В тот день ему что – то не спалось. Ночь уже успела сгуститься, сумрак постепенно окутывал своими мягкими руками просторы почти полностью заснувшей деревеньки. Свет в окнах медленно гас, медленно исчезали один за другим теплые золотисто – желтые квадраты. Звезды потихоньку начали появляться на темно – синем небосводе. Вот одна, вторая мелькнула, словно осваиваясь, а через несколько минут смело рассыпались по всему небу словно пригоршня мелкого серебра. Небрежный тонкий серп луны тихо повис среди этих бесконечных искрящихся точек, словно подвешенный за невидимую тонкую едва уловимую нить. Казалось, тронь ее, и покачнется месяц, пролетит по сверкающим просторам, которые с каждой секундой разгорались все больше и больше и, упав, пропадет в темной толще воды, на которой уже сейчас вырисовывается изящная сверкающая дорожка. Встань, и поведет тебя она в неведомые просторы. Легкий ветер неслышно трепал тонкие листья, словно машинально.
Воцарилась тишина, вот только слышно, как вдалеке под горушкой за березовой рощей плещется вода, ударяясь о редкие камни на тихом песчаном берегу. Федор вздохнув во всю грудь и, крепче зажмурив глаза, недовольно перевернулся на другой бок. Часы уже пробили двенадцать, а сон все не шел. Болели натруженные после рабочего дня руки, по спине опять потек пот, лоб покрылся испариной. Сердце выбивало бешеную дробь непонятно от чего. Он распахнул глаза и в недоумении оглядел темную комнату. По углам пугающе сгустился полумрак , осторожно он пробирался к середине, сантиметр за сантиметром, половица за половицей. Туда, где на полу слабо поблескивал изогнутый след далекого месяца, стараясь захватить и его в свои с каждой минутой темнеющие объятья. Федор сел на кровати и, устало откинув слишком мягкую подушку, задумчиво уставился в окно. Тихо. Едва колышется высокая некошеная трава, стрекочут запозднившиеся кузнечики. Он медленно поднялся и, тихо ступая по скрипучему полу, подошел к стене и щелкнул выключателем. Вверху вспыхнула ослепительная, слишком яркая для этой маленькой комнаты лампа. Он инстинктивно прикрыл лицо руками. После черной завесы темноты свет показался неожиданно невыносимо слепящим, с силой ударил по отвыкшим глазам. Хотел он как – то поменять лампу на более слабую, да так и не смог собраться за все это время. А лампочка так и лежит на верхней полке, аккуратно завернутая в хрустящую коричневую бумагу . Он помотал головой и, внезапно заметив какое – то движение справа , отшатнулся и запнувшись за тяжелую лавку и сильно ударил и без того уже давно болевшую ногу. Перевел дыхание, оглянулся – зеркало. Он и забыл совсем, что недавно перетащил его из старого дедова дома. Высокое, тяжелое, в красивой старинной, местами потрескавшейся темной оправе, оно выглядело в этой комнате, словно принесенное из другого измерения. Еще тогда, много – много лет назад ему казалось, что внутри холодных зеркальных просторов медленно движутся какие – то тени, пугающие или наоборот предостерегающие от беды. Он упрямо снова и снова прижимался носом к слегка шероховатой поверхности, стараясь заглянуть вглубь чуть мутноватого стекла. Федор едва слышно усмехнулся в густые усы, и губы невольно сложились в легкую полуулыбку. Наплыли старые воспоминания.
Слишком давно это все было и кануло неведомо куда. И теперь уже непонятно, было ли это все на самом деле или это плод его разыгравшейся фантазии. Он задумчиво взъерошил редеющие местами волосы и, погасив свет, вышел на улицу. Потихоньку светало, ночи не особо длинные были. Заканчивались, едва успев начаться. Ночь устало и все же несколько упрямо начинала сдавать свои пределы, давала право на владение этой деревенькой. Уходила как временно проигравшая в этой вечной, непрекращающейся схватке дня и ночи. Словно уступая на несколько часов. А потом снова, лишь только солнце скроется за верхушками высоких елей, озарив их прощальными теплыми лучами, ворвется сумрак и снова поглотит все на целую ночь. Звезды постепенно блекли, словно стираемые невидимым ластиком, месяц с каждой минутой становился все тоньше и прозрачнее, казалось, еще немного и он совсем пропадет. Небо медленно светлело. От ярко – черного постепенно переходило в насыщенный синий. Федор глубоко вдохнул ночной воздух и, осторожно вытащив сигареты, закурил. Кончик вспыхнул и задрожал, поплыла белая струйка дыма, почти незаметная.. Мужчина кашлянул и снова с силой втянул в себя едкий воздух. Не смог все – таки в молодости избавиться от пагубной привычки, а в старости и бросать уже поздно. Он оперся спиной о стену и задумчиво прикрыл глаза. Сигарета медленно тлела, Федор вскрикнул от неожиданности и подул на слегка обоженные пальцы, совсем забыл про нее. По лицу пробежал легкий ветерок, кажется где – то вдалеке протяжно ухнула сова, и снова все смолкло. Он с шумом выдохнул воздух и, забыв закрыть дверь, медленно пошел вниз по дороге, загребая босыми ногами мягкий холодный песок. Да и зачем закрывать. Пятнадцать домов в деревне, все друг про друга всю подноготную знают, чуть ли не с самого рождения.
Ветер стал свежее, впереди замелькали изгибы реки. Вон она какая широкая стала, раскинулась, разлилась в этот год Он осторожно прошелся по берегу и остановился у самодельных деревянных перил, спускавшихся к небольшому крепкому мостику на тихой глади воды. Вокруг все замерло, а на душе так легко и спокойно, что хоть сейчас прыгни и воспари прямо в небо, да только крыльев нет. Федор медленно спустился. Раз ступенька, два, быстро мелькаю, словно года его жизни и вот уже сменяются новыми, похожими на прежние, словно близнецы друг на друга. Он закусил губу и, присев на качающиеся мостки, осторожно опустил ноги в воду. Промелькнули красноперые караси и тут же исчезли. Тепло, несмотря на то, что и ночь на дворе. Зашумела за спиной березовая рощ. В ней он когда – то признавался в любви веселой девчонке – хохотунье из соседней деревни. Рыжие волосы, которые вились мелким бесом, небрежно стянуты в тяжелый хвост, глубокие изумрудного цвета глаза, в глубине их, казалось, мелькает лукавый огонек, тонкие губы искривлены в смущенной улыбке. Его дрожащие руки и тихий шепот, произнесший те самые заветные слова, которые так согревают душу. Тогда ему казалось, что впереди долгая и счастливая жизнь, не омраченная невзгодами. Только, видимо, не суждено было сбыться мечте юных лет. Уехала, как только окончила школу из такой же забытой деревеньки такой же в пару десятков домов в большой шумящий город. Уехала, пообещала, что будет ждать.
Сумел он вырваться через пару лет, поступился со своими принципами, приехал по указанному адресу на старой пожелтевшей от старости бумаге. Пришел и, тяжело вздохнув, с силой надавил на звонок Дверь распахнулась на пороге показалась мечта юности. Он в нерешительности замер на пороге и, смутившись, потупил глаза. Из глубины квартиры послышался мужской голос. Девушка удивленно воззрилась на непрошеного гостя. А он по-прежнему неуклюже топтался на пороге, не в силах оторвать взгляд от пола. Неужели это она, та самая рыжеволосая девчонка хохотунья, со волосами вьющимися упругими кудрями Что с ней сделал этот город, как она жила два года в окружении серых каменных стен. Волосы, казалось, потеряли тот волшебный притягательный оттенок, глаза из загадочно – изумрудных превратились в обычные зеленые. Федор отступил назад и, судорожно сглотнув, вскинул темно – синие глаза, в которых по – прежнему горел нешуточный огонь, горело, пылая, то светлое чувство, как и пару лет назад. Девушка на пороге испуганно распахнула глаза, в глубине их мелькнули знакомые отблески. Она торопливо смахнула неожиданно выступивший пот и отвела глаза в сторону. Федор огорченно покачал головой и сел прямо на холодные каменные ступени. Внутри его все закипело, казалось одновременно сжигая и превращая все в холодный бесчувственный лед. Только сердце неумолимо громко стучало, отказывалось верить в жестокость происходящего, да только куда ему было справиться с суровой действительностью, напиравшей со всех сторон. Он невидящим взглядом уставился в пол и, больно, чуть ли не до крови, закусил губу, стараясь сдержать подступающие горькие, отчего – то горячие слезы. Он в беспомощности помотал головой и, не в силах больше сдерживаться, уронил ее на колени.
-Не дождалась, значит, - прохрипел он каким – то чужим голосом и, смахнув предательски закипающие слезы, повторил, - не дождалась. Зачем же тогда клялась, зачем обещала? А ведь прошла всего лишь пара лет, мгновение для любящего сердца. Ты знаешь, я не мог приехать раньше.
Девушка побелела и сделав шаг навстречу замерла, но его уже не было рядом. Он словно подхваченный порывом ветра, слетел по лестнице вниз и прошептал:
-А ты выходит просто не любила.
И быстро сбежал по ступенькам вниз, едва ли успев заметить, как хлопнул на двери подъезда металлический замок, навсегда отрезавшим его от той, которая так часто являлась во снах. Кажется, сзади раздался крик, но он не замедлил бег и даже не обернулся. Лишь только вскочил в проходивший мимо городской автобус и уехал неведомо куда, закрутившись в круговороте незнакомых людей, их суеты и проблем. Потом, понятное дело, вернулся в деревню. Закинул не столь давние воспоминания в глубины памяти, как старую, ненужную, но все же чем – то дорогую черно – белую фотография в темный угол, чтоб всегда можно было к ней вернуться. Недалеко от сердца, но все таки, чтоб оно не заметило и не разгорелось по – новой воспламеняющим жарким огнем. Выстроил небольшой домишко посреди деревни и зажил себе там в одиночестве. Не смог больше никому места в своем сердце предложить Закрыто оно изнутри оказалось на множество тяжелых замков, ключ от которых давно и безвозвратно потерян. Не реагировало на стук, сигналы из внешнего уже навсегда враждебного мира. Однолюбом оказался, никому на своем веку сердце полюбить не позволило.
Федор запустил руки в волосы и рассеянно оглянулся по сторонам На востоке заалела яркая кромка восходящего солнца, а он все также сидел на мостках, спустив ноги в теплую чуть зеленоватую воду. Крепко, видать, задумался. Он медленно поднялся и, ступая сырыми ногами по мгновенно прилипающему песку, провел рукой по легкой щетине на щеке Быстро как – то промелькнула эта жизнь. Федор подошел к дому и, в последний раз взглянув на светлое небо, плотно притворил дверь.