1. Ведьмы.
- А меня этой ночью в полнолуние ведьмы к себе на шабаш зазывали! - Аленька была необычайно оживлена, сверкая голубыми глазами, полными азарта и предвкушения интригующих развлечений. - Таинька, милая ну пойдём сегодня к ним на шабаш!
Она нетерпеливо кружилась вокруг сестрицы в замысловатом танце, словно находясь уже на этом опасном празднике.
- Аля, ну ты же знаешь, что бабушка дружбы с ведьмами не одобряет, опасаясь плохого их примера и дурного влияния. И на шабаш этот она нас с тобой никогда не отпустит, - неуверенно покачала головой Тая.
- Сестричка, не будь такою правильной букой, - уговаривала её Аля, которой уж очень хотелось этого жутковатого развлечения. - Я уверена, что бабушку уговорю. Про ведьм вовсе говорить не обязательно. Можно сказать, что идём к мавкам на ночные посиделки. Впрочем, к ним я бы тоже сходила, ведь они такие забавные: на одну половину русалки, а на другую дриады, да ещё и крылатые. Только они в гости не зовут, такие вредины!
- Ничего в них нет интересного. На летающие деревца похожи с рыбьими хвостами. Я с ними пыталась как-то беседовать, так не выявила ни ума, ни фантазии. Только одно на уме: тряпки, украшения, да изредка мимо проезжающие рыцари. А бабушку обманывать нехорошо, заколдовывать же старушку и того хуже. - Занудно ворчала умная Таинька.
Но Аля так просто никогда не сдавалась:
- Ну пошли! Ведь очень хочется. Без тебя меня бабушка даже к мавкам не отпустит.
- Без меня тебя никуда отпускать и не следует. Ведь ты, сестрица, обязательно через ветреность свою в какие-нибудь неприятности попадёшь. Ну, что с тобой поделать? Пошли уж поглядим на ведьмин шабаш. Кстати, я с этим явлением тоже ещё близко не ознакомилась, - в конце концов, сдалась Тая то ли на уговоры сестры, то ли в плен своей любознательности.
Девчонки незаметно от бабушки утащили её парадную метлу и на бреющем полёте, подгоняемые попутным ветром, помчались на запад к Лысой Горе. Путь был не то чтобы неблизкий, но всё же это было достаточно удалённое от Заповедного Леса местечко, имеющее не очень-то добрую славу среди обитателей этого волшебного мира. Ведьмы отличались вздорным и непредсказуемым характером. Часто их веселье обращалось не такими уж безобидными выходками. Они могли, например, и пленников - случайно забредших в их мир путников, путешествующих налегке между мирами, притащить с собой для жуткого веселья. Расшалившимся ведьмам ничего не стоило обобрать неудачливых бедняг до нитки, обнажить донага и заморочить до полной потери рассудка. А случалось, и придушить одного-двух в порыве безудержной страсти. Среди ведьм попадались такие любительницы экзотических блюд, которые не побрезговали бы даже приготовить случайно придушенных с подливкой, или в винном соусе. Разумную Таю очень беспокоили эти нехорошие слухи о ведьмином сообществе. К тому же, сестры никогда не забирались так далеко от родного Заповедного Леса. Все эти обстоятельства интриговали и в то же время пугали до жути. Но по прибытии на место все их страхи незамедлительно развеялись.
Луна освещала Лысую Гору, словно огромная лампа бальную залу. Жарко полыхали костры, которые одновременно согревали гостей, изгоняя чувство ночной сырости, служили для приготовления разных вкусностей. К счастью в перечне ингредиентов, из которых были приготовлены угощения, человечина не значилась. А ещё костры использовались в качестве весьма популярного местного аттракциона. Аля пришла в восторг, прыгая через огонь с симпатичными рогатыми пажами здешних прелестниц. От этого увлекательного занятия её невозможно было оттащить даже за уши, особенно после дегустации вкусного, ярко-алого напитка, приготовленного по особому ведьминому рецепту из специальных трав и цветов для бодрости, да веселья. Тая только вздыхала огорчённо, наблюдая за расшалившейся сестрой:
- И откуда у тебя Аленька такая тяга к столь мрачно-жутким развлечениям?
- От папочки. Откуда же ещё? - отмахнулась от её ворчанья сестра с непосредственной лёгкостью.
Встретили ведьмы сестёр радушно, быстро и легко перезнакомившись. Они даже добровольно согласились на подробный допрос любопытной Таи, без утайки рассказав ей о себе и о своей жизни. На празднике, подтверждая Таину осведомлённость, также обнаружились и залётные путники. Только вот выяснить не удалось, в каком они здесь присутствуют качестве: пленниками сюда доставлены или же, как и сёстры, являлись гостями праздника? Дело в том, что девушки чуть припозднились к началу ведьминого веселья. К моменту их прибытия все гости, да и некоторые из хозяек, были совершенно пьяными, уже на всё согласными. В связи с этим, членораздельно и толково ответить на многочисленные вопросы, они, к сожалению, так и не смогли, способные лишь на выражение чувства любви ко всему миру и к вопрошающей Тае, в частности.
Все ведьмы были разными. На лысой Горе их собралось превеликое множество, словно слетелись они на праздник со всех волшебных миров и даже тех, что не очень волшебные. Отличались они между собой всем: и внешностью, и возрастом, и силой магической. Попадались совсем старухи, умудрённые опытом, но юных и ветреных ведьм было также немало. Некоторые выглядели красавицы, но чаще встречались с весьма экзотической внешностью: косоглазые, клыкастые, с длинными крючковатыми носами. У парочки ведьм было лишь по одному глазу, а у одной - на лбу даже один лишний пристроился. Только на этом ведьмином балу почувствовала себя Тая совершенно очаровательной, наблюдая за тем, с каким чувством собственного достоинства и влюблённостью в себя саму проковыляла мимо на кривых ножках старая ведьма Марфа, отличающаяся бельмом на левом глазу и чрезмерной толщиной талии. При этом сама Марфа своими отличиями чрезвычайно гордилась и была уверенна, что выиграть конкурс красавиц на местном празднике ей «раз плюнуть».
Всю ночь ведьмы общались, развлекались колдовством, походу обмениваясь опытом и совершенствуясь. А также пили, ели, веселились, влюблялись в первого встречного и тут же расставались с этим встречным навеки, забыв спросить его имя и адрес. Можно сказать, шабаш удался на славу, и скучать тут никому не приходилось. Только чрезмерная усталость от танцев, пения и различных шалостей, а также излишества в еде и питье, свалили разгулявшихся сестричек с ног. Так и уснули они на поляне у костра рядышком друг с другом, заботливо укрытые внезапно появившимися их привычными с рождения одеяльцами. Алю укутал цветочный радужно-душистый коврик, а Таю покрывало из тёплого тёмного мха. Ведьмы же с рассветом разлетелись с праздника кто куда по своим ведьминым делам, оставив спящих на поляне сестёр в одиночестве.
2. Гоблины.
В нескольких днях пешего хода от Лысой Горы дальше к северу проживали в глубоких и мрачных пещерах исполинских гор гоблины. Были они не сказать, чтобы очень уж злобными, хотя и отличались мрачной наружностью. Глаза почти у всех имели цвет пламени, а мощные мускулистые тела у большинства представителей этого сообщества были покрыты жёсткими, как щетина, чёрными волосами. Силой гоблины особенно славились, в отличие от ума, и девать им её порой было даже некуда. Поэтому часто они устраивали дружеские шумные потасовки, а случалось что и не очень дружеские. Любили хорошенько выпить, поесть нежного мяса, подстреленных на охоте горных козочек, которое жарили обычно в огромном камине на вертеле, посыпая его душистыми травами. Правда, особенными гурманами они не были, используя в жизни принцип: «Голод не тётка». Случалось обходиться им и жёстким мясом медведей, не всегда достаточно прожаренным. Это обстоятельство их нисколько не огорчало, а повод помериться силой с разъярённым зверем даже приветствовался. Победивший медведя гоблин имел право первым вырвать его сердце и съесть сырым, без перца и соли, запивая ещё горячей, медвежьей кровью, дабы увеличить свою храбрость, силу и звериную ярость. Впрочем, войны вели гоблины редко, являясь существами ночными, не переносящими солнечного света, предпочитая прохладу родных пещер. Эта особенность не мешала им всё же изредка делать воинственные вылазки к соседям, чтобы размять кости и прихватить чего-нибудь вкусненького, ведь со сладостями в пещерах было не густо, точнее совсем никак. У некоторых особо чувствительных особей случались на стороне даже романтические истории, после которых соседи всё удивлялись, отчего дети у них вдруг стали рождаться смуглыми и волосатыми. Но больше драки гоблины всё же любили повеселиться, что могло бы вызвать удивление у неместного наблюдателя. Действительно, при внешней их мрачности любовь к веселью выглядела немного странною. Хотя и само гоблинское веселье было чуток диковатым. Громкие разудалые песни, быстрые задорные танцы и всевозможные насмешливые выкрики на фоне громогласного хохота считались у гоблинов лучшим проведением времени. Из-за этого своего пристрастия к шуму и через свою драчливость гоблины являлись очень беспокойными соседями, доставляющими немало волнений своим ближайшим соседям - эльфам.
3. Эльфы.
Эльфы жили в белоснежных замках, построенных среди снежных горных вершин. Больше всего на свете любили они тишину, бездонную синеву неба и стрельбу из лука. Да и сами эльфы своими тонкими, стройными и гибкими фигурами напоминали натянутую тетиву. Все они были, как известно, белокурыми красавчиками, с огромными, синими, отличающимися особой меткостью, глазами. Но порой встречались эльфы и с тёмными волосами, что у остальных вызывало удивлённое подозрение по поводу их происхождения. Самым любимым развлечением эльфов считалось перепрыгивание с облака на облако, которые белыми пушистыми сугробами проплывали мимо их замков и волшебных эльфийских садов, устроенных чудесным образом вокруг этих самых замков.
Многие эльфы были увлечены изучением различных наук и постоянно совершенствовались в искусстве. Результаты их творческой деятельности обычно развешивались на стенах дворцов в виде картин, гобеленов, всевозможных золотых украшений для более полного восприятия красоты и развития чувства прекрасного у подрастающего поколения. Владели эльфы также и волшебством, как и почти все существа, населяющие этот волшебный мир. Только использовали это своё умение без энтузиазма и огонька, большей частью для удовлетворения личных потребностей. Ну, например, обратить только что подстреленную птицу в запечённую, или мгновенно сменить надоевший наряд, а то и усыпить капризничающего ребёнка, мешающего размышлениям о вечном.
К сожалению, поступить так же, как со своей детворой, с шумными и беспокойными соседями, эльфы не имели никакой возможности. К их огромному огорчению, гоблины были совершенно не восприимчивы к магии, хотя сами ею владели чрезвычайно слабо, постоянно забывая по скудости ума даже те немногие заклинания, которые им были подвластны. Поэтому всякий раз, когда между соседями возникали конфликты, а это случалось довольно часто, приходилось прибегать к дипломатии. Были даже назначены советники в обоих сообществах по вопросам урегулирования конфликтов и достижения примирения.
Советники выбирались из наиболее ловких и сообразительных представителей конфликтующих коллективов. Оба были достаточно хитры и красноречивы. Частенько им приходилось действовать сообща, избирая наиболее компромиссное решение для урегулирования вдруг обострившихся отношений. И от этого постоянного контакта эти голубчики так спелись, что со временем даже внешностью стали походить один на другого, словно имели общих родственников. Эльф-советник, к примеру, удивительно потемнел волосами и обзавёлся весьма смуглым цветом кожи, словно специально загорал на солнце, желая понравиться советнику соседей. А тот в свою очередь пристрастился к тишине и размышлениям о вечном. К тому же, втайне от сородичей, он мазал нос сметаной, подаренной приятелем эльфом, в надежде отбелить свою тёмную кожу.
Впрочем, невзирая на усилия обоих советников избежать конфликтных ситуаций, иногда доходящих до рукоприкладства с обеих сторон, порой не удавалось. Результаты редких потасовок были весьма болезненными. Гоблины долго ещё вытаскивали из своих тел тонкие и весьма меткие стрелы, а эльфы залечивали ушибы и ссадины, а иногда и пробитые головы, что очень плохо сказывалось на их обычно идеальном внешнем виде. Последнее особенно расстраивало приверженцев идеальной красоты и гармонии. Такие неприятные последствия на некоторое время остужали горячие головы гоблинов, а также преуменьшали презрительное упрямство эльфов. К тому же смертельных случаев не случалось. Стрелы не могли опасно ранить толстокожих гоблинов. А чрезвычайная ловкость и быстрая реакция эльфов спасала их от серьёзных увечий. Поэтому советникам удавалось всё-таки исполнить свой долг, заключая столь необходимое перемирие между соседями.
4. Повелители.
Как и в любом приличном обществе, и у гоблинов, и у эльфов имелся свой повелитель. Были эти повелители по-своему личностями выдающимися и обладали достаточным авторитетом, чтобы руководить своими непростыми коллективами. Жар - повелитель гоблинов отличался от всех прочих выдающейся силой, особо угрюмой и устрашающей внешностью, но при этом довольно развитым интеллектом и тонкой душевной организацией. На первый взгляд казалось, что состоит он из сплошных бугристых мускулов. Невысокий рост его компенсировался внушительностью фигуры с тёмной кожей. На мощной, словно бычьей, шее покоилась небольшая голова, покрытая чёрными, густыми кудрями. Лицо отличалось орлиным профилем, а под кустистыми, смоляными бровями сияли большие, словно сливы, глаза, совершенно не свойственные гоблинам. Самым удивительным было пылающее в них пламя интеллекта, обрамлённого искрами романтичности. Была у Жара странная для его сородичей склонность - он любил песни. Казалось, ничего в этом удивительного не было. Все гоблины любили громко петь, весело приплясывая. Только их любимый повелитель, наоравшись вволю с роднёй, порой тихонько пробирался в самые верхние пещеры, расположенные почти у ступенек, ведущих к эльфийским замкам. Там он тайно встречался со своим другом детства, эльфийским повелителем Светом, и наслаждался его поэтическими творениями, а также лирическими и даже немного романтическими мелодиями. Эти встречи были тайными, из-за опасений того, что такую дружбу их подчинённые, по меньшей мере, не поймут, а то ведь могут устроить и восстания, против не оправдавших доверия и ожиданий правителей.
Повелитель эльфов Свет, не поражал своей особенной внешностью. Был он, как и все эльфы, высок, светловолос, с синими глазами. Не очень любил он, как иные эльфы, прогулки по облакам и занятие с луком. Отличался он другим. Обладая недюжинным умом, прекрасной памятью и множеством талантов, Свет легко снискал уважение сородичей и принимал их восхищение результатами своего творчества, как должное. Часто любил он уединяться в одном из волшебных эльфийских садов и, застыв там неподвижною статуей, погружаться в свой внутренний мир, создавая удивительные и прекрасные образы силой своего воображения. Другим его страстным увлечением была педагогика. Только на встречах с другом Жаром, он непривычно оживлялся, становясь красноречивым и убедительным. А тот в ответ с любопытством внимал его словам и рассказам, но всё же больше всего любил слушать его сочинения, романтические и чаще всего печальные. Жар напевал прекрасные песни своего друга, но только шёпотом, опасаясь быть услышанным своими родичами.
5. Похищение.
Такое увлечение повелителей романтикой ни к чему хорошему привести не могло. Словно медленный яд, просачивалась эта романтичность в их сердца, поражая души нечаянной болезнью. Грубоватая натура Жара менялась просто на глазах, чрезвычайно этой переменой пугая подданных. Некогда энергичный, весёлый и шумный балагур, он медленно превращался в грустного, задумчивого лирика, избегающего веселья и окунувшегося в смутные, но сладкие мечтания. Со Светом тоже стало твориться что-то неладное. Сухой и резкий ум его утратил свою остроту. Периоды печальной мечтательности стали сменяться странным и вовсе не характерным для эльфов возбуждением. Свет порой поражал окружающих неожиданными приступами громкого смеха, а однажды даже пытался устроить шумные, совершенно неприличные танцы, долго гоняясь за девушками, в надежде пригласить их на это подозрительное мероприятие.
В связи с поразившей повелителей внезапной болезнью, так кардинально изменившей их, советники собрались на экстренное совещание. После обсуждения случившегося недуга, обозначенного не иначе как: «специальный повелительский вирус», пришли к однозначному выводу:
- Созрели голубчики! Пора женить!
Было принято решение незамедлительно отправить совместную делегацию для поиска подходящих невест. Местных красавиц «созревшие» решительно отвергли. Отказ имел странную аргументацию:
- Сердце молчит, а ему, как известно, не прикажешь.
В команду по поиску подходящих невест вошли лучшие из лучших. Все добровольцы, как один. Поддержка силой и незамедлительными действиями должна была обеспечиваться представителями гоблинов, а поддержка интеллектом и планирование действий поручалась эльфам. Об идеалах красоты участники группы также имели кое-какое представление. Каждый из них точно знал, что именно его повелителю притащить надобно и в своей компетентности нисколько не сомневался. Возглавлять смешанную компанию вызвались оба советника, для поддержания порядка и разрешения неизбежных конфликтов. Дорога обещала быть неблизкой. За несколько дней пути гоблины с эльфами успели-таки пару раз подраться, но после всё же помирились и даже прониклись друг к другу интересом. На одном из привалов эльфья героическая баллада была принята гоблинским сообществом на «ура», а эльфы, откушав вина гоблинов, пустились даже в непривычные для себя разудалые пляски.
К Лысой Горе подошли уже закадычными приятелями, недоумевая про себя: чего делают тут с ними советники, и без них ведь общий язык нашёлся без труда. Дорога очень часто и не такие противоречия сглаживает. Заприметив шабаш ведьм в полном разгаре, они собрались было присоединиться к веселью, но вредные советники застращали товарищей, рассказывая всякие ужасы о неадекватных красавицах.
- Ведьмы уж нашим повелителям вовсе не пара. Если не заколдуют, так покусают наверняка.
Было принято решение затаиться в кустах и выжидать: может, чего-нибудь путного и обломится. Через время от скучного ожидания, и наблюдая, как веселятся на поляне дамочки, красивые и не очень, приятели совсем впали в уныние. Душа знакомства просит, а им нельзя, потому что советники, как псы цепные сторожат, глазами посверкивая строго. Даже возник тайный сговор: придушить их по-тихому, а потом сказать, что так и было. Но всё же удержались от душегубства, опасаясь гнева правителей. В этот-то момент и были замечены в свете пламени полыхающих костров сестрицы, Тая с Алею. У советников так просто дар речи отнялся, и слюна потекла вёдрами. Оба в один голос только и смогли выговорить:
- О, какая красавица!
Они тут же чуть не подрались между собой за право предложить понравившейся девушке стать невестой своего повелителя. К счастью, вскоре выяснилось, что говорят они о разных прелестницах. Советник-гоблин заливался соловьём совсем по эльфийски:
- Какой у неё нос, всем носам нос! А волосы - цвета ночи! Глаза, словно пуговки жгучие! Про фигуру, так и говорить нечего - приятнейшие округлости.
- Да, что ты такое говоришь? - Возражал ему коллега.- У неё волосы цвета солнца, губы лепестки розы, глаза голубей неба и фигурка гибче и стройнее лозы тонкой.
Радостно обнаружив именно свой идеал красоты, советники помирились и начали планировать приглашение красавиц на смотрины к своим будущим женихам. Гоблины предложили оптимальное решение: мешок на голову по-быстрому, и бежать в пещеры с радостным известием. Ну, пусть немного девушка испугается, так потом сильнее обрадуется, когда с будущим супругом познакомится. У гоблинов вообще практиковалось невест прежде воровать, а потом уже жениться. Так зачем нарушать традицию? Но эльфы возмутились такому нахальству, предлагая вначале культурно пригласить девушек в гости для знакомства с повелителями, а уж потом, если они станут отнекиваться и упираться, можно и гоблинским мешком воспользоваться. Пока спорили и даже чуток подрались по привычке, шабаш закончился, ведьмы разлетелись и сёстры уснули, оставшись в одиночестве. Этим-то обстоятельством и воспользовались гоблины, быстро запихнув красавиц в два одинаковых мешка. Эльфы рассердились такой их поспешности, долго требовали развязать мешки и произвести процедуру приглашения по всем правилам, а после уж в мешки обратно запихивать, но гоблины не соглашались, опасаясь, что девушки убегут, и гоняйся за ними тогда, по всему свету разыскивая. В процессе спора и привычной драки мешки с сёстрами неоднократно перекладывали, чтобы не затоптать похищенных красавиц. В конце концов, устав спорить и окончательно друг с другом рассорившись, гоблины и эльфы прихватив по одному мешку, разъехались в разные стороны, торопясь обрадовать своих повелителей так неожиданно встреченным и в мешок упакованным идеалом женской красоты.