Взрывы, выстрелы, свист. Воины неопределенной нации и не установленного времени бегут под дождем. От общей массы отстают двое. Они измождены, каждый их шаг сродни движению марионетки. Солдаты вязнут в грязи, захлебываются дождевыми потоками, их лица настолько невыразительны, что это напоминает блаженство. Воины смешно спотыкаются, со стороны кажется, будто они танцуют или кого-то пародируют. Наконец, один падает лицом в лужу. Друг кое-как переворачивает его. Мы впервые можем разглядеть то, что называлось их лицами, а именно – смесь грязи, крови, копоти, щетины, в которой светятся осколки глаз. Падает второй солдат. Кажется, теперь им стало легче. Шум дождя.
Герой: Отдохнем и пойдем дальше.
Друг: Дальше? (Кашляет) Дальше я умру.
Герой: Не смей даже думать об этом. Кто меня будет из-под пуль вытаскивать?!
Друг: Ищи другую лошадку.
Герой: Ты моя лошадка, другой не надо.
Герой с трудом поворачивает голову, чтобы посмотреть на друга. Друг открыл рот, словно собирается выпустить через него душу. Дождь падает в эту черную дыру, и друг время от времени судорожно глотает. Только это отличает его от мертвого.
Герой: Ты только подумай, что будет, когда война кончится. У тебя снова будет дом и сад, и лиловое платье на ветру, и голос за спиной, такой теплый, с детства знакомый, и месяц…
Друг, а с ним и мы, слышит этот шепот яснее, чем отступающий шум дождя и редкие выстрелы за лесом. Воины лежат безмолвно и неподвижно. Герой смотрит на друга, друг – на небо, в камеру. Их лица бледнеют, стираются, пока, наконец, весь экран не становится сплошным светом.
Из света возникает глаз. Нормальный живой только что проснувшийся глаз. Камера отъезжает. Герой лежит в той же позе, но уже не в грязи с Другом, а в постели с Женой. За окном щебечут птички, солнце желто-розовое сквозь шторы заливает уютную комнатку. По-домашнему тикают часы. Герой смотрит на них так, будто они должны подсказать что-то забытое и чрезвычайно важное. Крахмальный шорох белья – Жена поворачивается и обнимает Героя. Он напрягает мышцы, как от чужого прикосновения, но Жена воспринимает это в качестве просьбы о поцелуе в плечо, коим и награждает Героя, все так же, не отрывая взгляда. Герой целует Жену в щеку. С таким видом обычно отвечают на приветствие человека, которого почти наверняка видят впервые. Сомнение. Вежливость на всякий случай.
Герой стоит на просторной светлой кухне. Он поочередно берет в руки высокие прозрачные стаканы и разглядывает их отчужденно. Подбирается к миске, полной спелых яблок. Верхнее, красное, наливное, не берет. Достает одно крайнее. Гладит его восковую кожу, приоткрывает рот, чтобы откусить кусок, но рука застывает на несколько долгих секунд, чтобы потом опуститься. Стук в окне. Герой оборачивается. Это Друг. Он что-то весело говорит, Герой не понимает. Друг жестом просит открыть задвижку рамы. Герой растерянно дотрагивается до железного шарика и с усилием сдвигает его. Друг распахивает окно. Пение птиц становится громче.
Друг: Ты что, забыл?
Герой: И ты здесь?
Друг: А где мне быть? Мы же договаривались! Вон и велик тебе приволок. Выходи, давай.
Герой высовывается из окна и действительно видит, что Друг держит рули двух велосипедов.
Герой: Думаешь, у меня получится? Я сто лет не катался.
Друг: Если ты научился этому однажды, разучиться просто невозможно.
Его голос настолько беспечен, что Герой невольно проникается уверенностью
Смеющееся лицо Героя крупным планом. Судя по деревьям за спиной, он несется по аллее так, что только ветер в ушах свистит. Камера отдаляется, и мы видим, что одной рукой Герой держится за Друга, а другой – за Жену, таким образом, из трех велосипедов получается нечто вроде единого организма, взметающего пожухлую листву позднего лета.
Жена и Друг кружат в конце аллеи. Герой продолжает движение по прямой, расставив руки. Падает.
В саду развешено свежепостиранное белье. Жена стоит, держась руками за веревку, и кажется, будто это лиловое платье сохнет. Солнце высвечивает сквозь ткань стройный силуэт Жены. Герой смотрит на нее снизу вверх – он сидит на траве возле таза с бельем.
Герой: Ты такая красивая, что мне трудно поверить в твое присутствие. Скажи, кто меня вознаградил этим счастьем? И за какие заслуги?
Жена поворачивается в профиль. Она похожа на Афину.
Жена: Счастье нельзя заслужить. Оно приходит, когда само захочет. Но если ты будешь спрашивать, почему ил за что, ему станет скучно. И оно тебя покинет.
Герой: Ты думаешь, мы подходим друг другу?
Жена порывисто поворачивается.
Жена: Нет, конечно. Как ты мог подумать, что такая умница и красавица, как я, обратит внимание на такого придурка, как ты? Я тебя просто использую, разве ты еще не понял? Мне нравится этот дом, этот сад, и твоя собака, и твой лучший друг.
Она говорит это спокойно, а вот Герой начинает волноваться.
Герой: Да, я всегда замечал, что тебе нравятся мои друзья. И попутчики в автобусе, и продавцы украшений, и даже пьяные бармены!
Герой встает.
Жена: Я люблю людей, разве это - порок? (Пауза). Ответь мне. (Пауза). Разве плохо, что я проживаю каждый день своей жизни, а не ищу везде подвоха, как ты? Что с тобой случилось? Ты сам на себя не похож с тех пор, как вернулся!
Герой: А разве я вернулся? На самом деле я сейчас лежу в грязи и подыхаю под ледяным дождем! И мне только снится этот чертов августовский полдень, потому что перед смертью вспоминается все самое лучшее, а лучше этого дня у меня не было!
Жена: И не будет, потому что ты сам все портишь! Ты не можешь просто принять то, что тебе дается, и поэтому ты не достоин милости небес!
Жена резко поворачивается и уходит прочь.
Наезд на Героя. Он начинает медленно вытаскивать из таза мокрое белье. Раскладывает на траве. Задумчиво снимает футболку и надевает мокрую майку. Разглаживает ее на себе, рассматривает налипшую белую ткань. С треском пытается сорвать майку, но она скручивается., Герой запутывается в ней и затихает. Майка на шее выглядит, как веревка.
Дом Героя. Жена и Друг застилают стол белой скатертью, расставляют приборы. Герой наблюдает за ними, чуть приоткрыв дверь. По радио играет беспечная легкая музыка.
Дом Героя. За праздничным столом сидят Герой, Жена, Друг и еще пара-тройка гостей. Встает Друг.
Друг: Я безумно рад, что мы собрались в этом замечательном доме, в такой хорошей компании по столь прекрасному поводу, как именины нашей доброй хозяйки. Я не буду говорить о ее красоте, уме, дружелюбии и многочисленных талантах - мы за это пили много раз. Сегодня я хочу напомнить о том, о чем не модно говорить. О добродетели. Женщина, сидящая среди нас, совершила подвиг не меньший, чем совершали мы на войне. Она ждала. В отличие от многих, она хранила верность своему мужу.
Герой встает так резко, что дребезжит посуда, и выходит. Друг с недоумевающим лицом выбегает следом, догоняет Героя в ванной.
Друг: Тебе плохо? Вино?
Герой: Да, мне плохо! Нет, это не вино! Я просто не могу выносить такого откровенного издевательства, особенно со стороны лучшего друга!
Друг: Что я сказал?
Герой: Вопрос не в том, что, а в том, как. Эта твоя издевательская интонация.
Друг: Да не было никакой интонации, что ты придумываешь? Я же все от чистого сердца!
Герой: Намекаешь, что я параноик?
Друг: Намекаю? Да я прямым текстом тебе говорю – ты параноик! У тебя есть лучший друг, о котором можно только мечтать, но ты его обвиняешь в неискренности. У тебя замечательная жена, которую ты подозреваешь, неизвестно в чем! И ты говоришь, что ты не параноик?!
Герой сидит на краю ванны, опустив голову и обхватив лоб растопыренными пальцами. Друг, заметив, что обидел его, примирительно обнимает Героя. Герой отвечает тем же.
Герой: Я знаю, что ты… Я верю тебе, правда… Но она сама сказала, что я ей не пара…
Друг: Разумеется, в шутку!
Герой: И самое страшное, что я сам вижу – это действительно так. Ей в пору быть музой какого-нибудь художника, а она тратит время на меня!
Друг: Это потому, что никакой художник не пел ей серенад под окном, не подставлял плеча, когда ей было плохо, и не строил своими руками кирпичного дома!
Герой: Ты хочешь сказать, что она живет со мной из благодарности?
Друг: Ну, если ты дурак, то я уж тут ничего не смогу поделать.
Герой: Просто скажи мне…
Герой смотрит на Друга. Голос Друга лишен выражения.
Друг: Она тебя любит.
Герой разочарованно качает головой.
Герой: Не получается.
В темной комнате с красным светом стоят в обнимку двое. С потолка свисают пленки, где-то капает вода. Двое разжимают объятья, и мы видим, что это Жена и Приятель. Жена вытирает щеку и делает глубокий вдох.
Жена: Все, больше не буду.
Приятель: Дать еще салфетку?
Жена: Нет, не надо. Лучше объясни мне, почему он ведет себя так… даже слова не подберу! Понимаешь, это не ревность. Это почти уверенность. Иногда мне кажется, что ему бы даже хотелось, чтобы я обманывала. Звучит ужас…
Приятель: А ты не думала, что он сам тебе изменяет? Так часто бывает – люди нападают первыми, чтобы…
Жена: Руки.
Прежде в кадре были только лица, но теперь камера резко сдвигается вбок и становится видна рука Приятеля, застывшая на плече Жены в ласкающем движении. Жена строго смотрит на Приятеля.
Жена: Убери руку.
Приятель улыбается. Его пальцы шаловливо барабанят по чужому плечу.
Приятель: Ах, эти игры!
Жена выбегает вон. Свет из открытой двери проникает в темную комнату. Приятель со скучающим видом трогает висящие пленки.
Герой сидит в пабе с низким шестигранным стаканом, в который погружена стеклянная палочка с желтой звездой на конце.
Герой: Вот интересная вещь стекло. Если опустить его в воду, то глазами и не увидишь. И тем не менее, оно есть. Им даже можно порезаться, а кровь служит доказательством теоремы.
Камера постепенно отъезжает, и мы видим, что у Героя есть слушатель – мулатка с чрезвычайно щедрым декольте и бабочкой бармена на шее.
Герой: Нет, на самом деле я не о том хотел рассказать. Совсем о другом. Меня в последнее время очень удивляет этот мир. До того в нем все удобно устроено. Как будто бы специально для меня. Даже майка. Нигде не жмет, нигде не болтается. А ведь ее делали люди, которые меня ни разу не видели. Откуда они знали?
Мулатка: Может, уже пойдем?
Герой первый раз смотрит на нее, нежно гладит ее щеки, притягивает голову мулатки поближе и целует в лоб. Долгий теплый взгляд в глаза.
Дом Друга. Кто-то, не переставая, барабанит в дверь. Друг открывает. На пороге под дождем Герой в старой военной форме. В руках у него вторая форма и автомат. Еще один висит за плечом. Герой заскакивает в дом и бросает форму Другу. Тот рассеянно ловит ее и ногой закрывает дверь.
Герой: Одевайся.
Герой кладет автомат на подоконник.
Друг: Ты что, сдурел? Где ты взял это старье?
Друг берет в руки автомат.
Герой: Послушай, Друг, я не могу так больше, понимаешь, не могу. По моим расчетам мы застряли между тем светом и этим, но нам повезло. Я точно помню, где нас убили, а значит, еще можно все исправить, если вернуться в то же место в тот же день.
Друг: Ты несешь бред! Я, конечно, с удовольствием тебя послушаю, только позвоню кое-куда, ладно?
Герой хохочет, как злодей из шпионского фильма.
Герой: Ну, уж нет! Знаю я, куда ты хочешь позвонить! Одевайся.
Герой наставляет на Друга автомат. Друг делает то же.
Герой: Он не заряжен. В тот день у тебя кончились патроны.
Заросли у дома Героя. Жена поливает поздние цветы из шланга. Издали слышится телефонный звонок. Жена не слышит. Звон длится еще долго и прекращается в тот же миг, как она выключает воду. Жена снимает садовые перчатки. Снова начинает звонить телефон, и она бросается в дом.
Комната. Жена снимает телефонную трубку.
Жена: Да. Что именно? Кто с автоматом? Не может быть! Ну, хорошо, я проверю, только вряд ли это был он, сейчас многие ходят в старой форме.
Жена вешает трубку, подходит к шкафу и открывает его. Вся одежда Героя плотно сдвинута. Посреди – пустое место.
Герой тащит Друга сквозь дождь. Их лица черны от грязи. Сапоги утопают в серой грязи. Поток сбивает с ног то одного, то другого. Друг мрачно смотрит на Героя. Герой подбадривает его.
Герой: Спокойно, Друг, теперь все будет хорошо. На этот раз мы умрем по-настоящему. И все встанет на свои места. Ты рад?
Друг молча отворачивается. Герой хватает его за форму и тащит вперед. Через минуту он останавливается, словно увидев что-то.
Герой: Вот оно.
Друг вопросительно смотрит на Героя и оглядывается в поисках особых примет «того самого места», но ничего не видит. Тем временем Герой становится на колени и тянет Друга за собой, в грязь. Они ложатся рядышком , как в тот памятный день. Выражение лица Друга очень похоже на то, что запомнил Герой. Он снова готовится к смерти. Герой придвигается к уху Друга, и мы слышим тот же шепот, перекрывающий дождь, что и в начале.
Герой: Все нормально, Друг, мы уже почти спасены.
Друг морщится и зажмуривается.
Друг: Черт! Я не хочу умирать! Я не хочу умирать!! Я не хочу умирать!!!
Герой берет Друга за небритый подбородок.
Герой: Не бойся, Друг, мы ведь с тобой герои. Рыцари без страха. Еще немного. Подожди.
Герой прижимается к Другу и закрывает глаза. Друг часто моргает из-за дождя, и от этого его лицо кажется растерянным.
Герой: Сейчас, сейчас.
Шум дождя. Воины, неподвижно лежащие в грязи.
Внезапно откуда-то из-за кадра доносится крик. Голос приближается, становится яснее. Друг поднимает голову. По лужам бежит настоящая санитарка военных времен – в больших сапогах и трепещущей юбке. При ближайшем рассмотрении она оказывается Женой.
Жена: Да вставайте же! Хватит притворяться!
Жена бухается на колени и склоняется над Героем.
Жена: Наконец-то я вас нашла! Наконец-то.
Герой смотрит на нее и улыбается. Потом снова поворачивается к Другу.
Герой: Ну, я ж говорил, что все будет хорошо.
Наезд – Жена очень серьезно смотрит на Друга. Он понимающе смотрит на нее, не прекращая моргать.