ко мне и, перекрикивая шум, сказал: «Вот так, морпех. Кто ни разу не входил на танке в освобожденный город, тот не испытывал настоящего праздника души, это тебе не с моря высаживаться». И хлопнул меня по плечу. Танкистов и десантников обнимали, протягивали им какие-то презенты и бутылки, а к русскому капитану подошла девочка лет шести и,  застенчиво улыбаясь, протянула ему шоколадку из гуманитарной помощи. Русский танкист подхватил ее и осторожно поднял, она обняла его рукой за шею, и меня внезапно посетило чувство дежавю. Я вспомнил, как несколько лет назад в туристической поездке по Западному и Восточному Берлину  нам показывали русский памятник в Трептов-парке. Наша экскурсовод, пожилая немка с раздраженным лицом, показывала на огромную фигуру Русского солдата со спасенным ребенком на руках, и цедила презрительные фразы на плохом английском. Она говорила о том,  что, мол, это все большая коммунистическая ложь, и что кроме зла и насилия русские на землю Германии ничего не принесли. Будто пелена упала с моих глаз. Передо мною стоял русский офицер со спасенным ребенком на руках.  И это было реальностью и, значит,  та немка в Берлине врала, и тот русский солдат с постамента, в той реальности тоже спасал ребенка. Так, может,  врет и наша пропаганда, о том,  что русские спят и видят,  как бы уничтожить Америку. Нет,  для простого первого лейтенанта морской пехоты такие высокие материи слишком сложны. Я махнул на все это рукой и чокнулся с русским бутылкой виски, неизвестно как оказавшейся в моей руке. В этот же день удалось связаться с французским пароходом, идущим сюда под эгидою ООН,  и приплывшим - таки в два часа ночи. До рассвета шла погрузка, Пароход отчалил от негостеприимного берега, когда солнце было уже достаточно высоко. И пока негостеприимный берег не скрылся в дымке, маленькая девочка махала платком, оставшимся на берегу русским танкистам. А мастер-сержант Смити, бывший у нас записным философом,  задумчиво сказал:
- «Никогда бы я не хотел,  чтобы Русские в серьез стали воевать с нами. Пусть это непатриотично, но я чувствую, что задницу они нам обязательно  надерут».   И, подумав, добавил: «Ну, а пьют они так круто, как нам и не снилось… Высосать бутылку виски из горлышка и ни в одном глазу… И ведь никто нам не поверит, скажут что такого даже Дэви Крокет* не придумает».