ГОЛОСА МАЛЫХ
***
У него железные мускулы. И палка. Ходит по дворам, подговаривая к побегу. Кого-то соблазняет, меня – нет. Живём у реки, своё хозяйство – от добра добра не ищут. Но куда денешься? Все сорвались, и я. Погоня шла по пятам, но он хитрый – запутал следы. Солнце палит нещадно, голые места. И где золотые горы? Едим мелкую дичь, кашу. Того и гляди разовьётся цинга. Многие не выдерживают, и нас остаётся всё меньше. Некоторые хотят вернуться. Но у него железные мышцы. И подручный с посохом. Сколько мы скитаемся? Поначалу я делал зарубки, но потом сбился. А песку края не видно! Я уже зарыл в нём жену. Скоро и мой черёд. Зарезав тощую овцу, приготовил себе могилу. На последние деньги соорудил надгробие. Он заметил, разрушил. И пинками поднял в дорогу. Вечерами, сбивая нас, как баранов, он ведёт долгие речи. Их смысл ускользает, но мы киваем. А попробуй, не кивни! Впрочем, нами давно овладело тупое равнодушие. Мы устали его ненавидеть. Устали бояться. Устали проклинать. Мы поняли, что ему на нас плевать, что мы для него вроде перекати-поля. Он даже имён наших не помнит. А его мы повторяем и перед смертью: «Ах, Моисей, Моисей!»
***
Бросаюсь к свету! Но натыкаюсь на что-то твёрдое и прозрачное под комьями сухой грязи. Это непреодолимо! Как судьба. И в нём также можно увидеть себя. А за ним, я чувствую, – моё счастье! Ужасная несправедливость! Бьюсь головой, от усталости впадаю в сонное отупение. И вдруг сзади – яркая вспышка! Из последних сил направляюсь туда – снова твёрдое, гудящее. А около него мелькают куски мяса, проносясь, исчезают в белой пустыне. От неё исходит божественное тепло! Возможно, это рай? Но я устаю бороться. Господи, чужой, непостижимый мир! Его придумал злой мальчишка, чтобы поиздеваться над нами! Внезапно свет меркнет. Только вдалеке слабо пробивается узкая полоска. Что это? Ах, первый источник. Он уже едва мерцает, но выбора нет. Почему у меня никогда нет выбора? Опять натыкаюсь на твёрдое. А кусок мяса надо мной! Но мне уже всё равно.
(Скинув простынь, человек подошёл к окну и, прихлопнув муху, оборвал жужжание.)
***
– Признаться, охоту я не люблю, а вот так – побродить с ружьишком, расслабиться. Природа уравнивает, вы хоть и мой начальник, а идёте за мной… Пропустить?
– Нет, тропа узкая.
– Знаете, Давид, – можно вас по имени?
– Ну, мы же не на службе.
– Так вот, Давид, меня не покидает ощущение, что мы проживаем, как слепые. Большие начальники, вроде вас, всё решают, а мы и в шаге не видим. Из века в век всё одно и то же: плывём по течению, на судьбу ропщем… Бывает такое?
– Нет.
– Значит, даже не подозреваете, что живёте во сне…
– В твоём кошмаре, Урия! (Стреляет в спину.) Нечего было жениться на красотке, а потом нас знакомить!
Севастьян Иванов-Довольный. «Маленькие трагедии» (1905)