Наемник, пряча украшения в загашник, кося глазами на войлочную кибитку, нарочито громко гнал Марью прочь:
-Не суй мне побрякушки, я не подкупен! Палач всю ночь без отдыха над пленными работал, устал и не велел тревожить.
-Кто смеет нарушать покой? - раздался недовольный голос.
-Важная женщина стоит, говорит, с крепости сбежала, на врунью вроде не похожа, пустить? - спросил наемник.
Марья вошла и поклонилась в пояс. На войлочной подстилке лежал мужчина темнокожий в шароварах.
-Я…
-Мне представления не нужны, кто ты, я знаю. Зачем явилась? – спросил палач.
-Наши мужики диву даются твоей закалке тела, в любую непогоду обходишься одной рубахой.
-И на тебе только накидка.
-Нужда заставила, никто не знает, что я здесь.
-И муж любимый?
-Он бы не пустил, ты передал ему записку, что было в ней?
-Меж вами пробежала тень, до сих пор, едины были в мыслях и делах, клочок бумаги так повлиял на ваши отношения?
-Записка, малое звено в цепочке наших отношений, чтоб все расставить по местам, мне важно смысл ее узнать. Муж совершил поступок непонятный, скрыл содержание записки.
-Хозяин мой, Владыке, простецкую строку послал. Она пришла, хозяйничает в доме, еще не поздно выставить за дверь.
Обхватив живот руками, Марья, не дожидаясь приглашения, присела на чурбан. Не помнила, как долго просидела, перебирая в памяти события минувших дней. Толчок ребенка заставил пробудиться, рукою машинально погладила то место и, улыбнувшись, прошептала:
-Я не забыла о тебе, сейчас поем и станет легче.
Марья достала из тряпицы лепешку, кусочек сала, пол луковицы, осколок мелового камня, не торопясь, откушала.
-Не густо, Владыка со всеми держит наравне, заморыша родишь.
-Все, что потребно, ребенок от меня возьмет.
-Противоречия вас раздирают. Ты, мать, права, власть в старшем сыне беда для Соколиного народа.
-Род наделил вас мудростью не дюжей, читать чужие мысли, не каждому дано.
-Причем здесь род, я сам растил себя! Хозяин мой, перед набегом, изучал перьевой народ, секретов нет особых. Все мысли ваши здесь, - палач потряс ладонью перед Марьей.
Марья, взглянула на ладонь, на ней круг очертила пальцем:
-Не все так просто, для вас помеха, единство наше, мудрость вековая и то, в чем потерялась я в догадках. Муж глух к сомнениям моим, народ поможет.
-Пожалуй, я не выпущу тебя и с наступлением ночи, повешу на воротах, - незлобно пригрозил палач.
-Сегодня, я вам не нужна. Вы из каменьев разложили круг, в нем много пустых мест. Свой камень я возьму на время, когда почувствую расправу над собой, верну хозяину обратно.
-В тебе нет лжи, ступай, пока не передумал, - палач сгреб в кучу камни, не глядя, один из них щелчком отправил к Марьиным ногам.
Она кивнула головой и вышла. На обратном пути преграды не было, спокойно обошла посты, дошла до рва, ломиком пробила затянувшуюся льдом лунку, нырнула, и вынырнула у решетки. Достала из тайника сверток с сухой одеждой и переоделась. Прошла в лечебницу, ее все окружили, расспрашивая наперебой:
-Где пропадала пять ночей, тебя искали всюду, во всех колодцах, ямах и ловушках. Владыка в каждую спускался, надеясь отыскать хотя бы тело.
Она шутила:
-Где я была, меня уж нет, отсутствовала несколько часов, а вы прибавили пять суток.
Светик, слезами обливаясь, шепнула на ухо:
-Я извелась, вернуться обещалась скоро, как долго пропадала ты! Отец учуял, что я правду знаю, потребовал признания, сказал, если с тобой беда случиться, дочерью ему не буду. К решетке тайно бегала, и лед дробила, чтоб выплыть на поверхность не мешал. Молчание с трудом давалось!
-Прости меня, дочурка, люди говорят пять суток пропадала.
-Да, мамочка, пять суток глаза мои от слез не просыхали.
Владыке сообщили, Марья жива, бледное лицо задумчивость одело. Известие о возвращении жены внешне принял спокойно, на встречу не пошел и не явился ночью. Утром сама к нему пришла, молча, посмотрели друг на друга и разошлись. Старейшина позвал Марью к себе:
-Дочка, ты пошутила неудачно. Меж мужем и женой бывают всякие разлады, но ты, жена Владыки, для женщин в крепости надежда и опора. Твой муж жестокости не заслужил. Поступком все потрясены.
Марья на грудь ему припала:
-C пеленок знаешь, вся жизнь перед тобой прошла, хоть раз обман заметил? Я у врага была, встречалась с палачом. Путь занял несколько часов, прошла через дыру в стене, обратно ломиком во рву пробила лунку, в нее нырнула, не помню, как решетку одолела, сняла одежду мокрую, в камнях достала сверток и переоделась.
Марья умолкла и вдруг заулыбалась:
-Мне сон приснился странный. Я, в доме деревянном. Убранство скромное, рядом со мной сидит ребенок. На печке кошка, котят вылизывает язычком. Собака растянулась рядом. Котята на пол прыгнули, и хвост собачий теребят. Малыш смеется, ко мне лицо воротит. Перед собой уродца вижу, правая нога короче левой, шеи нет, спина искривлена. Чтоб в сторону другую посмотреть, воротит тело все. Красивые глаза и брови, взгляд ясный, высокий лоб, вихор, как у Васятки. Заслышав шум, мы выскочили наружу. Перед нами поплыло облако, подвоз богатый появился. В подвозе том, муж мой и новая жена. Мужу пыталась доказать, когда к нему на встречу выезжала в далекие края, матери его, на временное содержание, передала прекрасное дитя. Вернулись, перед собой увидели уродца. Умоляла, зачать ребеночка другого, чтоб убедился сам в правдивости моей. Муж отвернулся, стегнул коней, и удаляться стал, я плакала, прося вернуться. Уродец, колени обнимая, словами одарил:
-Ты, ненадышечка моя, родничок с прозрачною водой и капелька
желанная в пустыне, с коленок встань, не унижайся перед ним. Тебя он бросил не потому, что сын уродец, его богатством приманили. Вернуться не проси, та встреча сиротой оставит.
Когда к груди уродца прижимала, казалось, родней его, на свете не было и вряд ли в жизни будет. К чему сей сон?
Люди заметили, как только сумерки спускаться начинали, Марья, где бы, не находилась, глубоким засыпала сном. Ее подхватывали и относили на лежанку, ночью одну не оставлял. Проснувшись, сразу же спешила к мужу на молчаливое свидание, затем к Старейшине делиться продолжением сна.
Уродец-сын ей приносил цветы, творил поделки разные из глины, дерева и камня. Народ проезжий, не торгуясь, платил с излишками за мастерство. Рядом со старым домом, построили другой, хозяйство справили и ладно стали жить. Книг много в доме, сын помнил каждую строку. От чужестранцев перенял игру фигурки на доске передвигать. Придумывал ходы и выходы из них, с игрою преуспел, да так, что Стражники приехали за ним и попросили показать уменье. Он обыграл своих и чужестранцев, когда вручали приз, стол и фигурки из слоновой кости, его спросили, кто научил так мастерски играть? Он им ответил, желание, для матери быть лучшим. Разговор об отце зашел, уродец со слезами на глазах, чуть слышно произнес:
-Он и его родня, с рождения отказались от меня!
Его обнял мужчина чужестранец:
-Как же можно, от умника отречься! У меня нет детей, ты
согласился бы стать названным сынком?
Оба предстали передо мной, сын попросил с отказом не спешить, а присмотреться к гостю. Он поселился в старом доме и прожил рядышком всю зиму. Сын счастлив был, явился человек, который пренебрег уродством, и в нем увидел иную красоту. Я согласилась стать женою, призналась, что мужа первого не разлюбила, но ради сына постараюсь из сердца вычерпать его. Летом чужестранец уехал в края родные, дом и имущество продать. Путь лежал мимо тех мест, где правил городом отец уродца. Из рассказов гостя, известно стало о доблестях покинутого сына. Известие о нем принял спокойно, а вот о том, что первая жена согласилась выйти за чужестранца, задело сильно. Он помнил жаркие объятья, и клятвы, в том, что нет его милее. Власть и богатство для него привычкой стали. Проснулась ревность. Сказав жене и матери своей, что едет по делам, свернул с дороги и заспешил в края родные. Явился, сел за стол. Спросила осторожно, пришел на сына посмотреть или на жительство вернулся? Заверил, все от меня зависит, с сожалением отметил, что я замену подыскала. Ответила, что ради сына пошла на столь серьезный шаг.
Сын в комнату вошел и молвил:
-Гость не с добром пришел. Власть и богатство, он никогда не бросит и не признает во мне сына. Жена и бабушка моя, ищейками пойдут по следу, как только о свидании узнают, тебя погубят.
Гость поднялся, собрал мешок и за порог шагнул. Я взмолилась:
-Сын прав, ты не с добром пришел, но так хочу, чтоб погостил немного!
Когда сказала, что зачала, любимый, исчез не попрощавшись. Приехал чужестранец со всем добром. Прощение просила, за то, что не смогла любовь изгнать из сердца. Он на зиму остался.
Стаял снег, высохли дороги, наш друг засобирался в путь. Простились с ним. Чужестранец отъехал, затем остановился, добро из подвоза выложил на землю и снова стал укладывать его. Сын зарыдал:
-Мама, ему ведь не куда идти, он ждет, чтоб ты его вернула.
Лукавить не хотела, поэтому сказала твердо:
-Сынок, он добрый человек, знаю, что примет малыша. Я не могу обманывать его, любила и люблю вашего отца и счастлива, что выпал в жизни случай, тебе кровиночку родить.
О том, что жду ребенка, мать и жена дознались сразу. Они и наняли моих убийц. Схватили сына, посадили в лодку и в воду бросили за поворотом, где в ста шагах бурлил водоворот. Я поплыла к нему. Убийцы рассчитали верно, даже не стали дожидаться, когда воронка нас затянет. Мокрая одежда и живот тянули вниз. В мыслях желание одно, спасти уродца моего. Просила небеса, меня с дитем к себе возьмите, но первенца оставьте на плаву. Собралась из последних сил и вытолкала сына на тихое течение. Он медленно поплыл на остров. Несколько дней меня кричал, не замечая, что в пяти шагах плескаюсь маленькою рыбкой. Боясь расправы над собой, сын посторонним не открылся. Через Стражников отыскал названного отца, позвал на жительство к себе. Прошли спокойные три годочка, я как бы со стороны за ними наблюдала. Рядом с заброшенным жильем, где бабушка родная проживала, они всю землю перерыли и нашли колоду. В руках колода надвое распалась. В ней были выдолблены углубления для тельца, головы, рук, ножек. Но от уродливости форм, даже во сне, от ужаса застыла. В нее, сынок мой, замурован был. Чужестранец, колоду положил в мешок и к Стражникам пошел искать защиты. На свою беду, с людьми недобрыми столкнулся, по доброте, колоду показал. Они смекнули, можно поживиться, за весомый куш, весть матери отца продали.
Сын терпеливо ждал возвращение друга, предчувствуя беду, метался. Увидела, как зло его лицо меняло, и исчезла доброта. Мне было больно, душа на части разрывалась, кричала:
-Сынок, не отвечай на злобу злом, в тебе так много чистоты душевной!
Спалив дома, сын подошел к реке. Я выбросилась к нему под ноги, он на ладошку рыбку положил, слезами окропил и молвил:
-Мать разыщи и передай, я покидаю край родной. Жить в одиночестве и зло сносить людское, не выносимо. С делами справлюсь, с ней встречусь под водой.
Тебе, Старейшина, доверила я сны. Поверь, у палача была. Решение приняла внезапно. Ведение явилось, матушка родная ко мне с небес спустилась, я бросилась с объятиями, меня рукой остановила и попросила заглянуть в кибитку палача. Тайное место указала, где камни достаются из стены. Ушла поспешно, бессвязно бормоча, слова ее в сознании осели, семья и власть, доверчивый народ, плен вековой, зелья берегись. Тревожит, что со временем заминка вышла. Была в отлучке несколько часов, а наяву, пять суток оказалось. Из крепости на волю, люди пробираются с трудом, я же, прошла свободно, словно невидимой была для всей охраны и постов. Заметила, когда к вражине подходила близко, тень надо мной плыла, а небо было чистым. Пить захотелось, явилась женщина и предложила воду. Во время разговора, палач знал, что в мыслях у меня. К его ладони пальцем прикоснулась, он замер, по телу пробежала дрожь, прикосновение желанным было. Странное чувство преследует меня, все, что сегодня происходит, уже со мной когда-то было. Засыпая вечером, я знаю продолжение сна. Могу сказать, что будет сниться.
Уродец, не оглядываясь, шел по дороге. Не вещи и еду, нес за плечами, в котомке угли от домов горелых. Как хищный зверь добычу выжидает, так он высматривал отца. Убил его, глумился долго. На лбу оставил угольную метку. Ночью на скотный двор пробрался, где мать отца жила и затаился. Больше недели наблюдал, кто входит и выходит, прислушивался к разговорам. На чердак в дом проник, обследовал его, место нашел, куда старуха клад свой прячет. Дождался, отослав прислугу,она закрыла двери на засов, полезла на чердак, пополнить золотой запас. Уродец вырос перед ней. От неожиданности старуха потеряла голос, когда очнулась, прошептала:
-Сгинь нечисть, с меня довольно ночи, врываешься в мой сон, днём видеть не желаю!
Ткнув в видение пальцем, ушиблась больно. Старуха, приблизила светильник к лицу уродца, и до нее дошло, что перед ней живое существо, оно заговорило:
-Милая бабуля, кровного внука не признала, решил к тебе с небес спуститься и погостить немного. Из свинарника, я долго наблюдал, какой любовью и заботой ты окружила этих внуков. Я был намного краше, когда в колоду, вот этими руками засадила. Не уж-то золото и власть, решили жизнь мою и матери с ребеночком в утробе?
Старуха пришла в себя и криком позвала на помощь.
-Напрасны крики, когда добро в копилку отправляешь, из дома отсылаешь всех.
Старуха осмелела:
-Я мать твою, когда была девицей, предупреждала, на сына моего не пялить глаз. Она ослушалась, в постель нырнула. Без моего благословения вершили свадьбу, тебя зачали.
-Чем же невестушка не угодила, умна, красива, от рода получила здоровье крепкое и доброту, и сына твоего любила. Не уж то золото сыграло роль?
Уродец вытащил из тайника горсть золотых монет и бросил под ноги старухи.
Старуха кинулась на внука с кулаками, тот, сшиб ударом с ног, связал за спиною руки и вставил кляп в ненавистный рот. Подтащил к лазу, спустился и замер в ожидании. Старуха видела, уродец на небеса отправил внуков и желанную невестку. С наступлением ночи, поднялся на чердак, повернул старуху на спину, вытащил кляп и произнес:
-Если ты хочешь, чтоб производитель мой остался жив, признайся, чьи руки нас топили, кто друга моего продал и где его могила?
Старуха не таилась, выплеснула все, что знала и вдруг замолкла.
Уродец с удивлением воскликнул:
-Я, мысли прочитал твои! Ужас можно пережить, невестку пожирнее выбрать и внуков новых нарожать, лишь бы сынок в живых остался. Узнаешь вещицу? С остывшего отца, снял цепь, возьми ее собой в могилу.
Уродец сгреб в мешок старушечье добро, спустился к лесу. Ночь брёл, река остановила путь. Сел на берег, развязал мешок и стал бросать монеты в воду. Он ненавидел золото, людей, которые владеют им, казалось, каждая монета сотворена из материнской крови.
Когда со всеми рассчитался, понял, убийство стало смыслом жизни
Вспомни год, неизвестная болезнь, в края наши пробралась и умертвляла маленьких детей. Я тоже заболела. Бред помню до сих пор, меня неведомые силы по воздуху несли, и в топь бросали. Тонула, но всякий раз, уродец за волосы вытаскивал, водою чистой обмывал и матери внушал, болезнь уйдет из тела, дочка здоровой выйдет на крыльцо. Так и случилось, на десятый день я выползла сама наружу.
А, помнишь, мы детишками залезли в заброшенное подземелье, где добывали топливо и заблудились. Вы и подумать не могли, что мы запрет переступили. На третью ночь от слабости терять рассудок стали. Ко мне тот человечек подошел, взял за руку и вывел на поверхность, где сонную меня нашли. По следу моему собак пустили и остальных детей спасли. Вы шутили, всегда с собой берите Марью, с ней не страшно, надежную защиту обрела.
Старейшина спросил:
-Владыке все сказала?
-Муж скрытен стал, меня не слышит, тревога у него внутри. Он к ней меня не подпускает.
-Когда вы отдаляться стали?
-Мы на лесной делянке, деревья метили для сруба. Послала сыновей в сторожку, Светика предупредить, задерживаемся на обедню. Наказала, овраг переходить по мостику из бревен, дождь прошел, его края и дно намокли. Сыны, нарушили наказ, Васятка показал меньшому, где он наметил переправу, послал его, проверить путь. Мишутка пересек овраг, кусок огромный откололся, под ним поехала земля. Вместо помощи, Васятка прибежал в избушку и Светику сказал:
-Шли по тропинке, я приказал ни шагу от меня, Мишутка не послушался и убежал обратно.
Ей показалось, Васятка не в себе, расспросив, где он с Мишуткой разминулся, удостовериться хотела, не заблудился ли меньшой. Бежала вдоль оврага, пред ней предстала страшная картина, Мишуткина головка тихонечко съезжала вниз. От тяжести земной он задыхался. Тот случай стоил нам седых волос.
Подходя к дому, я попросила Мишутку не входить, пока сама не позову. Васятка накрывал на стол и улыбался. Нас потрясло спокойствие его. Светик подошла к Васятке, спросила:
-Где с братом ты расстался? – не дожидаясь ответа, свалила на пол, и замелькали кулаки. Он, молча принимал расправу. Мы вышли на крыльцо, внутри нас пусто, сидели на ступеньках и слушали их разговор, в тот миг она мудрее оказалась. Вот их дословная беседа:
-Ты лгун и трус, случайно не погиб Мишутка.
-А ты хотела бы, чтоб я погиб?
-Если беду предвидеть не умеешь, запреты надо соблюдать. Ты старше и проворней, успел бы отбежать, земля ведь съехала не сразу.
-А если б не успел?
-Тебе бы было наказанье за ослушание старших, когда отец и мать опасность учуют, тебя вперед не посылают. Сами ощупывают путь, ты младшего послал вперед. Прошлогодний случай впрок не пошел, когда соседская собака с ошейника снялась и заспешила к нам, ты спрятался за спину и на неё меня толкнул.
Однажды, наблюдая за детьми, муж произнес:
-Каких детей с тобой родили! Васятка, славный мальчик, будущий Владыка!
Ответила ему:
-Еще Владыку не родили, он впереди у нас. Любовь не может быть слепой, когда решается судьба народа. Васятка для Владыки слаб, в нем стержня нет.
Муж перебил меня:
-Можно ли, такое говорить? Васятка мал! Я тоже в детстве оступался, но никогда от матери подобных слов не слышал. Она меня держала на ладони, а ты, вместо того, чтобы трудиться, прихлопнула его!
Ваша матушка, до кончины, беседовала с мужем. Беседа, тайна для меня. От палача он получил бумагу и сразу сжег. В хранилище, среди старинных книг, много ночей бессонных провела. Перебирая в памяти события прошедших лет и каждый день осады, я поняла, власть для Владыки слишком дорога. При всей любви и преданности к мужу, обожании детей, я не могу кривить душою. Мой милый и любимый сын теряет разум перед страхом. Власть ноша для него, без ведомого не сможет править и если Тьма займется этим, род потеряет не только власть, исчезнет государство, народ по всему свету разбредется. Нас обложили с четырех сторон. Кормить наемников, содержать их семьи, несколько лет готовиться к войне, нужно не малое богатство. Соседи, мошной такою не владеют.
В старинных книгах вырваны листы, их уничтожил варвар, но несколько листов случайно сохранились. Хозяину, напавшему на нас, богатство ни к чему, он им увешан с головы до пят. Растление душ его забава. Щит наш - народное единство.
Почувствовав прикосновение, оглянулась. Муж с сыном слышали весь разговор. Владыка, погладив по щеке жену, спросил:
-Ты предлагаешь власть передать другому роду? Сын мал, ему до власти далеко. Сегодня, я – Владыка, и умирать не собираюсь. События предвидишь верно, права во многом. Сын слаб характером и духом. Я с ним рядом, смысл жизни всей, поднять Васятку до высоты такой, чтоб я и ты, гордились им. Из рода моего власть не уйдет!
Владыка оторвал Васятку от земли, лбом к его лицу прижался и тихо произнес:
-Нам отступать, сынок, нельзя, честь и достоинство задели. Вашу мать, люблю, стремлюсь в глазах ее не пасть. Недуг мы одолеем вместе, любимая поверит в нас!
Владыка с сыном удалился. Марья в отчаянье проговорила:
-Ты слышал все. Помоги! Быть может, суть в характере моём, и он помеха. Ты плачешь?
По морщинистым щекам у старика катились слезы. Два слова вырвались из уст:
-Достучись, дочка!