ЧП…В БЛАГОРОДНОМ СЕМЕЙСТВЕ
(Продолжение фантастического романа Аркадия Польшакова
"Борис - предводитель жирных крыс", начало смотри
на странице:
http://www.proza.ru/avtor/acropol )
"Кого и чем, блин, долбану:
По кочану! По кочану!
Кого-то с пылом, кого с мылом
И не во сне, а наяву:
По кочану! По кочану!.."
(отрывок из песни "По кочану")
Тем временем общее состояние здоровья президента Лоссии значительно ухудшилось, он болел и душой, и телом. Мы не зря здесь впереди поставили, прежде всего, болезнь души, поскольку именно она в большей степени определяет, сколько протянет человек на этом свете. Болезнь души во много раз опасней болезни тела. Тело легче поддается лечению, чем душа.
Человечество за всю свою десяти тысячелетнюю историю своего развития больше научилось лечить именно тело. Медицинская наука на рубеже двадцатого - двадцать первого веков научилась заменять не только второстепенные органы человека, но и основные, такие как сердце и почки. К сожалению, пересаживать душу, как человечье сердце, никакие хирурги и врачи пока не умеют. Возможно к этому они подойдут и что-то смогут в душе менять или делать , но это будет только в третьем тысячелетии.
Так вот в больной душе президента боролись два начала: Добро и Зло. И в этой борьбе добродетель все чаще и чаще уступала злу. Что касается тела, то у Елкина почти всегда были проблемы со здоровьем. Была сложная операция на сердце. Если читать написанную врачами историю его болезни, то это будет целых четыре увесистых тома, каждый из них будет сантиметров пятнадцать в толщине.
О недомоганиях президента окружающие узнавал раньше врачей, по его дурному настроению. Дурное настроение президента, естественно, отражалось не только на окружающих, но на Лоссии в целом.
Особенно тяжело ему (и окружающим) приходилось по ночам. Борис Никитович ложился спать часов в десять вечера, а ночью часто пробуждался.
Нечисть торопилась выжать из него все, что можно было пока он жив и является президентом Лоссии. От такой психической нагрузки Елкин превратился ходячий труп.
Он плохо спал по ночам. Окружающие президента люди и обслуга сетовали на то, что он, например, встанет в час или два ночи, когда все нормальные люди хотят спать и начинает стонать и жаловаться: голова болит, спина ноет...
Плохой сон объяснялся не только его душевными и телесными болячками, а и тем, что Елкин любил соснуть днем, когда вся страна работала. У него вошло в привычку, плотно пообедав да еще с рюмашкой водочки, потом лечь и соснуть часок. Зато ночью он ни свет, ни заря, обгоняя крикливых петухов, вставал, надевал свой джапонский халат и бродил по помещениям дурью маясь, никому не давая нормально поспать.
Поэтому окружающие его люди, адъютанты, охрана, медперсонал, коллеги из его блажащего окружения, были не очень довольны таким ночным его привычкам.
Отклонения в нервно-психическом состоянии у Бориса Никитовича врачи заметили давно. Он сильно перенервничал, когда было жесткое противостояние сначала с ГКПЧ, затем с Мишкой-меченым, а затем с Парламентом и своим вице-президентом Луцким, когда жизнь и карьера висела на волоске и его чуть не скинули с «трона».
Существует версия, будто семья всячески отговаривала Елкина от выборов.
Чушь это несусветная.
Накануне второго тура президентских выборов произошло, как известно ЧП (чрезвычайное происшествие).
В конце рабочего дня на проходной Дома правительства дежурные милиционеры остановили двух участников предвыборного штаба Евстащина и Лисаворского. Они несли картонную коробку, в которой лежало не мало не много, а полмиллиона хамериканских долларов. Купюры были новенькие, аккуратно перетянутые банковскими ленточками, как будто их только что прислали из Хамериканскгого Национального банка.
Надо сказать, что секретные агенты и в частности Нина, неоднократно информировали Коржа: о том, что деньги, предназначенные для предвыборной борьбы президента, самым безобразным образом разворовываются. Их все, кто может и даже кто официально не может, переводят за границу, на счета специально созданных для этого фирм.
Сам факт воровства никого не удивил, но масштабы этого случая, когда в какой-то задрипанной коробке, двое рядовых членов Елкинского избирательного штаба спокойно тащили такую круглую сумму «зелени», впечатляли.
Члены Елкинского штаба, похитили таким простым способом десятками миллионов долларов. На «уплывшие» средства можно было еще одного президента выбрать.
Корж с Барсуком конечно докладывала Елкину о злоупотреблениях в предвыборном штабе, но президенту это очень не нравилось, он даже не хотел слушать об этом воровстве.
Хотя ЕБН, конечно понимал, что некоторые люди, называющие себя верными друзьями, единомышленниками, на самом деле просто обогащались на этой верности.
Последняя информация, исходящая от Нины была шокирующей, и деньги, которые уплывали мимо его кармана, вызывали «зеленую» лихорадку у Коржа. Он не вытерпел и решил если не погреть на этом руки, то заработать очки у Елкина, показав свою преданность шефу. И Корж начал действовать.
С Барсуком они накануне провели рейд в Белом доме, и заглянули в кабинете 217, принадлежал заместителю министра финансов Лоссии Кузнецову, и вскрыли его сейф. Там они обнаружили полтора миллиона «баксов». Никаких документов, объясняющих происхождение столь крупной суммы денег в личном сейфе заместителя министра, не было. Зато хранились "платежки", показывающие, как денежки распылялись в «жоры» - оффшоры и другие иностранные банки.
Нужен был легальный повод для возбуждения уголовного дела. И повод этот представился на следующий же день.
За деньгами в кабинет зам министра пожаловали два типа. Они ничего не подозревая спокойно, как это делали не раз открыли сейф, набили коробку «зеленью» и оставили заместителю министра коротенькую записку: «500.000 у. е. забрали для дела…».
На этом «денежном документе» штабист Елкина шоу-бизнесмен Л. поставил свою закорючку (подпись). Мол, уважаемый министр, не беспокойся: деньги ваши, стали наши!
Затем оба активиста, настороженно оглядываясь, вышли из кабинета, миновали лифт и спешно спустились по лестнице. На проходной «активистов» Елкинского предвыборного штаба с коробкой поджидали милиционеры, они оперативно позвонили в Службу безопасности президента. Расхитителей «народно-капиталистической собственности» задержали.
И вместо того чтобы наказать расхитителей «народно-капиталистической собственности», ЕБН снял с работы двух своих соратников Коржа и Барсука. Что и нужно было «Андроповским лейтенантам».
К чему это привело, вы узнаете ниже.
Спустя несколько лет тот же Корж на своей шкуре испытает шок от того, какому поддонку он отдал лучшие годы жизни и работы.
Как-то Корж включил «телик», по нему показывали выступление Елкина. И тот про него и его сослуживцев, пахавших на президента, сказал обидную фразу, ставшую исторической: «...они много, понимаш, на себя брали и мало, понимаешь, отдавали».
Услышав это, Корж оторопел, а эго жена Ярина, которая дружила с семейством Елкина, в ярости сказала:
- Для меня Елкин умер. Я с ним больше не увижусь. Эту улыбку Иуды никогда не забуду…
А Корж с пафосом произнес:
- Я стал генералом для того, чтобы служить стране, а не для того, чтобы подносить «утки» Елкину-палкину! Произошел непозволительный для СБ скандал. Желтая пресса во всю раздула это «семейное» ЧП по всей стране.
Это была, пожалуй, самая большая ошибка президента, поскольку взамен преданных елкинистов и личного сторожевого пса – Коржа в его личную охрану проникли расторопные «Андроповские лейтенанты».
Надо сказать, что потеря власти страшила весь клан ЕБН. и, конечно, его самого. Он понимал, что с ним церемониться не будут, уберут как Груща-кукурузянного, даже мемуаров не успеет он написать.
Еще больше потеря власти страшила жену, дочь и зятя ЕБН. Этого страшились они больше чем потеря близкого им человека. Окружающим президента врачам порой казалось, что жене Нане, дочери Тане – нужнее не муж и отец, а его президентское кресло.
Нана Иосифовна, как заправский начальник кадров с Лубянки, стремилась набрать себе таких сотрудников из СБ охраны президента, которые бы ей подробно «сексотили» (докладывали): что, где, когда и с кем Елкин выпивает и спит.
Здесь офицеры из группы «Андроновских лейтенантов» понравились ей больше всего. Они знали о Елкине все, даже то чего он сам о себе не знал.
У другой первой леди - Раисы жены Горбика-рехохматора критерии отбора тоже были, мягко говоря, специфические: ей приносили фотографии претендентов и она по лицу, по форме носа или цвету глаз определяла, годится человек в охрану Генсека или стоит подыскать кого-нибудь посимпатичнее. Дело до того доходило, что охранники и адъютанты носили даже её дамскую сумочку, то есть превращались в своеобразных слуг.
Нана Иосифовна хотела большего, чтобы за больным ЕБН носили даже медицинскую утку.
ЕБН порой неоднократно впал в депрессию и даже заговаривался, говорил сам собой или с кем-то потусторонним, жаловался, что больше не выдержит, что хочет плюнуть на все, просил дать возможность спокойно умереть.
Но здесь всегда, что-то, кто-то или нечто (воздействие на психику Нечисти) останавливал его, удерживал от этого крайнего шага. Причем, стремясь уйти от проблем и забот по управлению громадной страной, он мог бросить все, уйти в себя или запереться в бане с какой-нибудь молодкой.
Поэтому с ним во все его командировки, как по родной стране, так и заграницы, всегда ездила бригада врачей, среди которых обязательно находился невропатолог.
Хотя, как сами понимаете, лечить и бороться за душу президента с самой Нечистой Силой никакому смертному невропатологу пока не удавалось, слишком неравными они были в своей профессиональной категории.
- Мне немного надо подождать, - часто жаловался Елкиин, - чтобы набраться сил как следует. Сейчас врачи пока даже в теннис не разрешают играть. Но в выборах я все же буду участвовать!
Логика довольно странная. Если у тебя нет сил на то, чтобы играть в теннис, то откуда же взяться им на предвыборную кампанию. И далее, после выборов, на самое сложное – это на последующее правление в качестве президента такой огромной страны как Лоссия?
К тому времени, когда решился Елкин объявить, что намерен переизбираться на второй срок, он был уже тяжело больной, измученный старик, перенесший два инфаркта. Всякие нагрузки были ему категорически противопоказаны. Изношенное сердце могло остановиться в любую минуту. Даже в момент оглашения этого исторического решения Ельцин не смог дочитать до конца свою речь: он потерял голос, ибо на сей раз мучился фарингитом. (Фарингит - острое или хроническое воспаление слизистой оболочки глотки).
Его заверения о том, что рано или поздно он добровольно уйдет из политической жизни, и что уйдет по регламенту, по конституции и по закону, и что он, якобы желает создать прецедент нормального, цивилизованного, спокойного ухода, противоречат его собственным заверениям о том, что первые лица Лоссии всегда цеплялись за власть.
Как он авторитетно утверждал, ссылаясь на историю: - с властью в Лоссии никогда добровольно не расставались.
Так и Борис Елкин лежа прикованный к больничной койке цеплялся за власть, пока не нашлись силы, заставившие его «в добровольно-принудительном порядке» уйти со сцены.
Дурных привычек действительно завелось у нашего главного героя не мало, особенно в самое последнее время. Он быстро опустился, стал безразличен и к себе, и к другим. Пил больше, стал слезливее и слабее нервами. Лицо его получило странную способность изменяться необыкновенно быстро, с самого, например, безразличного выражения до самого смешного и даже глупого. Он не выносил одиночества и беспрерывно жаждал, чтоб его поскорее чем-нибудь развлекли. Посетителям и особенно приближенным надо было непременно рассказать ему какую-нибудь забавную историю или сплетню, анекдот и при всем при этом, чтобы все это было что-то новое. Если же долго к нему не обращались с каким –либо вопросом, то он тоскливо бродил по комнатам, подходил к окну, в задумчивости жевал губами и вздыхал как лошадь. Елкин что-то предчувствовал, боялся чего-то, неожиданного, неминуемого. Он стал пуглив, стал большое внимание обращать на сны, просил жену или еще кого-то прокомментировать их.
Вскоре в начале исторического года смены власти Ельцина разбил третий за последние месяцы инфаркт.
Это случилось в любимом его Завидове. Никого из близких в тот момент рядом не было. Президента спасла волшебная радиокнопка, с которой Елкин не расставался теперь никогда: лоссийские изобретатели-умельцы соорудили ее. Самое интересное то, что этот портативный прибор помимо сигнала тревоги, излучал еще и радиоволны, по которым владельца радиокнопки дежурный оператор мог найти с точностью до метра.
Кроме того, бдела за Елкиным и сама Нечисть, которой он был еще нужен, как президент.
По полученному (сигналу), как по тревоге, доктора и охрана пулей примчались наверх к Елкину. Президент был настолько плох, что не мог даже самостоятельно спуститься по лестнице. Как на грех, носилок в Завидове не оказалось.
Начальнику охраны пришлось отломать от какого-то дивана спинку, и охранники гуртом потащили лежачий полутруп президента вниз и далее в приземлившийся во дворе вертолет, который спешно доставил ЕБН в ЦКБ (в Центральную кремлевскую больницу).
В таком состоянии идти ему на выборы - было сравни самоубийству. Но он уже не мог внести каких либо коррективов в свои действия, им руководили другие.
Вот и сейчас в четыре часа ночи адъютант разбудил руководителя личной охраны президента со словами:
- Вставайте, президент зовет.
Нечипайло (он исполнял обязанности начальника охраны президента) спросонья схватился за пистолет и заорал:
- Что, где, сколько террористов!..
Очевидно, ему плохо спалось в ту ночь, приснился кошмарный сон.
Его быстро успокоил адъютант, сказав:
- Никаких террористов нет, просто ЕБН сильно разболелся. Сейчас врачи его отхаживают.
Когда они зашли в спальню, ЕБН был бледный как мел, руки его дрожали, и он был чем-то очень напуган.
Нечипайло присел к нему на кровать взял за руку.
ЕБН клацая зубами, с усилием произнес:
- Я-я, по-онимаш совсе-ем не-е чувствую ле-евой ноги и руки.
- Ничего Борис Никитович, - стал успокаивать, как дитя малое президента, Нечипайло, - все пройдет. Сейчас доктор укольчик в попу поставить и вам сразу легче станет.
- Не-ет, по-онимаш, мне всё, хана, - произнес дрожащим от волнения голосом ЕБН и как-то по-детски заплакал.
- По-онимаш, мне о-опять снились крысы, - дрожащим голосом говорил Елкин охраннику, - и не десяток, а несколько со-отен этих серых до о-омерзения неприятных длинно-охвостых со-озданий, ко-оторые, учуяв добычу устремились ко-о мне.
- Успокойтесь Борис Никитович, никаких крыс здесь нет, - успокаивал его Нечипайло. – Мимо нашей охраны и мышь не проскочит.
А сам в тот момент подумал, глядя на Елкина:
- Плохо, если царь Орел средь падали, но если он сам Падаль средь орлов - пиши пропало!
- Ты не по-онимаш, мне приснилось тако-ое, тако-ое, - заплетающимся от страха голосом говорил Нечипайлу президент, - что я о-онемел, понимаш, о-от страха чуть в штаны не нало-ожил.
После вколотого снотворного засыпая, Борис Никитович умиротворенно произнес историческую фразу: - Все великие люди мало-о жили. Во-от и мне что-то нездо-оровится...
- Да, - мысленно произнес Нечипайло, - такие люди от скромности никогда не умрут! Скорее умрут от нескромности! Или еще от чего-то…
Продолжение следует...