Введение
Данное исследование посвящено проблеме структурирования психической деятельности. Выделяется субъект оной деятельности и аппарат, используемый им при осуществлении деятельности. Субъект психической деятельности (СПД) в психологической литературе понимается как человек или личность (Рубинштейн, Брушлинский, Абульханова и т. д.). Мы считаем, что данная формулировка звучит слишком общо и тривиально. Науке недостаточно толковать СПД как человека в его синкретической целостности. Человек состоит из множества компонентов и роль каждого из них неодинакова. Науке необходима детализация роли каждого элемента, входящего в состав целостности, именуемой человеком. Особенно это касается вопроса о субъекте выбора, а именно: каким органом принимается решение, с какой целью, руководствуясь какими данными?
Решение данной проблемы затрудняется несовершенством понятийного аппарата психологии. С целью преодоления этого затруднения автор уделяет серьёзное внимание проблеме полисемантичности, обосновывает её недопустимость в науке. Диссертантом предпринята попытка усовершенствовать терминологию психологии с целью добиться однозначности в толковании каждого термина.
Актуальность данной темы связана с тем, что в психологической литературе нет ясности с СПД. Следует отметить, что проведение этой работы невозможно без усовершенствования понятийного аппарата психологической науки. Сложившееся на данный момент положение дел такого, что многие термины не имеют однозначного толкования. Фактически это квазитермины, меняющие свое значение в зависимости от контекста.
Происходящие в человеке психические процессы можно подразделять на три вида: познавательные, аффективные и регулятивные. Мы видим наличие потока входящей (афферентной) информации, поток исходящей (эфферентной) информации, но не можем наблюдать, как происходит смычка между ними. Но очевидно, что смычка происходит в области, где возникают эмоции. И эти аффективные процессы являются главными, а познавательные и регулятивные процессы являются вспомогательными по отношению к эмоциональной сфере. Познавательные процессы позволяют принять правильное решение, а регулятивные – претворять его в жизнь. При этом целью является обеспечение эмоционального комфорта.
Познавательные процессы обеспечиваются следующими объектами: ощущением, восприятием, представлением, мыслью. Эти объекты воздействуют на область эмоциональную, вызывают эмоции. Регулятивные процессы можно разбить на три вида: запрос, констатация, побуждение (приказ). И познавательный и регулятивный процессы служат обеспечению эмоционального комфорта. Но кто или что является субъектом эмоций? Мы видим, что из мощнейшего потока входящей информации объектом рассмотрения в каждый момент времени становится ничтожно малый объем информации. И из огромного множества возможностей в каждый момент времени фактически выбирается один сигнал. Т.е., фактически, мы видим некое подобие черного ящика, с одним входящим и одним исходящим проводами, а что творится внутри ящика увидеть невозможно. Причина невозможности в том, что объектом изучения является сам познающий субъект.
Для СПД получение информации о себе самом эмпирическим путем невозможно, ибо вся эмпирическая информация поступает от сенсоров, а они ориентированы во внешний мир.
Гипотеза данного исследования может быть сформулирована следующим образом. В человеке и в других существах с ЦНС и психикой существует некое образование – орган эмоциональности, который и может быть назван СПД. Автор предлагает назвать его эмоциональным центром (ЭЦ). ЭЦ исполняет следующие функции: считывание информации (которая может быть свежепоступающей, извлекаемой из памяти или продуцируемой воображением), переживание эмоций по поводу считываемой информации и управление телом, с целью улучшения собственных эмоций. Проблема существования такого рода «управляющего» назрела достаточно давно, но не получила должного обоснования. Учёные прибегают к этому понятию и вместе с тем стыдливо от него открещиваются. Душа, эгоцентр, регулятивный центр, внутреннее Я – вот неполный перечень названий, которые используются для обозначения СПД. В психоанализе считается, что психическая жизнь определяется взаимодействием Ид, Эго и Суперэго. То есть СПД рассматривается как сумма трёх субъединиц или ипостасей. Ид постоянно канючит, подталкивая Эго к немедленному удовлетворению тех или иных потребностей, Эго старается их удовлетворить без ущерба для себя, Суперэго зорко следит за тем, чтобы Эго не выходило за рамки приличия. Ид плетёт интриги и ищет обходные пути, чтобы обмануть Суперэго.
Диссертант, используя аксиоматику Дубровского приходит к заключению о существовании «внутреннего управляющего». Дубровский отвергает «внутреннего управляющего», на том основании, дескать, это гомункул, и, если ввести в оборот гомункула, то это вызовет необходимость ввести второго гомункула для обслуживания первого и т. д. Диссертант показывает необоснованность этих утверждений.
Автор предлагает определить статус этого образования, форму его существования. Принято считать, что реальность существует в двух формах: в виде объектов материального, «ощущаемого» мира и в виде идеальных объектов, таких как ощущения, представления, мысли и т. д. Автор предлагает признать существование третьей формы бытия. Рассмотрение этих проблем создаёт необходимость в анализе проблемы существования вообще. Что наука в праве считать существующим? Факт существования устанавливается эмпирическим или логическим путём. Установление факта существования декодера эмпирическим путём затруднено тем обстоятельством, что установить факт собственного существования должен сам декодер, используя сенсоры, которые ориентированы во внешний мир и не могут быть направлены «вовнутрь». Но установление факта существования декодера возможно логическим путём. Автор данного труда предлагает основанное на аксиоматике доказательство существования декодера.
Т.о., объектом данного исследования является СПД, его проявление в познавательных, эмоциональных и управленческих процессах.
СПД исследуется на предмет существования и форм взаимодействия с личностью в психологическом аспекте и с нервной системой в физиологическом аспекте.
Целью нашей работы является теоретическое обоснование существования внутреннего субъекта психической деятельности взамен ныне принятого понимания СПД как человека в его нерасчленимой целостности (Рубинштейн, Брушлинский, Абульханова и т. д.).
Данная цель достигается посредством решения следующих основных задач:
выявление СПД в когнитивных процессах в психической деятельности человека;
выявление СПД в аффективных процессах;
выявление СПД в процессах управления;
обоснование необходимости разграничения понятий СПД и «личность»;
усовершенствование терминологического аппарата, связанного с психической деятельностью человека, освобождение его от полисемантизма.
На защиту выдвигаются следующие основные положения:
1. Когнитивные процессы требуют участия эгоцентра как СПД. Особенно ярко это проявляется в мыслительной деятельности человека, когда формирование мысли проходит через этапы выбора фигуранта, предиката и установления связи между ними.
2. Характер протекания аффективных процессов также показывает участие в этих процессах СПД.
3. Процессы управления также свидетельствуют о СПД.
4. Психические процессы рассматриваются как взаимодействие СПД и личности. СПД неизменно в течение всей жизни, тогда как личность, являясь совокупностью свойств, подвергается постоянной трансформации.
5. Предлагается доказательство существования СПД, основанное на аксиоматике.
Глава 1. Психическая деятельность и её субъект
Проблема терминологии в гуманитарных науках
Серьёзнейшей проблемой для гуманитарных наук является отсутствие однозначности в терминологии. Автор обратил внимание на эту проблему, после того как ему довелось участвовать в прениях по докладу проф. Махарова на всемирном конгрессе философов в Стамбуле в 2003г. Доклад назывался «Роль и место гуманитарных наук на современном этапе». Докладчик отмечал возрастающую роль гуманитарных наук в решении проблем цивилизации, и, что они приобретают в современности большую значимость даже по сравнению с естественными науками. Но гуманитарные науки уступают естественным в уровне формализации. Для естественных наук характерным является чётко разработанный понятийный аппарат, строгий аксиоматичный подход в рассуждениях. В гуманитарных науках, к сожалению, нередки явления полисемантичности, неоднозначности в терминологии, что приводит к размытости понятийного аппарата и несоответствию терминов обозначаемым ими понятиям. Поэтому необходимейшим условием правильного развития гуманитарных наук автор считает обеспечение однозначного соответствия терминов, обозначаемым ими понятиям, преодоление полисемантизма в терминологии гуманитарных наук. Как будет показано в дальнейшем, во многом проблема полисемантизма является уродливым наследием синкретизма в обыденном языке, который в силу своей консервативности не поспевает за развитием науки. В обыденном языке нередко такое явление как обозначение одним и тем же словом какого-либо процесса и результата. И когда наука механически перенимает эти слова и пускает их в научный оборот в качестве терминов, то фактически она получает полисемантичные квазитермины. И если явление полисемантизма становится массовым явлением, то наука становится квазинаукой.
Начать решение этой архиважной задачи по наведению порядка в терминологии нужно с психологии. Ведь вся познавательная деятельность строится на сенсорной информации и мыслительной деятельности по её обработке.
Ставя вопрос о предмете психологии, Узнадзе говорит о том, что с древних времён и до недавнего времени таковым считалась душа. Но специфика науки такова, что предметом своего изучения она может делать лишь то, что дано нам в непосредственном восприятии. Коль скоро душа не зарегистрирована опытным путём, наука не может взять её в качестве объекта изучения. Исследования психологии направлены на изучение психических явлений или душевных явлений, таких как ощущения, восприятия, мышление, эмоции и т. д. Они и являются предметом психологии.
«Каждая наука изучает ту или иную сторону непосредственно данной действи¬тельности: физика - физической, химия - химической. Предмет любой науки с необходимостью предполагает непосредственную данность его действительности. Поэто¬му для признания души в качестве предмета научного исследования необходимо, чтобы ее действительность была дана непосредственно.
Но так ли это? Человек чувствует, рассуждает, представляет, стремится, тре¬вожится, заботится. Существом, наделенным душой, мы считаем только того, кто способен испытывать это или нечто подобное. Подобные явления обычно называют душевными явлениями, полагая, что они имеются у человека благодаря душе. Эти переживания мы, разумеется, испытываем непосредственно. Следовательно, можно сказать, что душевные явления даются нам непосредственно.
Однако что касается самой души, то ведь она считается силой, порождающей эти переживания, а потому лишь подразумевается за непосредственно данной дейст¬вительностью. Поэтому очевидно, что она лишена необходимого качества, присуще¬го предмету любой другой науки, - данности в непосредственной действительности.
Отсюда бесспорно, что душа может быть предметом исследования не подлин¬но научного, а лишь выходящего за пределы эмпирической действительности и стремящегося проникнуть в метафизическую сферу. Следовательно, рассмотрение души в качестве предмета психологии характерно для так называемой «метафизи¬ческой», а не научной психологии» .
Мысль здравая! Научная психология должна оперировать ощущаемыми объектами, а неосязаемыми понятиями пусть занимается метафизическая психология. Но примерно в таком же ключе рассуждают бихевиористы, предлагая сделать объектом изучения не душевные явления, а поведение, по той причине, что поведение может быть зарегистрировано и является объективно наблюдаемым. А то, что относится к внутренним психическим процессам, по их мнению, неосязаемо, непроверяемо, неизмеряемо и потому не может являться объектом научного исследования. Бихевиористы предлагают строить исследование по схеме «стимул-реакция». Подобный подход не признаётся достаточно продуктивным, поскольку человек не примитивное устройство, однозначно переводящее стимул в реакцию. Мы со всей очевидностью видим ущербность такого подхода. Ежемоментно на человека обрушивается множество стимулов, он фильтрует их, выбирая те, которые кажутся ему значимыми, далее он оказывается перед множеством вариантов реакций, проанализировав которые отфильтровывает ненужное и выбирает какую-то одну реакцию. Все эти тонкости внутренних процессов остаются за кадром грубой схемы «стимул-реакция». Об этом говорит и сам Узнадзе.
«Бихевиоризм стремится изучать поведение, данное в виде комплекса движений, вне участия какого-либо внутреннего, или, иначе, психического, момента. Однако, на самом деле, тот или иной комплекс движений становится актом поведения только на почве психического - того переживания, благодаря которому индивид превращается в субъекта поведения» .
Психология не может заниматься только поведением, ибо поведение есть внешнее проявление психических процессов. Нельзя игнорируя психические явления и процессы изучать только их внешние проявления.
Таким образом, поведение – внешнее проявление душевных явлений и мы не можем ограничиваться изучением поведения, отказываясь от изучения породивших их душевных явлений, как к этому призывают бихевиористы. Но точно так же уместен вопрос: «А не являются ли душевные явления внешним проявлением особого органа, который можно было бы назвать душой?». Если такой орган существует, то будет неправильным ограничиваться изучением только внешних проявлений, отказываясь от изучения причины, породившей их, то есть души как субъекта психической деятельности.
Таким образом, мы поставлены перед выбором того, что считать объектом изучения психологии: поведение или психические процессы и явления или душу как субъект психической деятельности. Как и во всякой ситуации, сопряженной с выбором уместен вопрос: «А кто выбирает?». Само ли поведение? Нет, разумеется! А может психические явления? Тоже нет. Безусловно, в процессе выбора они играют важную роль. Выбор во многом зависит от характера информации о выбираемых объектах и эмоций, вызываемых каждым из этих объектов. Но психические явления в данном контексте подобны гирям на чашах весов. Но что за орган, который, взвешивая все «за» и «против» выносит решение в пользу того или иного варианта? Напрашивается ответ – душа! И в дальнейшем будет доказано, что такой орган существует. Любопытно, что когда человек выносит суждение о несуществовании души или о том, что она не может быть признана предметом научной психологии, эти решения также выносятся душой.
Проблема в том, что душа как орган, управляющий всей психической деятельностью, даже если и существует, обнаружить её крайне трудно. Поведение как внешнее проявление душевных явлений наблюдаемо объективно, душевные явления наблюдаемы субъективно, то есть каждый знает о своих ощущениях или переживаниях, а другие могут о них знать лишь с его слов и, пропустив сквозь призму своего опыта. А зафиксировать факт существования души, посредством сенсорной информации мы не можем в принципе. Не можем, потому что сенсоры, собирающие информацию для души ориентированы во внешний мир и не могут предоставить душе информацию о ней самой.
Для наглядной иллюстрации данной ситуации представим себе, что некий институт проводит эксперимент, в котором на голову новорожденным детям надевают шлемофоны, подключённые к компьютерам. Каждый ребенок ассоциирован с каким-нибудь монстром из компьютерной анимации. То, что плохо для монстра вызывает болевые ощущения у ребёнка и наоборот, то, что полезно для монстра приятно для ребёнка. Каждый ребёнок будет отождествлять себя с одним из этих монстров и никому из них в голову не придёт мысль о том, что они – люди. Даже если им показать фильм о людях, они будут относиться к человеку как к сказочному персонажу. Примерно в таком положении находится и душа, подключённая к телу посредством нервной системы. Поэтому, невозможно получить сенсорную информацию о душе, она не может «нащупать» себя, но как будет показано в дальнейшем, существование души можно доказать при помощи мышления. Другими словами, душа может в результате логического анализа вычленить себя из остального мира.
Что же считать предметом психологии? Таковым предлагаю считать следующие объекты, процессы и явления. Нервная система, Эго-центр и возникающие в ходе их сотрудничества процессы, такие как, ощущание, воспринимание, представливание, переживание, мышление, управление и явления такие как, ощущение, восприятие, представление, эмоция, мысль, потребность. Нервная система, включает в себя сенсоры (приём сигналов), синапсы (их передача), нейроны, возбуждаемые сигналами и образующие нейрокомплексы (афферентные и эфферентные), обладающие катексисами переменной интенсивности.
Познавательный аппарат
Путь информации в человеческом организме начинается с рецепторов. Интерорецепторы сообщают о состоянии внутренних органов. Экстерорецепторы специализируются на внешней информации: зрительной, слуховой, осязательной, обонятельной и вкусовой. Раздражение, которому подвергаются рецепторы, передаётся в мозг в виде электрического сигнала. Эти сигналы могут породить ощущения. Для этого сигнал должен попасть в фокус внимания. Но поскольку количество поступающих каждое мгновение сигналов измеряется астрономическими величинами, а внимание ограничено, то между ними возникает конкуренция за право стать причиной ощущения. Побеждают в этой борьбе либо наиболее сильные импульсы, либо те, которым человек придаёт особое значение. Например, приоритетом обладают сигналы, вызывающие болевые ощущения, но если человеку грозит опасность, то он может проигнорировать их. В обыденных ситуациях внимание человека привлекается к объектам, значимым с точки зрения удовлетворения насущных потребностей человека, таких как потребность, в безопасности, сексуальный интерес, самоутверждение, увлечения, интересы и т. п.
Для понимания проблем, связанных с понятием ощущение, представляется важным акцентировать внимание на лингвистических аспектах. Дело в том, что в науке, как и в разговорной речи, сложилась нездоровая практика полисемантического употребления термина ощущение и некоторых родственных ему терминов. Словом ощущение обозначают действие и результат этого действия. Во избежание этого выглядит целесообразным использовать слово ощущание для обозначения процесса обработки сигналов, приводящих к результату, могущему быть обозначенным словом ощущение. Подобную проблему мы выявили с термином сознание. Это отглагольное существительное используется для обозначения действия, субъекта действия, объекта действия, результата действия. И даже этим не ограничивается пёстрая палитра значений, придаваемых этому термину. Для выхода из такого положения, нами предложено употреблять слова: сознающее, сознаваемое, сознавание, осознание. Аналогичным образом нужно различать ощущающее, как субъект ощущания, ощущаемое, как сигналы, подвергающиеся процедуре ощущания, ощущание как процесс и ощущение, как результат ощущания. Продолжая в этом духе помимо неологизмов сознавание и ощущание можно ввести следующие отглагольные существительные: отражание, отображание, представливание, наблюдание и т. д.
Таким образом, ощущание – психический процесс, заключающийся в том, что сигналы, подвергшиеся этой процедуре преобразуются в психические состояния, именуемые ощущениями. Нельзя обойти вниманием вопрос о том, что ощущения бывают приятными и неприятными, они приносят наслаждения и страдания. Другими словами, необходимо подчеркнуть аффективную составляющую ощущений или эмоциональный тон ощущений.
Следующее понятие, с которым нам нужно определиться – восприятие. И здесь мы сталкиваемся с синкретизмом в его трактовке: этим словом принято называть и процесс и результат. Мы для ясности будем использовать термин воспринимание когда речь идёт о процессе и термин восприятие для результата этого процесса. Объектом воспринимания является ощущение. Что же совершается с ним и каков конечный продукт? Для ответа на этот вопрос рассмотрим следующий пример. Молодой человек признаётся в любви и с волнением ждёт ответа. В этот момент что-то на мгновение отвлекает его и вдруг он чувствует у себя на щеке что-то влажное. Он не знает то ли это плевок, то ли поцелуй, то ли слезинка, то ли капля дождя. В зависимости от того, как будет идентифицирована влага, он будет или на седьмом небе от счастья или почувствует себя в преисподней или останется в недоумённом состоянии. Вот этот процесс идентификации ощущения, его опредмечивания и есть воспринимание, а возникающий в его результате образ есть восприятие.
И хотя ощущение предшествует восприятию, надо отметить, что картина их отношений не столь однозначна. Дело в том, что уже на стадии ощущания может быть организован такой отбор поступающей информации, который связан с восприниманием и направлен на выявление сигналов, связанных с тем или иным потенциальным образом. И нередко восприятие ощущения может фактически предшествовать самому ощущению, а последнее может быть подогнано под уже сложившееся предвзятое восприятие.
Восприятия кратковременны. В данный момент возникает одно восприятие, в следующее мгновение – совершенно другое. Так они сменяют друг друга на некоем внутреннем экране. Неизменным является тот, кто сидит за этим экраном. Но об этом чуть позже. Но восприятия не пропадают совсем, они откладываются в форме впечатлений. Иногда можно услышать: «С тех пор я больше не встречал этого человека, но образ его прочно засел в моей памяти». Слово образ не совсем точно. Образ – это то, что возникает в момент вспоминания, а то, что хранится в памяти правильнее будет называть потенциообразом.
Восприятие сохраняется в виде потенциообраза. Причём у потенциообраза необходимо отметить когнитивную и аффективную составляющие. Потенциообразы со своими составляющими накапливаются в течение всей жизни. Ощущение и восприятие мимолётны, впечатление долговременно. Образ мимолётен, потенциообраз долговременен.
Следующий процесс – представливание. Потенциообраз, хранящийся в предсознании, попадает в фокус внимания, вследствие чего возникает то, что называется представлением объекта, чей потенциообраз хранился в предсознании. В ходе представливания происходят считывание и обработка сигналов воспроизводимых хранившихся в виде потенциообраза. При этом возникает образ, т. е. психическое состояние, подобное ощущению, вызванному тем объектом, чей потенциообраз оказался воспроизведён.
Памятование
Память может быть определена как способность к сохранению информации вкупе с порождённой ею аффективной реакцией. Осуществление этой функции становится возможным благодаря осуществлению следующих процессов: запоминание, хранение (помнение) и воспроизведение.
Различают непроизвольное и произвольное запоминание. Качество непроизвольного запоминания главным образом зависит от глубины переживания того или иного события. Хорошо запоминается то, что становится объектом поисковой деятельности.
В этом вопросе тоже далеко не всё в порядке с однозначностью в терминологии. Проанализируем следующее определение понятия «память», приведённое в весьма солидном издании. «Как отмечает Шапутье (Chapouthier, 1973), «память можно определить как совокупность информации, приобретённой мозгом и управляющей поведением»» . На самом деле, память – это способность запоминать, помнить и вспоминать информацию. Неверно считать память совокупностью информации, и неверно считать, что упомянутая совокупность управляет поведением. При управлении поведением, конечно, используется среди прочего и информация, хранящаяся в мозге.
Следующая цитата отвечает на вопрос о том, какие виды памяти различают в науке. «Различают три вида памяти: сенсорную, кратковременную и долговременную» . Далее идёт объяснение того, что такое сенсорная память. «Как следует из её названия, сенсорная память – это примитивный процесс, осуществляемый на уровне рецепторов. Сперлинг (Sperling, 1960) показал, что следы в ней сохраняются лишь очень короткое время – порядка ; секунды, и за это время решается вопрос о том, привлечёт ли ретикулярная формация внимание высших отделов мозга к поступившим сигналам» . Неверно утверждение о том, что «сенсорная память – это примитивный процесс». Сенсорная память – это способность сенсорных органов сохранять возбуждённое состояние, и после прекращения раздражения. Так что, память – это способность, никакой не процесс. И тут же следующее предложение: «Именно этот кратковременный след, существующий на уровне рецепторов и низших нервных центров, называется сенсорной памятью» . Теперь сенсорной памятью предлагается называть оставленный внешним раздражителем след. Мы наблюдаем синкретическое восприятие понятия «сенсорная память», с очевидным неразличением между способностью к чему-либо, самим действием и его результатом. Имеет место перенос значения на смежные понятия. Фактически, значение понятия «сенсорная память» «дрейфует» вдоль незримой линии, перескакивая с одного предиката на другой (рядоположение).
«В том случае, если информация, переданная рецепторами, привлекла внимание мозга, она может в течение короткого промежутка времени сохраняться, и за это время мозг её обрабатывает и интерпретирует. При этом решается вопрос о том, достаточно ли данная информация важна для того, чтобы передаваться на долговременное хранение. <…> Было установлено, (Peterson, Peterson, 1959), что кратковременная память действует в течение примерно 20 секунд» .
Здесь важно отметить только, что внимание не есть функция мозга, также как не являются ею мысли и эмоции.
«Кратковременную память можно сравнить со стеллажами в большой библиотеке: книги то снимаются с них, то ставятся обратно в зависимости от сиюминутных нужд. Долговременная же память больше похожа на архив: в ней определённые элементы, выбранные из кратковременной памяти, подразделяются на множество рубрик, а затем хранятся более или менее длительное время» .
Для всех трёх стадий памятования характерен субъективизм. Запоминается то, что вызывает эмоции или то, что считается значимым с точки зрения аффективности. Стадия хранения также не является простой консервацией. «Всем нам кажется, что мы точно запоминаем происходящее, но на самом деле такое случается крайне редко. Мы всё время пытаемся осмыслить происходящее, и наша память приспосабливается к этому: если информация не укладывается в сложившуюся схему, мы изменяем её до тех пор (разумеется, неосознанно!), пока противоречия не исчезнут. Этот процесс Бартлетт, один из первых психологов изучавших память, назвал стремлением к осмысленности» .
Забывание также является процессом, тесно связанным с памятованием. Нельзя в нём видеть только негативную сторону. Умение забывать то, что потеряло актуальность, позволяет освобождать оперативную память для решения актуальных задач. И потом, то, что человек забыл какую-то информацию, не означает бесполезность усилий, приложенных им в период добывания этих знаний.
«Но мы знаем, что процесс запоминания протекает следую¬щим образом: запоминаемое впечатление воздействует на нас как на личность, вы¬зывая ее определенную модификацию в виде соответствующей установки. Следова¬тельно, мы имеем не только переживание данного впечатления в виде определенного феномена сознания, но и соответствующую ему установку как состояние субъекта. Переживание вне установки не возникает, поскольку оно всегда подразумевает субъекта, который его испытывает. Однако установка - это диспозиция, которая мо¬жет существовать всегда, то есть всегда возможно, чтобы субъект развернул свою ак¬тивность в направлении данной установки. Об этом со всей очевидностью свиде¬тельствуют следующие экспериментальные данные. Установка, созданная во время гипнотического сна, действует и после пробуждения, несмотря на полную постгипнотическую амнезию субъекта, то есть на уровне сознания он ничего не помнит о тех впечатлениях, под воздействием которых у него возникла данная установка.
Следовательно, я могу совершенно не помнить выученное в детстве стихот¬ворение, в сознании от него ничего не осталось, но созданная под его воздействи¬ем установка как диспозиция в том или ином виде сохраняется, то есть до тех пор, пока моя личность остается неизменной, возможность актуализации этой установ¬ки, развертывания поведения в ее направлении не исключена» .
«С учетом и этого второго значения забывания никак нельзя сказать, что мы на¬прасно тратили время и энергию в школе. Тот факт, что мы не может репродуцировать выученный в детстве материал, совершенно не означает, что у нас от него ничего не осталось, так как наше Я, наша личность со всеми ее установками, на основе которых в общем развертывается наша активность, продолжает существовать! Ведь по существу как обучение в целом, так и каждый его отдельный акт - скажем, заучивание наи¬зусть того или иного стихотворения - подразумевали и подразумевают именно разви¬тие личности, становление ее определенной структуры. Мы учим стихотворение вовсе не для того, чтобы помнить его вечно, а потому, что его заучивание имеет воспита¬тельное значение - это способствует возникновению у нас определенной установки, долженствующей стать одним из элементов нашей личности. И когда цель, которую преследовало заучивание стихотворения, достигнута, то уже не нужно помнить его наизусть, и потому оно должно быть забыто» .
«Таким образом, забывание бывает двояким: забывание знания как содержания сознания и «забывание» установок, сформированных у личности под воздействием прошлых впечатлений. Имеющиеся в психологической литературе данные касаются только первого понятия забывания, являющегося предметом интенсивных экспери¬ментальных исследований вплоть до сегодняшнего дня» .
Подытоживая, можно сказать следующее.
Память – это не процесс, а свойство. Причём неверно считать это свойством мозга или нервной системы. Как будет показано далее, память – это свойство системы, включающей в себя нервную систему.
Памятование – сложный процесс, включающий в себя такие элементарные процессы как запоминание, хранение и вспоминание. Причем, если на стационарном хранении может находиться практически неограниченный объём информации, то операции запоминания и вспоминания возможны в каждый момент времени по отношению к ничтожно малому объему информации. Таким образом, систему ответственную за памятование можно сравнить с огромной цистерной, с узкой горловиной, по которой наполняется цистерна и узким краником, по которому выводится содержимое.
Информация
Учитывая чрезвычайную важность понятия «информация», представляется необходимым дать описательную характеристику этого понятия. При изучении понятия информация приходится иметь дело с такими понятиями как источник, коммуникационная среда, накопитель, ретранслятор, адресат. Что такое информация? Прежде всего, это сигнал, импульс, исходящий от некоего источника и распространяющийся в какой-либо коммуникационной среде. Импульс – способ распространения энергии. Материальные объекты могут являться генераторами импульсов (как, например, Солнце или звёзды и т. п.) или отражать её или ретранслировать (преломлять) её. Он может дойти или не дойти до своего адресата. Не всякий сигнал является носителем информации, хотя всякая информация при её хранении и передаче кодируется в форме сигнала. Информация может быть законсервирована в виде книг, магнитофонных кассет, лазерных дисков и т. п. Законсервированная информация сама не является импульсом, но потенциально может послужить его источником при определённом воздействии на носитель посредством света, головки магнитофона или лазерного луча и т. п.
Важной характеристикой информации является её содержание. Нередко обычный энергетический импульс, не нёсший в себе никакого содержания и не являвшийся изначально информацией, может стать ею, если будет принят кем-либо и наполнен содержанием. Так, например топот копыт лошади не несёт в себе никакого содержания. Но если человек, услышав его, делает вывод о приближении врага или друга, то он бессодержательный импульс наполняет информацией. Простой звуковой сигнал обретает смысл и превращается в информацию. Можно привести противоположный пример. Сообщение, посланное каким-либо источником, имевшее изначально смысл и, являвшееся, следовательно, информацией, если никем не было принято, то оно превращается в простой импульс. «Глас вопиющего в пустыне» - это пустой звук и он остаётся таковым до тех пор, пока не попадёт в систему, способную принять импульс, закодировать его, передать по внутренним коммуникациям, декодировать и использовать на свои нужды.
Различные адресаты, приняв одну и ту же информацию, могут извлечь из неё различное содержание, смыслы, чувства, поведенческие алгоритмы. Принято выделять такие составляющие информации как когнитивную, аффективную и прагматическую.
При приёме импульса сенсорными рецепторами возникает раздражение последних, которое в дальнейшем порождает ощущение, а оно после идентификации приводит к возникновению восприятия.
Материальное и идеальное
Мир, в котором мы живем, можно назвать материальным. Материальным принято называть любой объект, способный воздействуя на сенсоры человека и других живых существ вызывать ощущения.
Мир идеальный это мир наших представлений о материальном, наших ощущений, восприятий, образов, мыслей, идей, замыслов, предчувствий, эмоций и т.п. Таким образом, к идеальному миру относятся объекты внутрипсихической деятельности. Их невозможно учуять сенсорами или споткнуться о них, поскольку они не занимают места в пространстве, не имеют массы и не отбрасывают тени.
Проведя такое разграничение между материальным и идеальным, зададимся вопросом о том, как они взаимодействуют друг с другом, как влияют друг на друга. События в материальном мире способны породить объекты идеального мира. Идеальные объекты, в свою очередь способны воздействовать на ход процессов в материальном мире.
«Возникает вопрос: как можно объяснить тот факт, что объективно существующий в мозгу данного челове¬ка нейродинамический код субъективно переживается им как образ» ?
«Подобно тому как всякая информация необходимо воплощена в своем материальном носителе, идеальное существует только в объективированном виде. Будучи специфической формой информации, идеальное объек¬тивировано в материальном носителе особого рода – определенных мозговых нейродинамических системах. За пределами этого особого рода носителя информации идеальное не существует (по крайней мере на нашей планете). Это важ¬но потому, что некоторые авторы истолковывают иде¬альное в том смысле, что оно существует якобы и в от¬чужденной от личности форме — в книжном тексте, маг¬нитофонной записи, вообще в культурных ценностях самих по себе» .
То, что хранится в отчуждённой от человека форме уместнее называть потенциоинформацией.
«Таким образом, идеальное характеризует одну из разновидностей внутриличностной формы существова¬ния информации; оно связано с тем особым типом моз¬говых информационных процессов, который «представ¬ляет» личности информацию в ее непосредственном «открытом» виде и образует уровень актуально сущест¬вующего сознательного переживания» .
Особый интерес в свете данной проблемы приобретают не чисто материальные и идеальные объекты и системы, а объекты и системы двойственной природы. Обильную пищу для размышлений даёт следующее высказывание Д. И. Дубровского.
«Звучащая в эфире речь сама по себе не содержит идеального; нет идеального в письме, брошенном мною только что в почтовый ящик. Все это — материальные явления, несущие информацию. Идеальное в точном смысле неотчуждаемо от личнос¬ти. Отчужденное от личности идеальное есть уже мате¬риальное» .
Но никто не станет отрицать, что материальные объекты, несущие информацию всё же сильно отличаются от аналогов, не несущих информацию. Будучи по своей структуре материальными, они несут в себе содержание, которое может породить идеальное при соприкосновении с субъектом, способным декодировать информацию. Речь идёт об объектах и системах, материальных по своей природе, но предназначенных для приёма, передачи, трансляции, хранения, воспроизведения информации. Эти объекты и системы могут быть естественными и искусственными, внутренними по отношению к организму и внешними. К внешним (искусственным) объектам и системам можно отнести кабели теле- и радиовещания, телефонные провода, проходящие по ним импульсы, аппарат Морзе, АТС, магнитофоны с кассетами, лазерные плееры с дисками, иконы, книги, компьютеры и т. д. К внутренним, (естественным) можно отнести сенсоры, нейроны и т. д., то есть всё, что составляет нервную систему, как центральную, так и периферийную. Структурно или субстанционально – это материальные объекты и системы, а по назначению они служат носителями идеальных объектов. К таким системам можно отнести символы, знаки, знаковые системы (например, языки).
Символ характеризуется наглядностью его содержания. Примерами символов являются герб, нагрудные знаки, знаки различия, иконы и т. п. «Символ одновременно материален и идеален, он и вещь и идея, поэтому лишь через символ вещь может стать идеей, а идея вещью (Флоренский П. А.)» .
В отличие от символа знак ненагляден и конвенционален. «Знак – материальный, чувственно воспринимаемый предмет, который выступает как представитель другого предмета, свойства или отношения» . «Языковой знак реален и объективен (как, впрочем, и любой иной знак); он представляет собой феномен материально-идеальный. Его значение – идеально, его объективная, доступная восприятию посредством органов чувств форма – материальна» .
В чём отличие иконы от куска дерева или книги от стопки бумаги? В том, что первые могут послужить возникновению религиозных чувств или приобретению знаний. Тем же радиосигнал отличается от электрического тока. Эти объекты представляют собой символы, знаки, знаковые системы, коммуникативные системы. Они могут породить идеальные объекты при соприкосновении с людьми, способными их понять. Их можно называть потенциоидеальными системами.
Представляется полезным привести определения следующих двух понятий: первичных и вторичных материальных систем. «Материальные системы, элементы которых значимы для системы сами по себе (или представляют в системе самих себя) называются первичными материальными системами. Материальные системы, в которых материальные элементы значимы для системы не столько в силу своих субстанциональных свойств, сколько в силу приписанных им свойств, называются вторичными материальными системами» .
Про вторичные материальные системы можно сказать, что они обладают бинарной структурой: субстанционально они материальны, а содержательно – идеальны. Их можно отнести к потенциоидеальным системам.
Но и чисто материальные явления могут быть использованы в качестве потенциоидеальных систем. Например, вспышка молнии или шум ветра – это совершенно самостоятельные, не зависимые от человека природные явления. Но и они, будучи восприняты, приводят к возникновению психических состояний и действий.
И первичные, и вторичные материальные системы могут при контакте с человеком породить сигналы, являющиеся бинарными, материально-идеальными образованиями.
Устройство, служащее для обработки сигналов называется нервной системой. В известной мере она также может быть отнесена к вторичным материальным системам, поскольку она значима только с точки зрения способности передавать сигналы. Нервная система принимает сигналы, порождённые знаками, символами или просто материальными объектами или явлениями. Сигналы потенциоидеальны. При определённых условиях некоторые из сигналов, попавшие в нервную систему могут реализовать эту потенцию и породить идеальный объект в форме образа. Что происходит в это мгновение и почему в каждое мгновение только один из сигналов достигает цели?
Высказывание Узнадзе о нервной системе.
«Установление связи, отношений между организмом и средой всегда считалось главнейшей функцией нервной системы. Следовательно, изначально подразумева¬лось, что как внешнее воздействие на организм, так и, наоборот, воздействие орга¬низма на среду осуществляется через нервную систему. Соответственно, нервная сис¬тема состоит из двух разновидностей элементов: из элементов, или нервных волокон, передающих организму воздействие среды, и элементов, или нервных волокон, пе¬редающих исходящие из организма импульсы его различным рабочим органам, кото¬рые, в свою очередь, соответствующим образом воздействуют на среду. Таким обра¬зом, в нервной системе различаются две разновидности нервных волокон: афферентные (рецепторные, чувственные) и эфферентные (моторные, эффекторные). У более или менее сложных организмов эти две системы нервных волокон объединяет третья си¬стема - так называемая «центральная нервная система», принимающая идущие аф¬ферентным путем импульсы и передающая их эфферентной системе, то есть упоря¬дочивающая взаимосвязь этих двух систем и, тем самым, организма и среды» .
Говоря о нервной системе уместно называть её нервнопсихической. Мы вправе, конечно, говорить о нервной системе, при рассмотрении в чисто физиологическом аспекте или о психической системе, если нас интересуют когнитивные, аффективные или волевые процессы, а от материальных носителей можно абстрагироваться. Но нужно помнить, что нервная и психическая системы – это две грани целостной нервнопсихической системы, являющейся вторичной материальной системой.
Психофизиологическая проблема
Нельзя обойти вниманием проблему, известную в науке как психофизиологическая, заключающуюся в следующем.
Как известно события и явления материального мира, воздействуя на сенсоры живого организма, порождают электрический сигнал, который, проходя по нервной системе, возбуждает нейроны головного мозга, что приводит к возникновению такого психического объекта как образ. Далее происходит ответная реакция мгновенная или после определённого раздумывания. В ходе раздумий возникают различные аффективные реакции, в зависимости от характера которых принимается решение, направленное на улучшение эмоционального фона. Исполнение этого решения есть воздействие психического на физическое, идеального на материальное. Напрашивается вопрос о том, как осуществляется связь между этими двумя мирами: материальным идеальным?
Каким образом такая материальная субстанция как сигнал является причиной возникновения образов, эмоций и т. п. объектов идеального мира? И, наоборот, каким образом эти объекты идеального мира могут воздействовать на тело, т. е. на материальный объект?
Из известных подходов к решению этой проблемы можно отметить физикализм, редуцирующий психическое к физическому или бихевиоризм, который, абстрагируясь от психических процессов, сосредотачивается на изучении поведения. Эти теории получили свою порцию критики, и мы не будем в них углубляться. Значительно более плодотворным представляется анализ информационной теории Д. И. Дубровского. В его подходе импонирует фундаментальный подход, стремление к точному определению понятий. Основываясь на позициях функционализма, он стремится провести четкую методологическую границу, отделяющую информационные процессы от физических и химических процессов. Для этого автор даёт определение понятиям самоорганизующейся системы и сигнала.
«Самоорганизующаяся система — это система управ¬ления, т. е. система, способная постоянно поддерживать свою качественную определенность, осуществлять целе¬направленное (программное) функционирование и са¬моразвитие, самосовершенствование (в плане видоизме¬нения своих программ и способов функционирования)» .
Автор рассматривает также сложные самоорганизующиеся системы, включающие в себя простые самоорганизующиеся системы.
«В отличие от простых сложные самоорганизующиеся системы состоят из элементов, которые также являются самоорганизующимися системами, только низшего по¬рядка» .
Определив понятия самоорганизующихся систем и сигнала, автор переходит к определению информационного процесса.
«Информационный процесс осуществляется в форме трансляции, преобразования, хранения и использования сигналов. Сигнал представляет собой единство инфор¬мации и ее материального носителя. Точнее, сигнал — это определенный материальный объект (динамический или статический), несущий определенную информацию для данной самоорганизующейся системы. Информация необходимо воплощена в своем материальном носителе, не существует вне и помимо него. Однако между ин¬формацией в ее синтаксической, семантической и праг¬матической определенности, с одной стороны, и матери¬альным носителем этой информации, обладающим теми или иными физическими характеристиками—с другой, существуют достаточно сложные и неоднозначные от¬ношения. Эти отношения будут нами рассмотрены осо¬бо. Сейчас же надо отметить, что сигнал есть некоторая материальная структура, возникающая, формирующая¬ся в субстрате самоорганизующейся системы. Сигнал есть результат выбора и ассимиляции некоторого внешнего воздействия, производимого данной самоорганизу¬ющейся системой, т. е. упорядоченное множество изме¬нений, возникающее в ее подсистемах» .
Коль скоро сигнал определён как материальный объект, распространяющийся в пределах самоорганизующейся системы, возможно стоит ввести понятие импульса, как материального объекта, распространяющегося в любой среде. Например, звук грома, распространяющийся в воздухе – импульс, а с момента, когда он доходит до слуха или искусственно созданного детектора он рассматривается как сигнал. К примеру, если крестьянин, услышав звук грома, начинает укладывать сено в снопы, это значит, что импульс, который не нёс изначально никакой информации, дойдя до слуха крестьянина, превратился в сигнал, несущий ценную для того информацию о надвигающемся ливне.
«Как уста¬новлено новейшими физиологическими исследованиями, всякий рецептор является одновременно и эффектором (поскольку функция рецептора регулируется централь¬ным путем, как и функция руки). Таким образом, фор¬мирование сигнала в подсистеме внешнего входа орга¬нически включено в целостный процесс самоорганиза¬ции, а не является пассивным преобразованием некоего раз и навсегда заданного множества упорядоченных изменений источника во множество упорядоченных из¬менений подсистемы внешнего входа. Формирование сигнала является функцией от двух переменных — не¬зависимых изменений источника и внутренней активно¬сти самоорганизующейся системы, ее доминирующей программы, которая в свою очередь представляет теку¬щую реализацию фундаментальных программ» .
Чрезвычайно важным является следующее высказывание, в котором разграничиваются понятия информации и сигнала.
«Необходимость различения понятий «информация» и «сигнал» обусловлена тем, что сигнал включает физичес¬кие характеристики, информация же свободна от них. Информация не существует независимо, отдельно от сигнала, она необходимо воплощена только в сигнале. Однако информация независима от конкретных физичес¬ких (в том числе энергетических) характеристик сиг¬нала, более того, она независима от конкретных субстрат¬ных свойств своего носителя вообще. Одна и та же инфор¬мация может быть воплощена и передана разными сигналами. Это означает, что одна и та же модель может в принципе строиться на разных субстратах, имеющих разные физические, химические и другие свойства» .
Таким образом, автор сформулировал принцип инвариантности.
Каким образом сигнал, который по афферентным путям поступает в мозг, приводит к возникновению образа? Фактически в мозг поступает электрический импульс, который возбуждает определённые нейроны, приводя к возникновению группы нейронов, соединённых межнейронными связями. Дубровский называет эти группы нейродинамическим системами. Каждой нейродинамической системе соответствует образ и каждому образу соответствует нейродинамическая система. Вот как об этом говорит Дубровский.
Для краткости дальнейшего изложения обозначим всякое явление субъективной реальности через А, а мозговой нейродинамический носитель такого рода информации через X. Связь между А и Х является не причинной, а функциональной, она представляет собой сложившуюся кодовую зависимость. Последняя выражает отношение "представленности" данной информации в данном конкретном (по своей организации и физическим свойствам) носителе для данной самоорганизующейся системы. X есть специфический код А, вне которого А не существует. А и Х суть явления одновременные, что свидетельствует именно о функциональном, а не о причинном характере необ¬ходимой связи между ними; это означает, что они - явления, если так можно выра¬зиться, однопричинные (т.е. следствия одного и того же действия).
«Образ и его мозговой нейро-динамический эквивалент (без которого психический образ не существует) суть явления одновременные и однопричинные» .
Таким образом, Дубровский специально подчёркивает, что всякое явление субъективной реальности А и его мозговой нейродинамический носитель Х связаны между собой неразрывно как во времени так и с точки зрения причинно-следственных связей. Он считает, что нейродинамический носитель Х является способом кодирования психического образа А.
Данное утверждение нуждается в серьёзном уточнении. В любой момент времени в мозг поступает огромное количество сигналов от сенсоров различных модальностей. Каждый из них вызывает возбуждение определённой группы нейронов. Каждый сигнал порождает в мозге нейросистему типа Х. Но в каждое мгновение возникает только один психический образ типа А, соответствующий одной нейросистеме типа Х. По мере накопления опыта в мозге образуется практически неограниченное количество нейросистем типа Х, каждому из которых соответствует психический образ типа А. Но при этом нужно иметь в виду, что нейросистемы типа Х стационарны, то есть находятся на постоянном хранении, тогда как соответствующие им психические образы типа А одномоментны, преходящи, мимолётны. Так что неверно их характеризовать как «явления одновременные и однопричинные».
Далее Дубровский развивает мысль о том, что между А и Х существует кодовая зависимость.
«Всякий носитель информации является вместе с тем ее кодом, который означает «услов¬ную» связь данной структуры с данной информацией. Эта связь носит характер определенного, часто одно¬значного соответствия между структурой носителя (как физического или физико-химического явления) и ее функциональным значением для самоорганизующейся системы (но не наоборот). Преобразования носителя, сохраняющие его функциональное значение, т.е. инфор¬мацию, представляют собой процессы перекодирования и декодирования данной информации» .
Здесь представляется необходимым сделать небольшое уточнение. Дело в том, что Дубровский неправильно использует слово «код». Одну и ту же информацию можно передать при помощи различных систем обозначений, а код – это способ перехода от одной системы обозначений к другой. И нужно отличать код как способ обозначения информации от записанного с использованием данного кода «текста». Скажем, если контрразведчики перехватили шифрованное письмо и ищут шифр, то само письмо они наверняка назовут шифрограммой. Если же они будут называть шифром и текст и способ его записи, то ничего кроме терминологической путаницы ожидать не приходится. Любопытно, что автор и сам прекрасно видит эту проблему, но, тем не менее, создаёт её на ровном месте безо всякой необходимости и видимой выгоды.
«Мы предпочитаем истолковывать понятие кода не просто как правило, способ преобразования одной системы объектов в другую, а более широко — как определенный носитель информации вообще; описание последнего включает, конечно, указание на способ воплощения данной информации в данном носителе, но лишь в том случае, если код создан нами или расшиф¬рован» .
Другими словами, автор словом код обозначает и способ, которым задана информация и саму информацию. Нам кажется, правильнее будет называть мозговой нейродинамический носитель кодограммой.
Для большей наглядности проанализируем эту проблему в лингвистическом аспекте. Текст может быть записан на разных языках. Можно называть кодом формулу перевода с одного языка на другой. Но сам текст, переданный на любом из языков лучше называть кодограммой, а не кодом. Носителем информации, напечатанной на данной странице можно считать вбитое в лист бумаги буквенное изображение. Но неверно будет называть этот носитель кодом, правильнее будет называть его кодограммой.
Текст может быть передан в устной, письменной или жестовой формах. Мысль может быть воплощена во внутримозговых носителях или передана посредством речи или письменного текста (на разных языках) и т. д. Каждый из этих носителей информации есть кодограмма, а способы, устанавливающие функциональную связь между ними, есть коды. Код – транслятор, а кодограмма – транслируемое и нельзя смешивать эти понятия! Навешивание на один и тот же термин различных значений приводит к полисемантизму, превращает термин в квазитермин.
За вычетом этой и других легко исправимых ошибок в целом Дубровский выстраивает стройную систему понятий и основанную на ней модель психики человека. Главное достоинство теории Дубровского – это достижение такого уровня ясности, что и его собственные ошибки и недочёты сразу бросаются в глаза.
«Важно подчеркнуть, что для реализации главных целей пред¬лагаемого нами подхода достаточно опереться на обще¬принятые характеристики информации. Они могут быть суммированы следующим образом.
1.Информация есть результат отражения, она не суще¬ствует вне своего материального носителя, всегда есть свойство (структурное, динамическое, структурно-дина¬мическое) некоторой материальной системы.
2.Инфор¬мация инвариантна по отношению к физическим: (физико-химическим) свойствам своего носителя, т.е. одна и та же информация может быть воплощена и передана раз¬ными по своим физическим (физико-химическим) свой¬ствам носителями. Принцип инвариантности определяет возможность многообразного кодирования одной и той же информации.
3.Информация обладает содержатель¬ной (семантической) и ценностной (прагматической) характеристиками. Она является: фактором управления» .
Несколько смущает выражение: «Информация – фактор управления». До сих пор автор демонстрировал склонность к чётким формулировкам. На этом фоне выражение «фактор управления» выглядит очень невнятно и обтекаемо. В управлении принято выделять субъекта, объекта и средство управления. А что значит «фактор»? Из этой формулировки можно выудить, что информация имеет какое-то отношение к управлению. Негусто, однако!
И почему-то внимание акцентируется на процессе управления. Ведь сознательная психическая деятельность может быть разбита на три части: афферентация, аффектирование и эфферентация или говоря по-русски считывание, переживание и управление. Из гигантского объема свежепоступающих в мозг сигналов, а также хранящейся в форме нейродинамических систем прошлой информации и продуцируемой воображением будущей информации «прочитывается» что-то одно. Прочитанное оценивается, что приводит к возникновению аффективного переживания. В результате некоторого раздумия или без раздумий принимается решение, осуществление которого и есть управление. Информация используется во всех этих процессах. Картина будет раскрыта полнее, если указать на это обстоятельство, а не сводить к фактору управления. Но что же понимается под фактором управления? Ответ мы находим в следующей цитате. Предупреждение для сердечников: «Подготовить валидол»!
«Информация неотделима от своего конкретного материального носителя, психичес¬кое неотделимо от физиологического (нейродинамических и соматических процессов). И, тем не менее, справедливо утверждать, что управляет именно информация, а не ее носитель, ибо физико-химические свойства по¬следнего и его субстратные характеристики вообще са¬ми по себе, вне функции представительства соответст¬вующей информации, лишены для самоорганизующейся системы смысла и действенности; эти свойства и субст¬ратные характеристики были «отобраны» и санкциони¬рованы в ходе исторического становления и развития самоорганизующейся системы» .
Потрясающее заявление! Автор утверждает, что управляет информация, а не её мозговые нейродинамические носители! Согласиться с этим невозможно. Информация, равно как и представляющие её нейроструктуры являются средством управления, а никак не субъектами. Ведь информации в мозге неограниченно много. И если бы управление относилось к ведению самой информации, то наши тела находились бы в состоянии беспорядочного дёргания. Но такое наблюдается только у людей с расстройством нервной системы. А в поведении нормальных людей информация является инструментом, который пускается в ход точно и выверенно. Но кто выбирает кнопку, на которую нужно нажать в каждой конкретной ситуации? Исходя из чего, он осуществляет выбор? Ведь не информационные единицы коллегиально решают вопрос о том, на что обратить внимание, какую эмоциональную оценку дать тому или иному факту, как действовать, имея целью такое изменение ситуации, приводящее к улучшению эмоционального состояния. Ясно, что информация может рассматриваться только как средство обеспечения эмоционального комфорта.
Эмоции несводимы к информации, а информация важна лишь с точки зрения обеспечения душевного комфорта. В сознательных процессах происходит безжалостная фильтрация информации. На стадии считывания в расчёт принимается только та информация, которая кажется значимой в аффективном аспекте. При закладке на хранение сохраняется только аффективно значимая информация. При выборе варианта решения из множества возможностей выбирается то действие, которое способно улучшить эмоциональное состояние. И для его осуществления активизируется та информация, которая приводит в движение нужные рычаги. В случае, когда эта функция нарушена, как при неврозе навязчивых состояний, у человека присутствует плохо контролируемое побуждение к совершению каких-то действий. Этому побуждению более или менее успешно противостоит некая сознательная сила. На сознательном уровне побуждение оценивается негативно, но присутствуют неосознаваемые установки, в которых данное действие или его последствия выглядят привлекательно. И в этом случае мы видим конкуренцию между информативными единицами или их нейроносителями за то, чтобы быть избранными в качестве управляющего сигнала. Но выбор за некоей силой, которая руководствуется принципом обеспечения аффективного комфорта. Это и есть субъект управления, а информация – его «подручное средство».
Отвечая на вопрос «Как объяснить, что объективно существующий в мозгу человека нейродинамический код переживается им в качестве субъективной реальности?», Дубровский Д. И. в частности отмечает: «многие серьёзные авторы считают, что нужно допустить наличие в мозгу специального механизма декодирования, переводящего код в образ. Однако такое допущение порождает дополнительные трудности. (Тут явно не обойтись без пресловутого гомункулюса!)» .
Не знаю можно ли меня отнести к серьёзным авторам, но должен признаться, что и я грешен примерно тем же, но с небольшими оговорками. А именно, признаю необходимым признать существование декодера, переводящего кодограмму (а не код, по выражению Дубровского) в образ, и не в мозгу, а в душе. Далее Дубровский пишет.
Декодирование есть перекодирование в естественный код, не более. Информация, представленная в «естественном» коде, непосредственно «понятна» самоорганизующейся системе (в данном случае мозговой эго-системе, представляющей наше Я, - о ней подробнее будет сказано далее) .
Находим в дальнейшем следующее.
«Всякое отдельное явление субъективной реальности принадлежит данному уникальному «Я» и несёт на себе его печать, - оно есть момент целостной субъективной реальности, существующей только в конкретной и неповторимой личностной форме. Эта целостность, определяемая нашим «Я», представлена в мозговой эгосистеме, которая образует высший уровень мозговой самоорганизации и в сфере которой функционируют кодовые структуры типа Х» .
На странице 106 читаем:
«Способность управлять собственной мозговой нейродинамикой может быть истолкована только в том смысле, что нейродинамические системы типа Х, взятые в их актуальной и диспозициональной взаимосвязи, являются самоорганизующимися, образуют в мозгу человеческого индивида личностный уровень мозговой самоорганизации (уровень мозговой самоорганизующейся эго-системы)» .
Как можно понять отсюда, нейродинамические системы типа Х самоорганизовались имея целью обеспечение самоуправления, образовали некую целостность, определяемую нашим «Я», который может быть рассмотрен как мозговая эгосистема или «личностный уровень мозговой самоорганизации». Этому органу делегированы полномочия по декодированию кодограмм типа А и получению соответствующих им образов.
Можем ли мы согласиться с подобными утверждениями? Безусловно, нет! Нейродинамические системы типа Х – это потенциообразы, могущие при определённых условиях стать причиной возникновения соответствующего им образа. Причём в порядке строгой очерёдности, так что, в тот период времени, когда происходит декодирование одной из кодограмм, остальные не могут быть декодированы. Их можно сравнить со слайдами, с кассетами, лазерными дисками и другими носителями. Но говорить, что некоторые из нейродинамических систем типа Х самоорганизовались и образовали «Я» или эго-систему как орган для декодирования несерьёзно.
В чём же причина, что вроде бы опираясь на очень чёткую систему аксиом и рассуждая логично, тем не менее, Д. И. Дубровский приходит к ошибочным выводам? Причина видится нам в том, что в науке утвердился ложный стереотип, который сводится к идее: «Психическое – есть функция мозга (нервной системы)». Попытка подобного редуцирования психического к нервному приводит к идейной зашоренности, неспособности взглянуть на ситуацию с большим охватом и увидеть целостную картину. На самом деле психическое – это функция от двух переменных, одной из которых является нервная система, роль которой сводится к передаче сигналов и хранению информации. Другой участник процесса – это эгоцентр или «Я». Или можно реанимировать термин «душа», который на протяжении нескольких столетий пытаются вырезать из научного оборота посредством ножниц Оккама.
Редуцирование психического к физическому является широко распространённым явлением. Например, в статье Н. И. Чуприковой, которую Д. И. Дубровский достаточно жёстко критикует за физикализм, высказывается следующая мысль.
Как известно, начиная с Р. Декарта в философии и психологии веками гос¬подствовало почти как непреложная истина признание психики и материи двумя разными мирами, субстанциями, абсолютно отличными друг от друга. Главное отличие мыслилось в том, что психическое нематериально, идеально, непротяженно, не имеет объективного су¬ществования, чисто субъективно. В луч¬шем случае эта нематериальная, лишен¬ная протяженности субстанция как-то взаимодействует с материальными про¬тяженными процессами мозга, участвуя в организации поведения, а в худшем — почему-то параллельно сопутствует им и является неизвестно зачем существую¬щим эпифеноменом.
Даже когда уже выяснилось, что пси¬хическое — это не что иное, как функция мозга, что вне деятельности мозга нет и не может быть никакой психики (по крайней мере, в нашем земном мире), онтологический дуализм психики и материи долго оставался непреодолен¬ным. Он и по сей день не преодолен в четкой и ясной системе понятий, отве¬чающей всей системе существующих на¬учных фактов, хотя сильно сдал свои позиции .
Проанализируем ещё одно высказывание по этой проблеме.
«Между тем большинство ученых продолжают считать, что все психические явления порождены физическим мозгом. Одно из наиболее распространенных возражений против дуалистических теорий о нематериальной природе ума основано на том факте, что изменения в мозгу влекут за собой изменения в умственной деятельности. Например, при повреждении мозгового центра речи, человек теряет способность говорить. Вводя в организм наркотики, можно изменить настроение человека или вызвать галлюцинации. Это наталкивает на мысль о том, что ум должен быть продуктом физического мозга. В противном случае состояние мозга не влияло бы на психическое состояние человека» .
Можно ли считать правильным вывод о том, что «все психические явления порождены физическим мозгом» на том основании, что «изменения в мозгу влекут за собой изменения в умственной деятельности»?! Думаю, что такое обоснование не может быть признано убедительным, а вывод – правильным. Это наглядно иллюстрирует следующий пример. Представим себе робота, поведением которого руководят с пульта управления, принимая от него сенсорную информацию через спутник и посылая к нему приказы. Допустим, десант таких роботов высадили на остров, населённый дикарями, которые с любопытством изучают поведение роботов, пытаясь понять, что ими руководит. И вот в среде учёных дикарей возникает раскол во мнениях. Одна группа утверждает, что «железный человек» полностью автономен в своём поведении и вся его мыслительная деятельность заключена в рамках его квадратного черепа. Но другая группа «учёных», признавая участие черепной коробки в мыслительных процессах, всё же настаивает на участии какого-то «внешнего фактора». Для разрешения спора решили прибегнуть к экспериментам. Разъединяя те или иные провода в черепной коробке, дикари добивались нарушения различных функций, вплоть до полного обездвиживания роботов. На основании этих экспериментов «учёный совет» вынес следующее заключение. «Поскольку «изменения в мозгу влекут за собой изменения в умственной деятельности», то можно заключить, что «все психические явления порождены физическим мозгом»». Для дикарей, не подозревающих о существовании пульта управления и спутниковой связи, этот вывод выглядит вполне убедительно. Тогда как мы знаем, что вывод этот ошибочен и, что управление роботами не локализовано в «черепной коробке», что помимо «мозга робота» есть ещё «внешний управляющий». Мозг – необходимое условие для мышления, нервная система – необходимое условие для психической деятельности, но ниоткуда не следует, что они являются достаточными условиями. Из посылки «изменения в мозгу влекут за собой изменения в умственной деятельности» не следует, что «все психические явления порождены физическим мозгом»».
Этот простейший пример опровергает очень прочно укоренившееся ошибочное мнение по важнейшей проблеме о том, является ли психическое (и в частности мышление) функцией мозга. Этот пример обнажает логическую ошибку в рассуждениях, которые сводятся к следующим недостаточно обоснованным умозаключениям. «Повреждение нервной системы разрушает психику. Следовательно, психика порождена нервной системой». «Повреждение мозга разрушает способность к мышлению, следовательно мышление – функция мозга». Пример с роботами показывает, как легко ошибиться, рассуждая подобным образом, подменяя необходимым достаточное.
Тот факт, что разрушение нервной системы приводит к прекращению психических процессов, свидетельствует о том, что психическая деятельность нуждается в нервной системе как необходимом условии. Но это не даёт оснований для утверждения о достаточности нервной системы для функционирования психики, о том, что нет других необходимых участников этих процессов. Напротив, логика приводит нас к выводу о необходимости существования декодера. И очень часто учёные при необходимости прибегают к понятиям эгоцентр, «Я», душа, и т. п. Но тут же стыдливо от него открещиваются, не определив статуса этого понятия. В частности, Дубровский, будучи собственной аксиоматикой и логикой рассуждений подведен к выводу о существовании декодера, категорически отвергает этот вывод, говоря, что это «пресловутый гомункул».
Эта непоследовательность тем удивительней в связи с тем, что, по словам Дубровского, он неоднократно обращал внимание на «фундаментальную асимметрию в познавательной и практической деятельности, которая неуклонно углублялась на протяжении всей истории человечества и ныне угрожает самому его существованию. Суть этой асимметрии состоит в том, что познавательная и преобразовательная активность направлены по преимуществу во внешний мир, в то время как вектор самопознания и самопреобразования сильно укорочен ». Это очень ценное замечание и призыв «обратить взор» вовнутрь себя. Здесь ведётся речь о двух векторах, начинающихся в одной точке и направленных в противоположные стороны. Но возникает вопрос: где точка отсчёта? Очевидно, что вектор, направленный вовне и заканчивающийся на объектах внешнего мира имеет своим началом нейросистемы типа Х. Вектор, направленный вовнутрь также должен иметь своим началом нейросистемы типа Х. Но на каком объекте конец этого «сильно укороченного» вектора? Здесь и наступает момент прозрения. Ясно, что речь здесь может вестись только о «декодере», признавать который очень не хочет Дубровский, ссылаясь на то, что это, дескать, приведёт к «пресловутому гомункулу».
Дубровский категорически отвергает гомункулуса, почти при каждом его упоминании сопровождает его эпитетами «злополучный», «пресловутый». Почему для него приемлемы такие слова как эго-система, «Я» и т. п. и категорически неприемлем гомункул? Ведь как бы мы ни называли, речь идёт о субъекте психической деятельности.
Почему одно обозначение злополучно, а другие – нет? Интересно рассмотреть следующую цитату Дубровского, в которой предпринята попытка обосновать несостоятельность идеи о гомункуле.
Вот что пишет, например, по поводу проблемы «гомункулюса» известный физиолог П. Милнер: «При изучении внимания мы очень близко подходим к такой сложной психологической проблеме, как «я» или «эго». Искушения приписать внимание регулирующей деятельности какого-то «маленького человечка» следует избегать, иначе мы окажемся перед проблемой исследования его механизмов. Избегать этой западни, однако, очень трудно ввиду отсутствия разумной гипотезы о том, как может осуществляться регуляция внимания без этого «маленького человечка» (Милнер П. Физиологическая психология. М., 1973, с. 367). Действительно, эта трудность непреодолима, если исходить из предпосылки, что для объяснения внимания обязательно должна быть найдена некоторая внешняя причина, некий внешний регулирующий фактор. Такая предпосылка задает логику рассуждения: в данную личность нужно поместить в качестве регулятора другую маленькую личность, а в нее — еще меньшую и т. д. .
Присоединяясь к Милнеру, Дубровский высказывает мысль о несостоятельности идеи о гомункуле. Дескать, если ввести гомункула, то для обслуживания этого гомункула придётся ввести другого гомункула, а для обслуживания этого ещё одного. Таким образом, если мы встанем на путь введения гомункула, то получим бесконечно много гомункулов. Своего рода гомункулярная матрёшка. Дело в том, что в цепочке рассуждений Дубровского присутствует ошибочное суждение, приводящее к ошибочному умозаключению. Ведь почему мы ввели гомункула? Не по прихоти, а, будучи к этому вынуждены анализом того, как происходит фильтрация входящей информации. Из гигантского объема АНК актуализуется в каждый конкретный момент времени только один АНК. Осуществляется фильтрация, выбор одного из множества. Существование выбора делает необходимым существование Выборщика! Надобность в выборе возникает по той причине, что эти АНК не в силах самоактуализироваться. Для того чтобы они актуализировались в форме образа, они нуждаются в соприкосновении с некоей структурой, которую с равным успехом можно назвать «Я», эго-система или гомункул. И потом, после переживания эмоции, эта структура разворачивает бурную управленческую деятельность, имея конечной целью улучшение своих аффектов. Для этого формирует вопросительные, повествовательные и побудительные конструкты, выбирая из неограниченно большого количества ЭНК требуемые. Это значит, что мы повторно наблюдаем выбор на этот раз по отношению к ЭНК, осуществляемый тем же Выборщиком. Таким образом, к выводу о существовании гомункула нас привела необходимость объяснить фильтрацию АНК и ЭНК. И, если субъект выбора обозначить словом гомункул, то в этом нет ничего неприемлемого. Ввод гомункула как субъекта психической деятельности продиктован настоятельной необходимостью, чего нельзя сказать о втором гомункуле. Попытка ввести гомункула второго порядка для обслуживания первого ничем не обоснованна. Рассуждения о необходимости гомункула второго порядка были бы правомочны, если бы кто-нибудь показал, что и на этой стадии осуществляется фильтрация. Но этого никто не показал и не покажет! Мы видим, что структура, являющаяся субъектом психической деятельности, отфильтровав из мощного потока тоненькую струйку информации, прекрасно справляется с задачей продуцирования образа, переживания аффекта и управленческой функцией. И в этом никакие помощники ему не нужны. И никакой гомункулярной матрёшки здесь быть не может. Таким образом, цепочка рассуждений о необходимости гомункулов для гомункула совершенно безосновательна.
Мышление
Мышление – деятельность по получению новых сведений посредством обработки уже известных данных, которые даны через ощущание и воспринимание. Другими словами, мышление – это превращение непосредственно данной информации в опосредованно получаемую. Вот как об этом высказывается С. Л. Рубинштейн. «Ощущения и восприятия отражают отдельные стороны явлений, моментов действительности в более или менее случайных сочетаниях. Мышление соотносит данные ощущений и восприятий — сопоставляет, сравнивает, различает, раскрывает отношения, опосредования и через отношения между непосредственно данными свойствами вещей и явлений раскрывает новые, непосредственно чувственно не данные абстрактные их свойства; выявляя взаимосвязи и постигая действительность в этих ее взаимосвязях, мышление глубже познает её сущность. Мышление отражает бытие в его связях и отношениях, в его многообразных опосредованиях» .
Объекты и явления материального мира характеризуются множеством разнообразных свойств и отношений. Понятие – это совокупность признаков, позволяющая объединить объекты, обладающие ею, в один класс. Основными логическими приёмами являются анализирование, синтезирование, сравнивание, абстрагирование и обобщание.
Анализирование – это мысленное расчленение предмета, явления, ситуации и выявление составляющих его элементов, частей, моментов, сторон.
Синтезирование – мысленное соединение в единое целое частей предмета или его признаков, полученных в процессе анализа.
Сравнивание – мысленное установление сходства или различия предметов по существенным или несущественным признакам.
Абстрагирование – мысленное выделение одних признаков объекта и отвлечение от других.
Обобщание – мысленное объединение однородных объектов в некоторый класс.
(Обычно здесь употребляют слова анализ, синтез, сравнение, абстракция и обобщение, но, как легко может судить читатель, это неправильно, поскольку эти слова обозначают не приёмы, а результаты применения этих приёмов. В который уже раз мы сталкиваемся с синкретическим неразличением действия и его результата).
В ходе своей деятельности познавательный аппарат оперирует предложениями. Различают три типа предложений: вопросительное, повествовательное и побудительное.
Повествовательные предложения могут быть безсказуемостные и сказуемостные. Безсказуемостные (именные) предложения устанавливают отношения между объектами и предикатами, т. е. сообщают о том, относится ли данный объект к категории объектов, обладающих определённым свойством. Сказуемостные предложения устанавливают отношения между объектами и действиями, т. е. сообщают о том, выполняет ли определённый объект некоторое действие, какова совокупность действий, выполняемых данным объектом, какова совокупность объектов, выполняющих данное действие и т. п. В повествовательных предложениях может сообщаться и субъективное отношение говорящего к данному событию или явлению.
Вопросительные предложения направлены на выяснение отношений между объектами, понятиями и действиями. Берётся объект и относительно него посылается запрос о том, относится ли он к определённой категории или выполняет ли он некоторое действие. Запрос может быть сформулирован и так: «Имеет место следующий факт. Хорошо это или плохо?».
Побудительные предложения представляют собой приказ или запрет по отношению к определённому действию. Они адресованы эффекторам. Приказы или запреты могут быть адресованы к эффекторам, управляющим органами чувств и направлены на то, чтобы те сосредоточились на том или ином объекте, с большей или меньшей интенсивностью собирали информацию об интересующем объекте. Приказ или запрет могут быть адресованы мышцам с целью совершения некоторого действия. Они могут быть адресованы гормональной системе, но в неосознаваемой форме. Вообще, лишь ничтожно малая часть предписаний осознаётся, практически всё управление организмом ведётся в автоматизированном режиме, закрытом для «пользователя». Осознаваемые предписания имеют своей целью улучшение душевного состояния.
Мыслительный процесс организован в виде потока элементарных единиц, именуемых мыслями. Мысли существуют в форме предложений: вопросительных, повествовательных и побудительных. Начальной фазой мыслительного процесса является более или менее чёткое осознание проблемной ситуации. Далее – этап формулировки вопросов, извлечение необходимых данных, как из собственной базы данных, так и из внешних источников. На этом этапе возможны целенаправленная организация потока сенсорной информации (пристальное всматривание, прислушивание и т. п.), наблюдание и эксперимент, обращение с запросом к другим людям, книгам, компьютерам и т. п. Далее выдвигаются различные гипотезы, которые подвергаются проверке. Когда эта проверка заканчивается, мыслительный процесс приходит к завершающей фазе – к окончательному в пределах данного мыслительного процесса суждению по данному вопросу, фиксирующему достигнутое в нём решение проблемы. Полученный результат сохраняется во внутренней базе данных (предсознание) и во внешних базах (книги, компьютеры и т. п.). Эти суждения в дальнейшем сами могут быть использованы для получения новых суждений. В частности, используя несколько суждений можно получить умозаключение.
Человек не является бесстрастным наблюдателем, напротив, он на всё реагирует чувственно, аффективно, эмоционально. Можно различать два вида аффектов: первичный, под которым понимается страдание или удовольствие, вызванное телесными ощущениями и вторичный аффект – это эмоции, возникающие в результате мыслительных процессов, связанных с оцениванием.
Формы мышления
Мышление – психическая функция, имеющая целью отображание ненаглядных переживаний – мыслей.
Мышление подчинено эмоциональности. Оно направлено на объект, который или сам по себе вызывает эмоциональное возбуждение или косвенным образом связан с объектом или событием, влияющим на эмоциональное состояние.
Принято выделять три формы мышления: практическое, образное и понятийное.
Практическое мышление (его называют также наглядно-образным) самая примитивная форма мышления, присущая не только человеку, но и животным. Вот как характеризует его Узнадзе.
«Здесь мыслительный процесс еще не выделен из действия. Мыслительный акт не предшествует действию, а происходит вместе с действием, включен в него.
Если в случае обычного человеческого мышления наблюдение над протеканием мыслительного процесса возможно лишь до начала действия - исходя из того, что говорит субъект, то в случае мышления шимпанзе складывается совсем другая картина - особенности протекания мышления явствуют из самого поведения, из самых движений. Роль, выполняемая в этом смысле в мышлении человека речью, здесь возлагается на само действие, поведение. Здесь поведение является не продуктом мышления, а процессом мышления. Следовательно, в данном случае мышление все еще неотделимо от практической активности. Поэтому с этой точки зрения данную форму мышления можно определить, как практическое мышление» .
Богатый материал для изучения практического мышления был получен в результате очень интересной серии экспериментов Кёлера с человекообразными обезьянами. Для обезьян создавались ситуации, в которых они не могли достать желанный для них объект (обычно бананы) напрямую, а нужно было находить обходной путь. В распоряжении обезьян находились две палки, длина каждой из которых не позволяла дотянуться до банана, но, вставив одну палку в другую можно было достать его. Или нужно, поставив друг на друга два ящика дотянуться до вожделенного фрукта. Обезьянам удавалось решать задачу лишь в тех случаях, когда все приспособления находились в поле непосредственного восприятия. Любопытно, что они, вставив одну палку в другую, создавали нечто, которое интересно не само по себе, а как средство для достижения другой цели. Но, использовав это средство для решения актуальной задачи, они выбрасывали его и теряли всякий к нему интерес. Комментируя данное обстоятельство, Узнадзе пишет: «Стало быть «орудие» шимпанзе не есть настоящее орудие, поскольку орудие подразумевает возможность его повторного использования» .
Сравнивая инстинктивное поведение с поведением, управляемым мышлением, Узнадзе подчёркивает, что при инстинктивном поведении субъект напрямую воздействует на объект.
«Субъект действует на объект в соответствии с соотношениями между этим объектом и им самим, то есть субъектом. Потому-то инстинктивное поведение всегда состоит из актов, соотносящихся с целью непосредственно, прямо, без участия каких-либо опосредующих звеньев. Инстинкт никогда не представляет собой сложное, двухступенчатое поведение, в котором в первую очередь производятся действия, направленные на овладение средством, и лишь затем - действия, ведущие к цели. Поэтому участие инстинкта в создании орудия невозможно. Данное обстоятельство очень характерно для инстинкта, и необходимо всегда помнить об этом» .
Хотя в общем этот вывод правилен, всё же есть такие исключения, которые совершенно не вписываются в нарисованную картину. К примеру, бобры в течение нескольких месяцев в году рубят лес. Это средство для построения плотины. Плотина тоже является средством для того, чтобы создать запруду, со стоячей водой небольшой глубины. Для чего это нужно? Для того, чтобы чуть выше построить из лесоматериалов дом, который частично погружен в воду. Причем вход в него из-под воды, а в надводной части дома сухо и тепло. Для чего же поднимать уровень воды? Оказывается, если этого не сделать, то зимой, когда вода замерзнет, вход в жилище окажется замурован. То есть бобры несколько месяцев трудятся для того, чтобы построить дом, план которого «продуман» до мелочей.
Здесь мы видим с одной стороны инстинктивное поведение. Ведь бобры не планируют свою деятельность, они не собирают совет, чтобы обсудить наболевшие вопросы, разработать план предстоящих мероприятий, подумать о возможных нюансах, «подводных камнях» и т.д. Они просто трудятся как «одержимые» и в результате реализуют «продуманный до мелочей» план. Таким образом, мы видим, что в случае с бобрами удивительным образом сочетаются инстинктивный характер деятельности с многоступенчатостью. Можно сказать, что бобрам вмонтировали микросхему, с чёткой системой предписаний по их деятельности.
Такие примеры сложно организованной созидательной деятельности, как с бобрами, пчелами, термитами, птицей (отвлекающей змею) и т.п., показывают, что и животным могут быть присущи интеллектуальные формы поведения.
Анализ этого явления приводит к интересным выводам. Во-первых, налицо интеллектуальное поведение, направленное на создание орудия впрок для того, чтобы использовать его в деятельности, реализация которой начнется спустя длительное время. Во-вторых, очевидно, что эти животные не обладают интеллектом, способным решать задачи такого уровня. В противном случае они бы решали и другие задачи такого уровня. Создается впечатление, как будто им вложили микросхему, в которой записаны все действия для осуществления определенной деятельности, но сами животные лишены возможности создавать аналогичные программы самостоятельно.
Весной они не могут, абстрагировавшись от весенней погоды думать о надвигающейся зиме, что им нужно будет теплое жилье, что когда река покроется коркой льда, надо добиться, чтобы лед не закрыл вход в их жилище, для чего вход надо сделать на определенной глубине и т.д. Им чуждо стратегическое мышление. Ни в чем другом они этого не проявляют.
Практическое мышление оперирует целостными восприятиями. Образное мышление представляет собой более высокий уровень мышления. Оно оперирует образами, представлениями. Образное мышление более экономично по сравнению с практическим. Оперирование восприятиями занимает всю оперативную память, тогда как образы более компактны и занимают меньший объём. В отличие от практического мышления, образное предшествует действию. Практическое мышление не выделено из действия, оно строится на актуальном восприятии.
Образное мышление – более высокий уровень – в нем происходит хоть и искаженное, но абстрагирование от реальной ситуации и связанного с ним актуального восприятия. При образном мышлении человек может представить себе пожар отдельно от горящего объекта, но расчленить это явление не может.
Образно мыслящий человек может представить себе осень в любое время года и в любой точке мира. При практическом мышлении осень может только актуально восприниматься «здесь и сейчас», без отрыва от реальности. В некоторых языках «чёрное» обозначают словом «ворона», а «красное» – словом «кровь». То есть, для обозначения тех или иных признаков используют названия тех предметов, у которых они наиболее ярко выражены.
«Следовательно, в примитивном языке название абстрактного содержания, на¬пример признака, подразумевает не отдельный признак, выделенный из целостного представления, а целостность, для которой данный признак характерен. Именно по¬этому черное называется «вороной», а красное - «кровью»» .
«Таким образом, образное мышление лишено способности истинной абст¬ракции - вместо осмысления отдельных признаков всегда подразумевается це¬лое, но такое целое, в котором доминирует один определенный признак, произво¬дящий наиболее яркое впечатление на примитивного человека. В соответствии с этим, процесс «абстракции» примитива можно представить следующим образом: когда он видит, предположим, ворону, то более всего его впечатляет ее черный цвет» .
«Таким образом, очевидно, что примитивное мышление действительно следует считать образным мышлением, поскольку его предмет всегда представлен в виде от¬дельного образа. Тем не менее, это - все-таки образ, а не актуальная действитель¬ность, представление, а не восприятие. Представление же подразумевает некоторое обобщение, как это подтверждают слова примитивных племен и их содержание. Следо¬вательно, очевидно, что образное мышление выходит за пределы актуальной действительности, так или иначе освобождается от непосредственной зависимости от нее. Образное мышление выше практического мышления и в этом смысле» .
«Образному мышлению чужда идея «взаимоподчиненности» понятий. Для него непостижи¬мо, что существует род и вид, что вид подчинен роду; например, «человек вообще» - родовое понятие, а его различные виды - «женщина» и «мужчина»; в свою очередь, каждое из этих понятий имеет собственные подчиненные понятия, то есть подвиды (например, женщина - замужняя и незамужняя) и т.д. Образному мышлению идея подчиненности чужда. Причина этого в том, что его предметом всегда является кон¬кретный образ, конкретное представление. Конкретный же образ может лишь встать рядом с другим образом. Между ними не могут возникнуть родо-видовые, подчинен¬ные отношения» .
«Каков результат всего этого? Образное мышление объединяет в одну группу и обозначает одним и тем же словом такие предметы и явления, которые наше логи¬ческое мышление никогда бы не объединило. Например, на языке одного из северо¬американских племен (гайдов) все круглое — солнце, луна, ухо, рыба и пр. — назы¬вается одним словом, объединяясь, соответственно, в одну группу. Точно так же одним словом обозначаются продолговатые предметы — например, язык и нос. Это происходит потому, что образное мышление, отражая объективную реальность, как бы рисует, описывает ее; поэтому понятно, что образному мышлению неведомо под¬чинение, оно постигает скорее аналогию, нежели логическую зависимость» .
«Образному мышлению чужды категории формальной логики; это – прекатегориальное мышление» .
В образном мышлении просматривается присутствие двух компонент, двух видов переживаний: чувственного и нечувственного. Под чувственной компонентой понимается наглядные, осязательные и прочие характеристики представливаемого образа, а под нечувственной понимается знак, которым обозначен образ. В понятийном мышлении присутствие этих компонентов ещё очевиднее. Здесь чувственная компонента значительно беднее чем при образном мышлении, поэтому значимость чувственной компоненты значительно меньше. При понятийном мышлении главным образом идёт формальное оперирование знаками, с абстрагированием от чувственного содержания. В данном контексте интересно проанализировать следующий фрагмент стихотворения Александра Блока:
Ведь я — сочинитель,
Человек, называющий всё по имени,
Отнимающий аромат у живого цветка.
Возможна такая трактовка этого стиха, что, обозначив предмет, назвав его по имени, человек освобождает себя от необходимости загружать свою оперативную память огромным объёмом информации обо всех свойствах предмета, что позволяет сосредоточиться на тех его свойствах, которые значимы в данном контексте. Другими словами, он осуществляет абстрагирование или отвлечение от несущественных (с точки зрения решаемой проблемы) свойств объекта и сосредоточение на существенных свойствах.
Теперь становится очевидным присутствие чувственной и нечувственной компонент в практическом мышлении. Хотя в этом случае мыслящий субъект и не даёт названия тем объектам, с которыми он сталкивается, тем не менее, он их воспринимает как нечто целостное. Роль нечувственной компоненты в практическом мышлении ничтожно мала, ибо чувственное восприятие занимает практически весь объём оперативной памяти. При образном мышлении чувственная компонента значительно беднее, поэтому возрастает роль нечувственной компоненты – знака. То, что этим знаком (чаще всего словесным) обозначается, ещё не есть понятие, правильнее будет называть его общим представлением. На понятийном уровне мышления чувственная компонента ещё беднее, её значимость снижается до минимума, а возрастает роль знака и обозначаемого им понятия.
Узнадзе ставит вопрос: «Какое отношение в самом понятийном мышлении существует между наглядными содержаниями и ненаглядными переживаниями, между сенсорным материалом и мыслью? Не следует ли думать, что коль скоро в мышлении подтвердилось существование ненаглядных актов, то для участия наглядных переживаний уже не остаётся места?»
На этот вопрос он отвечает: «Если представители ассоциативной психологии вообще сводили мышление к наглядным переживаниям, то вюрцбуржцы, наоборот, пытались доказать, что на¬глядные содержания вовсе не участвуют в мышлении. Однако вскоре выяснилось, что это была крайность. Сегодня уже для всех очевидно, что мышление невозможно без участия чувственного, наглядного содержания. Это уже не отрицают и предста¬вители вюрцбургской школы. Вопрос нынче состоит лишь в том, какую роль вы¬полняют данные содержания в понятийном мышлении» .
Для понимания того, что такое понятие и чем оно отличается от общего представления, на котором строится образное мышление, весьма полезно следующее высказывание Узнадзе:
«Допустим, мы спросили ученика, что такое круг. Если он опирается на общее представление круга, то его "ответ будет приблизительно следующим: круг - это круглая фигура. Стало быть, он назовет определенный признак круга как наглядно¬го образа. Можно ли считать, что у ученика имеется понятие круга? Для установле¬ния этого следует сопоставить данное им определение с определением, предлагае¬мым соответствующей наукой, в данном случае - геометрией, согласно которой круг представляет собой замкнутую фигуру, ограниченную окружностью - линией, все точки равноудалены от центра. Как видим, между этими определениями отме¬чается большая разница; в частности, в первом случае в качестве основного признака названо одно из его чувственных свойств - округлость, тогда как во втором случае эта роль возложена на соотношение между частями. В этом и состоит главное, характерное различие между понятием и общим представлением, причем оно отме¬чается не только в данном частном случае, а во всех случаях вообще.
Однако, коль скоро это так, то есть если общее представление всегда постро¬ено на наглядном, чувственном материале, а понятие главным образом учитывает соотношения, то очевидно, что и пути возникновения общего представления и поня¬тия должны быть существенно различными» .
«Как было показано выше, общее представление имеет по сути ассоциативное происхождение. Само собой разумеется, что раз понятие представляет собой не наглядный образ, а постижение соотношений, то оно никак не может возникнуть путем ассоциаций, то есть механически. Понятие подразумевает активность субъекта, лежащую в основе выделения, определенного отбора и фиксации соотношений» .
Нужно отметить, что классификация форм мышления с делением на три вида не может быть признана правильной. Ведь возникает вопрос: «По какому основанию осуществляется деление?». Выясняется, что эти формы мышления отличаются по степени вовлечённости в чувственное восприятие. Поэтому нам кажется более обоснованным дихотомическое деление на две формы: вовлечённое и отвлечённое (абстрактное). А отвлечённое мышление в свою очередь делится на два подвида: образное и понятийное мышление. При образном мышлении происходит сосредоточение на одной из сторон рассматриваемого объекта или явления, на той, которая производит наиболее яркое эмоциональное впечатление. Это впечатление застилает глаза, мешает делать правильные выводы. При понятийном мышлении внимание акцентируется на существенные с точки зрения решаемой проблемы свойства объекта, на соотношение составляющих его элементов, с абстрагированием от чувственных характеристик. То есть при понятийном мышлении происходит абстрагирование второго порядка.
Формирование понятий
Проанализируем то, как происходит и через какие этапы проходит формирование понятий у ребёнка, у первобытного человека и современного человека, способного к логическому мышлению.
Отдалённое представление о том, как формируются понятия у детей, мы можем получить, представив себе следующую ситуацию. Взрослого человека в состоянии сна доставили в заводское помещение. Как только он просыпается, на него обрушивается мощный поток информации: яркий свет, гул станков, скрежет металла, людская суета, пар и т. д. В полном недоумении он пытается сориентироваться, задавая себе вопросы: где я, что происходит, как быть?
В первые мгновения он переживает исключительно ощущения, но достаточно быстро переводит их в восприятия. Он постепенно начинает различать. Если в начале он себя чувствовал как в тумане, то постепенно картина начинает проясняться. Он понимает, что находится в цеху, в котором идет производственный процесс. Постепенно он составляет когнитивную карту местности, ситуации, в которой очутился и разрабатывает план действий. Таким образом, то, что представляло собой вначале сплошной поток неразличаемой информации, преобразовывается в упорядоченную детализованную совокупность восприятий.
В аналогичной ситуации оказывается новорожденный ребенок. На него обрушивается лавина неупорядоченной информации, болевых ощущений. Он находится в полном непонимании, где он находится, что с ним происходит и т.д. Его как-то успокаивают, приласкивают, кормят и постепенно он начинает ориентироваться в том мире, в который он пришел. Первоначально все слито, сплетено в единый клубок неразличаемой информации, но постепенно этот комплекс ощущений преобразовывается в восприятие, но еще далеко до понятия. Фактически на ранней стадии происходит этап соположения, то есть разные восприятия складываются друг с другом, их как бы сополагают, объединяют во множества, но объединяют бессистемно(?). Субъект еще не научился выделять те признаки, по которым их можно формировать в классы, образовывая понятия. На первом этапе идёт процесс формирования псевдопонятий – синкрет. Здесь имеет место приобщение к своей совокупности познаний, неразличаемых синкретических образов, идет формирование псевдопонятий.
«Псевдопонятие – вид допонятийного обобщения, образующегося вне специального обучения при усвоении детьми значений слов. По содержанию псевдопонятие является комплексом, то есть обобщением, построенным на образных, а не на логических основах» . «В псевдопонятиях обобщение совершается уже по единому основанию, но оно ещё не отделено от чувственно данной картины вещей, не поднимается над входящими в неё элементами, сливается с ними» .
СИНКРЕТИЗМ — особенность мыш¬ления и восприятия ребенка раннего и дошкольно¬го возраста. Проявляется в тенденции связывать между собой разнородные явления без достаточ¬ного внутреннего основания. Э. Клапаред назвал синкретическим детское восприятие из-за схема¬тичности и слитности его структуры: выделяются лишь общие контуры воспринимаемого объекта без анализа его частей и свойств. Я. Я. Блонский опре¬делял С. как «бессвязную связность детского мыш¬ления». Ж. Пиаже считал С. основной характери¬стикой детского мышления, объясняющей неспо¬собность ребенка к логическому рассуждению из-за тенденции заменять синтез соположением.
Интересно проследить то, как ребёнок осуществляет обобщание. «1. Ребенок рано, как мы видели, начинает «обобщать», перенося действия и слова с одного предмета на другие. Но это обобщение-перенос существенно отличается от обобщений зрелой научной мысли.
а) Во-первых, ребенок по большей части обобщает на основании не объективно существенных свойств, а частностей, которые непосредственно привлекают внимание ребенка в силу их эмоциональной яркости и внешних функциональных признаков.
Обобщения покоятся сначала по большей части на функциональном переносе. <...> Предмет, выполняющий в непосредственном опыте ребенка ту же функцию по отношению к его потребностям, допускающий то же употребление, имеет для него то же значение. Понятие определяется сначала по преимуществу внешними функциональными признаками предмета.
Маленькая Леля С. (1 год 5 мес) подбрасывает и ловит яблоко. На вопрос матери: "Чем ты играешь?» — отвечает: «Маська» (мячик). Затем также подбрасывает и ловит платок; на тот же вопрос матери Леля снова отвечает: «Маська» (из дневника В. Е. Сыркиной). Всё, что выполняет для нее в данный момент функцию мячика, является для нее мячом. <...>
б) Во-вторых, «обобщения» ребенка специфичны не только по типу содержания, на основе которого они совершаются, но и по типу тех отношений, которые лежат в основе обобщения. Ребенок сначала не отличает сколько-нибудь четко отношения подчинения частного общему от отношений включения части в целое, общность на основании общего свойства и сопринадлежность в силу смежности; обобщение и ассоциация причудливо переплетаются.
Так, внук Ч. Дарвина, назвав утку по звуковому признаку, который он в ней выделил, "квак", перенес это слово на воду, по которой плавала утка, и затем, с одной стороны, на различных птиц, с другой – на всевозможные жидкости; таким образом, «обобщение», т. е. перенос одного и того же слова, произошло сначала на основании "общности" в смысле смежности, а затем в пределах каждого ряда по общему признаку. У. Минто приводит аналогич-ный пример ряда превращений, которые претерпело в словоупотреблении одного ребенка слово "ма". Этим словом ребенок сначала назвал свою кормилицу, затем по ассоциации (по смежности) он перенес это слово на швейную машину своей кормилицы; с нее – по общности некоторых внешних признаков, смутному сходству внешнего вида, издаваемых звуков — на шарманку, с шарманки, опять в результате ассоциации по смежности, – на обезьяну, которую ребёнок, очевидно, видел в сопровождении шарманки, и, наконец, снова на основании общности признаков, – на собственную резиновую обезьянку» . Подытоживая мысль, С. Л. Рубинштейн говорит: «Общее «понятие» означает у ребенка сначала не систему взаимосвязанных свойств, а совокупность рядоположных предметов» .
Таким образом, синкретическое мышление, синкретическое восприятие – это такое восприятие явлений, при котором не расчленены его составные элементы и нет еще анализа, а вместо синтеза существует соположение. А формирование понятия – это преодоление синкретизма мышления, синкретизма восприятия, то есть процесс, при котором субъект расчленяет различные явления или объекты, выделяет в них существенные и второстепенные составные элементы, синтезирует их и сравнивает друг с другом, объединяет в классы по определенным признакам, являющимся для них общими. Значит, это не синкретический уровень, это уровень логического мышления.
«Путь развития понятий у ребенка складывается из трех основных этапов: этап «кучи», этап комплекса и этап понятия.
На первом этапе слово сцепляет предметы, между которыми нет внутренней связи. Мотивы группировки коренятся в чувственной сфере ребенка. Сама группировка носит случайный характер. Это – мышление синкретами (слитными образами).
На втором этапе ребенок группирует предметы, исходя из их объективных связей, но эти связи являются несущественными. Это - мышление в комплексах или псевдопонятиях. Комплекс – это тень понятия.
На третьем этапе рождается мышление в понятиях – логически обобщенных умственных образах» .
Теперь перейдём к вопросу о том, как происходит развитие мышления и формирование понятий у первобытного человека. О мышлении древнего человека красноречиво говорится в следующем высказывании С. Л. Рубинштейна. «Мышление наглядно, образно, ситуационно. Непосредственно данное еще не расчленено; из непосредственно данных синкретических соединений не выделяются более опосредованные существенные связи; мышление неспособно к опосредованным определениям. Понятие не отделяется от наглядно данного предмета, число – от исчисляемого и т. д. Гипотетический план мышления не вычленился в действительности. Рассуждение поэтому не формально и, конечно, не диалектично, т. е. сверхформально, а доформально. Мышление еще не овладело своей формой, оно наглядно и практично, а не теоретично. Считать на этой стадии можно лишь определенные предметы: коров, медведей. На предложение считать со стороны представителей культурно отсталых народов следует обычно вопрос: что считать? (Р. Турнвальд, М. Вертхаймер). При этом предметы, подлежащие счету, мыслятся всегда в конкретной ситуации; например медведи в ситуации охоты. Поэтому медведей можно считать лишь до 6, так как «ни одному человеку не доводилось убить большее число медведей». Счёт коров может вестись до 60, потому что «не бывает, чтобы один человек владел большим числом коров». Число ещё не отделилось от исчисляемого, и операции над числами совершаются лишь внутри конкретных ситуаций. То же относится и к другим понятиям. <...> Разрешение проблем, требующих высших форм теоретического мышления, ему ещё недоступно.<...>
Основная линия развития мышления заключается в переходе от наглядно-действенного мышления к опосредованному, обобщённому, теоретическому мышлению в понятиях» .
Интересные сведения о развитии речи и художественных образов у первобытных людей изложены в статье Бройтмана. Первобытным людям свойственна бедность словарного запаса. Очень многие объекты и явления обозначаются при помощи очень малого количества слов. Одно и то же слово в зависимости от контекста может принимать совершенно различные, порой даже противоположные значения. И слово как таковое не имеет внеконтекстного значения, то есть нет однозначности в употреблении слов. Одно и то же слово в разных контекстах может обозначать разное. Приходится помимо слова употреблять жесты и другие формы невербального общения для обозначения своих мыслей. Разные слова в разных контекстах обозначают разное. Нет анализа явлений и объектов и нет синтеза. Вместо этого применяется соположение, или кумуляция. На данной стадии сополагаются и образуют представления, в которых нет четкого различения.
Дальнейшая эволюция художественного образа или художественного слова идет по линии возникновения параллелизма. Если на ранней стадии было соположение, то на дальнейших стадиях появляется некоторая системность. Рассматриваются явления природы и такие же связи находят в отношениях людей. Возникает своего рода параллелизм. Примеры: кланяется вишня земле, кланяется дочь своему отцу. Это пример двучленного параллелизма. Рассмотрим также многочленный параллелизм, в котором перечисляют несколько природных явлений и проводят параллель с явлением из жизни людей. Прослеживается параллель между несколькими субъектами и параллель между действиями, то есть образуется параллелограмм.
Помимо двучленного и многочленного существует также одночленный параллелизм. В последнем эксплицитно высказывается только некое природное явление, но имплицитно высказывается намек, на такие же явления в человеческом обществе. Тут есть сходство с метафорой, но ещё не метафора, поскольку метафора – это сравнение, а для образования сравнения необходимо, чтобы объекты воспринимались как различные.
Следующая стадия названа отрицательным параллелизмом. Для неё характерно наличие нескольких отрицательных высказываний о явлениях природы, завершающихся утвердительным высказыванием из жизни людей. У Бройтмана отрицание параллелизма: «То не ветер…». В математике помимо понятия параллельных векторов есть понятие антипараллельных векторов. Антипараллельными называются векторы, лежащие на параллельных прямых, но направленные в противоположные стороны.
Наконец, последняя стадия – это различение. После того, как прошла стадия отрицательного параллелизма, начинается различение, то есть происходит не синкретическое слияние, а четкое различение, отделение одних объектов от других.
Есть несколько уровней развития: кумуляция, параллелизм, логическое мышление.
Логическое мышление – это качественно иная стадия, иной уровень. Помимо ощущений и восприятия происходят несколько более сложные процессы. Во-первых, на этой стадии человек умеет осуществлять следующие логические приемы: анализирование, синтезирование, сравнивание, абстрагирование, обобщание. Используя эти приёмы, образуют понятия.
Понятие – это формула, описывающая признак, объединяющий объекты, обладающие им в один класс. Таким образом, при формировании понятий посредством логического мышления происходит разложение объекта или явления на составные элементы, выявляются связи между ними, формируются представления об отдельном объекте. Потом находится аналогичное ему, выделяются подобные ему свойства и то, чем они отличаются друг от друга, а потом по какому-то из признаков происходит объединение в классы. Объекты как бы нанизываются на одну бечевку по какому-то общему для них признаку или совокупности признаков, которая их объединяет.
Теперь, благодаря научным изысканиям, мы постепенно преодолеваем синкретизм и формируем научные понятия. В ходе этого процесса, когда мы начинаем анализировать сами методы, понятия, представления, термины научного анализа при помощи этого же понятийного аппарата, выясняется, что и в самой науке имеется немало синкретических, нерасчлененных понятий. Мы многократно сталкиваемся с тем, что сознание понимается и как функция, и как субъект, и как объект, и как результат. Слово «наблюдение» понимается и как процесс наблюдения, и как результат наблюдения. Также и «восприятие». Необходимо осуществить расплетание синкретически неразличенных «понятий», правильнее будет сказать «квазипонятий». Лишь после их расчленения они становятся понятиями, то есть только после этого мы выходим на понятийный уровень.
У взрослых также существует много таких понятий, которыми они интуитивно правильно пользуются, но не умеют до конца их осознать и дать им точное, исчерпывающее объяснение в речи. Однако такого рода понятия не занимают в их сознании доминирующего положения. У детей же до обучения в школе и формирования научных понятий эти обобщения составляют специфическую особенность сознания, определяют характер их восприятия действительности и отношения к ней .
Но самые существенные перемены происходят в самом мышлении. До обучения оно, опираясь на непосредственный жизненный опыт, оперирует либо конкретными образами и представлениями, либо своеобразными эквивалентами понятий, данными в форме неосознаваемых ребенком чувственных обобщений («житейских понятий»). В процессе школьного обучения оно преобразуется в мышление теоретическое, дискурсивное, в основе которого лежит оперирование понятиями.
Усваивая знания, школьник учится процессу образования понятий, т. е. овладевает умением строить обобщения не по сходным признакам (какой бы мерой общности они не обладали), а на основе выделения существенных связей и отношений. Для того чтобы образовать, например, такое понятие, как жизнь, надо, по словам Энгельса, «исследовать все формы жизни и изобразить их в их взаимной связи». Таким образом, овладевая понятием, школьник овладевает не только «абстрактной всеобщностью», но и тем «сгустком утверждающих суждений», который в нем заключен. Он овладевает умением развернуть эти суждения, переходить от понятия к понятию, т.е. рассуждать в собственно теоретическом плане .
Потребность
«Потребность (в психологии) – состояние индивида, создаваемое испытываемой им нуждой в объектах необходимых для его существования и развития, и выступающее источником его активности. П. выступает как такое состояние личности, благодаря которому осуществляется регулирование поведения, определяется направленность мышления, чувств и воли человека» .
«Всякое действие человека исходит из тех или иных мотивов и направляется на определенную цель, оно разрешает ту или иную задачу и выражает определенное отношение человека к окружающему;
Мотив – это осознанное побуждение для определенного действия, мотив – это осознанная потребность» .
Иерархия потребностей (по Маслоу):
- физиологические потребности;
¬- потребности безопасности и защиты;
- потребности принадлежности и любви;
- потребности самоуважения;
- потребности самоактуализации.
Всякое движение имеет причиной некую движущую силу. Состояние системы, при котором отсутствует движение, называется равновесием. Движение в системе начинается в том месте и в тот момент, где и когда нарушается равновесие. Движение является средством, при помощи которого система стремится к восстановлению баланса. Оно прекращается с восстановлением равновесия.
Вышесказанное относится к механическим, электродинамическим и другим материальным системам и видам движения. Но нечто аналогичное можно усмотреть и в психических процессах. Можно говорить о душевном равновесии как состоянии, при котором ни в чём нет нужды. Человеку присущи потребности. Они бывают спящими и актуализированными. Душевное равновесие – это состояние, при котором нет актуализированной потребности. Нарушение равновесия – это актуализация одной или нескольких потребностей. В таком состоянии человек пытается восстановить равновесие, удовлетворив потребность. Для этого он посылает запрос о том, что является мотивом, посредством коего снимается проблема. В мозге в форме потенциообразов хранится информация о возможных способах и мотивах решения каждой из проблем. Эта информация может быть врождённой или приобретённой из опыта. В ходе дальнейшего мыслительного процесса выясняется, в самом ли деле рассматриваемые способы и мотивы ведут к решению проблемы, не сопряжены ли они с чрезмерными издержками материальных или иных ресурсов. В конечном итоге выбирается такой вариант, который с минимальными издержками ведёт к душевному равновесию.
Но стоит только достичь равновесия, как тут же начинается поиск другой проблемы, актуализация другой потребности. То есть, решив одну проблему, человек как бы говорит себе: «С этим порядок!», и тут же задаёт себе вопрос: «А с чем непорядок?». Не требуется больших усилий для того, чтобы найти проблемную ситуацию. И начинается новый виток мыслительной деятельности. Душа ищет безмятежности, а, найдя, убегает от неё.
Акцентируем внимание на мыслительной деятельности, связанной с решением проблем, связанных с данной потребностью. Совокупность мыслей, посвященных одной конкретной теме, связанной с удовлетворением определённой потребности, мы предлагаем назвать думой. В каждый момент времени большая часть потребностей человека находится в пассивном дремотном состоянии, и лишь небольшое количество потребностей активизировано и ждёт своего разрешения. Человек решает, какая из них наиболее неотложна и начинает мыслительную деятельность, направленную на восстановление нарушенного данной потребностью равновесия. То есть из нескольких дум он выбирает самую актуальную и ищет пути её решения. В рамках одной думы возникают мысли, принимающие вид вопросительного, повествовательного и побудительного предложений, которые перемежаются друг с другом. Получив ответ на вопросы, и решив как действовать, человек в форме побудительных предложений инициирует действия, которые порождают новую ситуацию, новые вопросы, ответы, побуждения и т. д. Данная дума завершается с решением проблемы, её породившей. Если же проблему решить не удаётся, и с этим приходиться мириться, то дума завершается какой-нибудь утешительной формулировкой, призванной подсластить горькую пилюлю и хотя бы частично восстановить душевное равновесие.
Нередко в ходе одной думы возникают проблемы, связанные с более значимой и неотложной потребностью. Тогда эта дума прерывается и начинается разработка другой думы. После завершения этой думы происходит возврат к прерванной думе до полного её завершения. Подытоживая можно сказать следующее. Дума инициируется актуализацией потребности и вызванным этим нарушением душевного равновесия и завершается восстановлением душевного равновесия, путём удовлетворения потребности или (в случае невозможности её удовлетворения) нахождением формулировки, примиряющей с реальностью.
Смысл действия характеризует то, насколько оно приближает к мотиву и то, насколько данный мотив приближает к намеченной цели, то есть к душевному равновесию. Вопрос смысла действия упирается в следующие вопросы. Ведёт ли действие к овладению мотивом, способствующим достижению тактической безмятежности? Каковы последствия данного действия с точки зрения долговременной безмятежности? Действие, направленное на мотив имеет тем больше смысла, чем вернее оно ведёт к мотиву и чем вернее мотив ведёт к актуальной безмятежности и чем более актуальная безмятежность способствует долговременной безмятежности.
Можно говорить о смысле совокупности действий за определённый период. Когда говорят о смысле жизни, то под этим подразумевается смысл совокупной деятельности за всю жизнь.
Структурирование мысли
Попытаемся в самой краткой и сжатой форме проанализировать мыслительный процесс, а именно то, как он протекает, из каких элементов состоит и как элементы внутренне организованы и структурированы.
Мыслительный процесс практически незаметно для человека протекает в течение всего периода бодрствования и даже частично во время сна. Он идёт, практически не прекращаясь. Человек может заниматься какими-то делами, а мысль его может быть занята совсем другими проблемами.
Мыслительный процесс организован в форме потока мыслей. Они могут быть посвящены самым разнообразным темам. Человек может думать о своих житейских проблемах, о проблемах семьи, коллектива или общества. Он может, абстрагировавшись от насущных дел думать о шансах любимой команды в футбольном чемпионате или вспомнить что-то из своей юности или посвятить свои мысли надвигающейся старости или неизбежной смерти. То есть существует множество тем, а размышления в рамках одной темы можно назвать думой. Обычно, завершив одну думу, человек переходит к другой. Но иногда думы могут прерывать друг друга. И тогда приходится выбирать, какая из них более неотложна, решить её, а затем перейти к менее значимым темам. Таким образом, мыслительный процесс можно разбить на крупные блоки, которые мы предлагаем называть думами. А думы состоят из мыслей. Мысль можно определить как элементарный психический акт. Очень важно разобраться в том, как внутренне организована мысль. Мысль содержит в себе объект, о котором думают и утверждение об этом объекте, то есть то, что о нём думают. То, о чём мысль можно назвать фигурантом мысли, а то, что о фигуранте думают можно назвать предикатом мысли. Завершение мысли состоит в том, чтобы установить связь между фигурантом и предикатом мысли. Завершение мысли приводит к возникновению суждения. Тут же начинается новая мысль. Снова из множества возможных фигурантов выбирается один объект в качестве фигуранта данной мысли. Так же из множества возможных к нему подбирается предикат. Установление связи между ними завершает мысль, приводя к новому суждению. Так мысли тянутся вереницей в рамках одной думы, пока не будет решена проблема, породившая думу.
Нас интересует вопрос выбора. Как осуществляется выбор одной думы из нескольких возможных? Какой орган или какая структура его осуществляет, и какими соображениями при этом руководствуется? Достаточно очевидно, что выбор той или иной думы связан с тем, насколько каждая из них позволяет улучшить эмоциональное состояние посредством решения этой проблемы.
Так же и выбор фигуранта и предиката в рамках одной мысли. При выборе фигуранта для данной мысли существует очень широкий выбор вариантов. Но в каждый отдельный момент времени мы можем думать только о чём-то одном. Как же осуществляется выбор одного фигуранта из огромного множества возможных вариантов? Сами ли потенциальные фигуранты, расталкивая друг друга, решают, кому из них стать фигурантом очередной мысли или существует некто или нечто, которое решает, кого поставить в центр внимания? Если выбирает кто-то, то чем руководствуется?
Для наглядности проанализируем следующий пример. Группа людей, очутившаяся в одной ситуации, скажем, выйдя на автостанции из одного автобуса, тут же начинает поисковую деятельность. Но каждый ищет то, что нужно именно ему с точки зрения его потребностей, запросов, ценностных установок. И то, что интересно одному может быть совершенно неинтересно другому. Отсюда видно, что выбор фигуранта связан с функцией эмоциональности. Всегда выбирается такой фигурант, который значим с точки зрения улучшения эмоционального состояния. Человек всегда озабочен улучшением своего эмоционального состояния и во всех ситуациях он выбирает в качестве фигуранта такой объект, который значим в решении той проблемы, которая его беспокоит, и решение которой способно принести ему облегчение.
Мы достаточно ясно представляем себе, что сами потенциообразы не могут сами оформиться в качестве фигурантов мысли. Существует неисчислимое количество НДК, хранящих кодограммы, являющиеся потенциообразами. Для того чтобы стать фигурантом мысли потенциообраз должен быть декодирован с созданием образа. Поскольку только один из потенциообразов может в данное мгновение реализоваться в форме образа и стать фигурантом мысли, то мы вынуждены признать существование декодера. Чем же он руководствуется при выборе? Мы видели, что при выборе в расчёт берётся одно обстоятельство: то, насколько данный фигурант значим с точки зрения решаемой в рамках данной думы проблемы. То есть выбор фигуранта диктуется его потенциальной пригодностью к улучшению эмоционального состояния. Логично предположить, что выбор осуществляет тот орган в человеке, который эти эмоции переживает.
После того как выбран фигурант, возникает вопрос выбора к нему предиката. Здесь опять приходится выбирать из огромного множества потенциообразов. При этом обычно стараются выбрать предикат таким образом, чтобы он соответствовал реальному положению дел. В этом случае полученное суждение позволит принять наилучшее решение. Люди, страдающие субъективизмом при выборе предиката, больше заботятся не о его реалистичности, а о том, чтобы он соответствовал их предубеждениям. Это приносит временное утешение самолюбию, но не способствует улучшению общей обстановки. И здесь возникает вопрос о субъекте выбора. Кто подбирает к данному фигуранту тот или иной предикат? (При этом порой, выбирая между горькой правдой и сладкой ложью.)
Мы видим, что в мыслительном процессе постоянно происходит выбор из множества альтернатив. Выбирается одна дума из множества возможных. Далее в рамках этой думы внутри каждой мысли происходит выбор фигуранта, затем предиката, а затем связующей их логической функции. Причём выбор всегда тесно переплетён с аффективной составляющей.
Помимо локальной мысли можно говорить о потоке мыслей. Он может быть упорядоченным или сумбурным, систематичным или бессвязным. При правильном решении математической задачи, можно наблюдать четко выверенный упорядоченный поток мыслей. А вот при разговоре с пьяным человеком наблюдается поток мыслей, плохо связанных друг с другом с повторами, с движением по кругу.
Трафаретное и нетрафаретное мышление
В самом начале главы, посвященной психологии мышления, Узнадзе пишет: «Ощущение, представление, восприятие, мышление представляют собой познавательный процесс». Мне кажется правильным выразить эту мысль следующим образом: «Ощущание, воспринимание, представливание и мышление представляют собой познавательный процесс. А ощущение, представление, восприятие и мысль являются переживаниями, возникающими в результате соответствующего процесса».
Далее мы постоянно сталкиваемся при описании этих функций познавательных процессов со словом отражение. Мышление это отражение объективного мира в его связях и отражениях. Восприятие это отражение предметов и процессов. Познание это отражение и т.д. Постоянно фигурирует слово – отражение, и в этом смысле слово отражение мне кажется неудачным. О том же пишет и Брушлинский. Цитирую: «Психика, познание и т. д. квалифицируются как от¬ражение субъектом объективного мира.
Сам по себе термин «отражение» не вполне удачен в гносе¬ологии и психологии, поскольку уже в исходном значении данного слова содержится «характеристика какой-либо опти¬ческой среды (поверхности и т. д.), отбрасывающей от себя — отражающей свет, звук и др. Таково прежде всего зеркальное отражение» .
И в самом деле, это слово отражение наименее указывает на функцию познания. А ведь познание в том и заключается, чтобы захватить, удержать и сохранить некое знание, некий образ. А отражение есть отбрасывание от себя, отшвыривание. Ну никоим образом не может быть признано правильным термином. Гораздо лучше здесь подходит слово отображение, поскольку это слово указывает на возникновение образа, на создание образа, на проецирование некой информации на некую поверхность, а вовсе не на ее отбрасывание.
Еще одна интересная мысль: «Наше сознание, помимо наглядных содержаний, ощущений и представлений содержит ненаглядные переживания, ненаглядные знания, проявляющиеся в процессе мышления, известной в психологии под названием мысль. В этом высказывании Узнадзе, мы видим, что ощущения и представления называются наглядным содержанием, а мысль называют ненаглядным переживанием, а потом через тире ненаглядным знанием. Вот это отождествление ненаглядного переживания и ненаглядного знания, оно конечно не совсем правильно.
Возникновение мысли есть возникновение ненаглядного переживания. Если его удастся сохранить, с тем, чтобы в дальнейшем использовать, в этом случае это переживание консервируется в виде ненаглядного знания. А сохраненное таким образом ненаглядное знание может потенциально быть превращено в ненаглядное переживание. Здесь нужно подчеркнуть стационарный характер ненаглядного знания и моментальный характер ненаглядного переживания.
В свете сказанного интересно проанализировать рассуждения академика Брушлинского о трафаретном и не трафаретном мышлении и субъекте мышления.
«Всякое мышление хотя бы в минимальной степени всегда есть искание и от¬крытие существенно нового (нового для данных конкретных индивидов), и потому оно всегда является в той или иной мере продуктивным, творческим, самостоятельным. В этом смысле, с нашей точки зрения, неверно выделять две основ¬ные разновидности мыслительной деятельности, мышле¬ния: I) репродуктивное и 2) продуктивное, творческое.
Репродуктивным обычно называют прежде всего такое мышление, с помощью которого человек легко решает зада¬чи давно и хорошо ему знакомого типа или вида. Например, после того как учащиеся старших классов успешно овладели алгебраическим способом решения задач определенного типа, они решают все последующие задачи данного типа с помощью репродуктивного мышления. Аналогичным обра¬зом человек, читающий какое-нибудь очень простое по со¬держанию объявление, легко и быстро понимает его тоже па основе репродуктивного мышления. Ясно, что, по мнению сторонников этой точки зрения, люди могут познавать нечто новое главным образом или исключительно посредством уже не репродуктивного, а, наоборот, продуктивного, твор¬ческого мышления.
Такое разделение мыслительной деятельности на две ука¬занные разновидности проводит большинство авторов; лишь некоторые психологи и философы возражают против подобного разделения. Здесь даётся ссылка на следующие книги: См.: Врушлинский А. В. Психология мышления и кибернетика. — М-. 1970; Б'иблер В. С. Мышление как творчество. — М, 1975. Далее автор продолжает. С нашей точки зрения, репродуктив¬ное мышление — это просто память (а не собственно мышление). Что же касается терминов «продуктивное, творче¬ское», то они в данном случае совершенно излишни, поско¬льку мышление по сути и по определению всегда является таковым, хотя и в различной степени. И потому, на наш взгляд, выражение « творческое (продуктивное) мышление» терминологически столь же неудачно, как словосочетание «масло масляное»» .
Далее Брушлинский задаёт вопрос о том, можно ли считать мышлением операции, производимые компьютером.
«Компьютер – прежде всего гигантский сверхскоростной «арифмометр» и колоссальных размеров энциклопедический справочник (хранилище информации). И если раньше, до возникновения кибернетики, никому не приходило в голову, что арифмометр или энциклопедия мыслят, то и теперь, и в будущем, как мы видим, нет никаких оснований менять эту прежнюю единственно верную точку зрения на противоположную. Мыслит не машина и не справочник, а человек, использующий их в качестве необходимых орудий и средств своей познавательной деятельности .
Таким образом рассматриваются две проблемы:
1.Способна ли машина мыслить?
2.Можно ли считать репродуктивное мышление мышлением?
И на оба вопроса он отвечает отрицательно. Но что странно, делает он это «с нарушением протокола». Для ответа на такие вопросы следует воспроизвести определение понятия «мышление» и показать несоответствие действий машины требованиям определения. То же самое показать для репродуктивного мышления.
Определений мышления много. Попробуем выделить наиболее существенные характеристики этого процесса. Мышление – это деятельность, направленная на приращивание знаний не посредством чувственного восприятия, а посредством включения уже имеющихся знаний в новые взаимосвязи, установления между ними новых отношений. Следует признать, что в ходе мыслительного процесса иногда приходится прибегать и к чувственному восприятию, но это обращение к ощущениям и восприятиям носит вспомогательный характер. Но главной особенностью мышления, характерной его чертой является приращивание знаний путём установления новых связей между имеющимися. Мышление осуществляется через использование следующих приемов: анализ, синтез, сравнение, абстрагирование, обобщание.
Можно ли в связи со сказанным считать репродуктивное мышление мышлением? Думаю, что, безусловно, да! Ибо, когда ученик посредством стандартных приемов решает задачу, он все равно добывает новые знания путем установления новых связей между изучаемыми объектами.
Творческое нестандартное мышление можно рассматривать как более высокий уровень, но нет никаких оснований не считать трафаретное мышление мышлением. А говорить, что «репродуктивное мышление – это память» уже совсем неверно, ибо память – это способность к сохранению и воспроизведению знаний. Можно сказать, что репродуктивное мышление опирается на память, но никак нельзя считать память предикатом для описания функции репродуктивного мышления. Тем более что опора на память является неотъемлемой частью любого мыслительного процесса даже самого наитворческого.
Также невозможно согласиться с суждением о том, что машины не способны к мышлению даже в принципе. На самом деле можно сказать, что мышление уже освоено компьютерами. К примеру, в игре в шахматы компьютеры уже обошли людей. Можно ли считать деятельность шахматиста, обдумывающего ход в поисках наилучшего продолжения, мыслительным процессом? Безусловно, да! Ибо это процесс добывания нового знания опосредованным путем, включающим в себя анализирование особенностей позиции, поиск возможных ходов, прогнозирование, проверку различных гипотез и т.п. И компьютер не хуже человека проделывает все эти процедуры и в конечном итоге получает новые знания, обогащает свою когнитивную карту, отсекает нежелательные варианты и совершает некое целесообразное действие. Не видно никаких оснований отказывать ему в том, чтобы называть его поисковую деятельность мышлением.
А то обстоятельство, что деятельность компьютера подчинена программам, заложенным человеком, - это совсем другая проблема. Это проблема методологии. И в случае «трафаретного мышления», и в случае «компьютерного мышления» мы имеем дело с последовательной реализацией чётких алгоритмов. Но при этом главный признак мышления – деятельность по добыванию нового знания путем переработки имеющегося, безусловно, присутствует.
Что касается нешаблонного мышления – это, конечно, более высокий уровень мышления. Это умение свести нестандартную ситуацию к стандартной, к уже известной. В средние века только единицам было под силу решить квадратное уравнение, тогда как теперь это под силу школьникам. Раньше их решали нестандартно, а теперь смогли алгоритмизировать весь ход решения. Весь образовательный процесс строится на стандартизации нестандартного.
Нетрафаретное и трафаретное мышления дополняют друг друга и невозможны один без другого. Когда перед исследователем возникает проблема, она имеет вначале нерасчлененный вид. Мыслительная деятельность направлена на выделение фрагментов целого, на расчленение синкретически нерасчлененной картины. Далее между фрагментами устанавливаются взаимоотношения. Если нет готовых алгоритмов для этого, то приходится «включать» нестандартное мышление. Задача в том, чтобы в незнакомой ситуации уловить знакомые мотивы и свести неизвестное к известному. Далее нужно алгоритмизировать процесс, довести до автоматизма. Когда это удается, задача становится трафаретной. Методика решения задач данного типа сжимается до минимума, включается в общую систему знаний. Тем самым открывается возможность выхода на новый уровень задач. К примеру, решение логарифмических уравнений становится возможным тогда, когда решение линейных и квадратных уравнений доводится до автоматизма и не занимает существенную долю объема внимания. При таком уровне автоматизма учащийся получает возможность, обозначив логарифм другой буквой (lgx=z), перейти от логарифмических уравнений к линейным и квадратным. Решив их относительно z, он возвращается к простейшему логарифмическому уравнению и решает его. Таким образом, творческое и репродуктивное мышление дополняют друг друга, являясь неотъемлемыми компонентами познавательного процесса.
Что интересно, об этом же говорит Брушлинский в самом начале длинной цитаты о тавтологичности выражения «продуктивное мышление», в следующих словах.
«Всякое мышление хотя бы в минимальной степени всегда есть искание и открытие существенно нового (нового для данных конкретных индивидов), и потому оно всегда является в той или иной мере продуктивным, творческим, самостоятельным» .
Да, мышление есть искание и открытие существенно нового и с этим никто не спорит. Но нельзя при этом требовать, чтобы и сам поиск осуществлялся всякий раз новыми, нестандартными способами. Подытоживая, можно сказать, что характерной особенностью мышления, по которой проходит граница между мышлением и немышлением следует считать не новизну метода, а новизну знания, добываемого опосредованно.
Весьма интересны рассуждения Брушлинского по поводу дизъюнктивного и не дизъюнктивного мышления. Я долго не мог понять для чего эта классификация, что она даёт. Как мне кажется проблема в следующем. Главная идея цитируемой книги – это субъект мышления. И в этом вопросе Брушлинский и Рубинштейн полемизируют с представителями идеалистической функциональной психологии. Вот что говорит Рубинштейн.
«Регуляция произвольных движений и волевых или сознательных действий че¬ловека относится обычно за счет воли. Воля в этой связи означает, собственно, специфическую для человека как общественного существа закономерность созна¬тельной регуляции его действий. Превращение этой закономерности в некую гипо¬стазированную метафизическую сущность, в некоего идеального деятеля, подме¬няющего реального субъекта действий — самого человека,— является, пожалуй, наиболее грубым и массивным выражением все еще сохраняющейся общей тен¬денции идеалистической функциональной психологии. Собственно, все «функ¬ции» так называемой функциональной психологии, — не только воля, но и па¬мять, внимание и т. д., — это психические процессы, превращенные в психических деятелей. Построение научной психологии требует полного устранения этих «деятелей» и раскрытия тех закономерностей психической деятельности, кото¬рые этими фиктивными деятелями прикрываются» .
Непонятно, почему научной психологии необходимо устранение «деятелей», кем доказана их фиктивность. На самом деле научный подход требует непредвзятость и готовность, в том числе признавать «деятелей», если об этом свидетельствуют факты. В том же ключе рассуждает Брушлинский.
«Субъектом является не психика человека, а человек, обладающий психикой, не те или иные его психические свойства, виды активности и т. д., а сам человек – деятельный, общающийся и др».
«С точки зрения функциональной психологии психическими функциями становятся память, мышление, воля и т. д., превращенные в «психических деятелей». Если в любой идеалистической психологии субъектом, деятелем выступает, как известно, вместо самого человека его сознание, то в идеалистической функциональной психологии особыми деятелями являются отдельные стороны психики. Сознание превращается тогда в сцену, на которой выступают эти деятели, лишь внешне взаимодействуя друг с другом. На самом же деле субъектом является не мышление, дух и т. д., а человек, познающий и преобразующий природу и общество в процессе своей сознательной деятельности» .
Таким образом, Брушлинский подчёркивает, что субъектом является не дух, не психические деятели, не мозг и т. д., а человек в целом. Созвучную мысль высказывает Рубинштейн С. Л. «Мозг – только орган психической деятельности, человек – её субъект. Чувства, как и мысли человека, возникают в деятельности мозга, но любит и ненавидит, познаёт и изменяет мир не мозг, а человек» . В этих позициях просматривается завуалированное нежелание более детально рассмотреть проблему субъекта. Ведь сказать, что субъектом мысли является человек – это ничего не сказать, ибо «человек» звучит слишком общо! Навряд ли будет правильным считать, что все органы человека в равной степени участвуют в мыслительной деятельности. Утверждать, что берцовая кость и волосяной покров вносят в мышление такой же вклад, что и мозг наверно несколько опрометчиво. Но при попытке изучения вклада того или иного органа в психические процессы бросается в глаза то обстоятельство, что все пути ведут от органов к мозгу и от мозга к органам. Может показаться убедительным вывод о том, что психическая деятельность (в том числе мышление) – это функция мозга, а мозг – это субъект мышления. При этом подходе придётся предположить, что эмоции являются функцией мозга, и управление также осуществляется мозгом. В языке должны появиться выражения следующего типа. «Его мозг сильно огорчился (разозлился), но, произведя серию мыслительных операций, нашёл выход из положения. После этого мозг принял мудрое решение, исполнение которого привело к прекращению мозговых страданий. Безмятежное и лёгкое состояние надолго воцарилось в извилинах его мозга». Это конечно вздор! Мозгу неведомы страдания и наслаждения. В мозге на стационарном ранении находится гигантский объём информации. Некоторые из хранящихся сведений вызывают огорчение при каждом вспоминании, тогда как другие вызывают радость. Те и другие эмоции возникают на краткий миг, хотя сами сведения хранятся десятилетиями. Это наталкивает на мысль о некоем внутреннем агенте, использующем мозг как базу данных. Эмоции возникают тогда, когда этот агент наталкивается на те или иные сведения или когда его посещают те или иные мысли. Этот агент решает, в русле какой думы будут двигаться его мысли. Именно он является субъектом мышления, субъектом переживаний, субъектом управления. А не человек как синкретическая целостность и не мозг.
Чувства, эмоции, настроение
Переживаниями называют такие состояния, которые описываются словами приятный, неприятный, радость, огорчение и т.д. Другими словами, это состояния, которые хочется сохранить, продлить во времени, усилить или наоборот избавиться, сократить по продолжительности, уменьшить интенсивность. При изучении переживаний важно различать, чем оно вызвано, в чём выражается, что есть субъект переживаний. Психические процессы, порождающие переживание следующие: ощущание, воспринимание, представливание, воображание, мышление. Эти процессы порождают следующие психические продукты: ощущение, восприятие, представление, воображение, мысль. Те в свою очередь порождают переживания: эмоциональный тон ощущения, восприятия, представления, воображения, а также эмоции. Эмоциональный тон ощущений и восприятий связаны с переживанием удовольствия и неудовольствия при непосредственном контакте с объектом в ходе ощущания или воспринимания. «Для эмоционального тона ощущений характерно реагирование на отдельные свойства объектов или явлений: приятный или неприятный запах химических веществ или вкус продуктов; приятный или неприятный вкус продуктов, раздражающее или радующее глаз сочетание цветов и т.д.» . В течение долгого времени было принято отождествлять эмоциональный тон ощущений с ощущениями. Их различение есть важный шаг в изучении аффективных процессов, позволяющий внести ясность в весьма запутанную картину. «Несмотря на разведение ощущений и эмоционального тона ощущений, до сих пор встречаются отголоски старых представлений. Так, в разряд эмоций заносится боль, хотя ее нельзя отнести даже к эмоциональному тону ощущений. Боль – это ощущение, а возникающий под ее воздействием эмоциональный тон ощущений называется страданием» . Эмоциональный тон представления и воображения – это радость, огорчение, удовольствие, не удовольствие и другие состояния, переживаемые вследствие представливания или воображания. Их также называют эмоциональным тоном впечатления. Эмоциями называют переживания, связанные с мыслительной деятельностью. Можно сказать, что эмоциональный тон порождается образами, а эмоции – мыслями.
Краткое рассмотрение проблем, связанных с аффективными процессами нужно предварить уточнением терминологии. Если во всех разделах психологии встречаются элементы синкретизма, то в разделе «Эмоции и чувства», синкретизм перехлестывает через все мыслимые границы. Анализируя различные подходы к классификации эмоций, Е. И. Ильин приводит десятки вариантов классификации, начиная с древности и до нынешних дней. Подходы различаются во всём. К примеру, древнегреческие стоики предлагают подразделять эмоции на четыре основные страсти: желание и радость, печаль и страх. Б. Спиноза считал, что имеется столько видов удовольствия, неудовольствия и желания, сколько имеется видов тех объектов, со стороны которых мы подвергаемся аффектам.
Попытки дать универсальное определение эмоций предпринимали многие учёные, и каждый из них выдвигал для этого собственное основание. Так, Т. Браун в основу классификации положил временной признак, разделив эмоции на непосредственные, т. е. проявляемые «здесь и сейчас», ретроспективные и проспективные. Рид строил классификацию на основании отношения к источнику действия. И. Кант сводил все эмоции к двум группам, в основе которых лежала причина возникновения эмоций: эмоции сенсуальные и интеллектуальные. Г. Спенсер предлагал разделять чувства по признаку их возникновения и воспроизведения на четыре класса. А. Бэн (1902) выделял 12 классов эмоций. В. Вундт считал, что число эмоций (имея в виду оттенки эмоционального тона ощущений) значительно больше 50 000. Противоположную позицию занимал Э. Титченер. Он полагал, что существует только два вида эмоционального тона ощущений: удовольствие и неудовольствие. Е. Ильин отмечает ещё одну проблему, затрудняющую систематизацию эмоций: «… с одной стороны трудно определить, является ли выделяемая эмоция действительно самостоятельным видом или же это обозначение одной и той же эмоции разными словами (синонимами), а с другой стороны, не является ли новое словесное обозначение эмоции лишь отражением степени её выраженности (например, тревога – страх – ужас)» .
Еще в 1928 году швейцарский психолог Э. Клапаред писал: «Психология аффективных процессов – наиболее запутанная часть психологии. Именно здесь между отдельными психологами существуют наибольшие расхождения. Они не находят согласия ни в фактах, ни в словах. Некоторые называют чувствами то, что другие называют эмоциями. Некоторые считают чувства простыми, конечными, неразложимыми явлениями, всегда подобными самим себе и изменяющимися только количественно. Другие же в противоположность этому полагают, что диапазон чувств содержит в себе бесконечность нюансов и что чувство всегда представляет собой часть более сложной целостности… Простым перечислением фундаментальных разногласий можно было бы заполнить целые страницы» .
Необходимо совершенно чётко разграничить чувства и эмоции. По этой проблеме Е. П. Ильин говорит: «Наиболее четкое разведение эмоций и чувств дано А.Н.Леонтьевым (1971). Он отмечает, что эмоция имеет ситуативный характер, т.е. выражает оценочное отношение к наличной или возможной в будущем ситуации, а также к своей деятельности в ситуации. Чувство же носит отчетливо выраженный «предметный» (объектный) характер. Чувство – это устойчивое эмоциональное отношение. Существенно и замечание А.Н.Леонтьева, что эмоции и чувства могут не совпадать и даже противоречить друг другу (например, глубоко любимый человек может в определенной ситуации вызвать преходящую эмоцию неудовольствия, даже гнева)» .
Последнее предложение нуждается в уточнении. Правильнее будет сказать, что знаки эмоций и чувств могут не совпадать. А сами эмоции и чувства не могут совпадать в принципе, поскольку это явления совершенно различной природы, что будет показано в дальнейшем. Чёткое разграничение понятий «чувство» и «эмоция» возможно лишь при условии однозначности в их трактовке. Эта проблема тем более актуальна в связи с тем, что слово «чувство» принято использовать для обозначения самых разнообразных явлений, таких как ощущения, эмоциональный тон ощущений, эмоции и т. д. Для обеспечения однозначности целесообразно использовать слово «чувство» в следующем значении, взятом из энциклопедического словаря. «Чувства — высшая форма эмоциональ¬ного отношения человека к предметам и явлениям действительности, отличающа¬яся относительной устойчивостью, обоб¬щенностью, соответствием потребностям и ценностям, сформированным в его личностном развитии. В отличие от аффек¬тов и ситуативных эмоций, отражающих временную или условную ценность пред¬метов и побуждающих к решению частных задач, Ч. направлены на явления, имеющие постоянное мотивационное значение, и отвечают за общую направленность деятель¬ности. Эмоционально окрашивая явления, значимые для потребностей личности, и побуждая к активности по их удовлетво¬рению, Ч. проявляются как конкретно-субъективная форма их существования» .
Чем характерны чувства? Они адресны, направлены на объект, они стационарны, долговременны. Эмоции кратковременны, дискретны, подобны вспышке. В чувстве выражается отношение субъекта к определенному объекту. В качестве объекта чувства могут выступать как отдельные свойства человека, животного, неодушевленного предмета или даже потусторонних сил, так и совокупности этих свойств вплоть до целостного объекта. Чувства могут быть направлены на группы объектов. Чувство выражает отношение человека к свойствам объекта.
«Концепция амбивалентности Фрейда утверждает, что можно испытывать и любовь, и ненависть по отношению к одному и тому же человеку в одно и то же время. Это переживание, совершенно «логичное» с точки зрения парадоксальной логики, лишено смысла с точки зрения логики Аристотеля. В результате большинству людей чрезвычайно трудно осознать амбивалентные чувства. Если они осознают любовь, они не могут осознать ненависть, два противоречащих друг другу чувства в одно и то же время и к одному и тому же человеку» .
Чувство долговременно, имеет когнитивную и аффективную составляющие. В памяти, частично в предсознании, а частично в области неосознаваемого хранится информация о каждом объекте, включающая аффективную и когнитивную составляющие. Аффективная составляющая и есть чувство. Точнее будет сказать, что чувство – аффективная составляющая, которая дана вместе с когнитивной составляющей в той информации, которая хранится в памяти.
Интересно проанализировать предлагаемый Е. П. Ильиным способ разложения субъективных отношений на три стороны, составляющие их содержание или структуру: оценивающую, экспрессивную (эмоциональную) и побудительную.
«Оценивающая сторона отношений связана с сопоставлением себя и других с некоторыми образцами, эталонами поведения, с определением уровня достижений. В зависимости от даваемой оценки (хороший – плохой, приятный – неприятный, красивый – некрасивый, честный – нечестный и т.д.) у человека возникает определенное отношение к предмету отношений (уважительное или презрительное – к человеку, ответственное или безответственное – к своему делу, учебе и т.д.).
Экспрессивная сторона отношений связана с переживанием человеком своего отношения к субъекту отношения, с возникающими у него по поводу оценки эмоциями. Например, оценка человеком себя как неспособного вызывает не только негативное отношение к себе, но и тягостное переживание этого отношения.
Побудительная сторона отношений, выражающаяся, например, во влечениях и интересах, проявляется в стремлении овладеть нравящимся объектом, войти в контакт с обожаемым человеком, заниматься нравящейся деятельностью.
Указанные три стороны отношений не оторваны друг от друга, хотя в разных видах отношений могут быть выражены в различной степени. Возникает вопрос: являются ли все виды субъективных отношений чувствами (т.е. эмоциональными отношениями) или же чувства составляют особый их класс? Ответ, казалось бы, очевиден: по определению, субъективные отношения пристрастны, включают в себя эмоциональный компонент, следовательно, все они являются чувствами. Однако начальник может хорошо относиться к подчиненному как к специалисту, ценить его, учитывать его значение для эффективности руководимого начальником производства, но при этом он может не испытывать по поводу этого подчиненного никаких эмоциональных переживаний. Он к нему личностно равнодушен. Следовательно, возможны субъективные отношения, в которых эмоциональный компонент отсутствует.
Отсюда чувствами могут считаться только такие отношения к кому- или чему-либо, в которых проявляется неравнодушие человека» .
Вряд ли можно согласиться с утверждением, что «при этом он может не испытывать по поводу этого подчиненного никаких эмоциональных переживаний». Здесь слово «эмоция» употреблено в бытовом значении. С точки зрения науки неиспытывание эмоций тоже является эмоцией. Равнодушие – это частный случай неравнодушия, по величине равный нулю. (С точки зрения математики неверно говорить, что у человека нет денег, правильнее сказать, что их количество равно нулю). Поэтому, более обоснованным нам кажется вывод о том, что все виды субъективных отношений можно называть чувствами.
Возможно, окажется более плодотворным отличный от предлагаемого Е. П. Ильиным способ разложения субъективных отношений. В отношении субъекта к объекту можно выделить три составляющие: когнитивную, аффективную и побудительную. Когнитивный компонент отношения включает в себя объективную информацию, полное досье со сведениями о данном объекте. Аффективный компонент включает в себя то, как субъект оценивает те или иные свойства или действия объекта, данные в когнитивном компоненте, а также степень экспрессивности в реализации каждой из оценок. Побудительный компонент состоит в том, чтобы стремиться оградить себя от объекта, при отрицательном к нему отношении или напротив воспользоваться его полезными или приятными свойствами.
Эмоция – это актуализация чувства. Человек может любить или ненавидеть, эти чувства долговременны, а радость или огорчение, вызываемые соприкосновением с объектами этих чувств или воспоминанием о них – это эмоции. Эмоции дискретны. Чувства – это потенциальные эмоции. Чувства зарождаются через эмоции и претерпевают изменения под их влиянием. Человек сталкивается с объектом, это столкновение всякий раз приводит к возникновению определенных эмоций, таких, например, как радость, огорчение и т.п. А регулярное возникновение определенных эмоций в связи с определенным объектом приводит к формированию чувств, таких, как страх, отвращение, любовь, ненависть, приязнь, неприязнь.
То есть эмоции влияют на формирование чувств, а те, сформировавшись, способствуют возникновению определенных эмоций. Но было бы ошибкой считать, что чувства однозначно детерминируют эмоции, поскольку в зависимости от ситуации одно и то же чувство может обернуться самыми разными эмоциями. Например, родительское чувство любви к детям инициирует радость при встрече после разлуки, но может явиться причиной огорчения в случае неудач или гнева в случае непослушания и т. д. Чувство может проявляться в форме эмоций и не проявляться. И проявляться оно может в форме различных эмоций.
Такое тщательное разграничение этих понятий крайне необходимо. Без этого нельзя говорить о психологии как о науке, а правильнее будет считать её особой формой культуры, носители которой упражняются в высокой словесности, обмениваются высокопарными речами, полными терминов, значение которых расплывчато. Прочитайте следующие цитаты Узнадзе:
«Обратимся к так называемым эмоциональным переживаниям: удо¬вольствие и неудовольствие, любовь и ненависть, страх и гнев... Что является для них характерным? Представим себе, что мы испытываем одно из них, например, страх, удовольствие или же любовь. Разве хоть одно из этих переживаний передает какой-либо признак или момент объективной действительности или же, в общем, является отражением чего-либо объективно существующего? Разумеется, нет! Вос¬принимая зеленый цвет растения, подразумеваем, что тем самым происходит пости¬жение цвета растения: растение имеет именно такой цвет, и об этом нам известно благодаря восприятию. Но получаем ли мы хоть какие-то сведения об объективной действительности, испытывая удовольствие или любовь? Конечно же, нет! Любовь или удовольствие - мое состояние, а не признак какого-либо объекта. Это относит¬ся и ко всем остальным эмоциональным переживаниям.
Следовательно, эмоциональное переживание представляет собой только состо¬яние субъекта» .
«Пересмотрев всю совокупность эмоциональных переживаний, можно убедить¬ся в существовании двух, четко различающихся между собой групп переживаний. Одну группу составляют такие эмоции, как, например, любовь, ненависть, страх, гнев, горе, радость и прочее. К совершенно иного типа переживаниям относится удоволь¬ствие, испытываемое, например, от приятного запаха розы, или неудовольствие, доставляемое горьким вкусом.
В первом случае имеем дело с душевным состоянием, как бы полностью затра¬гивающим субъекта и дающим скорее его целостную характеристику, чем какого-ли¬бо отдельного переживания. Во втором случае, наоборот, несомненно речь идет о переживании с тем или иным частичным содержанием: например, восприятие горь¬кого вкуса или аромата розы и возникающее в связи с ним и для его характеристики эмоциональное переживание. Здесь эмоциональное переживание имеет более за¬висимый, более специальный, более определенный характер, чем в первом случае, поэтому каждая из этих групп как в повседневной речи, так и в науке имеет свое название. «Душевные состояния, пусть даже временно целиком заполняющие наши переживания и подчиняющие себе всю остальную душевную жизнь», называют эмо¬циями; те же душевные движения, которые «связываются с другими душевными про¬цессами и содержаниями и имеют в силу этого более специальный и ограниченный характер», называются чувствами (Штерн).
Как видим, эмоции и чувства отличаются друг от друга тем, что первые пред¬ставляют собой более целостные и субъективные переживания, а вторые имеют бо¬лее специальный и как бы объективный характер» .
Здесь мы наблюдаем полный сумбур и мешанину в понятиях. Интересен анализ следующей цитаты С. Л. Рубинштейна, проведённый Ильиным. «Так, чувство любви к другому человеку – это чувство радости от общения с ним, восхищения от того образа человеческого, которое при таком общении с ним выявляется, связанной с этим нежности к нему, заботы о нем, как только начинает ему что-то угрожать, огорчения, когда он терпит неудачи или подвергается страданиям, возмущения, когда по отношению к нему совершается несправедливость, гордости, когда в трудных условиях он оказывается на высоте…»(1957, с. 262), Ильин здесь пишет, что в данном высказывании Рубинштейн «дважды неточен, говоря, во-первых, что чувство любви – это чувство радости, огорчения и т.п. (в действительности это эмоции), а во-вторых, даже если бы он сказал, что чувства любви – это эмоция радости, огорчения и т.п., то и это было бы не точно, так как чувство не является эмоцией» .
Мы видим, как Ильин блестяще разглядел далеко неочевидные ошибки Рубинштейна. Далее приводится ошибка самого Ильина. Если даже такие корифеи как Узнадзе, Рубинштейн и Ильин спотыкаются на понятиях чувства и эмоции, что говорить о рядовых учёных. Вряд ли кто станет отрицать необходимость наведения порядка в терминологии с целью добиться однозначности.
Проведение такой чёткой границы между эмоциями и чувствами не означает, по мнению Е. П. Ильина, исключение чувств из эмоциональной сферы. В этой связи он говорит: «Специфика чувства как эмоциональной установки заключается в том, что оно является долговременным эмоциогенным фактором, вызывающим эмоциональный отклик в тот момент, когда в поле сознания появляется объект этого чувства» .
Эмоциональный тон и ощущение. Эмоции. Настроение. Личность.
Для четкого разделения между эмоциями и чувствами необходимо решить проблему полисемантичных слов. Как уже говорилось, эмоции – актуальные, кратковременные переживания, а чувства – устоявшиеся отношения субъекта к объекту, хранящиеся в памяти. Проблема в том, что некоторые слова употребляются в обоих значениях: отвращение, тревога, страх.
«Так, Л. В. Благонадежина пишет, что отдельные эмоции и чувства могут обозначаться одним и тем же словом, но их происхождение и роль в жизни человека различны. Автор утверждает, что страх в условиях опасности для жизни – это эмоция. Но страх оказаться в смешном положении, потерять уважение людей – это чувство» .
Это очень важное различение. Человек может бояться скорпионов, но ни разу их не увидеть. В данном случае можно говорить о страхе как чувстве. Когда человек сталкивается с объектом, в отношение которого у него чувство страха, происходит актуализация этого чувства с возникновением эмоции страха. Было бы желательным вывести из научного оборота слово «страх», по причине его полисемантичности и заменить его словами «опасение» для обозначения чувства и «испуг» для обозначения эмоции. Можно рекомендовать и такой вариант: приписывать к полисемантичным словам индексы (э) для эмоций и (ч) для чувств. Например, страх (э), страх (ч), отвращение (э), отвращение (ч), тревога (э), тревога (ч). Данная рекомендация придётся по вкусу тем, кто предпочитает ясность, определённость и однозначность, но не тем, кто любит темнить.
Опасность ситуации с полисемантичностью показывает ошибка, допущенная Е. П. Ильиным в следующей цитате.
Надо отметить, что вопрос о том, какое из пристрастных психологических явлений относится к эмоциям, а какое – к чувствам, подчас решить сложно. Дело в том, что одно и тоже явление может выступать и в роли эмоции, как кратковременное и острое переживание, и в роли чувства, как долговременная установка – отношение к данному объекту. Например, можно ревновать кого-то в данный момент и проявлять при этом все признаки эмоционального состояния, а можно рассматривать человека как соперника за обладание чем-то как постоянную перспективу, испытывать к нему определенное устойчивое отношение, т.е. чувство. Поэтому можно говорить об эмоции ревности и о чувстве ревности .
Казалось бы в чём тут ошибка? А в том, что, по словам Ильина «одно и тоже явление может выступать и в роли эмоции, как кратковременное и острое переживание, и в роли чувства, как долговременная установка». На самом же деле это два совершенно разных явления, по недоразумению обозначаемые одним и тем же словом. Это ещё один пример издержек языкового синкретизма. Вот почему к полисемантичным словам нужно вывешивать бирки, если мы хотим иметь дело с терминами, а не с полисемантичными квазитерминами. Нужно добиться ясного понимания, что ревность (э) отнюдь не то же самое явление, что и ревность (ч).
Эмоциональный тон ощущений и восприятий возникает в результате ощущания и воспринимания. Для каждой модальности есть диапазон удовольствия и страдания. Эмоциональный тон ощущений и восприятий можно отнести к первичным переживаниям, а эмоции – к вторичным переживаниям по поводу состояния жизненно важных переменных.
У человека формируется система ценностей, он мысленно устанавливает уровень, на котором должны быть те или иные параметры. В дальнейшем он рефлексирует по поводу состояния параметров и испытывает ту или иную эмоцию.
Эмоции возникают как результат мыслительной деятельности, в ходе которой сначала внимание фокусируется на каком-либо обстоятельстве, далее оно сопоставляется с тем, что ожидалось. В зависимости от того, лучше ли произошедшее, чем ожидавшееся, возникает эмоция того или иного знака. Абсолютная величина эмоций зависит от того, насколько значимое место занимает преследуемая цель в общей системе ценностей, как влияет достижение или недостижение цели на общую картину.
Всякая деятельность человека направлена на получение положительных эмоций или эмоционального тона ощущений. Она инициируется с этой целью, она направлена на эту цель и прекращается с ее достижением (а в случае недостижения человек старается подсластить горькую пилюлю). Но эмоции в свою очередь подчинены мыслительной деятельности и зависят от характера ее протекания. К примеру, в результате ДТП человек оказался лишен трудоспособности на несколько месяцев. Он страдает от боли и испытывает чувство досады при мысли о том, сколько важных дел можно было исполнить, сколько приятных минут можно было бы провести, если бы не эта нелепая авария. Но вот он начинает смотреть на ситуацию под другим углом. Он ставит вопрос: «А могло ли быть хуже?» И тогда он понимает, что могло быть намного хуже, что случившееся с ним – это достаточно мягкий вариант, что ему сильно повезло. И у него возникают положительные эмоции, а настроение становится намного лучше.
Кстати, о настроении. Необходимо определить его статус. К чему отнести настроение – к эмоциям или чувствам? Выясняется, что настроение – это отдельный вид психических явлений, который не может быть сведен к чувствам или эмоциям. Допустим, человек, который работал в обычном режиме, получил известие о событии, вносящем существенные изменения в его судьбу. Мы можем наблюдать, как резко меняется порядок функционирования его психики, а с ним и поведение. В зависимости от характера информации он может стать более доброжелательным или жестким, снисходительным или недоверчивым. В таких случаях говорят о перемене настроения. Значит, настроение – это постоянно присущее человеку душевное состояние, которое может меняться под воздействием эмоций. Настроение выражает состояние оценочной функции.
Настроение характеризуется теми же тремя компонентами, о которых выше велась речь: когнитивным, аффективным и побудительным. В настроении важно выделить несколько оценочных функций переднего плана, связанных с той думой, которая актуализирована, несколько оценочных функций второго плана, которые подспудно давят на душу. На настроение влияет и информационный мусор в форме навязчивых мелодий, идей и т. п. Аффективная составляющая настроения зависит от когнитивной. То, как человек реагирует на внешние обстоятельства, зависит от состояния оценочной функции. Она диктует, прыгать ли от восторга, хвататься ли за голову или проявить сдержанность. Побудительный компонент регулирует поток запросов в ходе принятия решения и деятельность после принятия решения.
Как известно, эмоции представляют собой переживания, которые актуальны, сиюминутны. Чувства представляют собой отношение субъекта к объекту. Чувства долговременны, потенциальны, неситуативны. Они представляют часть личности.
Настроение – это актуализированная, активизированная часть личности, ее передний план. Оно сохраняется в активизированном состоянии намного дольше, чем эмоция. Но продолжительность его ограничена.
Для настроения характерна мобилизация отдельных черт личности, определённых оценок, определённая форма и интенсивность эмоционального реагирования в той или иной ситуации. Настроение может быть охарактеризовано как предрасположенность к переживанию определённых эмоций.
Эмоции кратковременны, дискретны. Они управляют поведением. Кто управляет ими? Как происходит переход от одной эмоции к другой? Что творится в промежутке между дискретными эмоциями?
Эмоции возникают в ходе мыслительного процесса. Как уже говорилось, он состоит из следующих этапов: выбор фигуранта, выбор предиката, установление связи между ними. Это когнитивный этап. Результат сопоставляется с требуемым (желательным). В зависимости от их соотношения возникает та или иная эмоция. Интенсивность ее тем больше чем большую значимость имеет в глазах субъекта преследуемая цель. Далее начинается регулятивный процесс. В зависимости от эмоции субъект стремится либо сохранить ее, либо избавиться от нее. Для этого посылаются запросы, получают ответы, связанные с требуемыми, в конце концов, принимают решение и осуществляют его.
На этом завершается регулятивный процесс и начинается когнитивная стадия следующей думы. Здесь мы видим, что регулятивный процесс внутри себя может содержать несколько поддум, включающих в себя когнитивные, аффективные и регулятивные процессы.
Таким образом, завершение предыдущей думы привело к какому-то результату. Начинаются когнитивная и аффективная стадии следующей думы. Оценивается результат предыдущей думы и возникает та или иная эмоция. Она дискретна и кратковременна. Она может длиться доли секунды, а в конце этого краткого промежутка времени начинается поиск новой проблемы и начало новой думы. Она также пройдет через те же этапы и завершится новой эмоцией. Причем между этими эмоциями проскакивает несколько промежуточных субэмоций.
Эмоции иногда могут быть очень сильными и устойчивыми. Устойчивость здесь не означает непреходящести. Эмоция уходит, но значимость породившей ее причины настолько велика, что она (эмоция) снова и снова возвращается. Это может быть радость, которая распирает, это может быть горе, которое занимает все мысли и не дает ни о чем другом думать. Но обычно происходит чередование радостей и огорчений. И на порядок этого чередования влияние оказывает настроение.
Таким образом, эмоции влияют на настроение, оно влияет на эмоции. Настроение определяется чувством – это передний план личности, состояние оценочных функций, значимых в данный момент. И все, что в настроении кажется существенным, откладывается в чувствах, частично в форме осознанных обобщений, частично в виде неосознанных побуждений. Можно сказать, что эмоции влияют на формирование чувств через посредство настроения и, в свою очередь, чувства посредством настроения актуализируются в эмоциях. Настроение выступает также посредником между двумя эмоциями.
Субъект переживаний
Важнейшим вопросом является вопрос о том, кто является субъектом эмоции. Конечно, можно сказать человек. Но проблема в том, где у человека локализован центр по эмоциональному реагированию. Или может весь человек задействован в эмоциональном реагировании?
В ходе изучения того, как организована познавательная деятельность, мы ставили вопрос о субъекте мысли и пришли к выводу о существовании эгоцентра (ЭЦ), являющегося субъектом мысли. К выводу о существовании ЭЦ нас привели такие соображения как необходимость выбора одной думы из множества возможных дум, выбора фигуранта одного из неограниченного множества потенциальных фигурантов, выбора предиката, одного из множества возможных. Мы уже говорили, что ни сами образы, ни их нейроносители не могут коллегиальным путем решить, кому из них попасть на экран и стать фигурантом или предикатом.
При изучении эмоций необходимость ЭЦ становится еще более очевидной. Ведь если эмоции – это переживания, то чьи? Независимо от того, говорим ли мы об эмоциональных тонах ощущений в форме наслаждения и боли или об эмоциях в форме радости и огорчения, мы говорим о переживаниях, а они не могут быть ничьими, бессубъектными. Ни мышцы, ни суставы, ни кости не могут быть их субъектами. Обо всех процессах, происходящих в них, информация стекается в мозг. Но и нейроны мозга не могут переживать самостоятельно. Иначе все ощущения, восприятия возникали бы спонтанно и независимо друг от друга. Также и воспоминания независимо друг от друга вызывали бы одновременно миллионы переживаний. Человек не существовал бы как некая целостность, переживающая в одно мгновение одно переживание, имеющая одну цель и способная организовать свою деятельность, имея в виду улучшение эмоций.
Но мы знаем, что человек в одно мгновение осуществляет считывание одного ничтожно малого фрагмента информации из невообразимо большого объёма информации, могущей быть прочитанной, испытывает одно переживание и принимает одно решение. Все эти рассуждения свидетельствуют о существовании эмоционального центра или эгоцентра (ЭЦ).
Управляемые системы
Человек – самоуправляемая система. Поэтому важно проанализировать то, как устроены управляемые системы, и что из себя представляет управление как процесс. Управляемая система состоит из объекта управления, субъекта управления и соединяющей их между собой информационной системы с двумя каналами информации. От объекта к субъекту идут сообщения о состоянии параметров, а в противоположном направлении – приказы, направленные на обеспечение требуемых состояний системы. Один субъект может управлять несколькими объектами. В многоуровневых системах субъект, управляющий нижестоящей инстанцией сам оказывается объектом для вышестоящей.
Целью управления является обеспечение такого состояния системы, при которой её параметры не выходят из определённых рамок. В качестве примера рассмотрим принцип работы холодильника. В камере, являющейся ОУ имеются датчики, которые измеряют температуру и по кабелю посылают сообщение к СУ, роль которого играет терморегулятор. Этот прибор сравнивает полученные данные с данными, заложенными в нём в качестве требуемых. Если температура вышла за установленные рамки, то СУ включает тот эффектор (обогреватель или охладитель), который возвращает температуру в требуемый диапазон. А как только требуемый результат достигается, то сообщение об этом приводит к отключению эффектора. То есть результат работы эффектора служит причиной для его отключения. Такой принцип работы управляемой системы называется механизмом отрицательной обратной связи.
Если в данном примере мы видели полностью автоматизированный процесс управления, то в случае автомобиля, управляемого водителем, мы видим процесс, управляемый человеком. На современном этапе развития техники эти два фактора управления – человек и автоматика – чаще всего совмещаются. Примером может служить согласованная работа лётчика и автопилота. Но при более углублённом рассмотрении проблемы становится очевидным то, что для их согласованной работы требуются наземные диспетчерские службы с множеством операторов, использующих в своей работе компьютеры и всевозможное навигационное оборудование. Таким образом, современные предприятия, электростанции и др. являют собой пример сложных многоуровневых управляемых систем с горизонтальными и вертикальными связями, с участием людей и автоматики. И, если в холодильнике для принятия решения достаточно текущей информации по одному параметру (температуре), то в сложных управляемых системах приходится иметь дело с одновременным притоком информации по множеству параметров, эта информация может накапливаться, обрабатываться, воспроизводиться, чтобы в итоге СУ мог принять то или иное решение. Для нас в свете нашей темы представляют интерес понятия эмоционального и безэмоционального управления, которые присущи соответственно человеку и техническим приспособлениям.
На схеме 1.2 показан принцип действия сложной управляемой системы, в которой роль субъекта управления (СУ) могут выполнять как человек с автоматикой, так и каждый из них порознь. Датчики, установленные на объекте управления (ОУ) посылают множество сигналов, сообщающих о состоянии тех или иных параметров ОУ. Отдел обработки информации посылает их в определённой очерёдности на монитор. Субъект управления считывает с монитора информацию, сравнивает её с данными, заложенными в качестве требуемых и принимает решение. Если решение очевидно, то отдел управления получает приказ, который реализуется через эффекторы. Если нет однозначного решения, то посылается запрос в отдел справок, который выставляет ответ на монитор. Прежде чем принять решение может понадобиться несколько обращений с запросами. Но, в конце концов, решение принимается, и оно осуществляется через отдел управления и эффекторы. Данное действие создаёт новую ситуацию, датчики снова посылают сообщения о состояниях параметров и всё повторяется по данной схеме.
Порядок функционирования человека иллюстрирует схема.
Крайне целесообразно классифицировать импульсы по их источникам, по действию и по результатам. Импульсы (1) и (2) назовём первичными, а импульсы (3), (4), 5 и 6 – вторичными. Первичные импульсы начинаются в рецепторах органов чувств и завершаются на ЭЦ, вызывая в нём то или иное ощущение. Первичный импульс (2а) (вернее семейство импульсов) воздействует на ЭЦ напрямую, вызывая в нём ощущения боли и наслаждения. Семейство первичных импульсов (2b) воздействует на ЭЦ посредством монитора, проводя через него световую, звуковую, осязательную, обонятельную и вкусовую информацию об объектах и событиях вокруг человека и внутри него.
Приоритетными являются первичные импульсы, несущие информацию о параметрах самого тела, т. е. сигналы о болезненных состояниях и об удовольствиях. Это информация о тепловых воздействиях, порезах, травмах, резких запахах, острых привкусах и т. п.
По характеру действия первичные импульсы можно разделить на две группы. Одни из них вызывают боль или наслаждение непосредственно. Другие просто несут информацию о различных объектах материального мира. Для каждого типа импульсов есть диапазон, в котором ЭЦ способен спокойно принимать данный импульс. Выход за пределы диапазона превращает его в импульс, вызывающий боль или наслаждение.
Глава 2. Субъект психической деятельности и личность
Определение личности
Проблема полисемантизма имеет место и в толковании термина «личность». В одних случаях этим словом обозначают совокупность свойств, характерных особенностей, качеств человека, а в других – самого человека, обладающего совокупностью этих качеств. К примеру, в одной и той же книге приводятся определения этого понятия.
«Личность – это человек, взятый в системе таких его психологических характеристик, которые социально обусловлены, проявляются в общественных по природе связях и отношениях, являются устойчивыми, определяют нравственные поступки человека, имеющие существенное значение для него самого и окружающих» .
«Личность – понятие, обозначающее совокупность устойчивых психологических качеств человека, составляющих его индивидуальность» .
«Личность есть прижизненно формирующаяся индивидуально своеобразная совокупность психофизиологических систем – черт личности, которыми определяются своеобразное для данного человека мышление и поведение. (Г. Олпорт) »
Отсюда видно, что в одних случаях «личность» понимают близко к термину «индивид», а в других случаях почти как синоним слова «характер». А это уже абсурд, ибо в один понятийный ряд попадают характер и индивид, свойство и его обладатель.
Об этом говорит и А. Н. Леонтьев. Говоря о необходимости чётко различать понятия «индивид» и «личность» он высказывает следующую мысль.
«Наш язык хорошо отражает несовпадение этих понятий: слово «личность» употребляется нами только по отношению к человеку, и притом начиная лишь с некоторого этапа его развития. Мы не говорим «личность животного» или «личность новорожденного». Никто, однако, не затрудняется говорить о животном и о новорожденном как об индивидах, об их индивидуальных особенностях (возбудимое, спокойное, агрессивное животное и т.д.; то же можно сказать и о новорожденном). Мы всерьез не говорим о личности даже и двухлетнего ребенка, хотя он проявляет не только свои генотипические особенности, по и великое множество особенностей, приобретенных под воздействием социального окружения. Кстати сказать, это обстоятельство лишний раз свидетельствует против понимания личности как продукта перекрещивания биологического и социального факторов. Любопытно, наконец, что в психопатологии описываются случаи раздвоения личности, и это отнюдь не фигуральное только выражение; но никакой патологический процесс не может привести к раздвоению индивида; раздвоенный, «разделенный» индивид есть бессмыслица, противоречие в терминах» .
Далее на той же странице он говорит: «Личность не есть целостность, обусловленная генотипически: личностью не родятся, личностью становятся». Но кто становится личностью? По-видимому, индивид. В литературе, в том числе и психологической нередко можно встретить выражение типа «Индивиду нужно стать личностью». В таком случае мы наблюдаем алогизм. Если индивид становится личностью, а она может расщепляться, то это свойство гомоморфно должно отобразиться и на индивида. Если некто Икс был произведён в капитаны, а потом этого капитана разрубили напополам, то возможно ли такое, чтобы это не касалось нашего Икса? Поэтому, на наш взгляд, правильнее будет сказать: личностью не родятся, личностью не становятся, личность обретается индивидом. Личность – это присущая индивиду переменная величина, тогда как индивид неизменен. Личность может быть инфантильной или зрелой, она может обогащаться и обедняться, она может расщепляться и восстанавливать целостность.
Цитата из другого авторитетного издания показывает, насколько велики расхождения в толковании этого фундаментального понятия.
Термин личность («personality») происходит от латинского слова «persona», обозначавшего маску, которую надевал актер в греческой драме. Люди склонны отождествлять личность с обаянием, популярностью или публичным имиджем.
Чтобы составить представление о многообразии значений понятия личность в психологии, обратимся к взглядам некоторых признанных теоретиков в этой об¬ласти. Например, Карл Роджерс описывал личность в терминах самости: как организованную, долговременную, субъективно воспринимаемую сущность, со¬ставляющую самую сердцевину наших переживаний. Гордон Олпорт определял личность как то, что индивидуум представляет собой на самом деле — внутрен¬нее «нечто», детерминирующее характер взаимодействия человека с миром. А в понимании Эрика Эриксона индивидуум в течение жизни проходит через ряд психосоциальных кризисов и его личность предстает как функция результатов кризиса. Джордж Келли рассматривал личность как присущий каждому индиви¬дууму уникальный способ осознания жизненного опыта. Совсем другую концеп¬цию предложил Рэймонд Кеттел, по мнению которого, ядро личностной структуры образуется шестнадцатью исходными чертами. Наконец, Альберт Бандура рас¬сматривал личность в виде сложного паттерна непрерывного взаимовлияния ин¬дивидуума, поведения и ситуации. Столь явная несхожесть приведенных концеп¬ций недвусмысленно показывает, что содержание личности с позиции разных теоретических представлений гораздо многограннее, чем представленное в перво¬начальной концепции «внешнего социального образа» .
В большинстве определений личность представлена теми характеристика¬ми, которые «отвечают» за устойчивые формы поведения. Личность как таковая относительно неизменна и постоянна во времени и меняющихся ситуациях; она обеспечивает чувство непрерывности во времени и окружа¬ющей обстановке .
Нам представляется обоснованным остановить выбор на определении Олпорта. Проанализировав более 50 определений личности, Олпорт предложил следующее: «Личность – это динамичная организация тех психофизических систем внутри индивидуума, которые определяют характерное для него поведение и мышление». Черту личности он охарактеризовал как «предрасположенность вести себя сходным образом в широком диапазоне ситуаций» .
Расшифруем это определение. Выражение «динамическая организация» указывает на нестатичный характер личности. Для сравнения приведём другое определение личности: «Личность – относительно устойчивая совокупность психических свойств» . Выражение «относительно устойчивая» подчёркивает, то, что она находится в постоянном развитии, сохраняя при этом свою «самость». Словосочетание «психофизические системы» акцентирует внимание на наличие как психической, так и физической составляющей. Формулировка «поведение и мышление», по-видимому, призвана обозначать все виды человеческой активности. Но это не совсем удачная формулировка, ибо обозначение не исчерпывает обозначаемое. Физическая составляющая жизнедеятельности не ограничивается поведением, а психическая – мышлением. Возможно, будет лучше следующее определение. «Личность – это динамичная организация тех психофизических систем внутри индивидуума, которыми детерминированы все виды жизнедеятельности, включая психические процессы, психомоторные реакции, привычки, поведение».
Интересен вопрос о том, какова природа личности. Какого рода образованием является личность: материальной или идеальной? С одной стороны, она не ощущаема органами чувств, следовательно, идеальна. Но с другой стороны, существование и функционирование, устойчивость и изменчивость личности обеспечивают вполне материальные мозговые структуры, афферентные и эфферентные нейрокомплексы (АНК и ЭНК) и устоявшиеся связи между ними. Скажем, боязливость как свойство личности нематериальна, но её возникновение и закрепление происходит в результате установления связей между АНК, порождёнными угрозой, и ЭНК, несущими боязливую реакцию. И когда эта связь между АНК и ЭНК оформится как наиболее естественный путь разрядки, получается боязливость как черта личности.
Также важен вопрос о врождённых и приобретённых чертах личности. Ясно, что уже к моменту схода со стапелей человек обладает множеством свойств, в том числе личностного свойства, в форме неосознаваемых инстинктивных форм реагирования на потенциальные раздражители. Появление приобретённых черт возможно только потому, что набор врождённых характеристик позволяет приобретать новые черты и модифицировать их. Формирование новых черт и изменение уже имеющихся всегда происходит как развитие уже имеющейся личности.
Небезынтересно положение, выдвинутое Д. Келли: «Процессы личности – это проложенные в психике каналы, в русле которых человек прогнозирует события». Данное высказывание можно перефразировать следующим образом: динамика развития личности определяется прокладкой в психике новых каналов, установлением новых межнейронных связей, т. е. обогащением когнитивной карты. Эти новые данные позволяют прогнозировать события, тем самым, предопределяя наиболее вероятную реакцию на внешний стимул.
Трансформирование личности
Интересно рассмотреть некоторые идеи современных учёных, касающиеся целенаправленного формирования личности. Заслуживает внимания теория психосинтеза, основателем которой является Р. Ассаджиоли.
Психосинтез – это направление в психологии и психотерапии, поставившее своей целью развитие целостной и гармоничной личности.
Психосинтез как формирование или перестройка личности вокруг нового центра подразумевает следующие действия:
— визуализацию, или мысленное представление челове¬ком своей цели — новую личность, к созданию которой он стремится, и ясное осознание им задач, возникающих в связи с достижением этой цели.
— осуществить практический психосинтез, то есть по¬строить новую личность. Эта работа включает в себя три задачи:
1) использование всех имеющихся в распоряжении энергий:
— сил, высвобождаемых в процессе анализа и разложения бессознательных комплексов;
— энергии стремлений, скрыто присутствующих на разных психологических уровнях и до сих пор обойденных вниманием;
2) развитие недостающих или недостаточно развитых для достижения поставленной цели сторон личности; эта задача решается с помощью методов самовнушения и нахождения нужных качеств, а также с помощью сис¬тематической тренировки неразвитых психических функций (например, памяти, воображения, воли);
3) согласование и соподчинение (или координация и су¬бординация) различных психических функций и энер¬гий, создание устойчивой структуры личности. В результате решения этих задач формируется такая структура личности, которая напоминает устройство совре¬менного государства, где граждане включены в различные объединения и где есть органы управления разного уровня .
В зависимости от области и цели применения психо¬синтез служит или может служить:
— методом психического развития и самопостижения для тех, кто не желает оставаться рабом внутренних фантазий и внешних влияний, и решил стать хозяином своей жизни;
— методом лечения психических и психосоматических расстройств, обусловленных либо острым замкнутым конфликтом между различными группами сознательных и бессознательных сил, либо теми мучительными глубинными кризисами, которые нередко предшествуют фазе самопостижения;
— методом интегрального воспитания, которое служит не только развитию различных способностей ребенка или подростка, но помогают ему обнаружить и осознать свою истинную духовную природу и построить под её руководством гармоничную, яркую и эффективную личность .
Интересные идеи выдвигает российский психолог М. Магомедэминов в своей книге «Трансформация личности». Особое внимание в ней уделяется изучению посттравматического стрессового расстройства (ПТСР). Личность рассматривается как сумма двух образующих: неизменной внутренней субличности, именуемой эндоличностью, и переменной внешней субличности, именуемой экзоличностью. Экзоличность является не только представителем эндоличности, но и посредником между ней и реальностью.
Развитие личности идёт под воздействием внешних обстоятельств, но на основе внутренних установок. Проанализируем, как происходит формирование личности в ходе трёх психических процессов: считывания, переживания и реагирования. Считывание – это приём информации и сосредоточение внимания на ней. Оно может осуществляться в форме ощущания, воспринимания, представливания, воображания и в процессе мышления, порождая ощущение, восприятие, представление, воображаемое и мысль. Каждое из них порождает переживание. Ощущение, восприятие, представление и воображаемое порождают эмоциональный тон ощущения, восприятия, представления и воображаемого, а мысль порождает эмоцию. Переживание побуждает к реагированию в одной из трёх форм: вопрошания, повествования и побуждания.
Допустим некое внешнее воздействие породило ощущение. У каждого ощущения есть эмоциональный тон ощущения, который может быть приятным, неприятным или нейтральным, сильным или слабым и т. д. ЭЦ вопрошает: что это? Тем самым ЭЦ требует идентификации ощущения, т. е. отыскать в папках с предыдущим опытом источник аналогичных или близких или похожих ощущений. Происходит представливание нескольких вариантов. После чего выбирается один из ответов. Далее в повествовательной форме (посредством внутренней речи) воспринятое заносится в когнитивную карту вместе с аффективной составляющей. Далее идёт запрос: «А что с этим делать?». Идёт представливание возможных ответов. А к чему это может привести? Идёт воображание возможных моделей поведения и результатов тех или иных действий. Каждое из них вызывает ту или иную эмоциональную оценку. Выбирается наиболее приемлемый вариант, а для его реализации осуществляется побудительная реакция. После того как побуждение вызвало действие, происходит считывание возникшей ситуации, оценивание, аффективная реакция, новые запросы, ответы, переживания, побуждения и т. д. по той же схеме. И всякий раз когнитивная карта обогащается новыми сведениями о свойствах объектов окружающего мира о вызываемых ими ощущениях и эмоциях, о возможных действиях, о состоявшихся и несостоявшихся сценариях и т. д. Другими словами в когнитивной карте создаются потенциообразы объектов, ситуаций, эмоций, действий, результатов. Возникают эмоционально окрашенные потенциообразы, их папки. Можно говорить о библиотеке эмоционально окрашенных потенциообразов (БЭОП).
По мере накопления опыта формируются устойчивые отношения к объектам и явлениям окружающего мира. Если одни объекты вызывают положительные эмоции, то со временем формируется устойчивое отношение к нему, называемое любовью. Если какой либо объект или ситуация порождают боль или огорчение, то по отношению к ним оформляется отвращение или боязнь и т. п. Таким образом формируются ценностные установки, которые являются своего рода линзами, сквозь которые человек взирает на мир. Уже на стадии первичной фильтрации человек обращает внимание только на то, что задевает его ценностные установки. Всё происходящее он анализирует с их учётом. Принимая решения и выбирая действия, он сверяется на предмет приемлемости в аспекте ценностных установок. И с каждым событием он обогащает свои ценностные установки, трансформирует их, иногда наслаивая новые данные на базу, а иногда коренным образом меняя её. Неизменным остаётся принцип: значимо то, что вызывает эмоции.
Большая часть ценностных установок носит неосознаваемый характер. Сюда входит пакет врождённых программ, который ребёнок получает в материнской утробе, благодаря которому он способен осуществлять жизнеобеспечение и накапливать опыт. Сюда входят и те приобретённые навыки, которые, будучи доведены до автоматизма, оттесняются на задний план. Кроме того, сюда входят вытесненные в подсознание воспоминания, попытка извлечения которых вызывает неосознаваемое сопротивление субъекта.
Вообще процесс формирования личности в большей части проходит неосознанно. Установки навязываются извне. Человек практически втискивается в колею, протоптанную предыдущими поколениями, оказывается в зависимости от племенных, религиозных, сословных и прочих предрассудков. Он не волен выбирать себе идеологию, которая ему удобна и угодна, а, напротив, он оценивает все другие идеологии, глядя на них сквозь призму навязанной ему изначально идеологии. И если мы ставим вопрос о выборе, то уместно поставить вопрос о критериях, руководствуясь которыми следует выбирать. На наш взгляд, удобной можно считать идеологию, позволяющую решать жизненные проблемы с минимальной конфликтностью как между различными побуждениями у одного субъекта, так и в отношениях между различными субъектами. Цель – обеспечение максимального душевного комфорта на как можно более продолжительный период времени. Это достигается через удовлетворение потребностей. Но при попытке их удовлетворения возникают конфликты, как между субъектами, так и внутри субъекта между разными установками. Желательно минимизировать подобного рода трения, а если этого не удаётся избежать, то взвесить настолько ли важно решение проблемы, каков наиболее экономичный путь.
Подсознание полно амбивалентных установок. Их разрушительный эффект показан в интеракционизме Э. Берна. Необходимо подвергнуть сознательному анализу эти установки и устранить разрушительные инструкции.
В течение всей жизни непрерывно протекает процесс развития личности, при котором появляются одни особенности и отходят на задний план другие. На этот процесс оказывают влияние ЭЦ и сама подвергающаяся трансформации личность. Уже во внутриутробный период формируется контурная карта и совокупность «системных программ», позволяющих наносить на неё обозначения с их когнитивной и аффективной составляющими. Каждый объект, с которым сталкивается человек, заносится в когнитивную карту вместе с вызванным им ощущением и эмоциональным тоном ощущения. Каждое действие вместе с его результатом, вызванным им аффектом и другими подробностями, также заносится в когнитивную карту. На каждый момент времени личность зависит от накопленного опыта с его светлыми и тёмными сторонами. Весь этот опыт систематизируется и обобщается на той базе, которая образует личность. Тем самым личность переходит на новый уровень. Далее субъект сталкивается с новыми ситуациями, совершает новые действия, получает результаты, переживает эмоции, снова систематизирует и обобщает опыт на новом уровне, присовокупляет приобретённый опыт с аффективной составляющей к имеющейся БЭОП. Тем самым личность поднимается на новую ступень.
С самого начала формирование личности идет под влиянием доминант. Они влияют на фильтрацию поступающей информации, переживание аффектов и принятие решений. Все блоки личности в первоначальном формировании и во всех последующих трансформациях испытывают влияние доминант, т.е. происходят таким путем, чтобы наилучшим образом соответствовать доминантным директивам. По ходу жизни нередко происходит переход от одной доминанты к другой. Это может произойти вследствие резкой перемены обстановки или плавного перехода от одного возрастного уровня к другому и соответственно с переменой интересов. При резкой перемене, которая может быть связана с неожиданным обогащением или банкротством, изменением семейного положения – (женитьба, появление детей, развод, супружеская измена), войной, стихийным бедствием, изменением убеждений и т. д., может произойти отказ от старой доминанты и принятие новой. Эта новая доминанта оказывает влияние на пересмотр отношения к прошлому, настоящему и будущему. Фактически переписывается вся база данных о прошлом, настоящем и будущем. К примеру, ссора может повлечь за собой такую переоценку, что те действия, которые оценивались положительно или нейтрально получают резко негативную оценку. Каждый факт получает новое звучание и новую эмоциональную окраску. Процесс пересмотра идет волнообразно: доминанта меняет следующую группу функций, те в свою очередь меняют следующую группу функций, а затем весь опыт пересматривается с позиций этих функций.
По мере накопления опыта формируется система ценностей, отношение человека к миру и своему месту в нём, определяется желательное и нежелательное, а в ходе деятельности, направленной на достижение нужных результатов, формируется перечень приемлемых и неприемлемых действий. Таким образом, формируются черты личности. Было бы неверным отождествлять личность с опытом. Личность – это сформировавшаяся на базе опыта совокупность установок, предписаний, запретов, руководствуясь которыми субъект осуществляет психическую и физическую деятельность.
Возможно расширение личности за счёт присоединения нового багажа и сужение за счёт отторжения таких сторон, которые вступают в непримиримый конфликт с основной частью личности. Отторгнутая часть личности не пропадает совсем, а остаётся на заднем плане, норовя в нужный момент активизироваться. Поэтому помимо актуальной личности можно говорить и о расширенной, потенциальной личности. Все эти процессы осознаются лишь частично, а большая часть происходит неосознанно для субъекта.
Чем же определяется, какие стороны личности заслуживают присоединения и развития, а какие – подлежат вытеснению на задний план? На каждом уровне развития личности существует система ценностей с той или иной степенью оформленности иерархий отношений, связей, деятельностей, мотивов.
«Основанием личности (самоидентичности) нами была принята иерархия связей человека, т.е. иерархия его жизненных отношений, и значит, иерархия соответствующих им деятельностей, которые и образуют ядро личности - ее самоидентичность, или высшее единство. В соответствии с этим представлением личность, собственно говоря, и есть психологическая система иерархий» .
Руководствуясь этой системой ценностей, эгоцентр развивает приданную ему личность, обогащая новыми гранями и отказываясь от того, что не вписывается в данную систему иерархий.
«Осознание мотивов не есть просто выхватывание появляющихся на сцене сознания мыслей. Оно осуществляется как работа личности, в процессе которой последняя вырабатывает своё отношение к осознанному. Результатом этой работы является превращение чего-либо в приемлемое и включение его в целостность личности (присвоение) или отторжение от себя как неприемлемого, чуждого (очуждение)» .
Но и те стороны личности, от которых в данный момент отказались, не исчезают полностью и насовсем.
Вытесненные психические образования не уничтожаются, их содержательные характерис¬тики не стираются, а продолжают сохраняться, обладая тем качеством, которое носит признаки бессознательного: это есть бессознательный мнемонический след, сохраняющий тем самым свой катексис и имеющий возможность реактивироваться из различных источников. Подобное реактивирование означает приобретение гиперкатексиса, т.е. вторжение заново в предсознательное» .
Ещё несколько высказываний, показывающих, насколько важную роль играют в процессах развития личности и деятельности её эгоцентра вытесненные психические образования.
«Вытеснение – это фундаментальный защитный процесс, суть которого состоит в устранении какого-либо психического содержания из сознания и недопущении некоего бессознательного психического содержания в сознание» .
«Вытеснение, не уничтожая психического образования, только нарушает его связь с сознанием» .
«Вытесненное производит непрерывное «давление» в направлении сознания и сталкивается с противодействующим из системы сознания контрдавлением» .
Важнейшую роль в формировании личности играет процесс воспитания, то есть такая деятельность окружающих, которая направлена на выработку определённых сторон личности и устранение других. В роли воспитателей выступают семья, двор, школа, общество, государство, СМИ и др. Ещё большую роль играет самовоспитание. Можно сказать, что воспитание бывает успешным лишь в той мере, в какой оно индуцирует самовоспитание. Привить требуемые черты можно, лишь сделав их привлекательными для субъекта с точки зрения его личности.
Очень часто разные грани личности конфликтуют между собой. Не всегда эти конфликты удаётся решить самостоятельно или с привлечением близких. В таких случаях возникает необходимость в услугах психотерапевта. Эту ситуацию можно назвать психоаналитической ситуацией.
«Психоаналитическая ситуация - это ситуация встречи двух людей, у одного из которых есть проблема, но нет воз¬можности ее самостоятельно разрешить, а у другого нет этой проблемы, но имеется компе¬тентность, чтобы помочь с ней справиться. Тот, кто имеет проблему и выражает запрос, назы¬вается пациентом (анализируемым), а тот, кто выразил готовность помочь в удовлетворении запроса, - аналитиком. Задача первой встречи между пациентом и аналитиком состоит в том, чтобы произошла вторая встреча. А это воз¬можно только тогда, когда встреча двух состо¬ялась как трансформационное событие. Когда такое происходит, психоаналитическая ситуация обретает характер трансформационной области, в которой может происходить работа трансформации» .
Как правило, психические расстройства возникают вследствие тяжелой физической или психической травмы. Исследуя ход болезни таких пациентов, а особенно «чудом выживших», М. Магомедэминов обращает особое внимание на явление «вытеснения». Тяжёлое испытание, выпавшее на долю пациента угнетает его, и, поэтому он его вытесняет из предсознания в область бессознательного.
«Итак, процесс вы¬теснения и восстановления вытесненного схе¬матически можно описать следующим образом. Инициированное в некоторой ситуации влече¬ние предъявляет запрос - требует удовлетворе¬ния. ЭГО отказывает в удовлетворении вле¬чения в связи с тем, что парализуется интен¬сивностью запроса или от того, что ожидает для себя опасности в результате удовлетворе¬ния влечения. Оба эти аспекта касаются избе¬гания ситуации опасности - первичного трав¬матического переживания или его позднего аналога. ЭГО защищается от опасности про¬цессом вытеснения, в результате которого им¬пульс затормаживается, причина вместе со свя¬занной с ней идеей и перцепцией забывается. Заторможенное влечение не исчезает, либо со¬храняет свой катексис, либо приобретает его заново, либо инициируется новой причиной. Реактивируясь, импульсы влечения пытаются заново найти удовлетворение. Однако путь к нормальному удовлетворению для них закрыт вытеснительным шрамом. Поэтому импульс пытается найти обходным путем замещающее удовлетворение, которое приобретает качество симптома» .
Психотерапевт может видеть только внешние симптомы. Он вынужден опираясь на них и на жалобы больного выявить психотравму, являющуюся скрытой причиной симптома. В результате психоанализа выявляется и элиминируется психотравма. Но, учитывая непустотность святого места, нужно найти нездоровой разрядке здоровую замену.
«Чтобы понять, что должно происходить дальше, поставим вопрос: в чем состоит основ¬ная трансформационная задача пациента? Не увлекаясь пространными рассуждениями, да¬дим следующий краткий ответ: добиться зрело¬сти, полноты, завершенности развития лично¬сти, становления Я. Говоря более строго: паци¬ент нуждается в усилении ЭГО, преодолении ингибиций. Таким образом, необходимо решить не только задачу устранения, но и созидания. Трансформационный характер задачи становле¬ния состоит в том, что личность должна обновиться, возродиться, оставаясь той же в своей идентичности» .
Можно сказать, что личность содержит много разных участков. В одних из них душа (эгоцентр) чувствует себя комфортно, перемещается с места на место плавно, решает все вопросы без суеты. Но есть такие участки, где всё деформировано, эгоцентр испытывает дискомфорт, вовлекается в неприятную передрягу. В деформированных участках личности своя алогичная логика. Иногда эгоцентр, взирая на деформированный участок сквозь призму здорового участка, может устранить деформацию. В иных случаях, глядя сквозь призму нездорового участка и, оперируя алогичными идеями, душа может деформировать здоровый участок. Такого рода динамичные процессы постоянно происходят в каждом человеке. Вопрос в том, какая часть переможет.
Любопытно, что трансформации подвергается не только настоящее и будущее, но и прошлое!
«Прошлое продолжает жить, развиваться в личности, трансформируясь в зависимости от отношения к нему и от работы, проводимой с ним. Значит, прошлое не накапливается в лич¬ности в виде неподвижных слоев, пластов или психологических осадков событий, не покоит¬ся, а живет; оно еще не стало окончательно, не совершилось, его можно изменить. В результате работы личности опыт меняется, открывается что-то новое; прошлое поворачивается неожи¬данной гранью, и то, что было важным, может вдруг потерять свою значимость» .
Это напоминает афоризм: «Россия – страна с непредсказуемым прошлым!». Такая способность души к трансформированию опыта, а через него и установок, определяющих личность, чрезвычайно ценна с точки зрения практической психотерапии, а также для воспитания и самовоспитания.
Приведем в качестве иллюстра¬ции рассмотренной бинарной структуры лично¬сти следующий пример, взятый из психотерапев¬тического интервью. "Когда я нахожусь с Вами, то имеются два разных субъекта, а без Вас - один слитный", - говорит пациентка психотерапевту, имея в виду именно две субличности: зрелую личность и инфантильную личность. Вот как она описывает эти два своих Я, явно объекти¬вирующихся в психотерапевтической ситуации:
"Вот лежу высокомерная, ленивая, не умеющая ждать, желающая добиться детских прихотей, чтобы мне дали то, что Я хочу сейчас, и неза¬медлительно, чтобы жалели, хвалили, постоянно уделят внимание... Хотя я понимаю, - добавляет она, ссылаясь на свое Я, имея в виду другую зрелую часть личности, - что мне не нужно все это внимание. И ждать я умею... ".
Еще более конкретно и определенно она говорит о двух Я в следующем фрагменте беседы:
"Первое Я - это здоровая, сильная, разумная Я. та, кто с Вами говорит. Второе Я - это истерик во мне, с которым не могу справиться. Оно объеди¬няет е себе все мои отрицательные, мерзкие мысли, качества. Оно побуждает меня к плохому... Когда я чувствую напряжение, внутри меня борются два этих существа".
И в воспитательной работе, и в лечении важно иметь в виду присутствие в личности каждого человека зрелой и инфантильной частей. Успех в воспитательной работе зависит от того, насколько зрелая часть личности воспитателя сумела установить контакт со зрелой частью личности воспитуемого и сподвигнуть её на созидательную деятельность, нейтрализовав инфантильную часть личности. Если же инициативу перехватит инфантильную часть личности воспитуемого, то последний начинает выкидывать всякие фокусы. Если зрелая часть личности воспитателя не сумеет вернуть процесс в нужное русло, то постепенно сам воспитатель начинает выходить из себя. То есть активизируется незрелая часть личности воспитателя. Аналогично, успешное лечение достигается лишь в результате сотрудничества здоровой части личности врача со здоровой частью личности больного, направленного на выявление нездорового очага в личности больного и её трансформации. Для этого нужно в нездоровом участке произвести переоценку ценностей и изменение установок, используя здоровые участки. Например, если человек страдает от гипертрофированного чувства вины, или чрезмерной требовательности к себе, можно создать специальную директорию в собственной памяти, которая занималась бы «адвокатской деятельностью» по отношению к собственным действиям в противовес внутреннему «обвинителю».
По такому же принципу можно создать «адвокатские конторы» для оправдания чужих действий, а также по приятию мира каким он есть. Причём не надо понимать приятие негатива как его консервацию, сохранение. Речь идёт об ослаблении гнева, страха и т. п. вплоть до полного их исчезновения. В неуравновешенном состоянии человек не способен правильно спланировать и реализовать нужные действия. Следовательно, ему будет намного сложнее решить возникающие проблемы и изменить ситуацию к лучшему, будучи взволнованным. И известно, что, гневаясь, мы не только не помогаем другому исправить его ошибку или избавиться от того недостатка, который вызвал наше недовольство. Напротив гнев возбуждает в нём агрессивную реакцию и тогда свои недостатки он охраняет от внешних посягательств, рассматривая их как неотъемлемую часть своей личности. И на тех, кто на него гневается, он смотрит как на врага, посягающего на его святыни. Тогда как, убедив его в том, что вы его союзник, а его недостаток – это наш общий враг, вы создаёте условия для его освобождения от недостатка. Приятие не есть консервация. Неприятие отнимает силы, втягивая нас в водоворот мыслей, эмоций и т. п.
Метания души на нездоровом участке личности получили своеобразное освещение в буддизме. Раскрыть. Подобную деятельность называют игрой ума. При этом слово «ум» обретает плоть в виде какого-то коварного злодея, который всяческими уловками вовлекает душу в свою игру, изматывая её. Ум сравнивают с беспокойной обезьяной, которая без устали носится по ветвям деревьев. Душа не должна гоняться за ней. Чтобы её поймать достаточно положить на землю связку бананов. Успокоить ум, выключить ум, войти в состояние не-ума – вот провозглашаемые буддизмом задачи.
Глава 3. Аксиоматика и доказательство существования эгоцентра
Аксиомы бытия
Фактически, главной проблемой для человечества на современном этапе является нахождение единого критерия для оценки различных мировоззрений, с целью прийти к единому мировоззрению. Унификация мировоззрений. Прийти к единству через единообразие критериев. Для того чтобы прийти к этому нужно ответить на вопрос о том, каким требованиям должна удовлетворять искомая идеология. Она должна содержать теорию и практику жизнеустройства. Теория включает в себя учение о бытии, в котором даётся представление о материи и движении, о веществе, как форме проявления материи, энергии как количественной мере движения и информации как особой форме движения. Для живых существ Эти понятия принимаются как неопределяемые, ибо всякая аксиоматика строится на базе неопределяемых понятий, через которые определяются другие понятия. Решающее значение имеют в этой теории понятия «вещь в себе» и «вещь для нас». Так постепенно выстраивается аксиоматика.
Аксиома 1.
Каждый человек может сказать: «Я существую».
Всякий, отрицающий эту аксиому, заслуживает того, чтобы его доводы игнорировались, по причине их принадлежности несуществующему автору.
Аксиома 2.
Помимо меня самого существует материальный мир, содержащий бесчисленное множество объектов: живых и неживых. Существует множество объектов, о существовании которых мне и подобным мне существам ничего не известно.
Приняв к сведению существование других людей и материальных объектов, нужно сосредоточиться на том, как построена работа человеческой психики. Ведь всё познание мира осуществляется через сигналы, доставляемые органами чувств. При изучении психической деятельности человека как субъекта познавательной деятельности нужно рассмотреть такие понятия как переживания (ощущения и эмоции), восприятие, впечатление, представление, образ, мысль.
Аксиома 3.
Человек способен к познанию мира. Для этого у него имеется сенсорный аппарат, способный к приёму световой, звуковой, тактильной, обонятельной и вкусовой информации. Кроме того человек обладает способностью к логическому осмыслению поступающей информации. Он также способен хранить информацию в мозге, извлекать её из «хранилища» и использовать её.
Аксиома 4.
Бесконечный мир вокруг нас существует объективно как «вещь в себе» и лишь с момента поступления к нам информации о некоторых из его объектов и её логической обработки эти объекты становятся «вещью для нас». Лишь ограниченная область с конечным числом объектов освещена нашим знанием, а бесконечная Вселенная находится во мраке, который медленно отступает под напором человеческой любознательности.
Аксиома 5.
В каждое мгновение в мозг человека поступает гигантский объём информации о состоянии различных органов, о болевых или термических ощущениях, о происходящих вокруг событиях и т. д. Кроме того, в мозге хранится огромный объём прошлой информации. Мозг способен продуцировать информацию о будущих событиях (в виде мечтаний, опасений, прогнозов и т. п.). Но в каждое отдельное мгновение возможно осознанное восприятие только ничтожно малого фрагмента из практически неограниченного объёма информации, которая могла бы быть осознанно воспринятой.
Аксиома 6.
Помимо информации, осознанно воспринимаемой в данный момент, можно говорить о предсознательной информации, то есть о такой, которая может быть в нужный момент извлечена из памяти с целью осознанного восприятия. Существует также информация из области неосознаваемого. Эта информация не вспоминается, т. е. не становится объектом осознанного восприятия и анализа, но нередко может оказывать скрытое воздействие на поведение человека.
Аксиома 7.
Психическая деятельность протекает в форме процессов трёх видов: когнитивных, аффективных и регулятивных. Когнитивные процессы обеспечиваются входящими сигналами и порождаемыми ими АНК (афферентными нейрокомплексами). Регулятивные процессы обеспечиваются посредством ЭНК (эфферентных нейрокомплексов) и порождаемых ими исходящих сигналов. Как протекают аффективные процессы, и как через их посредство осуществляется смычка между входящими и исходящими сигналами рассматривается далее.
Аксиома 8.
Когнитивные процессы можно подразделить на элементарные (ощущание, представливание, воображание) и сложные (воспринимание, мышление) процессы. Элементарные процессы приводят к возникновению образа (ощущения, представления, воображения). Сложные процессы приводят к возникновению суждений (восприятий, мыслей), включающих в себя фигурант, предикат и связь между ними. Воспринимание носит характер непроизвольного ассоциирования, а мышление – произвольного выбора фигуранта, предиката и связи между ними.
Аксиома 9.
Аффективные процессы, связанные с переживанием элементарных когнитивных процессов приводят к возникновению эмоционального тона ощущения, представления, воображения. Аффективные процессы, связанные с переживанием сложных когнитивных процессов приводят к возникновению эмоций.
Аксиома 10.
Регулятивные процессы протекают в виде запрашивания и приказывания, приводя к возникновению запроса и приказа. Приказ в свою очередь может быть направлен на запоминание или мышечное действие. Последнее может относиться к мышцам, обслуживающим сенсоры и к обычным мышцам.
Аксиома 11
Аксиома конкуренции
Всякая конкурентная ситуация предполагает наличие субъектов конкуренции и её объектов. Суть конкуренции как процесса состоит в том, что субъекты борются между собой за обладание объектом конкуренции. Ситуация становится конкурентной при условии ограниченности того ресурса за обладание которым идёт борьба. Например, большое количество людей желает приобрести какой-то товар, а его не хватает на всех. Возникает конкуренция между покупателями. Если же напротив имеется избыток товара и недостаток покупателей, то уже товар конкурирует между собой за покупателя. Если имеется одна книга и много желающих её прочитать, то возникает конкуренция между читателями как субъектами за возможность прочитать книгу, которая выступает как объект конкуренции. Если же напротив имеется много книг и один читатель, то в этом случае субъектами конкуренции становятся книги, а объектом – читатель. Ситуация «много женихов, одна невеста» характеризуется борьбой между женихами, а в противоположной ситуации субъектами становятся невесты, а объектами – женихи.
Взглянем на эту проблему под иным углом. Допустим, компания людей собралась вместе с целью распития спиртного. Но что любопытно, в каждый момент времени пьёт только один, а другие вынуждены ждать своей очереди. С чем это может быть связано? По всей видимости, у них один стакан или они пьют прямо из бочонка, подставив рот под кран. Аналогичная ситуация у наркоманов может быть вызвана единственностью шприца.
Группа спортсменов тренируется в спортзале. Некоторые из упражнений таковы, что их могут, независимо друг от друга, одновременно выполнять многие или все. Но есть такие упражнения, при выполнении которых одним спортсменом другие не могут их выполнять и посему вынуждены ждать своей очереди. Такие упражнения как пробежка, приседания, отжимания и другие могут выполняться многими или всеми одновременно. Они могут также независимо друг от друга чесать свои затылки или ковыряться в своём носу. Но некоторые упражнения и действия таковы, что если его выполняет один, всем остальным приходится ждать, пока он не завершит их. С чем это может быть связано? Как правило, с тем, что для их выполнения требуется какой-либо снаряд или инструктор и т. п. То есть первый тип упражнений таков, что по отношению к нему спортсмены самодостаточны, а выполнение второго типа действий требует дополнительных условий, то есть по отношению к ним спортсмены не являются самодостаточными, а нуждаются в наличии чего-либо внешнего. Потенциально любой элемент может пребывать в том или ином состоянии, но актуально в каждый конкретный момент времени только один из кандидатов может реализовать эту возможность.
Приведённый пример позволяет нам ввести понятие самодостаточности и зависимости, что имеет решающее значение для раскрытия изучаемой нами проблемы. Рассмотрим теперь в обобщённом виде некое множество, состоящее из n элементов произвольной природы, каждое из которых может пребывать или не пребывать в m различных состояниях. То есть возникает матрица состояний. Если в какой-то момент времени элемент под номером i принимает состояние j, то это можно записать так: aij = 1, а в противном случае aij = 0. В данной матрице некоторые из состояний таковы, что по отношению к ним элементы множества самодостаточны. То есть любой из элементов может независимо от других элементов принимать или не принимать это состояние. Но есть и такие состояния, по отношению к которым элементы несамодостаточны, что выражается в следующем: если один из элементов пребывает в этом состоянии в данный момент, то никакой другой не может пребывать в этом же состоянии в то же самое мгновение. Для таких состояний в столбце матрицы один элемент будет равен 1, а все остальные будут равны 0. И тогда сумма элементов такого столбца будет равна 0 или 1. А элементы столбцов, относящихся к самодостаточным состояниям, могут иметь суммы, значения которых варьируются от 0 до n.
Теперь мы можем сказать следующее. Если дана матрица состояний и если сумма значений того или иного столбца состояний в каждый конкретный момент времени не превышает 1, то элементы данного множества по отношению к данному состоянию являются несамодостаточными, нуждающимися в элементе извне. Если же сумма элементов столбца одномоментно превышает 1, то значит, элементы данного множества по отношению к данному состоянию являются самодостаточными, не нуждающимися в элементе извне.
Эти типы состояний могут быть охарактеризованы терминами неконкурентная и конкурентная ситуации.
Обычно люди или зрячи или незрячи. Но бывают ситуации, когда только один из них может смотреть на что-то, а другие вынуждены ждать своей очереди. Это может быть следствием единственности бинокля или смотрового окна. В одном древнегреческом мифе упоминаются три сестры, которые могли видеть только по очереди. Причиной такого странного явления было то, что у них был один глаз на троих.
Вышеприведённые доводы позволяют нам сформулировать следущее.
Аксиома очерёдности
Пусть дано множество элементов, каждый из которых потенциально способен пребывать в определённом состоянии. Если в каждый конкретный момент времени только один из кандидатов может реализовать эту возможность актуально, то такая редукция позволяет нам сделать вывод о несамодостаточности объектов данного множества по отношению к данному состоянию. Отсюда вытекает вывод о существовании некоего внешнего объекта, только в контакте с которым, для элемента множества возможно достижение требуемого состояния. И этот внешний объект таков, что он обладает ограниченным ресурсом, и в каждый момент времени может вступать в контакт только с одним элементом множества.
Смычка
При изучении психических процессов мы наблюдаем два встречных потока сигналов: афферентный и эфферентный. Что происходит на их стыке? Афферентные (входные) сигналы порождают множество очагов возбуждения в головном мозге. Каждый очаг приводит к возникновению группы, связанных между собой нейронов. Каждый такой комплекс нейронов или нейрокомплекс может потенциально породить в сознании некий образ. Но в каждое конкретное мгновение может возникнуть образ только одного нейрокомплекса.
При этом возникает аффект той или иной окраски и интенсивности. Чем сильнее аффективная реакция, тем лучше запоминается образ её вызвавший. По-видимому, аффект играет по отношению к нейрокомплексу роль закрепителя. Неплохо запоминаются и такие образы, с которыми часто приходится сталкиваться. Закреплённый таким образом нейрокомплекс является материальным носителем образа объекта, породившего его. Благодаря наличию в мозге этого материального носителя становится возможным воскрешать в памяти требуемый образ. Прообраз материален, образ идеален, прообраз долговременен, образ одномоментен.
Те же нейрокомплексы, которые не попали в фокус внимания, или попали на краткий миг, но не вызвали переживания, как бы распадаются и не оставляют в предсознании прообраза или возможно оставляют слабый прообраз на задворках предсознания или в области неосознаваемого.
Таким образом, можно констатировать существование афферентных нейрокомплексов (АНК) и эфферентных нейрокомплексов (ЭНК). АНК являются (потенциально) причиной возникновения образов. ЭНК представляют собой пусковые механизмы для управляющих сигналов. Последние могут осуществляться в виде запросов в базы данных, в виде повествовательных предложений и в виде приказов, адресованных эффекторам.
Крайне важно установить характер связи между АНК и ЭНК. Некоторые АНК напрямую связаны с определёнными ЭНК так, что возбуждение первого приводит к автоматическому срабатыванию второго. Это могут быть врожденные инстинкты и безусловные рефлексы. По схожей схеме работают приобретённые инстинкты и безусловные рефлексы. В этом случае происходит научение, то есть между АНК и ЭНК устанавливается связь, которой не было изначально. Но срабатывание происходит почти так же автоматически. Отличие может быть в том, что во втором случае связи менее устойчивы.
Но далеко не все связи устанавливаются так легко и однозначно. Очень часто решение принимается после длительного размышления и осуществляется выбор из множества вариантов, в результате взвешивания доводов за и против. Этот процесс характеризуется тем, что происходит фильтрация гигантского объёма афферентной информации, выбор одного АНК из множества, чтение несомой им информации, перевод её в идеальный образ, переживание аффекта и реакция на аффект, направленная на его улучшение. Причём эта реакция не сразу выражается действиями на телесном уровне. Скорее, это происходит в последнюю очередь, после принятия решения. А до этого реакция выражается в организации целой серии запросов, как адресованных внутреннему источнику информации, т. е. собственному мозгу так и связанных с обращением к внешним источникам (книги, компьютеры, другие люди и т. д.). Эти запросы имеют целью получение более подробной свежей информации по данному делу, обращение к прошлому опыту, моделирование потенциально могущих возникнуть ситуаций и анализ возможных последствий. В ходе этого процесса промежуточные результаты фиксируются в форме повествовательных предложений, одни из которых могут просто констатировать какой-нибудь факт, а другие могут содержать модальность, т. е. субъективное отношение данного лица к этому факту. Завершение мыслительного процесса выражается предложением примерно следующего типа: «Наилучшим для меня является такое то действие». В предсознании будет сохранена информация об этом действии, об ЭНК, являющемся его пусковым механизмом и о том, как происходит управление процессом в ходе его реализации. И эта информация в форме АНК поэтапно развёртывается, трансформируется в идеальные образы, сопровождается теми или иными аффектами и служит средством для активации определённых ЭНК. В другой раз, столкнувшись с аналогичной ситуацией, человек не будет тратить столько же усилий, ему будет значительно легче принимать решение и осуществлять его. А после нескольких повторов происходит автоматизация действий. Здесь можно говорить о возникновении связующего звена между определёнными АНК и ЭНК, о налаживании между ними релейной связи, работающей по принципу «стимул – реакция». Но прежде чем возникнет и наладится эта прямая связь, сообщение между ними осуществляется «по спутниковой связи».
Нередко случается так, что человек годами работает по обкатанной схеме, доведя все действия до автоматизма, и вдруг сталкивается с нештатной ситуацией, выбивающей его из колеи. В этом случае ему приходится, отказавшись от автоматизма, включить мыслительные процессы и найти адекватное проблеме решение. Другими словами, посредством спутниковой связи провести дополнительные релейные линии между АНК и ЭНК
Тут напрашивается аналогия. Мозг можно сравнить с компьютерной платой, с такой плоской пластиной, которая посредством множества входящих и исходящих проводов соединена с неким управляемым устройством. Между некоторыми из входящих и исходящих проводов есть прямая связь. Но многие из исходящих проводов запускаются нажатием кнопки, осуществляемого оператором после продолжительного раздумия, связанного с обработкой сигналов входящих проводов.
Выясняется, что помимо сигнальной системы, содержащей входящие и исходящие сигналы связанных с ними процессов, происходящих в материальном мире, есть выход в потусторонний мир, в зазеркалье. Существует управление автоматизированное, безобразное, но есть и управление образное, связанное с мышлением. В этом случае добавляется дополнительное звено, осуществляющее смычку между АНК и ЭНК. Существование этого звена, выходящего за пределы материального мира доказывается следующим образом.
Теорема существования
Анализ того, как протекают психические процессы, указывает на существование субъекта психической деятельности СПД.
Доказательство
Поскольку уже говорилось о том, что психические процессы подразделяются на три вида, рассмотрим, что происходит в каждом из этих трёх видов процессов.
1. Когнитивные процессы. Примитивные процессы (ощущание, представливание и воображание) приводят к возникновению образа, причём необходимым является наличие соответствующих им объектов и процессов в нервной системе. Существует соответствие между образами и афферентными нейрокомплексами (АНК). И так же как образ может в данное мгновение быть актуализированным и неактуализированным, так и для соответствующих им АНК естественно быть в возбуждённом или невозбуждённом состоянии. И, поскольку в каждое мгновение актуализирован может быть только один образ, то напрашивается вывод о том, что в каждое мгновение возбуждённым может быть только один АНК. Это позволяет применить к АНК аксиому очерёдности. Ещё очевидней этот вывод для сложных процессов: восприятия и мышления. Ведь здесь происходит декодирование АНК, приводящее к возникновению образа, являющегося фигурантом очередной мысли или восприятия, после чего к нему подбирается предикат, устанавливается связь между фигурантом и предикатом. Здесь мы наблюдаем как минимум двукратное декодирование АНК. Естественно возникает вопрос о декодере, о том, чем он руководствуется.
2. Аффективные процессы. Эмоциональный тон, вызываемый актуализированным образом и эмоция, вызываемая текущей мыслью в каждый конкретный момент времени являются единственным из множества потенциально могущих возникнуть аффектов. Это указывает на то, что хотя эмоция и является функцией от мысли, но мысль не единственный аргумент, от которого зависит эмоция. Одна и та же мысль или образ могут при различных обстоятельствах привести к различным аффективным реакциям. Это связано с тем, что оценивание происходит по-разному. Но как происходит выбор одного оценочного сценария из множества возможных? Как происходит первичная фильтрация сценариев, берущая на рассмотрение ограниченное число сценариев? И как из них выбирается один оценочный сценарий? Чем руководствуется субъект выбора? Что из себя представляет этот субъект?
3. Регулятивные процессы. Управление характеризуется тем, что из множества возможных вариантов развития событий системе навязывается какой-то один вариант, который считается наилучшим с точки зрения поставленной задачи. Но кто их ставит? Кто решает, какой из вариантов лучше? Может ли выбор быть бессубъектным? Могут ли ЭНК сами решать, какому из них сработать в той или иной ситуации?
Поставленные вопросы позволяют нам увидеть следующую картину. Дано бесчисленное множество АНК, несущих информацию об объектах и явлениях материального мира, о событиях прошлого, настоящего и возможного будущего. Каждый из упомянутых АНК может потенциально породить определённый образ. Но в каждый конкретный момент времени только один АНК может породить этот образ актуально. Это позволяет нам прибегнуть к аксиоме очерёдности и констатировать: афферентные нейрокомплексы (АНК) несамодостаточны в отношении реализации своей возможности породить образ, из чего следует существование внешнего объекта, осуществляющего выбор среди множества АНК одного из них, считывание информации, несомой им, переживание аффекта той или иной окраски и интенсивности. Выбор объекта есть акт субъективный, что позволяет констатировать существование выборщика. Мы видим, что аналогичные рассуждения применимы и к ЭНК. То есть, из множества ЭНК, каждый из которых потенциально способен явиться причиной определённых действий выбирается тот, который приводит к наилучшему, с точки зрения «выборщика» результату. К наилучшему для него же, т. е. для субъекта выбора! Реализация свободы воли указывает на существование субъекта волеизъявления.
Вышеприведённые доводы можно считать доказательством существования СПД, не являющегося частью тела, нервной системы или мозга. Не являющегося также некоей синкретически целостной системой, именуемой человеком. Это – объект не из плоти. Строение его таково, что мы не в силах описать его в понятиях земной реальности. Но СПД существует реально и доказательство тому дано убедительное и, в общем, не очень сложное. Другое дело, что учёному миру непросто его принять. В данном труде уже говорилось о психологических трудностях, связанных с принятием этой теории. Надеюсь, что они будут успешно преодолены и СПД займёт своё законное место в психологии. В заключение высказывание Зинченко: Психология без души, видимо, эквивалентна душе без психологии. Трудно сказать, когда и на каком пути они встретятся, а тем более полюбят друг друга.
Заключение
(На стадии написания).
Литература
Абдурахманов Р. А. Введение в общую психологию и психотерапию. – 2-е изд., стер. – М.: Московский психолого-социальный институт; Воронеж: Издательство НПО «МОДЭК», 2003. с.
Абульханова К. А. О субъекте психической деятельности. – М.: Наука, 1973. с.
П.В.Алексеев, А.В.Панин. Философия. Учебник. Издание третье, переработанное дополненное.- М.:ПБОЮЛ Грачев С.М. 2000 с.
Березин Ф. М., Головин Б. Н. Общее языкознание. – М.: Просвещение, 1979.
Большой психологический словарь/Сост. и общ. ред. Б. Мещеряков, В. Зинченко. – СПб.:ПРАЙМ-ЕВРОЗНАК, 2004. с.
Брушлинский А. В. Субъект: мышление, учение, воображение: Избранные психологические труды – 2-е изд., испр. – М.: Издательство Московского психолого-социального института; Воронеж: Издательство НПО «МОДЭК», 2003.
Воронин Л. Г., Коновалов В. Ф. Электрографические следовые процессы и память. – М.: Наука, 1976. с.
Годфруа Ж. Что такое психология: В 2-х т. Т. 1: Пер. с франц. – М.: Мир, 1992. с.
Дубровский Д. И. Информация, сознание, мозг: Монография – М., Высшая школа, 1980, с.
Дубровский Д. И. Проблема духа и тела: возможности решения// Вопросы философии. 2002. №10.
Дубровский Д. И. Новое открытие сознания?// Вопросы философии. 2003. №7.
Зарубежный психоанализ/сост. и общ.ред. В.М. Лейбина. – СПб.: Питер, 2001. с.
Магомед-Эминов М. Ш. Трансформация личности. – М.: Психоаналитическая ассоциация, 1998.
Немов Р. С. Психология: Учеб. для студ. высш. пед. учеб. заведений: В 3 кн. – 4-е изд. – Кн. 1: Общие основы психологии.
Общая психология. Словарь / Под ред. А.В. Петровского // Психологический лексикон. Энциклопедический словарь в шести томах / Ред. – сост. Л.А. Карпенко. Под общ. ред. А.В. Петровского. – М.: ПЕР СЭ, 2005.
Османов З.О. Стратегия счастья. – М.: Ладомир, 2004.
Психология личности. Т. 2. Хрестоматия. – Самара: Изд. Дом «Бахрах-М», 2004.
Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. – СПб.: Питер, 2002.
Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. Человек и мир. – СПб.: Питер, 2003.
Смысл жизни в русской философии. – СПб.: «Наука», 1995.
Солнцев В. М. Язык как системно-структурное образование. – М.: Наука, 1977.
Спиркин А. Г. Философия: Учебник. – 2-е изд. – М.: Гардарики, 2003.
Узнадзе Д. Н. Общая психология / Пер. с грузинского Е. Ш. Чомахидзе; Под ред. И. В. Имедадзе. – М.: Смысл; СПб.: Питер, 2004.
Философский энциклопедический словарь. – М.: ИНФРА-М, 2000.
Франкл В. Человек в поисках смысла. Сборник – М.:Прогресс, 1990.
Фрейд З. Психология бессознательного: Сб. произведений / СОСТ., науч. ред., авт. вступ. ст. М.Г.Ярошевский. – М.:Просвещение, 1990 – с.
Хэйес Н., Оррелл С. Введение в психологию: – М.: Изд-во Эксмо, 2003. с.
Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности. – 3-е изд. – СПб.: Питер, 2004.
Чуприкова Н.И. Психофизиологическая проблема и разработка теории мозговой организации высших психических процессов человека в трудах Е.И.Бойко и его школы //
Вопр. психол. 2005 №2 с.
Оглавление
Введение 2
Глава 1. Психическая деятельность и её субъект 5
Проблема терминологии в гуманитарных науках 5
Познавательный аппарат 8
Памятование 10
Информация 13
Материальное и идеальное 14
Психофизиологическая проблема 17
Мышление 27
Формы мышления 30
Формирование понятий 35
Потребность 40
Структурирование мысли 42
Трафаретное и нетрафаретное мышление 44
Чувства, эмоции, настроение 50
Субъект переживаний 59
Управляемые системы 60
Глава 2. Субъект психической деятельности и личность 65
Определение личности 65
Трансформирование личности 68
Глава 3. Аксиоматика и доказательство существования эгоцентра 76
Аксиомы бытия 76
Аксиома конкуренции 78
Смычка 81
Теорема существования 83
Доказательство 83
Заключение 85
Литература 85
Оглавление 86