Небольшая плотина перегораживает речку и пруд, который у нас все называли почему-то озером. Вода шумит и пенится, падая с полуметровой высоты. Бегущая речка переливается разноцветными бликами от утреннего солнца и манит к себе журчащим шёпотом, как будто хочет поведать какую–то невиданную тайну, которая скрывается в глубине среди россыпи разноцветной гальки. К реке ведёт, усыпанная красным гравием дорога, с нависшим над ней такого же цвета, скалистым и осыпающимся, утёсом. Кое–где умудрились на этих скалах прижиться деревья. Они судорожно цепляются своими корнями, словно вывернутыми на изнанку за камни, едва удержавшиеся на могучих и высоких скалах – великанах, которые упираются в небесную голубую высь. А там дальше, на невидимой с дороги горе, расположился красивый поселковый парк отдыха, куда часто приходят родители с детьми покататься на каруселях и побывать на других аттракционах.
С самого раннего утра мы с двоюродным братом Славкой спешим на рыбалку, пыля обутыми на босу ногу, сандалиями. Он успел уже накопать червей и поместить их в пустую консервную банку. Снарядил самодельную удочку, прикрепил на ней пластмассовый бело-голубой поплавок. Затем натянул леску, обмотав её у основания удочки. И в конце закрепил крючок, чтобы не болтался и не цеплялся за что попало. Я взяла маленькое пластмассовое ведёрко, поправила на себе сарафанчик, на голову натянула панамку с выцветшим на солнце цветным узором и мы двинулись в путь.
Не далеко от речки, как раз по пути, располагался ключ с чистой родниковой водой. Я подбежала к нему и, сложив обе ладошки лодочкой, стала черпать из ручья студёную холодную воду, от которой мёрзли руки и сводило зубы, но это ничуть меня не пугало. Я звала Славку, чтобы он проделал то же самое, но он, только поднёс руку к воде и отдёрнул, будто бы прикоснулся к раскалённой печи. Я рассмеялась. Сколько себя помню, я всегда подбивала его на всякие подобные глупости, а он, чтобы передо мной не упасть в грязь лицом и доказать, что он настоящий мужик, бросался чуть ли не в омут с головой, исполняя мои прихоти. Так же, однажды, когда я ещё не ходила в школу и жила в деревне у бабушки, мы со Славкой играли в ограде. Мне было 5 лет, а Славка на год меня старше. У нас был цепной пёс Бобик, который много повидал за свою жизнь и в старости ему хотелось только одного – тишины и покоя. Но какой может быть покой, когда в ограде целыми днями напролёт раздаётся детский шум и гам. Его это, видимо, очень сильно раздражало, но так как сказать он ничего не мог, то приходилось просто со всем этим мириться. А тут я ещё давай подзуживать Славку:
- Подойди к Бобику, погладь его, он добрый, не укусит…, а Славка в ответ:
- Откуда ты знаешь? Собаки, они все кусаются.
- Нет, Бобик у нас не такой. Сколько мы играем в ограде, он нас ни разу не укусил. Подойди, не бойся.
Мои слова были настолько убедительны, что Славки ничего не оставалось, как подойти и погладить Бобика. И только он дотронулся до него рукой, как тот зарычал и схватился зубами Славки за бок. Что тут было: крик, плач и самое страшное – испуг. Тогда я сильно схлопотала от бабушки, а Славка долго болел, лёжа с высокой температурой в постели. Ему давали разные сладости, в том числе и конфеты длинные – карандаши. А мне в наказание не давали ничего, но я всё равно умудрялась, пока Славка спит с конфетой в руках, подойти к нему и откусить половину конфеты, пока ни кто не видит.
Интересно, узнал он об этом потом, или до сих пор не догадывается? – думала я, идя с ним на рыбалку. Солнышко ласково пригревало, касаясь тёплыми лучами лица, рук и ног. Взбивая ногами вьющиеся клубни пыли, вскоре мы оказались на усеянном песком и разной величины разноцветными камушками, берегу речки. Славка, долго не думая, начал заниматься удочкой: размотал её и стал нанизывать аккуратно на крючок червяка, а тот извивался в его руках в предчувствиях своей горькой участи. Я наблюдала за всем этим, сидя на берегу и щурясь от ослепляющего яркого солнца. И вот, Славка взмахнул удочкой и я только успела заметить, как поплавок с лёгкостью плюхнулся в воду и от него стали расходиться в разные стороны небольшие волнообразные круги. Затаив дыхание, мы сидели так долго, не шелохнувшись и, не сводя глаз с плавающего бело–голубого поплавка. А рыба всё не клевала и не клевала ... Наконец, мне надоело. Я вскочила на ноги, сдёрнув с себя панамку и болтая ей в разные стороны, поскакала к мостику у плотины, напевая что-то себе под нос. Славка недовольно оглянулся и прошипел:
- Т-ц-ц-ц, тише ты, так всю рыбу распугаешь!... Но я его уже не слышала, погружаясь в свои детские беспечные мысли. Я вспоминала, как раньше мы играли с ним в прятки. Мама с тётей Олей сидели в прихожей и разговаривали о чём – то своём, на непонятном нам языке. Тётя Оля – это Славкина мама и родная сестра моей мамы. Она вместе со Славкой раз в год, летом, приезжала во время отпуска к нам в посёлок и целыми днями они с моей мамой хлопотали по хозяйству, а вечером устраивали посиделки. Нам становилось скучно и мы начинали играть в прятки. И вот, Славка отворачивается к вешалке с одеждой, а я прячусь:
- Только ты не подглядывай, лучше встань за шторку, чтобы не было видно и на счёт: раз, два, три, четыре, пять – я иду искать! В зале у нас стояла деревянная кровать–полуторка. Боковая её перекладина была прикреплена так низко к полу, что пролезть под неё было практически невозможно. Но я была тогда худенькой, можно сказать, хрупкой девчонкой и легко проскальзывала в этот проём. Славка долго искал меня по всему дому и, уставши и выбившись с сил, сдавался и спрашивал:
- Оксана, ты где? И я, не выдержав, по своей душевной простоте, сознавалась, откликаясь:
- Я ту – та!.. Взрослые начинали смеяться, а я не понимала: в чём же тут подвох? И от чего они задорно так смеются?
А Славка тем временем стоял по колено в воде и у него начал уходить под воду поплавок, то исчезая, то вновь появляясь на поверхности воды. Клюёт!!! Ур-р-а!!! И он вытащил из воды тинисто – зелёного окуня с красно - горящими кончиками плавников. Бросив окуня на траву, Славка приказал:
- Оксанка, набери в ведро воды и туда брось окуня. Да, давай скорей, видишь, рыба клевать начала?! Я быстренько спустилась к берегу, взяла ведро и почерпнула в него воды. Схватила окуня и кинула его в ведро. Он, оживившись, стал плавать в воде, а я сидела на корточках и наблюдала, как окунь изящно лавирует и мелькает своими полосатыми боками на плаву. Славка так увлёкся рыбалкой, что меня стал не замечать и я, от нечего делать, заскучала. Потом взяла свою панамку и, отойдя немного подальше, стала опускать её в воду по течению реки. Как только она начинала далеко уплывать, я подхватывала её и вновь пускала по воде. Так я подобралась поближе к Славке, а он, не замечая меня, продолжал ловить рыбу. В очередной раз опускаю панамку на воду и она плывёт по волнам, но только я не тороплюсь поймать её, надеясь хоть как–то привлечь к себе внимание Славки. И тут, панамка попадает в круговорот воды и я лишь успеваю крикнуть:
- С-л-а- в-а!!! Моя панамка сейчас потонет!!! Он, ругнувшись, бросает удочку и бежит спасать мою панамку. Тем временем, пока он добегает, панамка скрывается под водой и уходит в неизвестном направлении на дно реки. Я стою и плачу на берегу:
- Что я теперь скажу мамке? Ведь она меня на-ру-га-ет, у-у-у!.. Славка пытается нырять в воду за панамкой, но успехи его остаются безрезультатными. С одной стороны жалко, что панамка утонула, а с другой стороны приятно, как ради меня бросают всё и бегут спасать мой, хоть и выцветший на солнце, головной убор. – Всё-таки, я не безразлична своему брату, - думала я уже, успокоившись и смирившись со своей потерей. К тому же Славка выдвинул такой вердикт:
- Скажешь матери, что не брала с собой панамку, - говорил Славка, складывая в ведро пойманную рыбу: два окуня и штук пять пескарей. - Всё равно она не видела, как мы уходили на рыбалку.…Так на том и порешили.
Сейчас прошло около трёх десятков лет с того времени. Я держу в руках фотографию из семейного альбома, где мы стоим со Славкой вдвоём у бабушки в палисаднике. Славка держит палец во рту, а я плачу навзрыд. Боялась фотографироваться, хоть меня и по-полчаса уговаривали. Говорили, что нет ничего страшного, нужно только смотреть в объектив и ждать, когда оттуда вылетит птичка. А я всё равно плакала. … Какие мы были маленькие и смешные, малыши - думаю я, смахивая со щеки скатившуюся слезу и пытаюсь улыбнуться.