Обращение автора: Я не ненавистница школы! Идея этой истории именно в том, чтобы увидеть школу реальную и желаемую. Но все станет ясно далеко не сразу, поверьте на слово и пройдитесь дальше по главам.....
Итак, до школы оставалось всего три дня… Совсем чуть-чуть… Погано! На детской площадке детей была туча – все приехали, кто с моря, кто из деревни. Визжали, бесились, толкались. Скоро конец свободе – 1-ое сентября свалится на голову через трое суток. Нужно было оторваться по полной программе.
Наша компания заседала на старом каштане. Делать ничего не хотелось. Я болтала ногой, Сыч плёл что-то из проволоки, а Кит мечтал о том, чтобы случилось чудо, и школа исчезла. Навсегда!
Только Женька по малолетству ещё не понимала, что тот кошмар, что закончился у меня в мае, начнётся совсем скоро – через несколько дней. Теперь мне придётся водить её каждый день домой – сестрёнка пойдёт в первый класс. Прогимназия осталась в прошлом…. Сейчас она бегала наперегонки с Боцманом. Пёс страдал от жары, поэтому бегал с большой неохотой. Иногда сестрёнка хныкала снизу:
– Анька, пусти меня тоже на дерево! Я тоже хочу!
– Ребята, как же не хочется в школу! У-ууу…., – я чуть не плакала…
– Угу. Снова драить школьные коридоры и кабинеты. «Ни одна уборщица не хочет мыть полы за мизерную зарплату. Пришёл без сменки – изволь вымыть класс!»
– «Научишься говорить по существу – приходи в школу!» «Хочешь поболтать – выйди и вернись с матерью, поговорим втроём!»
– «Голова вчера болела? А чему там болеть? Отсутствию всякого присутствия?»
– Ненавижу историчку: она меня гнобит каждый урок: «Почему у всех хватает памяти на даты, а у тебя нет? Скажи честно: не учил!»
– А я после художки рисунок принесла, с конкурса, а эта Наталья мне трояк вкатила! Все хохотали: рисунок второе место по городу занял, а ей моё «видение мира» не понравилось…
– А помните, в апреле были контрольные каждый день: то по математике, то по природе, то по русскому… Меня мать неделю гулять не пускала – я занимался с ней до девяти вечера. Я потом с температурой три дня валялся – мне кошмары мерещились…
– А у меня перед английским всегда живот болит – просто хоть кричи. Урок кончается – всё проходит…
– А, это после твоего доклада началось, да?
– Да. Я забыл его напечатать, так англичанка меня с рукописным текстом по всем классам своим провела: «Сычёв не умеет набивать текст. Он ещё спит в каменном веке!»
– «Девочки обязаны ходить в юбке. Брюки – одежда мальчиков. Анна, ты у нас какого полу?»
Нас несло…. Школа так достала, так надоела своими придирками, что мы почти физически ощущали груз новых учебников на шее, придирки училок и вечное униженное состояние. Нет, у школы были и свои радости: праздник Масленицы, осенний костёр с фейерверком искр, уроки литературы с Анной Леонидовной и тихие часы в классе после уроков. Когда Галина Феоктистовна оставляла нам ключ, чтобы мы полили цветы и протёрли подоконники. А мы тусили! Сыч приносил музыку, я – бутерброды, Кит выдумывал какую-нибудь забаву…. Час пролетал незаметно, домой возвращались в отличнейшем настроении. Но это ведь редкие часы и минуты счастья по сравнению с занудством уроков и постоянным ощущением своей неполноценности. Поэтому нас несло: мы выкрикивали всякие обидные прозвища своим училкам. Вспоминали все смешные истории, какие только случались с преподами. Мы орали на всю площадку:
– Историчку в Священную войну!
– Математичку – под квадратный корень.
– Нет! Лучше измерить её диаметр и объём и – в книгу рекордов Гиннеса. Самый большой кусок вредности в мире.
– А на рисовании надо ввести особую оценку «За правильное видение мира»!
– Физкультурнику – холодный душ из столовского киселя! – Сыч терпеть не мог физкультуру и старался выклянчить у мамы записку. Мама не знала, что старшая сестра выставляла своих приятелей только после одиннадцати часов вечера. И только тогда Сыч, вернее, Андрюшка, садился за домашку. А потом отсыпался на всех уроках…. А физрук по кличке Кисель над ним всегда подтрунивал: «Сычёв, иногда делай подарок самому себе – приходи без справки и записки от мамы и не спи на перекладине. Мальчишка не имеет права быть таким доходягой!»
…Мы резвились, хотя где-то в глубине души понимали, что уже перегибаем палку. Но остановиться не могли.
Хрясь! Под Сычом обломилась ветка, и мы посыпались все на траву, как спелые яблоки. Сыч хряпнулся спиной на камень. Пришлось тащить его к Киту домой и ссадину йодом заливать.
Надо что-то делать с этим. Я не хочу в школу, Сыч не хочет в школу, Кит тоже…. И какой выход? Кит согрел чаю, достал из холодильника сыр плавленый, булку и шоколадное масло. Мы составили ему компанию. Молча. У меня болела голова. Нет, даже не болела, а как будто зрело что-то внутри, но я не могла понять, что именно. Женьку сморило. Она заснула в кресле. Ну, и хорошо. Не хотелось слушать её вечный треск и болтовню.
– Кит, ты же можешь: придумай что-нибудь, чтоб не так тошно было.
– Да, ну вас! Что тут придумаешь? Школа нас будет корёжить ещё пять лет. Смиритесь.
– Завтра велено прийти с ручкой и блокнотом – расписание писать на первые три дня, – я узнала это у соседской девчонки. Теперь могла и наших «обрадовать» вестью о пробном дне.
– Во сколько?
– В одиннадцать.
– Феоктистовну я летом видел. Она без своей дули на голове была, и с огромным псом…
– …, у неё есть собака?
– Да. Афганец. Старый уже.
– Люди, у которых есть собаки, обычно добрые, – Сыч очень любил животных. И все люди у него, по-моему, делились на две категории: тех, кто любит животных, и тех, кто брезгливо морщится при виде кошки или хомячка…
– Во всяком правиле есть исключения, – с набитым булкой ртом Кит был жутко смешон. Худой, длинный, важный. А щёки в разные стороны торчат. Мы глянули на него и …. наш хохот, наверное, слышен был в соседнем подъезде…
Хорошо, что друг на друга мы никогда не обижались. Кит прожевал булку и пробурчал только, что мы – дураки. Ушёл в ванную – приводить себя в порядок. Сыч намазал кусок батона шоколадным маслом, но я отобрала вкуснятину. Андрюшка очень добрый, с ним надо только правильно разговаривать. Мы с ним оба обожаем сладкое. Но Сыч всегда мне отдаёт даже последнее пирожное. Нужно только попросить…
Вдруг Кит вернулся на кухню, подошёл к окну и замер. Он смотрел в одну точку минут пять, потом неожиданно взъерошил волосы. Что это значит? Я уже не раз замечала, что после такой встрёпки причёске ему приходили в голову самые неожиданные идеи. Что-то он придумал!
– Кит, делись!
– Подожди, Анютка. Я должен додумать.
– Ну, хоть чуть намекни…. Ты же про школу думаешь?
– Да. Только …. это невозможно.
– Никитос, не томи…., – Сыч тоже просёк, что у нашего идейного вождя родилась интересная затея, – ты скажи, а мы додумаем.
У Никиты Протасова, среди друзей просто – Кита – была одна особенность. Он – прирождённый лидер! Сколько всего ему приходило в голову, сколько всего мы начинали творить по его задумкам! У него не голова, а котелок идей. Но чтобы додумать до конца и воплотить всё в жизнь, ему никогда не хватило бы сил. Без нас! Потому что энергия била ключом, но терпения и спокойствия моему однокласснику не хватало. Андрюшка Сычёв отличался именно терпением и умением анализировать, а я – …. я сглаживала все острые углы, примиряла нашу компанию с учителями и прочим миром. Ещё на мне лежала обязанность записывать все домашние задания и прикрывать своих друзей, если кто-то из них случайно забывал написать сочинение или просыпал первые пару уроков. А это часто случалось с Сычом. А Кит ненавидел школу за то, что ему не давали воли столько, сколько требовалось его буйной натуре. Он лез в бутылку всегда и по любому поводу! Если его заинтересовывала какая-то тема, то он перероет кучу литературы и всемирную сеть, сорвёт урок своим взглядом на исторический факт или альтернативным решением задачи. Учителя расслаблялись от нечаянной радости, если Протасов заболевал или уезжал на соревнования.
– Аня, я тоже хочу бутерброд, – моя сестрёнка возникла в дверном проёме в помятом платье.
Кит взглянул на часы:
– Ой, скоро мама придёт. Давайте разбегаться. Сыч, намажь бутерброд Женьке.
Мы засуетились. Мама у Никиты строгая и терпеть не может, если на кухне грязно. Я бросилась мыть чашки, Сыч – поправлять мебель.
– Знаете…. Я тут придумала одну вещь, – в сумерках на площадке были только мы. Женьку я уже отправила домой, а потом позвонила всем и объявила сбор на десять минут на площадке.
– Я тоже потом кое-что скажу! – Кит нетерпеливо переступал с ноги на ногу, – говори, Анютка!
– Может быть, мы могли бы завтра подговорить….
– …. наш класс не приходить на линейку! – выпалил Кит одним махом.
У нас созрело одно решение на двоих! Это неспроста. Теперь мысли вихрем понеслись в моей голове, я выпаливала их, не успев додумать:
– Надо завтра всем сказать.
– Нужно убедить наших отличниц заболеть на три-четыре дня, иначе всё сорвётся…
– Мы сможем! Мы сорвём линейку!
– Глупости!
– Я подговорю нескольких друзей из других классов, а те передадут своим…
– Глупости!..
– Сыч, ты не с нами? – я не ожидала подвоха от друга и даже растерялась такому упёртому «Глупости!» Что это на него нашло?
– Послушайте меня! – Сыч редко говорил по собственной инициативе. Стоит послушать. Мы замолчали.
– Говори, Сыч, – разрешил наш идейный лидер, присев на качели. А мне досталось место на старом пне.
– Глупости! Вы разве не понимаете, что будет? Не сможем мы шестьсот человек не пустить в школу! Это я не говорю про малявок – их вообще за ручку водят мамы и бабушки. А если не придёт только небольшая наша кучка, то потом можно будет совсем не приходить! Нас в порошок сотрут…. И проболтается всё равно кто-нибудь про нас.
Мы с Никитосом сопели. У нас такая идея разлетелась в пух! Мы столько хотели сказать своим неприходом учителям. А Сыч всё уничтожил! Но как быть? Всё оставить по-прежнему, и выть тихонько от скуки и двоек? Ждать каждого разбора полётов после ежемесячного родительского собрания? И списывать друг у друга, потому что иногда количество заданий зашкаливает. Тогда мы разбираем предметы и учим по одному, а потом «делимся знаниями». Можно написать сочинение, выучить наизусть пару страниц, подготовить сообщение, решить двадцать номеров по математике, и всё за один вечер? Плюс ко всему есть и ещё разные в жизни занятия…..
– Кит, что будем делать, – у меня едва язык ворочался. Усталость навалилась на плечи. План был сорван. Но Андрей прав, конечно…. Нас выгонят просто из школы за такой День знаний. А всех подговорить невозможно.
– М-да….
– Я тут тоже подумал…. Если просто письма написать нашим учителям? – Сыч смущённо жевал травинку и говорил едва слышно.
– Письма?.. Чудак – человек! Мы же на классном часе говорили всё Феоктистовне. И письмо директору писали с просьбами. Забыл, чем дело закончилось: без родителей в школу не приходить! Как организаторов срыва классного часа нас отправили мыть столовку.
– Так можно написать на этих …. чертёжных больших листах. И приклеить в кабинетах.
– А нам так двери и откроют: клейте, уважаемые шестиклассники! Прямо на свежую краску….
Идея умерла на корню. Я вымыла посуду, убрала кашу в холодильник. Настроение было кошмарно испорченно. Нас ждал шестой класс со всеми вытекающими неприятностями. Не удержалась и позвонила Киту.
– Анют, не падай духом. Я договорился с Олеськой – двоюродной сестрой. Она нам напишет три плаката. Ей эта работа на три часа. Только текст надо завтра составить. А потом я стащу у папы клей, который за пару часов ватман намертво приклеит к стене.
– Олеська не разболтает твоей маме?
– Нет. Ты забыла: три года тому назад она сама училась у нас в школе? Так что знает всё на своём опыте. Она – могила. Но есть одно требование: нужно почистить и порезать два мешка яблок. Пока она будет помогать нам – мы будем делать её работу. Окей?
– Без вопросов!
– Остаётся только вопрос: как мы проберёмся в школу мимо охранника. Сыч думает. Я позвоню тебе утром, – голос стал совсем тихим. Видимо, рядом кто-то стоял.
Вот здорово! Кажется, всё получится! Класс! Я взяла диктофон, накинула куртку – вечера стали уже прохладные – и вышла на балкон. Лень не позволяла вести дневник. Писать я не слишком любила, а вот делиться впечатлениями от происходящего хотелось ещё с первой папиной командировки. Так я и стала записывать, вернее, наговаривать свою жизнь на старый мамин диктофон. Она его мне потом подарила. Папа часто уезжал на полтора месяца, я ему высылала через инет свои мысли…. Нам обоим это нравилось.
А сейчас было особенное событие: скоро мы с друзьями выскажемся от лица всех учеников 48-ой школы!
Я рассказывала тихонько весь сегодняшний день. И попробовала даже объяснить свою позицию: скоро моя сестрёнка пойдёт в первый класс. Сейчас утром мне видно, как спросонок Женька гладит новый портфельчик рукой. Иногда достаёт и рассматривает новые туфли, для школы купленные. Примеряет форму. Моя эйфория закончилась в ноябре… Тогда я потеряла дневник с первой двойкой, и меня отчитывали перед всем классом за «умышленное враньё»! Моя любовь к школе сильно уменьшилась – терпеть не могу, когда меня ругают зря.
Женька спала и улыбалась во сне. Я погасила ночник, положила диктофон под подушку и накрылась одеялом. Пора спать! Завтра большой и трудный день.
продолжение:http://www.proza.ru/2010/08/20/759