время кляксы

Когда хочется поболтать, а сказать нечего, приходится задавать вопросы, надеясь, что собеседник сам себя развлечёт фактами собственной биографии. К этому нехитрому приёму прибегают все без исключения модные режиссёры. Особым шиком считается отсутствие не только сюжета, но даже смысла. Я очень хорошо представляю себе, как создаются подобные товары народного промысла – богатый и знаменитый дядя постсреднего возраста сочиняет маленькие несвязные сценки в свободное от отдыха время. Чаще всего, они о киллере, который чувствует что-то не то, но не поймёт, что, или о лесбиянках, без которых кино нонче не кино. Когда обрывков набирается примерно на час экранного времени, дядя привязывает одно к другому по какой-то ему одному известной системе, при помощи бесконечных повторов и музыкальных пауз дотягивает метраж до двух-трёх часов – и продукт, заранее объявленный культовым, готов к употреблению. Предполагается, что беспорядочно мелькающими порнографическими картинками зритель должен бы вдохновиться на глубочайшие размышления за жисть, за любоф и за параллельные миры – а как же без них? Кино (если это ещё так называется) выполняет роль размазанной кляксы на приёме недоученного психиатра – зрителю ставят диагноз в зависимости от того что он видит на картине, которая картиной не является. Единственный способ остаться в рядах здоровых – назвать кляксу кляксой, но тогда зал, наполненный фанатичными снобами, разорвёт несчастного, страдающего полным отсутствием воображения и чувства прекрасного. Нет, конечно, есть режиссёры, уважающие зрителя настолько, что даже дают ему понять, о чём фильм. Но даже эти герои не пытаются выразить своё мнение, поделиться мыслями. К примеру, афиша Альмодовара честно предупреждает – вас ждёт «монолог как форма диалога». И это будет ваш монолог. Половина персонажей валяется в коме, остальные проводят своё время в одностороннем общении с ними, подобно зрителям, ждущим откровений от мёртвой целлулоидной плёнки. Вообще, немногословность стала отличительной чертой современного кино. Заметив безынтересность пустопорожней болтовни, густо пересыпанной отборным матом (спасибо Квентину), режиссёры стали уделять основное внимание видеоряду – и сочинять полисиллабические сентенции не надо, и неудачу можно всегда свалить на оператора. Чтобы не давать зрителю скучать, во все фильмы обязательно вставляются упомянутые выше клипы. Если раньше были жанровые и стилистические ограничения, то теперь песни распевают до, после и во время сцен смерти, что вызывает дикий хохот в зале на самых неподходящих эпизодах. Так что все современные картины, независимо от мнения режиссёра, называются комедиями. Налицо все признаки – полная неразбериха, совмещение несовместимого и уморительные эротические сцены. Такое чувство, что большинство фильмов снимается исключительно ради удовольствия их создателей – ну какой старый перечник откажется пощупать моделей на кастинге или полежать с голой старлеткой перед камерой? Ничего, зритель всё схамает. Потому что из плеера, с телеэкрана, со страниц бульварного чтива ползёт всё та же клякса. Альтернативы нет. И на сегодняшние кассовые сборы завтра снимут новый  блокбастер.